небо над нами

- Лучше сразу убей меня, потому что я никогда на это не соглашусь, - проговорила Дилан, плача. - Какая же ты недалекая, что происходит в твоей голове? Не ты ли недавно упрашивала забрать тебя в обмен на брата? Не ты рыдала, цепляясь за края моей одежды? Что же произошло потом, А? Что за громкие слова ты теперь себе позволяешь? - Баран, - она вдруг впервые обратилась к нему по имени. - Баран, пожалуйста, не надо… Дешёвые женские манипуляции! Ласковый голос вперемежку с горючими слезами должны были воздействовать на него, должны были растопить его сердце, но он ни за что и никогда не допустит такого. Баран Карабей не даст слабину перед этой девушкой, чего бы ему это не стоило. - Замолчи! - зарычал он. - Я не хочу ничего слышать! Твоя семья отказалась от тебя. Кажется, они были рады и счастливы избавиться от дочери взамен на жизнь своего единственного сына. Создалось впечатление, что твоя мать готова броситься на меня с благодарностями за то, что избавил их от тебя… - Перестань, пожалуйста! Ты делаешь мне больно! Да, он делал ей больно и физически, и морально , но не находил в этом успокоение для своей мятущейся души. - Раздевайся! - крикнул Баран повелительно. - Давай. Я не буду повторять дважды. - Лучше умереть, - глаза Дилан закрылись, и она продолжала покорно лежать на кровати, распростершись под его телом, ничего не делая. Боже, сколько пафоса. - Тогда я сам сниму это платье с тебя. Баран, продолжая удерживать её руки, рванул платье на груди Дилан. Он понятия не имел, что делать со всеми этими пышными юбками, кружевами и прочим белоснежным безобразием, опутавшим её тело. Она закричала и вырвав одну руку, прикрыла грудь. Как будто там было на что смотреть! Баран закатил глаза, пытаясь избегать взглядом обнаженных участков её кожи. - Раздевайся, я сказал! - Мерзавец! - выплюнула она ему в лицо. - Что ты сказала? Он рассвирепел, ему захотелось раскрошить кулаком стену, разбить все вещи в этой комнате, разорвать её платье на мелкие кусочки. Пожалуй, он начнёт с платья. Баран вцепился в пышный фатин двумя руками и отодрал юбку от корсета. Дилан рыдала, закрыв лицо руками, повторяя «что ты делаешь, что ты делаешь» бесконечное число раз. Но он уже ничего не чувствовал по отношению к этой девушке, только сжигающую всё вокруг, неконтролируемую ярость. Она осталась лежать неподвижной куклой, с голыми ногами в пошлых белых чулках, разорванном лифе, оставшемся от свадебного платья, пока Баран пылающим взглядом осматривал её фигуру. - Так боишься… Дрожишь… но ты не стоишь того, чтобы я прикоснулся к тебе. Ты и трёх копеек не стоишь, дешёвка! - Оставь меня в покое! - крикнула Дилан. - Ты и так издеваешься надо мной как хочешь, что тебе ещё нужно? Он вдруг снова зафиксировал её руки над головой, придавил ноги коленом и застыл, всматриваясь в широко раскрытые от ужаса глаза. - Кровь за кровь, слышала? Таковы обычаи тех мест, откуда родом наша семья. Ни одна капелька не должна быть оставлена неотмщенной - так нас учили с самого детства. Так учили наших отцов деды, а дедов - прадеды. Кто мы такие, чтобы менять вековые устои, скажи? Знаешь, какой самый большой позор для мужчины? Оставить кровь своих близких на земле. Семья Карабей никогда не смирится с тем, что где-то будет спокойно разгуливать убийца их дочери. Никогда! - Дикари! Мой отец не мог совершить такое ужасное преступление! Наверняка, его оболгали, возможно даже скинули вину, но вы, не разобравшись, вот так, как разбойники… - Заткнись! Вина твоего отца известна и он уже давно смирился и принял свое наказание. Где же он, когда его дочь несправедливо похитили из родного дома? Где? Нет его. Потому что он прекрасно знает, за что расплачивается. Тебе пора тоже вбить это в голову. Кровь моей матери не останется на земле. Тебе выпало стать жертвой, Дилан… Он тоже впервые назвал её по имени, но это не успокоило, а только ещё больше напугало девушку. - Что ты хочешь этим сказать? - прошептала она испуганно. - Ты отдашь свою кровь, вот и всё. Это дело решится именно так.