Хищник и его жертва

Слащавая улыбка мисс Торнхилл ранила острее пчелиного укуса. Ситуация была особенно усугубляющейся, поскольку Уэнсдей обычно гордилась своим острым умом и сверхъестественной способностью устраивать засаду, которая приносила ей удовлетворение. Быть пойманной в ловушку самой было, хотя и не в первый раз, совершенно возмутительно для ее самооценки. Более того, инстинкт самосохранения обманул ее, заставив отступить за одну из колыбелей, как послушную маленькую мышку, когда Тайлер злорадствовал: «Лучше беги!» Его кожа пузырилась и кипела. Она становилась мертвенно-серой, обрастая на появляющуюся чудовищную форму. — Я бы предпочла поджечь себя. Это было бы менее болезненно, — подразнила Уэнсдей в ответ и огляделась в поисках оружия. Конечно, она уже занесла в каталог в своей голове большую часть важной мебели в комнате, но из-за внезапной перемены обстоятельств рискнула взглянуть еще раз. Гнилое дерево. Бесполезно. Маленькие осколки стекла. Потенциально интересно, но бесполезно прямо сейчас. Горсть пружин для кровати. Бесполезно. Подушка, на которой было подозрительное пятно от губной помады. Восхитительно жутко, но и бесполезно. Вот! Длинный кусок арматуры отвалился от стены всего в нескольких метрах от них. Это было некачественное и неэлегантное оружие, но Уэнсдей тут же решила, что пришло время позволить своему гневу проявиться в виде жестокости. Ее пальцы сомкнулись вокруг неровной длины, которую она обозначила в качестве рукояти копья, как раз в тот момент, когда метаморфозы Тайлера подошли к завершению. После нескольких тренировочных взмахов Уэнсдей предположила, что дядя Флетчер был прав: иногда грубая сила может быть столь же забавной, как и осуществление сложного плана мести. Ее губы дрогнули в движении, которое ее отец мог бы назвать улыбкой. Стоит знать, что Уэнсдей Аддамс не была крысой. Отведя левую ногу назад и согнув колени в классической фехтовальной позе, Уэнсдей держала обе руки на арматуре и готовилась бороться за победу. Она знала, что арматура, хотя и немного короче рапиры, будет примерно в два раза тяжелее и намного менее гибкой, но первое парирование все равно оставило ее немного потрясенной. Она едва успела поднять кусок металла над головой, чтобы заблокировать приближающийся удар от коготя, но вибрация неприятно покалывала ее руки. Это было нелепое послание от мускулов, что они сдадутся уже очень скоро. Однако, Уэнсдей увернулась от следующих двух выпадов Хайда, а затем нанесла удар, поскольку его тонкие конечности были чрезмерно вытянуты. Арматура раздробила ему правое предплечье, так как она раскачалась всем телом, как будто играла в гольф. Хрустнула кость. Монстр взвыл. Его рука была согнута назад на дюйм ниже локтя, из искореженной плоти выглядывал кусочек белого. Уэнсдей нисколько не растерялась. В конце концов, искусство кровопролития было ремеслом, в котором она преуспела. Пока Хайд отступал, Уэнсдей посмотрела на миссис Большие глаза Торнхилл. Женщина казалась по-настоящему расстроенной, колеблясь между выражением заботливого лица из-за хнычущего Хайда и высокомерной ухмылки. — Тайлер, милый, ты в порядке? Быстро, убей ее, пока она снова не причинила тебе боль. — Твои мольбы жалки, Лорел. Твой монстр слишком слаб, — решительно вмешалась Уэнсдей, давая понять своему реальному противнику, что она уже все поняла, соединив оставшиеся кусочки головоломки. Торнхилл — нет, Лорел Гейтс — на секунду застыла, пока ею не овладела какая-то маниакальная энергия. Она начала кричать. — Значит так, да? Я покажу тебе, малышка Аддамс! Я тебе покажу! Мой предок, великий Крагстоун, уже уничтожил большую часть вашего рода. И я сделаю это — Тайлер и я, — мы закончим работу. Сотрем вас, уродов, с лица земли. Уэнсдей молча поздравила себя с тем, что задела ее за живое и раскрыла правду. Дело закрыто! Она