Во свете трех лун

Савка пришёл на старую кузню к полудню. Первым делом мальчик внимательно осмотрел окрестности. Убедился, что вокруг никого нет, и спешно переоделся. Отложенную матерью на тряпки поношенную одежду он приметил ещё вчера. Умыкнул да припрятал за огородом. И теперь радовался, что можно проказничать от души — не опасаясь ругани из-за испачканной рубахи или случайно порванных штанов. Забравшись на кучу старого шлака, Савка стал ждать. То и дело посматривая на дорогу, он метко кидал камушки в торчащий из земли пенёк. Взглянув на чёрные от копоти ладони, Савка улыбнулся. В голову ему пришла великолепная мысль. Вскоре его конопатое лицо и светлые волосы покрылись липкой сажей. Савка лёг на спину и покрутился, как жеребёнок, с боку на бок — теперь его точно не заметят. Мальчик с трудом сдерживал смех. Савка вообразил, как испугаются ребята, когда он выскочит из своего укрытия. Как завизжит Лисанна, приняв его за лешака. Сгоревшая по весне кузня была излюбленным местом для всевозможных мальчишеских затей. Многие вещи после пожара остались на местах. Пусть и подпорченные огнем они были годными для игр. Поговаривали, что кто-то из мальчишек нашел настоящий меч и тайно оставил его себе. И пусть точно не знали, кто этот счастливчик, все ребята ему жутко завидовали. Частенько, в разговорах, они гадали, кому так повезло. Обычно обладателями меча становились местные заводилы. Но никогда, никто даже не предполагал, что оружие мог найти Савка. Напротив, эта мысль вызвала у мальчишек смех. Отчего Савку охватывали отчаяние и обида. Сава поднял взгляд на высокое дерево. На суку висела сумка с одеждой в которой он вышел из дома — дорогой и нарядной. Вздохнув, мальчик подумал о том, что отец его точно выпорет, если узнает, куда он пошёл вместо занятий у мастера Ионы. Но он был готов понести наказание. Лишь бы перестать быть, так непохожим на других ребят. Стать своим. Снова оглядевшись, Савка приметил старую ветошь. Он сходил за ней и накрылся сверху. Потом подумал, и ещё немного измазал лицо сажей. Мальчик уже решил, как скрыть следы преступления от родителей. Отмоется на речке мыльным корнем, прежде чем идти домой. Обычно Савку на речку не пускали. Матушка боялась, что он застудится. Савка огорчённо вздохнул: родителям не понять, как это обидно, когда другие мальчишки не берут тебя в игру. А то и вовсе, обзывают изнеженкой. Савка всегда завидовал вольной жизни друзей. Их не заставляли так часто мыться, стричь ногти, щекотно тереть пятки, а уж тем более столько учиться. И зачем ему, сыну деревенского старосты, иностранные языки и география. Какая разница, кто с кем воюет, за сотни верст от Чёштыни. Единственная наука, что уважал Савка — это счёт. Даже самый ушлый торговец на рынке, не смог бы облапошить его. Размышления Савки прервали приближающиеся голоса. Мальчик выглянул в щёлку между старых досок. По дороге шили близняшки, Гришко и Лисанна. Брат с сестрой зашли в кузню и начали рассматривать оставленные там старые инструменты. Гришко снял со стены покрытый ржавчиной молот Смотри, — мальчишка поднял молот над головой, — Я как небесный кузнец, славный Риджар. Девочка рассмеялась, и приподняв подол обмалевшего платьица, поклонилась брату. — Мой бесстрашный рыцарь. — Я защищу Вас княжна Лисанна. Гришко попытался покрутить своё оружие над головой, но тяжёлый молот, соскользнул с прогнившей рукоятки и ударился клином о землю. Близнецы отскочили, ошалевше уставились на молот, а потом друга на друга. — Ой, не могу, — рассмеялась Лисанна, — Тебя нужно в банду Сеньки-Хрипуна подослать. Стража их год извести не может, а ты при первом же налете, всех «своих» покалечишь. — Да ну тебя, это всё трухлявая ручка виновата. Савка чуть не выдал себя смехом, и только успокоился, когда со стороны реки раздалось лошадиное ржание. По дороге, в облаке пыли, скакали пятеро воинов Поравнявшись с играющими в кузне детьми всадники спешились. Один из воинов возвышался над остальными, как могучий дуб над подлеском. В отличие от облаченных в железные кольчуги соратников, на мужчине отливали матовым блеском латные доспехи: угольно-чёрные с массивными наплечниками в виде оскаленной волчьей пасти. На груди броню украшал серебристый герб, с незнакомой Саве геральдикой. Мужчина явно был главным в группе. — Подойди, — рыцарь вскинул руку и небрежно помахал пальцами подзывая Гришко. — Доброго дня, уважаемый. — Гришко сделал шаг вперед. — Мы искать кое-кого. Они можно слышать тут есть сейчас. Пропасть дома