Вино из лотоса

Руки и ноги, торчащие кто откуда, придя в движения от зова хозяина, бешено бились в приступе агонии, скребя гнилыми когтями каменные плиты в попытках выбраться из заточения. Те, кто освободились от пут, гурьбой набросились на неожиданных гостей, верещя тонкими, ледянящими душу, голосами. Вдобавок к невозможности ослушаться приказа Вэй Усяня все мертвецы испытывали жгучую ненависть к существам, что убили их, и теперь они принялись вымещать на них свой гнев. Основной атакующей силой, вне всяких сомнений, были мертвецы женского пола. Чаще всего именно женские трупы после преображения становились особо неистовыми. И вследствие выглядели поистине безумными в своей ярости: волосы стояли дыбом, глаза налились кровью, ногти вытянулись и заострились, в уголках рта пузырилась пена, а их совместное пронзительное верещание, казалось, могло обрушить потолок. Женские особи впивались в чернокожих зубами и заострëнными когтями, , совершая резкие и жестокие выпады, словно орудовали стальным оружием. Мужские же трупы совершали выпады в промежутке между напарницами, нанося урон мечами, либо стандартными когтями и клыками. Воздух наполнился гнилостным смрадом мëртвой плоти в перемешку с кровью, который неприятно бил в нос, отдаваясь тошнотворным привкусом железа и тухлой рыбы на языке. То и дело слышался скрежет металла о сталь. Чернокожие пытались отбиваться: рубили раскалëнными топорами вправо и влево, то и дело задевая неподатливых мертвецов, не успевших увернуться от удара. Или вставали в стойку, начинали кружить, размахивая топором и мелкими шашкажками , словно бурей, надвигались на врага, сбивая всë и всех на своëм пути. Но как только чернокожие справлялись с одним мертвецом, на его смену приходили двое, а то и больше. Вэй У Сянь наблюдал за этой картиной с довольным выражением лица: Сражение было даже более захватывающим, чем он предполагал! К тому же, Вэй Ин подмечал всë новые и новые детали между мертвецами этого мира и его родного: в составление нового перечня нечести эти различия играли важную роль, их следовало запомнить, а ещë лучше в течение суток перенести на бумагу. Также, где-то в этом зале располагалась печать, сдерживаюшая и скрывающая присутствие мертвецов. Интересно было то, что эта печать прятала не только преображëнные трупы, но и блокировала запах гнили, звуки и препятствовала гниëнию мëртвой плоти! Таких печатий в мире Вэй У Сяня было не сыскать, а если и были, то за свою многогранность стоили целое состояние и были в единичном экземпляре, а также тщательно скрывались от любопытных глаз. Вэй Ин пытался создать что-то на подобие такого артефакта, но все его попытки с треском провалились. Слишком мало качественных материалов, недостаток рукописей о устройстве многогранных артефактов и ещë много менее значительных вещей, сыгравших главную роль. Несмотря на свои глубокие рассуждения, Вэй У Сянь пристально следил за ходом сражения, готовый в любой момент предпринять необходимые меры, поменяв сражение в его пользу. Но всë шло на удивление гладко: мертвецы выбирались из западни, а у чернокожих было всë меньше и меньше шансов на победу. Лис, которого спас Вэй Ин, притаился в полумраке угла подземелье. Шерсть его стояла дыбом, хвост напрëжëн, словно в него вот-вот ударит молния, а уши испуганно прижимались к голове. Если Вэй У Сянь напрягал слух то слышал едва различимое рычание в этом разнообразие звуков. Но стоило ему услышать это своеобразное предупреждение как он вздрагивал, а его тело пробивала мелкая дрожь. Лисьи уши прижимались к голове, не смея даже вздрогнуть, в то время как хвость выпрямлялся, напоминая идеально ровный меч. Сердце бешено колотилось, отдаваясь гулким стуком и неприятным звоном в ушах, а мысли были наполнены жуткими образами четырехлапых собак, изогнутые таким образом, что у них выпирали кости. Шерсть стояла дыбом, хвост злостно подметал беспроглядную темноту под собой, в уголках клыкастой пасти пузырилась пена. Ярко-алые глаза безучастно смотрели в пустоту, вывалившись