также медленно продвигалась к двери, потому что, вопреки ее предыдущему заявлению, она не была наивной. Хайд был больше ее, сильнее ее и демонстрировал довольно несправедливую медицину, срастив поврежденную плоть обратно. Уэнсдей знала, что ей следовало довести свою атаку до конца и избить монстра до полусмерти, пока у нее был шанс. Однако это было невозможно, поскольку Хайд искал помощи у Торнхиллом. Нападение на Хайда подвергло бы ее ужасному риску получить кинжал в спину от фанатичного пилигрима. И в тишине собственного разума Уэнсдей могла признать, что идея убийства Тайлера доставляла ей меньше удовольствия, чем ожидалось. Она была всего в пяти футах от выхода, когда Хайд снова атаковал ее. Как и раньше, его коготь со свистом устремился к ней, как камнепад. Как и прежде, Уэнсдей стояла на месте и парировала, позволив острым пальцам скользнуть по арматуре. Ее отбросило назад на несколько дюймов от одного только удара, и ей пришлось пригнуться под следующим ударом. Вместо шеи Уэнсдей Хайд уничтожил детскую кроватку, разбросав повсюду щепки разного размера. Один из них задел Уэнсдей щеку, слегка дезориентировав ее. Она отступила еще трижды, обратно в центр комнаты, пытаясь отдышаться. Ее мышцы задрожали, когда она подняла арматуру немного выше. Еще один удар, и она может вывалиться прямо у нее из рук, мрачно осознала Уэнсдей. Хайд преграждал ей путь к отступлению. По-прежнему не было никаких признаков ее соседки по комнате-оборотня или какой-либо другой помощи. Ей нужен был план Б, немедленно. К сожалению, время на раздумья закончилось. Монстр перепрыгнул просторную кроватку, которую Уэнсдей поставила между ними, как будто она была не больше обувной коробки, и чуть не приземлился на нее сверху. Она ухватилась за арматуру с обоих концов и использовала ее, чтобы не дать его когтю вонзиться ей в грудь, пока они скользили по земле. По инерции монстр продвигал их дальше. Зная, что она не сможет противостоять натиску, Уэнсдей согнула колени и повернула бедро, позволив своему телу упасть на бок. Арматура отлетела в сторону. Она надеялась, что внезапная потеря сопротивления заставит Хайда пролететь прямо над ее телом, но она недооценила его рефлексы. Он вонзил один из своих когтей в землю рядом с ее плечом и закрепился, чтобы оставаться прямо на ней, пока они оба падали. Другой его коготь завис прямо над ее горлом и проткнул бы, если бы она не остановила его. — Не двигайся, Хайд, — сказала она и немного повернула осколок стекла в своей руке так, чтобы на нем отразился свет масляной лампы. Он был прижат к коже прямо под нижним ребром Хайда, где, по идеи, должно было находиться сердце. — Я могу покончить с твоей жизнью в любой момент, — добавила она, на случай, если его затуманенный разум не поймет. Ее пульс участился под его вытянутым когтем, слегка коснувшимся ее. Она нервно сглотнула. — Я тоже мог бы, — прорычал монстр. Голос Тайлера все еще был узнаваем, хотя он был более хриплым и странно звучал из-за этих массивных челюстей. — Взаимное уничтожение, — заявила Уэнсдей. На нее сверху вниз уставились два выпуклых глаза, пока она обдумывала и переосмысливала ситуацию. — Я действительно думаю, что это подходящий конец для этой истории. Ужасный и трагичный. — Убей ее, Тайлер! — воскликнула Торнхилл где-то справа. Тайлер не пошевелился. Мысли Уэнсдей проносились через строки, которые она раскопала в дневнике. Устремив на преобразившегося мальчика самый аналитический взгляд, на который она была способна, она заявила: — Лорел довольно суровая хозяйка, не так ли? Просить тебя совершить самоубийство только для того, чтобы она могла избавиться от меня. — Ты ничего не знаешь, Уэнсдей, — ответил Тайлер, давя на нее еще сильнее. Уэнсдей чувствовала, как будто ее тело медленно ломается, поэтому она решила отомстить, прокусив кожу Хайда. Она