Напиши своей судьбе

      Уэйд Уилсон лежит на диване, закинув ноги на кофейный столик. С ворчанием переключая канал за каналом, он старается игнорировать громкие выкрики с улицы, надоедливую и приедающуюся музыку из магазинчика напротив, а также мерцание и изобилие рождественских передач и реклам по телевидению.       Издав громкое «Бе-х», Уэйд отбросил пульт в сторону, сдавшись на пятьдесят восьмом канале, где крутили какой-то мыльный сериал, и там тоже, как назло, говорили про Рождество.       Запрокинув голову назад, Уэйд страдальчески застонал, идеально в тот момент, когда персонажи обсуждали предстоящие праздники, что проведут вместе.       — Ну ёб твою мать! — схватился Уилсон за голову, надеясь приглушить отвратный голосок в голове, напоминающий ему о том, что это Рождество он проведёт в одиночестве.       Как и прошлое. И позапрошлое. И поза-поза…       — Да я помню! Хватит! Хватит мне напоминать! — прокричал Уилсон, резко скрутившись в позу эмбриона на диване, так и не разжав рук на ушах.       Вообще-то, он планировал поработать в Сочельник. И в Рождество, раз уж на то пошло. Сколько всяких дел можно было поймать! Можно было бы потом заскочить на вечеринку Мстителей, подкинуть им всем подарки, попить с ними пунш и вспомнить былые времена.       В которых Уилсона не было, потому что никто не звал его на задания и масштабные тусовки.       Зато, если не идти к Мстителям, можно было поймать удачу на улице — Паучок же тоже, наверное, будет работать. Уж с ним-то можно повеселиться в эту ночь!       — Уэйд, мы не будем отрезать ему голову просто потому, что тебе не нравится форма его головы, — пытался подражать Паучку Уэйд.       Уэйд вздохнул. Вряд ли Человек-паук захочет его видеть.       — Не, если Паутиныча не будет на улицах, смысл мне тогда туда соваться, — фыркнул Уэйд, перевернувшись на спину и разглядывая кровоподтеки на потолке, — там жесть холод! А у меня нет классного свитера для ловли плохишей.       Мыльный сериал (судя по звукам, которые Уилсон не мог игнорировать, — достаточно интересный мыльный сериал) ушёл на рекламу. Уэйд, с полным смирением и пониманием того, сколько всего рождественско-назойливого увидит по телевидению, с позорным поражением повернулся к экрану.       А там — ну ни хуя себе! — то, что было нужно.       Они крутили рекламу в стиле тех, что показывали в шестидесятые, когда завлекали всяких идиотов работать на их завод.       Яркая, замыленная (буквально!) картинка, с попытками вызвать тёплые чувства у зрителя и какую-то неизведанную ему ностальгию. Белокурая женщина сидит в окружении груды пестрящих обёрточных упаковок, разглядывая коробку, внутри которой — разбитое сердце. Гирлянда на ёлке позади неё мигает в такт спокойной музыке, а дикторский голос, словно из передач про дикую природу, вещает:       — Уже который год на Рождество не с кем разделить глинтвейн с имбирным печеньем? Некому дарить подарки от чистого сердца?       Белокурая красавица с потухшим взглядом смотрит в камеру и кивает. Уэйд Уилсон, неосознанно, одними губами соглашается.       — Не с кем провести уикенд, катаясь в лунную ночь на катке под смех детей? Никто не поёт с вами в унисон праздничную музыку, передразнивая голос исполнителя?       Красавица кивает, на её лице намеки надежды. Уэйд соглашается громче.       — Стоя под омелой вас всегда настигает тоска, потому что ваши губы истрескались без поцелуев, а сердце — без любви?       — Да! — в один голос заявляют красавица со шрамами на всём лице и девушка с экрана.       — Мы рады, что вы нашли нас.       