из орбит, из которых потоком хлынула кровь. Всю эту картину дополнял скрежет зубов в перемешку с злым рычание голодного зверя. — „ А? Что это?... " — Из рассуждений Вэй У Сяня вырвала золотистая фигура, выскользнувшая из полумрака угла. Послышался лязг металла, что значало что меч покинул ножны. Женская фигура внезапно сорвалась с места и взмахом мечом буквально разрезала одного из чернокожих пополам! Это было жутко. Монстр даже не успел осознать, что умер. Он вообще ничего не успел: не вскрикнуть, не испугаться, не понять. Верхняя часть, покрытая засохшей кровью от предыдущих ран съехала вниз и с неприятным хлюпом упала на пол, забрызгав всë вокруг алой жидкостью. Нижняя часть, пошатнувшись, упала на колени, а затем с хлюпом упала в лужу крови рядом со второй половиной. Послышался разъяренный рëв второго чернокожего, что с двойной жестокостью стал атаковать мертвецов, рубя топором направо и налево. Неизвестно, испугался он за свою жизнь или решил отомстить за товарища, но факт его гнева был неотвратим. Вэй Ин замер на месте, глупо хлопая глазами и глядя на преображëнный труп молодой девушки. На вид ей было не больше двадцати-двадцати пяти лет, у неë были длинные волосы цвета чëрного шëлка и золотые глаза, что сияли в этом мрачном зале. Однако, не это повергло в шок Вэй У Сяня, а то, что молодая дева была одета в шёлка цвета золото, а на еë груди был вышит белоснежный пион. Киноворная точка на лбу и Саньду в руке ситуацию ни капли не проясняли. Но сомнений не было. Эта девушка состояла в ордене. Вопрос состоял в другом: как? Как труп этой девушки оказался здесь, в забытым всеми храм? Она тоже по случайным обстоятельствам попала в этот мир, по незнанию забрела в подземелье и не имея достаточного совершенства владения мечом трагически погибла? Или еë тело после смерти по каким-то причинам оказалось здесь? А может.... Вэй У Сянь по прежнему... В мире заклинателей?Но что с ним стало? Почему он так изменился? Или люди просто перешли на новую ступень цивилизации и научились изобретать такие потрясающие магические артефакты? Вопросы нескончаемым потоком крутились в голове Вэй Ина, не давая ему обращать внимание на что либо другое. Это были вопросы, на которые у него не было ответа, и всë, чтобы он не предположил, только больше запутывали паутину событий. Однако, был еще главный вопрос: откуда у неë меч Цзян Чэна? Откуда у неë Саньду? Не уж то глава ордена Лань так и не обзовëлся потомками и меч передали его самому близкому родственникому — Цзинь Лину, а он затем передал меч своим детям? Видимо, всë так и было... А еще видимо всех, кого знал Вэй У Сянь, уже не было в живых... Эта мысль оседала на душу неприятным осадком, а сердце болезненно сжималось. Ему было больно от осознание того, что он остался совсем один, что всех, кого он помнит, мертвы. Хотя, может это и к лучшему. Вэй У Сянь был уверен, что все они прожили хорошую и долгую жизнь, а он, ужасный монстр Старейшина Илин мог всë испортить. Теперь Вэй Ину не было за кого боятся, кого беречь. Даже если он снова что-то натворит, никто, кто ему дорог, не пострадает потому что все мертвы. Послышался громогласный рëв, раскатом грома пронëсшийся по залу, сотрясая стены и хлипкий, еле державшийся потолок. От такой неожиданности Вэй У Сянь мгновенно вздрогнул, оглянувшись по сторонам. Вэй Ин настолько увлекся рассуждениями, что не заметил, как второго монстра повалили навзничь и нанесли смертельный удар в сердце. Это подсказывал меч, торчащий из сердца монстра. Мертвецы сражались уже с другими врагами: с двумя летающими шаманами. Это были маленькие существа, одетые в бордовую мантию, исписанную светло-жëлтыми узорами и нарисованным огнем посередине. На ножках у них были чëрные сапоги, а весь верх скрывала алая шерсть. Их лица видно не было из-за бордовой маски совы из под которой торчали красные заичьи ушки. В руках они держали изогнутые деревянные посохи по которым текли золотые трещины, а на самой верхушке посоха светило маленькое солнце которое светило