Лисий царь

      Станислава со смешком наблюдает за тем, как лиса бездумно прыгает в сугроб, застревая там, вынужденная начать быстро перебирать задними лапами, чтобы попытаться выбраться.       Рана действительно оказалась не смертельной; быстро зажила. Лиса даже сама охотиться может — если не будет застревать в каждом сугробе. Пусть она явно не самая сообразительная, когда дело касается охоты, но точно сумеет прокормиться.       Немного жаль, что пришло время вернуть лисицу обратно на волю, но лес — её дом. Ничего не поделать. Всё же у Станиславы с самого начала не было в планах приручать её — хватает пса, что стал и лучшим другом, и незаменимым напарником на охоте, ждущим сейчас её дома.       Станислава заканчивает наслаждаться видом глупой лисицы и добродушно помогает ей выбраться из снега — аккуратно вытаскивает и даже стряхивает снег, осевший на густой шёрстке.       — Каждый сам за себя теперь, — хмыкает Станислава, потрепав лису по мордашке, и та в ответ довольно жмурится, ластясь под подставленную руку, — больно ласковая ты… надеюсь, у тебя нет хозяев, которые всё это время тебя искали.       Стоит Станиславе подняться с корточек, чтобы собраться уйти — и лисица недоумённо смотрит ей вслед. А после, не раздумывая, торопливо бредёт следом, вынуждая остановиться.       — Даже не думай идти за мной, — строго приказывает Станислава, хмурясь, — я обещала выходить — я выходила. На этом всё. Иди домой.       Лиса смотрит настолько растерянно, насколько способно подобным способно выглядеть животное — словно она сама никуда не планировала уходить. И всё же слушается — не идёт следом, оставляя необоснованную горечь от мысли, что больше эта забавная лисица не будет путаться под ногами.       Странно осознавать, что свою привязанность к такому наглому, хитрому, но определённо очаровательному созданию.       Которое не позволяет ей долго оставаться одной; через некоторое время слышится скрежет одних конкретных лисьих коготков в дверь. С раздражением — и лёгким облегчением, которое удаётся упрямо не замечать, — Станислава выходит на крыльцо ради того, чтобы застать лисицу, разложившую перед порогом свою скромную добычу — несколько пойманных птичек.       Лиса довольно садится, стоит ей заметить, что на неё вновь обратили внимание. Станислава вздыхает — то ли от раздражения, то ли в попытке скрыть смех.       — Молодец, — с отчетливой насмешкой произносит Станислава, но лиса, точно не распознав в людской речи подвоха, гордо навостряет ушки, — доказала, что сможешь сама прокормиться. Теперь я действительно со спокойной душой могу тебя отпустить на волю.       Перед тем, как вернуться внутрь, Станислава успевает заметить, как лисица вскакивает на лапы. Но, на удивление, больше не просится внутрь, точно смирившись с вынужденным выселением из тёплого дома.       Ближе к вечеру раздаётся уже не скрежет — стук. Поправляя накинутый плед на плечи, Станислава цыкает и идёт открывать — сразу появляется уверенность в том, что это её нерадивый друг, вновь решивший наведаться к ней, ведь больше некому.       Только если случайным путникам, забредшим в лес — именной такой перед ней и предстаёт, стоит открыть дверь. Хотя это откровенное лукавство — звать его просто путником.       Перед ней — прекрасный юноша в роскошной шубке, красивой — словно самого лисьего царя за неё убил. Или ту лисицу, которую недавно пришлось прогнать — у той мех был ничуть не хуже.       И хитрые голубые глаза юноши кажутся отчего-то очень знакомыми.       — Кров не даю, еду тоже, — сходу отвечает Станислава, хмыкнув, — остальное — посмотрим, но, скорее всего, тоже откажу. Что нужно?       Юноша отводит взгляд, точно силясь подобрать слова, а не выдать первую пришедшую на ум глупость, — по насмешливому прищуру глаз всё видно, — но молчит недолго, произнося почти сразу:       — Я пришёл отдавать долг, — и щурится так хитро, совершенно по-лисьи, — с моей стороны было бы неправильно просто уйти.