Be your little spoon.

Университет «Пик-Надежды» — престижное место, подвластное дегустации исключительно особо одарённым людям. Иные же люди могут только мечтать о том, чтобы хотя бы притронуться к его дверям. Хаджиме Хината — парень, который был тем, что пользовался популярностью, за счёт своего маленького «успеха». Успеха быть «идеальным». Даже если это стоит ему бессонных ночей и бесконечных сеансов с психологом, которые ему, к слову, не помогали. Для чего он это делал? — Что ж, определённо не ради себя. Но порой всеобщее одобрение переливалось в то, что весь его круг общения буквально готово вылизать ему ботинки ради того, чтобы Хината упросил очередного «офигетькакогонесправедливого» преподавателя поставить им «хотя бы тройку». Хаджиме в свою очередь всегда раздражённо думал, что в их случае «хотя бы тройка», будет лучшей оценкой. Или, простыми словами, — подарком свыше. Но и был один человек, который ценил его вовсе не за какой-то чёртов статус, а за то, какой он человек. Который покупал ему таблетки, когда тот лежал с температурой под сорок. Который принимал любой его недостаток. И которому Хаджиме вообще позволил их увидеть.

***

Сентябрь 2018 «..Сегодня Чиаки уже как 2 недели в коме. Врачи говорят, что ситуация критически плохая. Она не просыпается очень долгое время.. Я так жутко себя виню. Мне стоило провести её до дома в тот вечер. Тогда бы этого всего не было. Я скучаю по тому времени, когда мы гуляли вместе после школы. Мне снятся сны с ней. Вот бы всё это окончательно закончилось.. Я так устал..» Октябрь 2018 «..Сегодня я понял, что начал забывать некоторые моменты, связанные с Нанами-чан. Она по-прежнему в коме. Врачи не дают чёткого ответа на счёт того, будет ли она жить. Я дико надеюсь, что будет. Иначе.. Иначе, я не знаю, во что это выльется. Я не хочу терять её. Это всё моя вина. Мне стоило её провести. Неужели, это было так сложно сделать, Хаджиме? Почему ты такой, чёрт тебя бы побрал, сентиментальный и неуверенный? Стоило ли это того, чтобы потерять своего единственного близкого человека?..» Ноябрь 2018 «Чиаки больше с нами нет.»

***

Шатен сидит на паре по философии, положив голову поверх сложенных рук, изредка тихо зевая. На прожекторе играл очередной скудный фильм, каких он за всё обучение в «Пике-Надежды» вдоль и поперёк насмотрелся: «Иногда люди падают в пропасть из-за кризиса личности и собственной «обыкновенности», совсем забывая о том, что все мы разные, у всех нас есть то, что получается лучше всего. И это придёт к тебе самостоятельно, по чистой случайности. Но большая часть населения земли считает иначе: «в мире есть Наполеоны, а есть серая масса — думают они, проживая жизнь теорией Раскольникова. И ведь если досконально не разбираться в этой теме, с первого взгляда — так и есть. Но на самом то деле, всё совсем иначе. Нужно просто это разглядеть.» Парень устало потягивается. Неужели пара наконец-то подошла к концу, и он сможет позволить себе достойный отдых — правда, сначала час езды на автобусе, что, скорее всего, будет проходить стоя, а потом уже всё остальное. Что ж, этот вывод угомонил его ликующие мысли.