мягким жëлтым светом. Шаманов окружал полупрозрачный оранжевый круг, который служил щитом, потому что несмотря на гурьбой разъярëнных мертвецов на них не было ни царапинки. Они просто преспокойно левитировали, подперев рукой голову. Шаманы зашивилились лишь тогда, когда всю их оболочку щита покрыли глубокие царапины и укусы. Они привстали и взмахнули посохами. Откуда ни возмись, в мгновение ока появились три бордовые маски совы, с трëх углов окруживших мертвецов. Маски приоткрыли рты, всего на мгновение, но этого хватило, чтобы оттуда вырвалось пламя, бешенным потоком обрушаясь на преображëнные трупы. Зал сотряс душераздирающий многолосный рëв, такой громкий, что даже стены пошатнулись, не то что потолок из под которого опасно сыпалась каменая окрошка. Значительная часть мертвецов была покрыта огнëм. Они срывали с себя тонны кожу, оголяя внутренности, когтями, кусали сами себя, лишь бы больше не ощущать жжения и резкую, убийственную боль. Они пошатывались на ногах, врезались в друг другу, передавая огонь. Зал наполнился запахом гнили, крови и сажи, как будто кто-то пережарил гнилую рыбу на костре, настолько был противным и блевотным этот запах. Как Вэй У Сянь понял что огонь каким-то магическим образом не передавался на пол и стены, так что переживать насчëт этого было глупо. Его настораживает другое: три залпа. Всего за три залпа шаманы уничтожили пятнадцать мертвецов — на месте трупов осталась лишь чëрная труха. Если так и продолжится, то Старейшине Илин стоит забыть о победе. Однако, призывать было больше некого, абсолютно все мертвецы выбрались из оков и сражались за жизнь Вэй Ина. Раззадорить мертвецов было невозможно: их кости просто бы не выдержали такой нагрузки! Единственным козырем в руках Вэй У Сяня была молодая Цзинь: она двигалась гораздо проворнее других мертвецов, не попадая не под какие атаки. Как бы то грустно не звучало — надеяться можно было лишь на неë: остальные мертвецы ей и в подсобку не годились. Удар. Девушка мертвец разрезала поле пополам вместе с шаманом внутри. На переливающимся полу появилась ещë одна лужа крови, плавающим в ней шаманом, разрезанным пополам. Преображëнная девица лишь высокомерно взглянула на проделанную ей работу и ринулась в бой со вторым противником. — „ Ну точно Цзинь! " — Пронеслось в голове у Вэй Ина. Он привык к странностям этого нового мира и теперь ожидал чего угодно. Единственное Вэй У Сянь мог сказать точно: у мертвецов не было сознания, они лишь сохраняли навыки и привычки, приобретëнные в жизни. Интересно было узнать: как? Девушка сражалась очень смело: совершала опасные и рискованные выпады на врага. Совместно с ней шамана окружили преображëнные трупы, нанося одиночный урок кто чем может. Некоторые мертвецы напрыгивали на защитное поле, пытались зацепиться на нëм и повалить монстра, однако, все они с поражением скатывались с шара и падали на пол. Но и шаман не отставал: атаковал огненными залпами масок, растворялся в воздухе и появлялся обратно, сжигая всë на своëм пути или взмахом посоха атаковал одиночным залпом пламени. Второй монстр на удивление был в разы сильнее своего родича, в отличие от слизней и чернокожих, у которых силы почти на одном уровне. — „Его поле невозможно пробить... — Пронеслась мысль у Вэй У Сяня — „ Я уже не знаю что делать.. Я не уверен что мертвецы пробили хотя бы половину его защиты, а из-за него больше двадцати мертвецов превратились в горстку пепла. Он даже смог сжечь руку Цзиня у которой в руках Саньду. Одна атака - но роковая для обоих сторон. Это единственный шанс. Однако, а вдруг это не конец испытания и будут ещë враги, в разы превышающие силы шамана. Я буду обезаружен, даже защитится не смогу, не то что атаковать. " — Мысли бешеным веретином крутились в голове Вэй У Сяня, отчего у него кругом шла голова, а в висках непрятно сжимало. Удар, ещë удар. Ещë пять мертвецов полегли под напором врага. Времени на раздумья больше не было. Лишнее мгновение промедления могло стоять Старейшине Илин жизни, а умерать в первую