Грёзы

Несмотря на тяжелый день, заснуть не получается, а те видения, что посещают под утро, больше походят на давно забытые воспоминания. — Поначалу я хотел тебя просто убить. Негоже насекомым путаться у меня в планах, но ты меня заинтересовала. — Эх, какая же это честь заинтересовать самого Предвестника, — она узнает свой язвительный тон, но образы настолько размыты, что только горячие прикосновения чувствуются как на яву. — Какая самоуверенность, ты наверное бессмертная раз смеешь говорить со мной в таком тоне. — Мужские пальцы сжимают волосы и накручивают длинный хвост на ладонь, ограничивая в действиях. Она чувствует металлический привкус страха на языке и чужое дыхания на губах. — Да ты другого обращения и не заслуживаешь, идиот — Посмотрим как ты запоешь, когда узнаешь на что я способен Сон обрывается, и когда Мона наконец открывает тяжелые веки, чувствует словно в них засыпали песок. И что это, черт возьми, было? Умываясь и приводя себя в порядок, астролог не может выкинуть из головы размытую сцену, голос, горячие прикосновения. Может на почве вчерашних событий у неё окончательно разыгралось воображение. Спускаясь в освещенную утренним светом гостиную, из водоворота мыслей её вырывает запах вкусной еды. Мясо, а точнее курица. Странник как раз жарит её на сковородке, лишь мимолетно кидая взгляд на вошедшую. Предвкушая сытный завтрак, она слегка мурлычет неразборчивую мелодию себе под нос и садится за стол в ожидании пиршества, что было бы крайне кстати с утра пораньше. Странник проходит мимо с тарелкой в руках и садится рядом, игнорируя нетерпение хозяйки дома. Нож слегка скрипит по тарелке, разрезая аппетитную корочку и помещая розовый кусок себе в рот. Мона сглатывает. — А там для меня ничего не осталось? — она не хочет чтобы голос звучал с надеждой, но поздно. Парнишка улыбается, беззаботно пожимает плечами и идет к плите, но вместо курицы приносит овощной салат. — У тебя в холодильнике только это было, ты наверное большая любительница овощей, — он издевался, по другому быть не может. Остервенело накалывая листья салата на вилку, Мона приступает к трапезе. Стараясь не выдать своего разочарования, она произносит как бы буднично: — Откуда птицу взял? — С утра на охоту выбрался и вот добыча, — он взмахивает вилку, и аромат выбивает весь дух, при всём желании тяжело отвести взгляд от мяса, от его рта, в котором она пропадает с небывалой скоростью. — Я и мясо люблю, — она не попросит, это просто ущемляет все остатки гордости. Но если он сам предложит, отказываться не будет, но на этом диалог заканчивается, а мальчишка непринужденно продолжает есть. Она почти уверена, что где-то на просторах Тейвата существует такая пытка. Перед голодным пленником накрывают застолья и едят, наслаждаясь голодным взглядом, и дабы не искушать себя более, Мона хочет отвести глаза, но не получается. — Хочешь попробовать? — вилка с ароматным мясом протягивается ближе, предлагая, и, откинув хвост за спину, она наклоняется, с наслаждением захватывая кусочек губами. Следующую порцию он съедает сам, а когда Мона успевает проглотить свою порцию, снова протягивает вилку. Процесс продолжается еще пару раз, пока смех Странника не режет спокойное утро на части, заставляя астролога прийти в себя: — Ты как зверёк, — кусок застревает где-то в глотке, и она кашляет, понимая, что он в очередной раз издевается. Общаться с ним невыносимо, каждый раз она чувствует себя глупо и кажется, что синеглазый юноша только этого и добивается. — Ну всё с меня хватит! Переночевал? Теперь вали отсюда, — вскакивая с места, она с силой хлопает ладонями по столу, и посуда неприятно бренчит. Хочется чтобы это придало авторитета, но увы, Странник уже не смеется, а смотрит на нее с таким равнодушием, что мороз проходит по коже. И как у него так легко получается переключаться между эмоциями. — Разве я говорил что переночую только один раз? У меня дела в Мондштате, уеду, когда закончу, — под гневным взглядом он спокойно доедает и убирает за собой. Мона стоит сжимая пальцы в кулак, собственная беспомощность угнетает. Можно пойти к рыцарям и попросить вытолкнуть почти незнакомого парня взашей. Эта мысль настолько соблазнительна, что приходится больно прикусить губу. Он же ей жизнь спас, можно и потерпеть немного. — Надолго? — пожимая плечами, он направляется к выходу и на самом пороге отдаёт очередные указания: — Спрячь ключи под цветочным горшком, не хочу искать тебя потом по всей окрестности. — Что это за способ такой избегать вопросов? Специально наверняка в такой манере ответил, от которой хочется спорить, а не цепляться. У порога Странник обувается, хотя в её доме ходить босиком не принято, может просто привычка принесенная из мест откуда он прибыл? — А если не оставлю? — она бросает эти слова как перчатку в лицо, как будто вызывает