Картинка на экране сменяется большим зданием, напоминающем завод. Пока показываются кадры сотни людей, сортирующих вручную конверты, коробки и мелкие пакеты, голос диктора продолжает:       — «Напиши своей судьбе» была создана ещё задолго до того, когда всем приелась «Прошлым Рождеством», — диктор тепло, как старый друг, посмеялся над собственной шуткой, — и мы гордимся деятельностью нашей скромной организации.       Камера плавно перемещалась по лицам женщин и, изредка, мужчин, сортирующих почту. Позади них — праздничные украшения, редко проглядывающие на фоне белых стен их, как понял Уэйд, сортировки.       Кадр сменяется блондинкой, неловко переступившей порог заведения, напоминающего почтовое отделение. В руках она сжимала сумочку, оглядываясь по сторонам.       — В честь предстоящих праздников каждый знающий человек может воспользоваться услугами нашей организации для поиска родственной души.       Белокурая красавица подошла к свободному окну. Ей протянули конверт и необходимый бланк.       — Всего-то нужно подать заявку, а именно — письмо. В письме должна содержаться Истинная Частичка Себя.       Когда диктор сделал акцент на трёх словах, лицо девушки заискрилось, а в самом низу экрана всплыли те самые слова, от которых отлетали еле видимые звёздочки. Широко улыбнувшись, она положила в конверт что-то, что не было видно зрителю. Сотрудница с улыбкой приняла её конверт.       — И, поверьте, — продолжал диктор, — в один из зимних дней вас свяжут с человеком, который изменит вашу жизнь.       На весь экран, будто в фильмах девяностых, выскочило название фирмы. Затем — номер телефона, по которому можно уточнить местонахождение офиса их организации.       После тараторки, какую обычно слышат в рекламе лекарственных препаратов, реклама закончилась, а Уэйд, до этого лежавший на диване умирающим одиночкой, теперь уже сидел на этом же диване, вытянувшись к экрану телевизора.       — Чего ж только не придумают, чтоб срубить побольше бабла на рождественском ажиотаже! Какие ж идиоты ведутся на это? — удивлялся Уэйд, набирая номер телефона, что запомнил с экрана.

<><><><><>

      Рождество через неделю, а Нью-Йорк, как это обычно и бывает, напоминал серый асфальт, поперёк которого набросали камней, залили грязной водой из канализации, кинули пару пёстрых флаеров, напоминающих про предстоящие праздники и, соответственно, скидки. Короче, Нью-Йорк, сердце всей этой американской мечты, выглядел дерьмово.       Несколько дней до этого шёл дождь. Никаких намёков на снег или сказку. Всё было так же обычно, как и раньше. Впрочем, имели ли они право жаловаться на то, есть снег или его нет? В Калифорнии Рождество напоминает бред городской сумасшедшей, а в какой-нибудь Сибири не особо отличается от Пасхи.       В общем, серый город за окнами, дождливая погода, непонятно откуда взявшаяся слякоть и пьяные мужики в костюме Санты, призывающие дать монету на поддержку больных раком детишек. Всё в классической классике. Ну, ещё бегающие, как в жопу ужаленные, родители, выискивающие тот самый подарок для своего чада.       По радио крутят Синатру, по ТВ — рождественские выпуски, на Нетфликс скидка в честь праздников, а некрологи печатаются всё чаще и чаще. Но дух Рождества только укрепляется в душах таких романтиков, как Питер Паркер, и сгнивает в таких, как Тони Старк.       Ну, а какой прок от этих праздников, если работаешь без выходных, то спасая мир, то ремонтируя его после спасения?       Тони вдруг поддался ностальгии, прося Пятницу подыскать волну на радио, по которой точно не было всей этой рождественской чуши, но было бы старое доброе (гарант качества), ретро. Пятница, как настоящий ИИ, моментально нашла нужную станцию, мелодично проигрывая одну из песен времён молодости Говарда Старка.       