as good as i can be

Крисси понимает, что это глупо. Эдди ни разу не давал ей причин и поводов не доверять ему. Он говорит, что любит её, и, что важнее, доказывает это делом. Он еле выждал тактичные два года с начала их отношений, чтобы сделать ей предложение — если бы не желание Крисси немного передохнуть от обязательств и посвятить себя учёбе, она уверена, Эдди бы надел ей кольцо на безымянный где-то через час после их первого поцелуя. Он желает её с 14 лет, и она чувствует его искренность всеми фибрами души и тела при каждом взгляде и прикосновении. Но с недавних пор она перестала себе врать — всё изменилось, и изменилось кардинальным образом. Крисси не может нормально спать, есть и не может смотреть ему в глаза. Потому что нет там больше всеобъемлющей любви и искренности. Потому что с недавних пор, а точнее с прошлой недели, у Эдди появилась любовница. Крисси не может сказать, что не ожидала этого. Честно говоря, какая-то шальная мысль всегда жила у неё на подкорке, может быть, отчасти вскормленная собственными комплексами, но по большей мере зиждящаяся на угрозах матери: ты ему надоешь, ты просто красива, пока юна, и удобна, потому что тупая, как пробка, ты лишь развлечение, когда-нибудь твое тело перестанет его привлекать и он найдет себе кого-нибудь получше, покраше, постройнее. Как будто на Крисси налепили клеймо, как на корову, и её тушка уже подходила к истечению срока годности. Лора говорила эти вещи, чтобы разлучить её с Эдди, с этой помойной крысой, как она его называла, всеми силами. Крисси тогда впервые в жизни ослушалась мать. Но, как оказалось, зря. Дело в том, что Крисси видела его любовницу. И она прекрасна. Она не похожа ни на одну из знакомых ей девушек, она — нечто совершенно особенное. У неё необычное имя, нереальная фигура, неповторимый стиль, она — уникальность в высшей степени. Многие парни отдали бы жизни за то, чтобы быть с ней. Но её забрал Эдди, и так больно, что он смотрит на неё с блеском в глазах, тем блеском, что раньше принадлежал одной Крисси. Она даже не может рассердиться на него, — она давно не видела его таким сияющим изнутри, счастливым и полным обожания к тому, кто находится с ним рядом. Его чувства вспыхнули резко и стремительно возгорелись в бушующее пламя; не прошло и дня с их первой встречи, как она прописалась в жизни Эдди накрепко, а в его сердце — ещё крепче. Крисси больно до слёз, но она, дура такая, всё ещё любит его, даже несмотря на предательство. И раз Эдди настолько счастлив со своей новой пассией, настолько, что при одном взгляде на неё не может ровно дышать, кто она такая, чтобы вставать между настоящими чувствами? Мать не ошиблась — Эдди променял её легко и просто, заменил её, хотя клялся и божился, что кроме Крисси для него никого не существует. Но она знает, по тому, как он смотрит на новую возлюбленную, по тому, как ласково обходится с ней, так, словно она хрустальный ангел, что Эдди на самом деле никогда не любил её так, как, возможно, хотел дать понять. И правильно — кому нужна такая нелепая корова? То ли дело она, эта богиня из рая. Крисси с такой любовницей не тягаться. Теперь она знает, что есть истинная любовь, и в очередной раз убеждается: она — не та, кто достоин быть первой и единственной. Она — это порченный товар, тело с истëкшим сроком годности. Крисси возвращается домой с пар пораньше и уже с порога слышит — Эдди в их спальне. С ней. Мир кружится по спирали, она чудом удерживается на месте. Переносица предсказуемо наливается тяжестью. Сглотнув ком, Крисси на негнущихся ногах ступает вглубь квартиры. Её руки трясутся, и губы сжимаются в линию, когда по мере приближения она слышит, какой медовой патокой становится глубокий голос Эдди в разговоре с ней: — Знаешь, я никогда бы не предположил, что так бывает. Я читал об этом в книгах, смотрел эти дерьмовые сопливые фильмы о любви… да, только не говори никому, «Принцесса-невеста» — это мое постыдное наслаждение… Я натыкался на песни об этом по радио… Но испытать подобное самому? Это… я даже не знаю, с чем сравнить, детка. Я до сих пор не могу внятно уложить это у себя в башке, а я, можешь поверить, пихал туда многое. Я ни к кому такого не чувствовал. Никогда. Крисси морщится, словно от удара в живот. В памяти проплывают воспоминания: их первый поцелуй, их признания, все те счастливые мгновения, когда Эдди кричал, шептал, стонал ей, что она — лучшее, что случилось в его жизни. Выходит, всё это было притворством. Или хуже — пробой перед тем, как испытать настоящую любовь. — Ты просто… Тебя мне не хватало всю мою жизнь, понимаешь? Честное слово. Нет, у меня были похожие на тебя, классные, даже очень, но… Но, милая, ты — это оживший сон. Когда я держу тебя, я чувствую себя таким… цельным, не знаю? Как будто я наконец-то нашел своё предназначение, а вместе с ним — свою родственную душу… Не пойми неправильно, я не хочу, чтобы ты считала, что я говорил это всем остальным до тебя, это не так! То, что я испытываю к тебе — уникальная хрень, которая случается раз в тысячелетие. Я знаю, что мы с тобой… мы с тобой созданы друг для друга. Как Ромео и Джульетта, как Бонни и Клайд, как кетчуп и чизбургер. Что ты думаешь? Крисси замирает перед входом в спальню. Её пальцы слабо касаются дверной ручки. Должна ли она войти? Должна ли она ранить себя добровольно, увидеть то, как из раза в раз растаптывают её сердце и достоинство? Может, лучше уйти, сбежать куда подальше и притвориться, что это всё — страшный сон. Что она проснётся, а Эдди по обыкновению будет рядом, обнимать её и шептать, что любит только её. Но Крисси больше не хочет убегать от правды. Права была Лора, ничего не поделаешь. Ей придётся посмотреть в уродливые глаза реальности. Даже если будет очень больно. — Крисси? — она до боли кусает губу, услышав упоминание своего имени. Отлично, он ещё и обсуждает её с ней. — Крисси, она… Я люблю её, правда. Но это не то же самое, понимаешь? Не так, как у нас с тобой, даже близко не так, клянусь! Крисси — моя семья… Она то, что есть в моей жизни и то, что придаёт ей смысл, и я благодарен ей за это. Но ты — моя суть… моя душа… моя судьба, сладкая, я не представляю, как жил без тебя раньше! С тобой меня ждут великие свершения. Ты… ты — всё, о чём я когда-либо мог мечтать. Идеальная, лучшая, самая… О, дьявол, вот так, моя девочка, давай, иди ко мне, дай мне потрогать тебя как следует, так, как заслуживает такая потрясающая богиня, как ты… Крисси делает глубокий вдох. Хватит с неё — она дёргает ручку двери и заходит. Пусть он уничтожит её. Пусть всё будет так, как должно было быть. Эдди сидит на диване, по-турецки скрестив длинные ноги. Его волосы явно не виделись с расчëской с самого утра, а на правом носке дырка, — тяжело сохранять бдительность, когда голова занята лишь новой возлюбленной. Кончик языка торчит из уголка губ, над сведенными в напряжении бровями выступила испарина. Карие глаза переполнены страстью, глядя на фигуру на его коленях. На его коленях она. Гребанная восьмиструнная электрогитара фирмы Schecter. — Эдди. — Да, чёрт подери, покажи мне, что могут твои хамбакеры, двадцать четыре лада экстра-джамбо и кленовый корпус, матерь, блять, божья… О, привет, солнышко, — вскидывает голову Эдди и широко улыбается. — Ты сегодня рано. Кто-то из твоих суперзанудных профессоров наконец-то заболел и смиловался над вами? — Детка, ты что, вообще не вставал сегодня с кровати? — С чего ты взяла? Крисси оглядывает комнату: постель разобрана, одежда (в основном его носки, в основном те носки, что она сказала ему постирать ещё месяц назад) валяется на полу, на прикроватной тумбе гордо блестит переполненная пепельница. Сам Эдди только в пижамных штанах с принтом рогатых черепушек и вышеупомянутых носках, видавших лучшие дни своей жизни. — Эдди, в раковине гора посуды. — Я как раз собирался помыть её! — Неужели? — Да, но мы с, — он нежно гладит чёрную гладкую деку ладонью, — этой крошкой немного отвлеклись. Зацени, зацени, — Эдди с энтузиазмом зажимает аккорд и ударяет по струнам; спальню наполняет глубокий низкий звук, напоминающий рычание двигателя крутого спорткара. От этого его улыбка непостижимым образом становится ещё шире, и он по-детски восторженно взирает на Крисси, ожидая реакции: — Невероятно круто, правда? А представь, что она будет вытворять, когда я подготовлю её к завтрашнему вечеру! Кстати, я наконец придумал ей имя! — Имя? — Угу. Я назвал её… Кристина, — Эдди гордо улыбается, окидывая её влюбленным взглядом. — В честь самой главной женщины в моей жизни. Ну, и ещё в честь одержимой злом тачки из романа Кинга. Но в основном, да, в основном в честь тебя, принцесса! Вы обе — моё чёртово совершенство. Крисси вздыхает, но всё равно улыбается тепло и нежно. Прости, но ты ошибалась, мама. Этот человек не изменит ей никогда.