ночь после „ перерождения" ему не очень хотелось. По залу пронëсся оглушительный свист. В этот раз мертвецы не замерли, лишь на мог остановились, но тут же продолжили бой с удвоенной силой. К их глазам приливала кровь, покрывая белки глаз яркими красными прожилками, пена из-за рта струилась водопадом, никак не ручейком как в прошлый раз. Ногти вытянулись и заострились ещë сильнее, ростом доходя до пары цуней*, а волосы встали дыбом, гармонично дополняя и так пугающе-жуткую картину. * Пара цуней - 7 сантиметров. Они начали атаковать с удвоенной жестокостью, а в их пальцах было столько силы, что они стали подобны стальному оружию. Но Вэй Усянь знал, что для тел лютых мертвецов такая мощь была уже чрезмерной. Вот причина, почему Старейшина Илин до последнего не решался ещë больше раззадорить трупы: их тела выдержат всего семь атак своего владельца, девушка Цзинь чуть больше - пятнадцать атак. Когда лимит будет исчерпан мертвеца разорвëт на части, да так, что он превратится в кровавое месиво из которого ничего путного не сделаешь. Однако, у Вэй Усяня не было выбора. Преображëнные трупы были на грани поражения, и если бы он не воспользовался этой идеей, проиграл бы. В худшем случае: он просто отсрочил свою смерть, в лучшем: выберется из этой западни живым. Но для начала стоило хотя бы закончить бой с шаманами. Удар. Ещë удар. Вражеский залп огня. Взрыв. Дела были очень плохи. Из всех мертвецов в „живых" осталась только девушка Цзинь с Саньду, и то на грани поражения. Шамана и мертвеца окружало озера крови и ошмëток плоти, в котором плавали кишки, мозги и тому прочее неприятных вещей. Весь зал был пропит гнилью настолько, что Старейшина Илин не мог находиться в этом разнообразие противных запахов без того, чтобы не зажимать рукой нос. Верещание мертвеца заполнило зал, разбиваясь эхом от стен подземелья. Оно было настолько пронзительным и громким, что тело прошибал озноб, больным звоном пронизывая уши. Вэй У Сянь инстиктивно прижал уши к голове, и уже более осознанно закрыл их руками, поморщись от противного верещание и тошнотворного запаха. Видимо, из-за того что его слух стал в разы острее, любой слишком громкий звук приносил ему боль. Когда он открыл глаза, девушка мертвец сгорала заживо, лежа на полу и бьясь в необъяснимо сильных конвульсиях, в то время как шаман лежал на полу окровавленным плостом, а из его сердца торчал Саньду, покрытый вплоть до рукояти кровью. Старейшина Илин посмотрел в сторону врат... Ничего не изменилось. Но и монстров больше не появлялось. — „ Все мертвецы - превратились в кровавое месиво" — Вэй У Сянь взглянул на место, где билась в конвульсиях девушка мертвец, впрочем, теперь вместо неë была лишь горстка пепла — „ Все монстры - мертвы... Если только " — Вэй Ин не успел закончить свою мысль , как откуда не возьмись, в цуне от него появился шаман, приготовившись вцепиться рукой в глотку, монстр собрался вершить правосудие. Вэй У Сянь был уже готов попрощаться с жизнью, однако, у жизни на него были совершенно другие планы. Старейшина Илин краем глаза заметил, как мимо него проскользнула маленькая чëрная тень, в мгновение ока вцепившись клыками в районе шеи и опрокинув монстра навзничь. — Пророчество... Сбывается... — Это фраза, сказанная шëпотом и подрагивающим голосом, разнеслась по залу словно крик, пугая ещë пуще нагнетающей тишины, пробивая кожу мурашками. Тот, или то, что сказало фразу, бездыханным телом лежало на окровавленным полу, буквально через мгновение испустив дух после сказанной фразы. — „ Он умеет говорить? Но почему до этого момента он не издавал никаких звуков? Они все умеют говорить, или только этот шаман? Но если все умеют говорить на человеском языке, почему ничего не сказали, не объяснили? Что за пророчество? Как оно связано со мной? Что вообще происходит?" — Из мыслей Вэй Ина выдернул звон стали, ударившись об пол. Вэй У Сянь взрогнул, понимая, что все трупы и месиво исчезли, растворились в воздухе, не оставив и следа, а поле, сдерживающие его внутри