Ищущий

      Его звали Выверт. Томас Калверт был его маскировкой, лицом, которое он носил, чтобы показать остальному миру. Он никогда не был таким, как они, и лишь одна сделка — услуга, за которую нужно было расплатиться, — дала ему возможность стать тем, кем он был на самом деле. Его сила была ужасающей по своему размаху и потенциалу, полезной как в активной, так и в развлекательной жизни. В самые гордые моменты он готов был поспорить с женщиной в костюме и фетровой шляпе, но он был слишком привязан к своей силе (и к своей жизни), чтобы сделать такой открытый шаг. Любые шаги против Котла должны были быть прикрыты по меньшей мере дюжиной доверенных лиц и несколькими слоями отрицания. К счастью, Котел, похоже, не возражал против его заговоров.       Броктон-Бей не был его домом. По правде говоря, он переехал сюда только по двум причинам. Первая — высокое соотношение злодеев и героев, что давало ему огромную свободу действий. В Протекторате не так следили за тем, чтобы злодеи убивали злодеев. Второе, в чем он никогда бы себе не признался, — это то, что здесь была расквартирована Эмили Пиггот. Эмили была единственной оставшейся в живых сотрудницей СКП, пережившей вторжение в Эллисбург, и единственной, кто открыто выражал свое презрение к его действиям. Еще до того, как он обрел свою силу, до того, как стал самим собой, он придумывал аргументы, в которых мог бы достойно защитить свою позицию: их старший офицер слишком медлителен. Если бы они дождались его, то все были бы мертвы. Томас спас им всем жизнь! Конечно, Эмили смотрела на это по-другому. Она сказала, что их начальник знал о риске и был уверен, что охотно удержал бы строй, чтобы дать им шанс спастись: то, что Томас выстрелил в него, на самом деле подвергло их большей опасности.       Да, не то чтобы он сам себе в этом признался, но он выбрал Броктон-Бей, потому что там он мог украсть у Пиггот карьеру и оставить ее опозоренной и обездоленной развалиной, чьи перспективы трудоустройства были столь же мрачными, как и ее физические.       Выверт не совсем понимал свою силу. По-видимому, природные триггеры давали какое-то инстинктивное понимание, возможно, врожденное руководство пользователя, но искусственной силе такой помощи явно не хватало. Он мог видеть два потенциальных пути, точки расхождения двух вариантов, и мог следовать им в течение огромного времени — он никогда не находил верхнего предела, но, конечно, в конце концов захотел бы иметь запасную линию для страховки, так что он никогда не переходил порог одного дня. Проблема заключалась в том, что это было не совсем предвидение: он ощущал обе временные линии одновременно, поэтому не мог просто запустить свою силу и спланировать обе развилки. Но пока он мог задерживаться в одной временной линии, делать паузы, чтобы придать себе серьезности, говорить, чтобы казаться самодовольным, как стереотипный злодей, это давало ему все больше возможностей разделить временную линию и попробовать новую тактику.       Именно так, через посреднические компании, он стал одним из самых богатых людей на восточном побережье. Владение почти контрольным пакетом акций Fortress Construction, одной из самых плодовитых компаний убежищ для Губителей в Соединенных Штатах, финансировало многие его планы и дало ему контакты, которые пригодились ему при строительстве собственной подземной базы.       Действительно, забавно, что чем больше ты играешь в стереотип злодея, тем меньше люди пытаются заглянуть под поверхность. Он нарядился в костюм, нанял наемников в униформе в стиле «Кобры» с лазерными пушками (с одной стороны, сейчас мало кто помнит или ссылается на GI Joe. С другой стороны, это означало, что его собственное довольно вопиющее подражание с меньшей вероятностью будет названо таковым), и поэтому никто не замечал, как одни и те же несколько прокси-компаний и поддельных личностей всегда оказывались успешными на фондовом рынке в те несколько раз, когда они играли. Имея достаточно доверенных лиц, он мог бы чередовать их и не привлекать излишнего внимания. Хотя, честно говоря, был ли он действительно настолько хорош, была ли его сила настолько велика, или же все остальные были просто некомпетентны в той или иной степени? Чем больше он погружался в манипуляции с человеческим разумом, тем больше начинал его презирать.       И это привело к тому, что он стал использовать свою силу не по назначению. Ему вручили Кольцо Гигеса в пробирке, и он, черт возьми, собирался им воспользоваться. Кстати, он был склонен взять себе имя Гигес, пока не понял, что оно может слишком точно отражать суть его силы. Гораздо лучше взять имя и тему, никак не связанные с его силой, и оставить людям возможность строить догадки.       Все начиналось довольно просто. Если кто-то злил его, а у него не было острой необходимости в хронологии, он раздваивал время и бил обидчика. Вскоре это переросло в избиения, поножовщину, перестрелки. Он использовал одну временную шкалу, чтобы не спеша убить человека. Пытки также стали для него не только способом допроса, но и хорошим средством релаксации. В одной временной шкале он приятно беседовал со своей целью, а в другой у него были плоскогубцы и ацетиленовый резак. Иногда ему даже не требовалась информация, но он разделил бы время на несколько часов, чтобы просто развлечься, разрывая кого-то на части. Он уже сбился со счета, сколько раз тратил время на то, чтобы позвонить Эмили на важную встречу, а потом убивал ее разными жестокими способами. Больше всего ему понравилось, когда он ударил ее по лицу бомбой с гвоздями.       