Питеру, честно сказать, чхать было, под какую музыку работать. Он, в отличие от Тони, не обращал на это внимания. Если мотивчик был хорошим — что ж, на том спасибо, работа пойдёт чуть быстрее. Нет? Ну, можно просто не вслушиваться, отдаваясь всем мозгом и душой любимому делу.       Мастерская, спрятанная в подвальном помещении базы Мстителей, где сейчас была парочка Мстителей, включая Железного Человека и Человека-Паука (парень, ты на полставки, не зазнавайся!), была окутана бархатным голосом кого-то из Baccara, напевающей «Yes sir, I can boogie». Ни Тони, ни уж какой-то там Питер не были фанатами этой песни, да и если слышали её когда-то, то чисто случайно, так, краем уха.       Но в этот вечер… Ох, это лучше видеть своими глазами. Двое особей мужского пола, отдавшись ритму, испачканные всем, чем только можно, перебрасывали друг другу инструменты, под конец песни начав кричать во всю глотку:       — О, да, сэр, я могу танцевать буги-вуги!       — Но мне необходима хорошая песня!       Мотивчик, приедающийся так, что даже когда патологоанатом будет разрезать тело в поисках причин смерти, сможет найти в венах, более не пускающих кровь, строчки песни, которые могут танцевать буги-вуги.       Думаете, это странно? Этажом выше сейчас всё куда хуже, чем безобидное старое радио, мужик, которому пора на пенсию, и паренёк с отвёрткой. Там русская шпионка, украшая настольную живую ёлку, напевает себе под нос песни Мираж. Вот, что реально странно. Она-то людям головы сворачивает бёдрами, а они что? Просто два гения, которым приелась песенка.       Вообще, всё это свернуло совершенно не туда, куда шло изначально. До всех этих песен-плясок, после которых Питер и Тони просто посмеялись друг над другом, неловко думая о том, что это останется в стенах мастерской, Тони Старк, отбросив в сторону ненужную деталь от костюма, спросил у своего преемника, как он собирается проводить Рождество. А тот, сжимая в руке отвёртку, задумался слишком уж надолго.       Тётя Мэй предпочла провести праздники «где-то там, куда не следует совать нос юному Мстителю», у друзей были свои планы, а сами Мстители…       Рождество у Мстителей напоминало печальную сходку одиночек. Кэп со своими мотивирующими речами, пока в нагрудном кармане часы с фотографией красотки, Романова и Белова с Бишоп у бара, без остановки перекидывающиеся невероятными историями с заданий, да Бог Грома, разносящий гостиную совместно с Халком. В этом году Бартон в очередной раз отказался от веселья (семья, как-никак), а вот команда Стражей согласилась метнуться на Землю, потому что Ракета (прямая цитата) считает, что «наряжать дерево — глупейшая затея, если дерево не достигло возраста полового созревания, но я готов посмотреть на то, как к этому относится ваше правительство». Питер краем уха слышал, что к межгалактической (а как её иначе называть?) вечеринке могут присоединиться команды Четвёрки и Иксов, но, тогда, это будет слишком уж глобальный, как сказал бы Дэдпул, кроссовер. К тому же очень дорогой.       А Питер к такому не готов.       А, да. Кстати. Говоря о кроссоверах.       Питер не видел Дэдпула месяц. Это немного так до хуя, потому что от Дэдпула очень сложно отвертеться хотя бы на неделю.       Ни сомнительного приглашения на Рождественские праздники, ни предложения напиться в драбадан. А Уилсон делал это каждый раз, когда они заканчивали совместные задания. Серьёзно! То ли у мужика нет друзей, то ли проблемы с алкоголем, потому что так часто Питер приглашений в бар не получал ни-ко-гда.       