десять зим назад, появится тут. — Это не ко мне, — перебил пришлого Гришко, — Мне десять только этой осенью исполнится. — Мы говорить их приметы. Если ты нам доносить, мы платить. Служить нам. Наш господин сдлать тебя свойм псом. Ты потом иметь власть и золото. Ты же не хотеть всегда жиить с ништожными халопами. — Вот ещё, — возмутился мальчишка, — Я не доносчик! И вообще, мне родители велят с чужаками речи не заводить. От группы отделился воин в кольчуге. Вместо правого глаза у него был отвратительный рваный рубец. Шрам начинался над бровью и пересекал щёку: он так сильно стягивал кожу, что одноглазый воин не мог до конца закрыть рот. — На колени перед Ниспосланным, — рявкнул одноглазый. — Вот ещё, я вас знать не знаю, — вновь возмутился Гришко, но норову в голосе поубавилось. — Как смеешь, ты, безродный босяк, перечить Ниспосланному, — с презреньем произнёс одноглазый воин. — Я не безродный, — обиженно возразил Гришко, — Моя семья пользуется уважением. Наши кожи одни из самых лучших в Чёштыне. А сафьян даже Княжич носить не брезгует. — Ну на-а-адо же — благородные кожевенники, — с издевкой протянул одноглазый, отвесив шутовской поклон. Разогнувшись, он с усмешкой дал подзатыльник Гришко. — Олух… Даже в грязи, что налипла на подошвах нашего господина, больше благородства, чем во всём твоём, пропахшем коровьей мочой, роду. — Не о чем мне с вами говорить, — Гришко взял руку сестры, — Пошли домой Лиссана. Одноглазый крутанут кнут над головой, а затем резко выкинул руку вперёд. Длинная плеть обвилась вокруг ног мальчишки. Воин дёрнул кнут на себя и Гришко упал вскрикнув от испуга. Воин попятился, таща мальчишку за собой. — Довольно. Думаю он усвоил урок, — Ниспосланный подошёл к Гришко, схватил за шиворот и без усилий поставил на ноги. — Неужели ты не хочешь заработать? — Не знаю я ничего, тут приграничье, народ постоянно приезжае-уезжает. Кнут вновь свистнул в воздухе и опустился на спину Гришко. Лисанна кинулась на избивающего брата одноглазого и повисла на руке держащей кнут. — Не надо, господин, мы и правда не знаем. — Не прикасайся ко мне, отродье безродной шлюхи. Одноглазый ухватился за рыжие волосы девочки, и оторвав от своей руки, с силой швырнул об землю. Перехватив кнут он со всей силы хлестнул Гришко. Мальчик закричал от боли. Разорванная на спине рубаха обагрилась кровью. Подскочив, Лисанна впилась зубами в держащую кнут ладонь. Одноглазый ударил девочку головой о доски, та вскрикнула и обмякла. — Ман кхаон бьютте зиз хтэро, — всё так же монотонно произнёс. Это был язык Эриутов, жителей Зеленых островов. Мужчина говорил с акцентом, но Сава понимал его. Ниспосланный открыл забрало. Глаза подёрнутые пеленой, словно у покойника или слепца осмотрели пространство. На миг, Савке показалось, что Ниспосланный смотрит прямо на него. Но серокожее лицо медленно повернулось, сканируя людей одного за другим. Заметный трепет пробежал по войнам вслед за этим взглядом. Пухлые, по-женски чувственные губы язвительно вывернулись, что можно было почти счесть за улыбку. Ниспосланный подошёл к девочке, вытер струйку крови бежащаю изо рта и облизал палец. Одноглазый отступил и отвёл взгляд стараясь не встречаться с белёсыми глазами Ниспосланного. — Мальчишку покрепче свяжи, — продолжил Ниспосланный на Эуритском, — На обратном пути заберём. Он подобен бешеной лисице, отличный войн вырастет. А девчонке горло перережь. — Может на ферму? — боязливо предложил одноглазый. Ниспосланный медленно слизал остатки крови с пальца. — Нет. Она пустышка. Ужас от услышанного сковал Саву морозными объятиями, проникая через каждую пору, леденя душу. Сердце колотилось в груди, словно пытаясь раздробить оковы человеческого тела и вырваться прочь, оставляя беззащитную оболочку на растерзание серокожему монстру. Он чувствовал себя беспомощным и трусливым мышонком, перед оскаленной пастью хищника. Савка зажмурился, попытался вжаться в шлак, словно это могло спрятать его от чужаков. Раздавшийся и тут же смолкший крик Лисанны, показался пронзительно-громким, почти оглушающим. Следом мир заполнил вой Гришко: звериный, полный отчаянной боли. Он доносился отовсюду и будто ножом отрезал иные звуки. Савка, сдирая кожу, пролез под досками, и кустами пополз на брюхе прочь. Струйки пота стекла по шее, а ноги предательски дрожали, почти лишая его возможности двигаться. Слезы застилали глаза. Оказавшись на безопасном расстоянии, под защитой густого кустарника Савка вскочил и побежал за помощью, проклиная себя за трусость.