Это распространялось и на другие наклонности. Если он видел красивую женщину и не делал раздвоение, что плохого в том, чтобы раздвоиться чтобы пощупать? Конечно, уменьшение дофаминовой отдачи вскоре заставило его пойти на эскалацию ради того же удовольствия. Затащить женщину в переулок или напасть на нее прямо на улице: какое ему дело до того, что его остановят? Он не собирался придерживаться этого графика. Недавно он переключился и на мужчин. Они не возбуждали его, но было что-то первобытное в том, чтобы сделать другого человека беспомощным таким насильственным способом, услышать, как сильный в других отношениях мужчина рыдает от безысходности.       И, поскольку все это происходило исключительно в параллельной временной шкале, Выверт был ни в чем не виноват. Только он хранил воспоминания обо всем, что могло бы быть. В реальном мире Выверт был чист по сравнению с другими главарями банд, а Томас Калверт имел многолетний послужной список, свидетельствующий о твердых моральных принципах.       Однако в последнее время его планы стали срываться, и самое страшное, что срыв не казался преднамеренным. За последние полтора месяца или около того его ударные группы иногда разворачивались и пропадали, не имея никаких сведений о том, что произошло. В редких случаях он получал отрывочные сведения о криках своих людей, но даже это ничего не давало. Многочисленные операции приходилось откладывать или даже сворачивать, потому что он не мог развернуть их в нужные дни, или «окна возможностей» закрывались в течение нескольких часов, а он ждал приказа каждые несколько секунд с новым отрядом, каждый раз сталкиваясь с одной и той же неудачей.       В конце января — или в начале февраля? — когда он наконец-то увидел своего антагониста, который, скорее всего, знал о его существовании только как о диковинке. Парочка молодых крутых АПП, которые не могли удержаться от болтовни, упомянула, что они по ротации помогают доставлять девушек на фермы — операции по секс-рабству и сбору органов, которые АПП проводила на окраинах города и за его пределами. Его люди следили за ними, а команда ждала, чтобы перехватить… но пара так и не появилась. Позже, той же ночью, Бладмун впервые официально заявила о себе: она уничтожила место остановки и оставила немногих еще живых девушек, чтобы их спасли власти. Выверт не понес особых потерь: он намеревался разгромить и этот пункт, возможно, вымогая плату у благодарных родителей девочек, но в итоге Бладмун провела свою собственную операцию, не заставив его рисковать своими людьми. Полученные кадры резни, показанные Бладмун, тоже пригодились ему для исследования.       Убийство оперативников И88 и последующий захват полицией ПДББ столь крупной партии оружия были менее благоприятны. Большая часть этого оружия могла бы послужить запасным вариантом для его наемников или продаваться на черном рынке за услуги или неотслеживаемые деньги. Но когда он послал своих солдат на перехват, количество трупов Бладмун за эту ночь увеличилось более чем вдвое, а кейп смотрел через одну из камер прямо в глаза Выверту — как будто знал, кто за ним наблюдает, и прикидывал, как до него добраться.       С новым парачеловеком на поле боя Выверт должен был наладить контакт, чтобы узнать его мнение. В течение следующих нескольких дней он несколько раз пытался подойти к Бладмун и как Выверт, и как Калверт, предлагая различные стимулы, и каждый раз получал отказ (как Калверт) или его посланцев убивали (как Выверт). Позже Бладмун даже начала яростно реагировать на его предложения в качестве Калверта.       Хуже всего было, когда он потерял целую команду из-за Бладмун. Им даже не удалось нанести кейпу серьезный урон, и не осталось никаких доказательств того, что Бладмун сумела исцелиться. Из интервью Скрип следовало, что массовый убийца в какой-то степени полагается на кровь, но ни одна из наступательных экспедиций Выверта ни к чему не привела. Словно что-то блокировало камеры его солдат, какая-то примесь… нет, помеха. Именно это слово он искал.       Выверт был вынужден смириться с гибелью своей команды, потому что временная линия, по которой ему удалось эвакуировать своих людей, привела Бладмун прямо на его базу. Поначалу Бладмун была обескуражена, но кейп целенаправленно уходила… и Выверт готов был поставить свои огромные сбережения на то, что Бладмун вернется с чем-то, способным пробить себе путь на базу Выверта. Возможно, взрывной молот или что-то еще столь же нелепое.       Но теперь, после просмотра кадров битвы эндбрингеров над Канберрой, Выверт был рад, что не стал толкать Бладмун в сохраненную временную шкалу. Это было слишком опасно. Одержимый кровью берсеркер, какой-то Охотник с местью, он — она, по-видимому, — не могла быть куплена или вразумлена. Нет, ему придется собрать вещи и переехать в другое место…       Он резко сел в кресло. Нет, он не может уйти. Как же Она найдет его? Он почти представлял себе, как Ее длинные пальцы успокаивающе гладят его по волосам, прижимая к себе. Нет, нет, он должен остаться. Ему нужно было изучить Бладмун. Если он не сделает этого… Если он не сделает этого, существовал вполне реальный шанс, что Она больше никогда не придет к нему. Он потеряет ее, никогда больше не сможет мечтать о ее нежных объятиях. Нет, ему нужно было разобраться в Бладмун, понять, что заставляет ее двигаться. Чем глубже он погружался, тем счастливее становилась Она, он был уверен в этом.       Если он сможет сделать ее достаточно счастливой, все вернется на круги своя. Это возместит потери рабочей силы, денег, как реальных, так и потенциальных, времени и бессонных ночей, когда он боялся, что Бладмун, когда он будучи Калвертом, появится на пороге его спальни. Да, ему просто нужно было продолжать, продолжать работать. Он был близок к откровению, и тогда все снова будет хорошо. Все снова будет хорошо. Все снова будет хорошо. Все снова будет хорошо. Все снова будет хорошо. Все снова будет хорошо.