Вообще, за последний год, что они провели практически бок о бок, Питер сильно поменял вектор своего отношения к Дэдпулу. Ну, как это обычно и бывает, когда задница к заднице, дерёшься там с дюжиной плохишей, получаешь пулю в ногу и вдруг понимаешь, что твоя жизнь сейчас зависит от поехавшего наёмника, что в любой момент вспомнит про пиццу в духовке и свинтит с задания, только ветерок и гуляет на месте, где он раньше стоял.       Как это обычно и бывает, когда начинаешь свою встречу с человеком со слов: «Ну нет, опять ты?!», а потом, спустя время, радуешься, что кто-то пришёл на крышу, когда ты в полном одиночестве разглядываешь ночной Нью-Йорк и думаешь, а вообще надо ли оно тебе это всё?       Питер многое в жизни повидал. Попытки Хэппи подкатить к Мэй, как-то раз застал плачущего Флэша, видел даже как Мстители играли в Монополию и орали друг на друга так, что холодный пот по шее пошёл. В космосе даже был, вот настолько жизнь интересная бывает у Дружелюбного соседа. А вот Уэйд Уилсон для него навсегда останется, наверное, самым странным, что он видел в своей жизни. Ладно, хорошо, даже не видел. Общался.       Дружил, прости Господи.       Питер сильно поменял своё отношение к Дэдпулу за последний год. Поначалу, как это случалось вообще со всеми, кто когда-либо общался с Дэдпулом, Паркер его ненавидел. Нет, правда. Невозможно работать с наёмником, так и норовящим голову отрезать простому воришке. А потом что?       О, вы, наверное, ждёте очень подробную историю развития их отношений? Глубочайший психоанализ сопротивления Паркера, вызванного множеством противоречий, создаваемых Уилсоном? Какую-нибудь дичайшую историю с задания, где Уэйд, жертвуя своей бессмертной жизнью, подставился под пулю, отталкивая Паучка в сторону?       Нет. Просто как-то раз Уэйд поделился своим буррито. А Питер тогда был очень голоден. Дичайшая история, а?       Всё остальное — по накатанной.       Вообще, Уилсон умел вызывать зависимость от своего существования. Паучка редко видели на улицах, оно и понятно, в колледже зимняя сессия, сейчас сложновато рвать себя на части, успевая и курсовую сдать, и бабушку с дерева снять, но даже за пару вылазок на улицу Питер вдруг ловил себя на мысли, когда же придёт Уэйд.              С Уэйдом весело. Можно поболтать, зависнуть в парке, когда ничего не происходит, да и помощь иногда не помешает.       Да. Уэйда не было видно почти месяц. И Питер, нехотя, признал, что, вроде как, скучает.       Если так подумать, они не виделись с той ночи после дня Благодарения, когда Питер сделал то, что ему не следовало делать.       Он до сих пор не мог понять: правильно ли он поступил, доверив свой секрет Уилсону.       И, ладно, его волновало это.       Но после той ночи Уэйда он больше не видел.       Повторимся. От Дэдпула сложно спрятаться. Будь его воля, он бы в Камне Души затусил, просто потому что ему скучно, а там, о, как удивительно, Питер тоже затусил на пару лет.       Питер постоянно возвращался к той ночи. Чувства свои анализировал, ситуацию по кругу гонял. Но постоянно что-то отвлекало: то учеба, то Мстители общий сбор объявляют, то в городе ограбление, то заданий много дают.       И, как оказалось, прошёл почти месяц, а Уэйд исчез, словно отец после рождения ребёнка, которого он так ждал.       Питер закусил губу.       Это что, получается, Питер сделал что-то не так?       — Ты эту отвёртку сейчас пополам сломаешь, — заметил Тони.       Питер вздрогнул.       Он и забыл, что Тони у него что-то спрашивал. Если честно, он вообще забыл, что в мастерской сейчас.       — Ладно, храни свои секреты, — усмехнулся Старк, вернувшись к разбору костюма, — но если захочешь, приходи к нам. Только надень лучше костюм. Вдруг, опять придётся разнимать Халка с Тором. Мне помощь не помешает.       Питер неловко положил отвёртку на стол.       Где вообще сейчас Уэйд Уилсон?