***

Как было сказано выше — «Пик-Надежды» — престижное место обучения для людей, подходящих ему по статусу. Но каждый год и у обычных людей есть шанс поступить туда. И шутки ради люди действительно отправляют запросы на поступление. И самое приятное в этом — ты никогда не знаешь, как простецкая шутка перевернёт всю твою жизнь вверх тормашками. Вот и в этот раз всё обошлось не без сюрпризов. И тот самый счастливчик, чудом попавший в списки учеников — Нагито Комаэда — такой посредственный парень, что хочет плакать от этого. Единственный дар, что присущий ему с рождения — удача. Она спасает его тощую задницу всегда и везде, вытягивает из самых нежеланных и неблагополучных ситуаций. Хотя, сам парень не сказал бы, что его жизнь блистает хорошим настроением, радостями, интересными событиями и тому подобное. Просто, если его вдруг в полночь вновь будут посещать голоса в голове, желающие ему смерти до самого утра, говорящие о том, что он бесполезный мусор, он может позволить себе остаться дома и прогулять две первые пары, дабы успокоиться. И обычно, это всегда происходило. Ему даже не приходилось выполнять советы, которые ему давал терапевт, когда он был ещё совсем ребёнком! Его даже в журнале, как отсутствующего не отмечали! Вот как везёт! И есть, вроде, такой же обычный парень как он. Хаджиме Хината — его одногруппник. Но ведь он красивый, сильный, ухоженный, успешный и вообще — идеальный. И это делает его лучшим. Лучшим японским мальчиком в их скудном университете. А в глазах этого мальчика играла непоколебимая надежда. И Комаэде всегда была так чертовски жаль, что этот мальчик не знал об этом. Он, не то, что не отличался апломбом, он впринципе не считал себя хотя бы чуть более привлекательнее своих одногруппников. И это всегда озадачивало Комаэду. Ну как такой парень как он может быть не самовлюблённым кретином? — Быть такого не могло. Поэтому белокурый парнишка всегда старался не засматриваться на шатена, вызывающего гуру вопросов. Вот только не всегда получалось. И как же было жаль, что его «надежду» кроме сероглазого зануды, по факту, никто не замечал. Была б его воля, он бы только и говорил Хинате о его устойчивости, веры в лучшее и о всех хороших качествах, бросавшихся в глаза не сразу. Которые только он мог в нём увидеть. И это погашало в парне любую ревность. Ведь только он способен был увидеть его таким. Только он находил в нём то, что не нашёл никто другой. И да, его грызла совесть за то, что он позволяет себе столь эгоистичные мысли, ставя себя выше других, особенно в отношении этого лучика солнца в кромешной тьме. Но даже то, что он называет себя мусором и уверяет в этом всех и вся, не может понизить планку его удовлетворения от подобных мыслей. Он смотрел на всех, кто позволял считать себя не простолюдином, при этом не имея дара, с отвращением. Ему было не понятно, как такие люди могут думать о себе в таком хорошем плане, если они никто? Если ничего хорошего или плохого не несут в этот мир? Если от них ничего не меняется? Если они просто букашки, которых так легко раздавить? По приходу домой Нагито закрывался у себя в комнате на замок, падая в воздушную перину кровати — и плевать, что он живёт здесь один уже более десятка лет и закрываться ему не от кого. И что ему, в принципе, некого ждать. Он включает старый альбом песен «Mitski», переслушивая его раз тридцать. Лениво перекатывается, ложась на спину и сверля тревожным взглядом потолок. Ему холодно. Он хочет есть. Но он не может заставить себя позаботиться о себе. И каждый раз, слушая этот уже наизусть выученный альбом, он впадал в холодный пот от одной и той же песни, одних и тех же строк, эхом отдающихся в голове. If I could, I'd be your little spoon Если бы я могла, я стала бы твоей чайной ложечкой And kiss your fingers forevermore И постоянно целовала бы твои пальцы. Откровенно говоря — так и есть. Если бы он мог он бы стал его маленькой чайной ложечкой, целующей ему пальцы. But, big spoon, you have so much to do Но, большая ложка, у тебя так много дел, Но вокруг него столько людей, которые в миллионы и миллиарды раз лучше «такого мусора как Нагито». Которые гораздо целеустремлённее, красивее чем он. У Хинаты и вправду есть делав разы важнее, чем очкастый мальчишка-изгой с последней парты, который даже не воспроизводит попытки стать кем-то, заслужить какой-то высокий статус. And I have nothing ahead of me А впереди меня лишь пустота. Впереди Нагито нет целей, будущего, амбиций, мечт, или чего-то ещё, чем другие люди дорожат и пытаются дотянуться. Впереди него лишь потолок с сыпящейся шпаклёвкой и грустные песни ранним утром в автобусе. Он не хочет есть — аппетита нет, не хочет спать — бессонница, не хочет идти на улицу — огромная социофобия. Стоило ему только выйти на улицу, как его охватывала паника: по вискам стекает холодный пот, руки невольно трясутся, внезапно поднимается температура. Ему постоянно казалось, что все взгляды прохожих направлены только на него. Что все смотрят на него с отвращением, осуждением. Страх ненависти и стыд за своё существование — вот, что изо дня в день убивало Комаэду больше и больше. Он уже не верил, что когда-нибудь сможет вернуться к нормальной жизни. Тревога не давала ему спокойно дышать, шевелиться, говорить. Когда незнакомцы подходили к нему за просьбой указать дорогу, он размыкал губы, в попытке произнести хоть слово. Но он не мог, забывая напрочь абсолютно все слова, буквы и звуки. Паренёк так и стоял, ошеломлённо глядя на собеседника, что вот-вот цокнет, развернётся спиной и уйдёт прочь, разочаровавшись своим «диалогом». Если это вообще можно было так назвать. И подобная этой трясучка премного обостряется при виде него. Когда мальчик-шатен отвечает у доски, белокурый парень всегда прячет свой взгляд под копной волос, потому что вероятность встретиться с взглядом отвечающего была колоссальной. А он уже на опыте знает, каково это — встречаться глазами с Хаджиме Хинатой. Это, гарантировано, кровь, прильнувшая к щекам, что так характерно выделялась на бледном лице Комаэды. Это трясущиеся руки, нервно сжимающие ткань брюк, чуть ли не разрывая её. Это миллиарды перемешанных мыслей в голове, обещающих ещё парочку бессонных ночей. И к этому всему приписывают одно название — бабочки в животе. Только Нагито называет это отравленными тараканами в голове.