на дуэль. Резко вскидывает подбородок, и по комнате разносится звон столкнувшихся друг о друга украшений на кончиках хвостов. — Замок обойдется тебе дороже, чем послушание, — взгляд, брошенный через плечо, говорил лучше тысячи слов. Хорошо еще если только замок, вспоминая его силу, можно вообще без двери остаться. И, скрипя зубами, она опять идёт у него на поводу. День проходит быстро, и Мона почти забывает о непрошенном госте, пока поздно вечером не перешагивает порог своего дома. В полумраке зала, освещенного только круглой луной из окна, она замечает спящего на диване юношу с одной из книг на груди, а на столе заботливо прикрытый салфеткой ужин. Стейк из свинины уже остыл, но всё равно выглядел крайне аппетитно, сглатывая, Мона решает не поддаваться на провокацию. Наверняка это какая-то ловушка, сядет кушать, а это окажется его еда. Впрочем, это неплохой способ вернуть должок за утреннее представление. Максимально тихо отодвигая стул, она приступает к трапезе, и видимо опять увлеклась, так как не сразу ощущает внимательный взгляд. — Тебе вкусно, Мэгги? — от неожиданности чуть не выплюнув кусок мяса, Мона резко оборачивается на голос, доносящийся с дивана. Откуда он знает это дурацкое прозвище? Странник лежит на боку, слегка подперев голову рукой, пряди цвета индиго падают ему на лицо, и даже в темноте можно разглядеть издевательский блеск в глазах. И только сейчас она обращает внимание на книгу рядом с ним, её подарила Старуха и даже подписала! Мона в одно мгновение телепортируется рядом, собираясь забрать компромат, но парнишка оказывается шустрее, одним ловким движением пряча её за спину. Упираясь коленкой о мягкую обивку, она пытается дотянуться, но, не удержав равновесия, просто заваливается на хрупкого с виду юношу, буквально придавив его лицо грудью. — А ты решительная, — не поддаваясь на провокацию, она почти касается плотного переплёта пальцами, когда Странник, исхитрившись, выворачивается, опрокидывая девушку на спину. Нависая над ней и упираясь руками рядом с её головой, он больно придавливает хвостики к дивану. Рукопись немым укором оказывается буквально в паре сантиметров рядом, но уже не до неё. — Больно, идиот, — она пытается вырваться, но делает только хуже, ногтями впиваясь в тонкое запястье в тщетных попытках. Еще и положение такое двусмысленное, возможно если бы не боль астролог придала бы этому чуть больше значения. — Не дергайся, — шипит он сквозь зубы и, балансируя сначала на одной руке, потом на другой, максимально аккуратно освобождает локоны от захвата, но положения это не меняет. Вот ведь паршивец, мог бы просто встать! И почему он постоянно касается её так, словно это не должно беспокоить. Ладно, не хочет по-хорошему, будет по-плохому. Мегистус сгибает ноги в коленях, намереваясь с силой столкнуть его с себя, но упирается в бугорок, что отчетливо ощущается сквозь тонкую ткань шорт. От такой легкой стимуляции из губ этого самоуверенного засранца вырывается полувздох-полустон. В полумраке комнаты особенно четко в память врезается его покрасневшее лицо, и в этот момент он кажется таким беззащитным. И вместо ожидаемого от себя смущения Мона чувствует азарт хищника. Вот значит как, даже в этой броне из сарказма и насмешек есть трещина, а за ней прячется обычный подросток. Теперь настал её черед ехидно улыбаться. — Хмм, — теперь намеренно она аккуратно проводит по бугорку, и Странник опять выдыхает, но стоит заметить её выражение лица, мальчишеские черты ожесточаются. — Ты играешь с тем, чего не понимаешь, — он с силой отталкивается руками и садится, запуская пятерню в длинную челку. — Убирайся! Оказавшись на свободе, астролог несколько долгих секунд наблюдает за гостем, не собираясь подчиняться такому приказу. Вот еще, это вообще-то её дом. — Не переживай, у мальчиков в твоём возрасте такое бывает, — насмешка в голосе прорезает тишину, и Мона облизывает пересохшие губы прежде чем сесть. Склонив голову на бок, ей хочется ещё недолго насладиться своей маленькой победой. Странник хрипло смеется на попытки поддеть, впрочем, он сам виноват, что довел ситуацию до такого абсурда. — Тебе помочь найти выход из этой комнаты или проводить до спальни? — так-так, лучшая защита это нападение, теперь астролог начала понимать саркастические выпады. Это ровным счетом ничего не меняет, осознание своей власти не даёт затуманить рассудок, и пока можно отступить. — Не переживай, сама дойду, не стоит тебя лишний раз испытывать, — голос почти кокетливый, откидывает хвостики за спину и гордо вскидывает подбородок. До начала лестницы она идет как модель, чувствуя прожигающий спину взгляд. А потом, резко оборачиваясь, показывает маленький розовый язычок и, уворачиваясь от летящей в неё подушки, со смехом бежит наверх. Она уже и не припомнит, когда в этом доме было так весело.