<><><><><>

      — Да какого чёрта? — возмущался Дэдпул, чуть ли не крича на всё отделение. — Почему нельзя?       — Мистер Дэдпул, по нашим правилам нельзя отправлять… — миловидная сотрудница, прозванная среди коллег «Красивая Женщина», скромно улыбнулась, тихим и ровным голосом объясняя Уэйду Уилсону то, что, казалось, объясняла всем посетителям их отделения.       — Но член в коробке — это же лучшее решение! Энди Самберг не стал бы об этом петь, понимаешь, куколка?       Несколько подростков, стоящих в самом конце очереди по талонам, прыснули со смеху. Мужчина лет сорока покачал головой, крепче сжав в руке своё письмо.       — К тому же, вы же сами в своей рекламе — кстати, очень хреново сделанной рекламе, типа, сейчас не конец шестидесятых, вы в курсе? — говорили, что нужна Истинная Частичка Себя, так вот, пожалуйста, мой член — моя Истинная Частичка. Что не так?       — Мистер Дэдпул, — голос Красивой Женщины ни на секунду не дрогнул, она продолжала так же улыбаться, терпеливо объясняя Уэйду правила, — я понимаю, вы хотите отправить то, что считаете нужным, но наша организация просто не допустит такое отправление. Поймите меня, мистер Дэдпул, как бы я не хотела оказаться в вашем положении, я просто ничего не смогу сделать.       — Быть не может, чтоб тут существовали какие-то правила. Типа, не отправлять трупы и джем в стеклянной банке? Мы что, на почте? У вас же организация чуть ли не с фишками волшебников!       Еле уловимый усталый вздох Красивой Женщины не дошёл до ушей Дэдпула, продолжавшего разглагольствовать о компании и их правилах. Зато до его глаз отлично дошла картинка того, как эта самая женщина скромно протягивает через окошко листочек, на котором написано: Запрещённые к отправке Истинные Частички: 1. Животные; 2. Скоропортящиеся продукты; 3. Половые органы; 4. Взрывоопасные предметы; 6. Иные предметы, не предусмотренные списком, но способные навредить как сотрудникам, так и получателю.       Дэдпул нахмурился. Просто возмутительно.       — Что здесь, во-первых, нет картинок, а, во-вторых, последний пункт — вы же можете что угодно отнести к нему! Окей, мои катаны? — Уэйд вытащил катаны, показав сотруднице. Та покачала головой. — Пушки? — Уэйд положил на стол два пистолета. Та опять мотнула головой. — Ножи? — не успел Уэйд коснуться ножен на ногах, та тут же отрезала отрицательным возгласом. — Окей. Что тогда?       — Может, у вас есть… любимое кольцо? — предположила она. — Знаете, многие мужчины вкладывают кольца матерей, как бы намекая на то, что готовы к серьёзному шагу.       — Перестал носить побрякушки после того, когда потерял свою руку в мусорке.       — Стихотворение, которым вы бы хотели поделиться с любимым человеком? Строки от всего сердца, написанные ночью, в которые вложена вся душа?       — Розы красные, фиалки синие.       — И?..       — Это всё, — пожал плечами Дэдпул. — Я занятой человек, у меня нет времени стишки писать.       — Хорошо, — вздохнула Красивая женщина. — Может, вы составите плейлист избранных композиций, от которых ваше сердце бьётся чаще?       — Не, это оставим на экспедицию, там уже второй глобальный плейлист составляется. Хотя, знаете… вы подкинули мне идею.       Лицо Красивой женщины засияло от улыбки. Не успела она спросить, что же за идея появилась у Уилсона, она тут же побледнела, стоило ей увидеть, как Дэдпул, всё же вытащив один из своих ножей, проткнул им грудную клетку.       — Момент, леди, — кряхтел он, разрезая плоть ножом, — почти… почти закончил.       Красивая женщина работала конкретно в этом отделении год. Конкретно в организации — пять лет. Конкретно по жизни — двадцать лет. Видела ли она такое впервые? Определённо. Была ли она напугана? Есть такое. Могла ли она нажать на кнопку и вызвать охрану? Да, но зачем?       Те, кто стояли у других окон, не сразу обратили внимание на то, чем занимался Дэдпул, а те, кто стояли за его спиной, поняли, что происходит что-то реально жуткое, когда по его ногам потекла кровь.       