***

Хаджиме, тот самый мальчик, о ком так искусно «рассказывает» нам Комаэда, на самом-то деле, на редкость не талантливый парень. Ничего ему от рождения не дано, как самому казалось. Всего приходилось добиваться ценой чуть ли не своей жизни. Что ж, говори не говори, а последнее было действительно так. Он всегда смотрел на отродясь наделённых талантом людей с внутренней завистью и сжирающей его несправедливостью: «Ну почему я такой? Почему кто-то без особых усилий добивается вершин успеха, а мне приходится пахать, не покладая рук?». К сожалению, ещё в детстве ему привили синдром отличника. От которого он по сей день не может избавиться, падая в пучину самокритики, ненависти к себе, к своей истинной личности, из-за чего ему приходится выдавать себя за другого человека. Того Хаджиме, которого похвалят, полюбят, не скажут дурного слова. Изо дня в день он слышал о том, какой же он, чёрт побери, «везучий», что ему посчастливилось стать примером для подражания. Наверное, к лучшему, что эти люди не знали, какой же он на самом деле бездарный неудачник. Выслушивал подобные комплименты на постоянной основе, добродушно улыбаясь, а сам в карманы прятал мокрые ладони. Но был один парень, который к нему не тянулся, но при всём желании скрыть это, выглядел заинтересованным: встречаясь с ним взглядом, Комаэда тут же отводил глаза; постоянно прятал лицо в учебнике; как можно быстрее собирался домой и буквально выбегал из колледжа. Это настораживало, но одновременно теплило, почему-то умиляло. По крайней мере, Хаджиме надеялся, что это обычное стеснение. И может, когда-нибудь он и сам решится заговорить с этим чудаком. Уж больно сильно интриговал парня. Хотя, в неприступности Комаэду обвинить всё-таки можно: когда к нему подходил кто-либо, кроме его, как Хаджиме понял, друзей (ими были два парня с паралелли, но о них позже), он, в лучшем случае, говорил с ними без особо энтузиазма, а в худшем, у него вырывалось что-то на подобии: «мне крайне не приятна компания с никем» — акцент всегда оставался на последнем слове. Ха-хах, забавно, что этот парень уважал Хинату, судя по его реакции на него. Однако, если он захочет с ним сблизиться, то.. Комаэде многое предстоит о нём узнать. И парнишку терзали сомнения на этот счёт. Как минимум потому, что реакция его одногруппника непредсказуема. Как он отнесётся к тому, что он, на самом деле, бесталантен? Что он лишь пытается быть идеальным? Хотя, ничего ведь не случится, если он просто будет тщательно это скрывать? Он делал так всегда. Всю свою сознательную жизнь. Комаэда ведь не особенный, так почему должен знать о его тайне? Он просто парень, который ему интересен, вот и всё. Таких будет ещё много. И смысла открываться каждому нет. И вообще, для них обоих обстановка будет благоприятнее, особенно вкупе с их отношением к этому, если оставить это в секрете. Нагито не нравятся бездарности — Хаджиме не нравится быть бездарностью в глазах других. Всё честно, не так ли? Ну, или Хаджиме просто было удобно думать так.