чувствовала, как еще больше осколков стекла впиваются в ее куртку и спину. Однако большая часть ее внимания была сосредоточена на разговоре. — Тогда расскажи мне об этом. Расскажи мне, как она манипулировала тобой, чтобы пробудить твоего Хайда. Расскажи мне, как она заваривала для тебя ядовитый чай и поила тебя им. Должно быть, это та еще история. — Она рассказала мне правду о моей маме и защитила меня, — выплюнул Тайлер, теперь сердитый. Слюна капала из его пасти на ее рубашку. — Нет, это не так. Твоя мать отправилась в Невермор. Она была там омерзительно счастлива, пока Гаррет Гейтс не заставил ее превратиться в Хайда. Тем не менее, ей удалось сохранить контроль и выйти замуж за нормального человека. Значит ли это, что она хотела быть монстром? Думаешь она хотела, чтобы ее сын стал безмозглым убийцей, порабощенным теми самыми людьми, которые разрушили ее жизнь? — Что? Нет, нет, ты лжешь. — Неужели? На самом деле, большинство ее предложений были либо расчетливыми догадками, либо откровенными сказками, основанными на том, что она уже знала. В конце концов, в самой лучшей лжи есть несколько крупиц правды. Честно говоря, шансы на то, что брат Лорел вообще знал о матери Тайлера, были ничтожны. Но Тайлер этого не знал, а у Уэнсдей было безупречное бесстрастное лицо. Между ними воцарилось молчание. Она выдержала его взгляд, желая, чтобы он заглянул в глубины ее черной души. Ее сердце билось ровно. Царапина на ее щеке горела. — Тайлер, милый… Голос Лорел был резким, разбивая их момент, как стекло. Уэнсдей не гордилась этим, но ее передернуло. По крайней мере, Тайлер сделал то же самое. Его поза свидетельствовала о нерешительности, о семени подозрения, которое она посеяла в его сознании. — Как ты думаешь, что она сделает с тобой, когда Невермор будет уничтожен? Ты мерзость в ее глазах. Также. Как. И мы, — Уэнсдей медленно выложила ему правду, только тогда осознав, что она поставила себя в ту же ситуацию, в которой находились дети из Невермора. Что ж, возможно, она могла бы пожертвовать некоторой индивидуальностью, чтобы убедить его. — Я не… — Тайлер начал тихо, его голос снова звучал довольно молодо. В этот момент Лорел подошла к ним сзади. Уэнсдей видела, как ярость тлеет в ее тонком теле, превращая каждый шаг в резкое стаккато ударов по камню. Ее наманикюренные ногти ободряюще опустились на плечи Тайлера. — Убей ее! — она зашипела, несколько раз сжала его плечи, как самый безумный футбольный тренер в мире, затем отпустила и дико замахала руками, указывая на Уэнсдей. — Хайд! Сейчас! Убей ее! — Я… — Убей ее! Убей ее! Убей! Ее! — визг заглушил все остальное. Тайлер взревел, грубый звук разочарования, замешательства и гнева. Его крик эхом отразился от каменных стен особняка, когда он развернулся к Лорел, не обращая внимания на неглубокую рану, нанесенную ему осколком стекла Уэнсдей. Одним движением когти Тайлера пронзили живот Лорел, проталкиваясь насквозь, пока они снова не появились на другой стороне ее тела рядом с позвоночником. К ним прилипла кровь и несколько кусочков плоти. Он быстро вырвал свою руку оттуда лихорадочно и нескоординированно, что оставило пять зияющих дыр в ее торсе. Ее цветастая блузка быстро пропиталась жидкостью. Женщина, казалось, пыталась что-то сказать, но не могла выдавить ни слова. Кровь пузырилась у нее на губах и стекала по подбородку. Она руками обхватила свой живот в отчаянной попытке удержать свои органы там, где им и положено быть. Ее потрясенное лицо повернулось к Уэнсдей, которая поднялась с пола и бесстрастно наблюдала за происходящим. Когда Лорел Гейтс, психотерапевт, серийный убийца и бывшая хозяйка Хайда, умерла у нее на глазах, Уэнсдей отряхнулась. Она улыбнулась пораженному ужасом Тайлеру, и ее грудь наполнилась торжеством. — Смерть — это для актеров второго плана, Тайлер. Ты и я, мы будем жить вечно.