Ой, ладно, кому врать-то? Они все в телефон лупили, никто даже внимания не обратил, как круто Дэдпул вырвал сердце из собственной груди, победоносно кинув его в коробку. Никто не вскрикнул, никто не похлопал. Такое ощущение, будто всем интереснее Тик-ток с пятью фишками чего-то там, чем наблюдать за очередью на почте.       Потерянное поколение.       — Мистер Дэдпул… — на выдохе сказала Красивая женщина, смотря лишь на коробку, но никак не на содержимое.       — Знаю, ещё рано для валентинок, но вот это — от всей души. Самая настоящая частичка меня.       Красивая женщина закрыла глаза, пытаясь прийти в себя. Не каждый день увидишь такое. В голове крутились шестерёнки, вопросы накладывались на другие. Позвать руководство? Вызвать полицию? Сказать, что они не имеют право отправлять человеческие органы? Заплакать? Посмеяться? Вновь начать курить?       Вопреки всевозможным ожиданиям тех, кто мог наблюдать со стороны за происходящим, сотрудница взяла коробку, поставила на свой стол, что находился чуть ниже окна, взяла фирменный скотч «Напиши своей судьбе» и начала быстро обклеивать её.       — Заполните бланк, чтобы я могла наклеить его поверх коробки, — монотонным голосом сказала она, пока взвешивала посылку, — ответ придёт в течение пары дней, там дадут указания, как связаться с родственной душой.       И, кажется, только ночная сотрудница их отделения, что заканчивала смену в этот момент, охренела с того, что происходит здесь. Её дергающийся глаз, всё это время наблюдавший за представлением, смог успокоиться только на следующий день, когда она убедила себя, что всё это ей просто приснилось.       Дэдпул, довольно покачивая головой из стороны в сторону, высунул язык, стараясь заполнить бланк максимально красивым и понятным почерком.       — Не могу поверить, что скоро встречу человека, предначертанного мне судьбой, — улыбался Уэйд, протягивая бланк Красивой женщине, — будто во всех этих фанфиках про родственные души без какого-либо логического пояснения, почему персонажи вообще должны быть вместе, не считая того, что так хочет автор.       Красивая женщина натянуто улыбнулась, забирая бланк.       — Да, я тоже, — из вежливости ответила она, действительно не веря, что кто-то может быть родственной душой мистера Дэдпула.       Впрочем… на той неделе был мужчина, зажлобивший отдать свою Истинную Частичку. А тут человек, во имя любви и всего святого, себе сердце вырезал. Где ещё такое отчаянное желание встретить свою любовь найдёшь?       А всё-таки сердце в коробке — лучше члена!

<><><><><>

      В квартире Мэй, наконец-то, всё выглядело так, как надо. Весь этот бардак занятой благотворительностью тёти и спасением мира племянником убран, на месте коробок из-под пиццы стояли новенькие свечки с этикетками вроде «Пряничный домик» и «Зимний кипарис», на двери висел ёлочный венок с шишками, над диваном — омела, а вместо корзины для белья в гостиной уже стояла старенькая искусственная ёлка, украшенная, пока что, только светящейся гирляндой и парой больших круглых ёлочных игрушек. Процесс украшения был в самом разгаре, а у Мэй уже закрались сомнения относительно умственных способностей её единственного и любимого племянника.       Кто в один ряд вешает украшения одного цвета, в конце-то концов?! Только дальтоники и полные идиоты без чувства вкуса.       Лучше бы её племянник разучился различать цвета из-за радиоактивного паучьего укуса. Иначе встанет вопрос о том, что кому-то придётся подыскать себе отдельное жильё. Сегодня ёлочные игрушки, а завтра что? Холодильник в ванной?       — И как обстоят планы на праздники? — спросила Мэй, вешая на верхушку одну из игрушек. Быстро оценив, что творится внизу, она закусила губу. Придётся перевешивать за Питером ночью.       — Не знаю, — пожал плечами Паркер, взяв из коробки ещё несколько красных шаров. — Может, патрулировать буду.       — Спятил? Праздник же!       — Поэтому и собирался, — хмыкнул Питер, сделав шаг назад. Паркер поморщился — выглядело убого. Да и взгляд тёти он чувствовал даже макушкой. — Там ведь такой беспорядок начнётся. Пьяные драки, грабежи, как в «Один дома», и всё такое. Человек-паук не может отдыхать в такой день. Он нужен людям.       Мэй фыркнула. Опустив руку, она ждала, когда Питер подаст ей ещё несколько игрушек. Питер протянул ей ангелочка, стеклянного Человека-паука и шар в форме головы Железного человека.       — Ты пессимистично настроен, Пит, а так нельзя, — Мэй скептически осмотрела игрушки, что передал ей Питер (и откуда они вообще взялись?), но всё равно стала подыскивать для них место, — всё-таки, это праздник. Человеку-пауку тоже нужен кто-то. Даже супергерои должны отдыхать, веселиться, целоваться под омелой и…       — С каких пор тебя интересует, с кем я буду целоваться под омелой? — ухмыльнулся Питер.       — С тех самых, когда я собирала тебя на школьный бал, а ты всё запорол, подравшись со Стервятником. Вот с тех самых, мой дорогой. Послушай, — Мэй, крутя на пальце игрушку с Железным человеком, посмотрела на Питера, — я тебе лучшего желаю. Ты и так последнее время выглядишь… подавленно. А жизнь Паука у тебя отнимает слишком много.       Питер, взяв со столика кружку с какао, отхлебнул из неё.       — Ты еле успеваешь быть и Питером, и Пауком. Я, как твоя тётя, предпочла бы слушать о том, как ты устал в колледже, что сегодня пойдёшь с друзьями всю ночь гулять или, не знаю, познакомишь меня со своей пассией. А что в итоге? Мстители, опять ограбление банка, выкинешь мусор завтра, когда перестанет тело болеть после пары тумаков, да и рассказываешь мне только про этого Дэдпула.       Питер, делавший второй глоток какао, чуть не подавился.       — И, не пойми меня неправильно, — продолжала Мэй, будто и не услышала этот хлюп в чашке, — я ничего против не имею, мне всё равно с кем тебе нравится, эм… ну, не важно, просто я хотела сказать, что если этот человек тебя спасал так часто и ты только и делаешь, что говоришь о нём, может, позовёшь его провести Рождество вместе и познакомишь нас, наконец?       Питер закрыл глаза, стараясь не выплюнуть напиток обратно в кружку.       Ну бля.       Мэй вообще не знает границ.       — Знаешь, а это отличная идея, — вдруг загорелась Мэй, совершенно не замечая всего того, что происходило с её племянником, — раз он твой напарник, почему бы не пригласить его на ужин? — Мэй, наконец-то, господи Боже, опустила голову вниз, заметив, как Питер, весь красный, поставил кружку на стол обратно. — Ты о нём столько рассказывал, он спасал тебе жизнь, а я даже не видела этого человека.       — Мэй, нет, — хрипло сказал Питер. — И он… он мне не напарник, — шёпотом добавил Паркер, потирая переносицу.       — Ты в порядке? — нахмурилась Мэй.       — Зачем звать его на ужин?       — А ему есть, с кем встретить Сочельник? — парировала Мэй. — Ты говорил, у него нет семьи.       — Мэй, он не…       — Решено, — хлопнула в ладоши женщина, чуть не выронив ёлочную игрушку, — зови своего напарника к нам на ужин в Сочельник. Приготовлю что-нибудь по случаю. Нельзя же так, Пит, — причитала она, вешая Железного человека практически под звездой, — чтобы люди одни были в Рождество. Не этому я тебя учила.       Питер обреченно вздохнул, запуская руку в коробку с игрушками.       Мэй переубеждать было бессмысленно.       Роясь в коробке, Питер мысленно корил себя за то, что когда-то рассказал Мэй о том, как Уэйд помог ему. Но мозг, как назло, накидывал одно воспоминание за другим. Питер был уверен, что говорил об Уэйде от силы пару раз.       Но тётя права. Даже у Питера появилось ощущение, что он только и делал, что говорил о Дэдпуле последнее время.       — Хорошо, — сдался Питер, выбирая между большим и маленьким шариками синего цвета, — я позову его. Но пообещай не сильно разочаровываться, когда он… когда вытворит что-то в своём стиле.       — Ох, Пит, разве этот человек способен меня разочаровать? — задумчиво спросила Мэй, копошась наверху.       Питер сдержал нервный смешок.       Было, как минимум, пять случаев, после которых Мэй в ужасе стала бы звонить в полицию.