зала, деактивировалось, заново открывая путь на свободу. Даже тошнотворной запах рассеялся, будто бы его никогда не было, оставляя после себя запах холодного мрамора и ледяного воздуха, пронизывающим до костей. Единственное, что напоминало о тех событиях, был лис, вольяжно сидевший у ног Старейшины Илин, высокомерно осматривая новоиспеченного друга серыми глазами, облизывая окровавленные клыки. Вэй У Сянь улыбнулся, присел на корточки и произнëс: — Эй, как мне тебя назвать, малыш? Спасибо, что спас меня. Теперь мы квиты. — Магистр дьявольского культа протянул руку, намереваясь погладить лиса, но тот отпрянул, и показывая всë своë недовольство, зашипел, вольяжно зашагав в сторону выхода, будто бы какой-нибудь важный императорский чиновник. Вэй Ин лишь прыснул от смеха, за что был опрокинут раздражëнным взглядом. — „ Надо же, какой „важный" лис, он мне напоминает... " — Старейшина Илин осекся, посмотрев на окровавленный меч, что лежал в паре цуней от него. Он протянул руку и на протяжение некоторого времени сжимал и размимал еë, не решаясь взять. Лис в это время послушно ждал его около врат, выглядев при этом так, что ещë немного и закатит глаза, попутно тяжело вздохнув. В конце концов, лисëнку так надоело ждать, что он не выдержал и прибежал к Вэй Усяню, аккуратно захватил Саньду в пасть и побежал в сторону выхода. Остановившись около выхода, лис мотнул головой в сторону дерева. Старейшина Илин сидел в полной растерянности, даже его рука висела над полом, где уже не было заветного меча. Лис вздохнул, или так показалось Вэй У Сяню, и направился ровными шашками к дереву, совершенно не обращая внимание на возмущенные крики Вэй Ина, что бежал за ним вдогонку. Впервые за последние несколько лет улыбка цвела не только на лице Вэй У Сяня, но и в его глазах. Там снова расцвело то позабытое, подростковое любопытство и озорство. Удивительно, что тьма рассеялась благодаря простому лису... Или не простому?) — „ Какой же всë-таки новый прекрасный и жестокий мир... " — Успело пронестись в голове Вэй У Сяня, прежде чем он прикоснулся к серебряному древу, засветился мягким белым святом и растворился в воздухе вслед за лисом... *** — Господин Ху, всë хуже, чем мы думали... В деревне Цинцэ пропал ещë один человек. Наши люди нашли его , но... — Неуверенный голос эхом разносился по комнате, мокрый мраком, дарую возможность понять, что лепетал молодой юноша. Жëлторотый мальчишка девятнадцатилетнего возраста стоял перед деревянным столом в простом, ничем не привлекательном чëрном ханьфу и потирал подушечками пальцев костяшки рук. Его голова виновата свисала с плеч, а всë его тело было покрыто мелкой дрожью, будто его пробрал озноб. За столом сидел мужчина в возрасте. На взгляд можно было дать около шестидесяти или семидесяти лет. Его короткие волосы пронизывала старческая седина, складки и морщины неприятно морщились. Мужчина также был одет в чëрное ханьфу, но его ткань была намного благородней и изящней, чем на мальчике, что говорило о высоком и уважаемым положении в обществе. Старик массировал морщинистыми пальцами переносицу, прикрыв глаза и явно о чëм-то сильно задумывшись. На столе под светом лампы лежала стопка бумаг, более всего вероятно отчëтов или каких-то важных документов. Наконец мужчина открыл глаз и убрал руку с переносицы. Глубоко вздохнув, он произнëс статным и уставшим голосом: — Мëртвого и потерявшего свою душу? Работник вздрогнул, но тут же ответил: — Да, господин. Старик взял самый верхний листок из стопки, внимательно пробежался глазами по нему и заключил, снова потирая переносицу. — Пятый раз за этот месяц... От этих слов мальчишка ещë ниже опустил голову, виновато смотря в сторону, лишь бы не на своего господина. — Приготовь повозку. Я сам туда отправлюсь... — Работник отвесил уважительный поклон: — Да, господин! — И выбежал из комнаты, напуганный, словно встретил демона, но и одновременно явно облегченный. Он был откровенно счастлив, что этот разговор наконец окончен и на него не успел пасть гнев его господина...