Он обязательно дождется

Молча потягивая сигаретный дым, Ольга разглядывала огни ночного города. Уставшие за целый день ноги нестерпимо ныли, туфли валялись на пассажирском сиденье, а их место на ногах заняли более удобные мокасины. Машины стремительно проносились мимо, женщина свободной рукой перебирала ремень, который, натянувшись на груди, неприятно сдавливал шею. Очередная затяжка, вздрагивание густо накрашенных ресниц. Арефьева устала, хотелось снять очки, потереть уставшие глаза, откинуться на спинку сиденья и вырубиться на пару часов. Ребенок вел себя беспокойно, заставляя Ольгу замирать от каждого толчка. Даже желудок напоминал о своих страданиях, пожертвовав обедом. Начальница отправилась в департамент согласовывать персону на свое место на время декрета. Вариантов было немного, один хуже другого. С ними все равно пришлось бы нянчиться, как с малыми детьми... А Паша... отдельная песня, разбросанные по квартире носки, футболки, спасибо еще трусы были донесены до корзины в ванной, значит мужчина был знаком с этим неведомым зверем для сбора белья. Запутавшись в своей не легкой жизни, Арефьевой хотелось кричать, громко, насколько хватит емкости легких. Ей хотелось тепла и понимания, и наконец-то, получив желаемое, Ольгу начала накрывать депрессия. Разве можно было всем пожертвовать, став домашней Олей, готовящей борщи и меняющей памперсы с пеленками. Женщина брезгливо сморщилась. Энтузиазм Рыкова убивал, выбрав кроватку с маятником он преисполненный гордостью притарабанил домой огромную коробку. - Я хотела другую... - все, что нашлась возразить Оля. - Я устал выяснять, что ты хочешь. Тебя же от бумаг не оторвать. Ты и не займешься детской, пока ребенка не родишь! Она смерила мужчину строгим взглядом и плавно погладила живот по часовой стрелке, чтобы по итогу получить тычок под печень. - Точно футболистом будет! - бодро засмеялся Рыков. И поспешил удалиться на кухню, дабы не испытывать терпение готовящейся взорваться Ольги. Сигарета потухла, оставляя после себя неприятную горечь во рту. Утопив окурок в пепельнице, Арефьева потянулась за мятной жвачкой. Последние полтора месяца они жили относительно неплохо, Рыков слишком много суетился вокруг женщины, проявляя иногда неуместную заботу. Беременность стало скрывать совершенно невозможно, живот с наступлением шестого месяца начал стремительно увеличиваться, поясница к концу дня болела пуще прежнего, отеки окончательно добивали. Но Пашка, казалось, любил ее, не обращая внимания на эти небольшие нюансы временного состояния. Телефон навязчиво затрезвонил, на дисплее всплыла Пашина фотография, вызывая в Ольге смятенье чувств. Тотальный контроль усилившийся в последние пару недель, после того, как она пожаловалась на усилившееся головокружение, которое не позволило выйти на работу в один из дней. Нервно нажав на сброс, Арефьева завела машину и медленно двинулась с места. Телефон вновь оглушил трелью. Не выдержав, женщина ответила по громкой связи: - Да? - Ты где? - без всяких приветствий по хозяйски интересуется Павел Дмитриевич. - В пробке на Ленинградке... - соврала Ольга, в надежде, что мужчину удовлетворит ложь. Она взмахнула кудрями, пытаясь убрать выбившуюся прядь, мешающую обзору. - Ужин стынет, я кроватку собрал... - Скоро буду, - Ольга остановилась на красный сигнал светофора и начала барабанить пальцами по рулю, отсчитывая секунды. - Ты слишком взвинчена... - попытался издалека зайти Паша. - Да что ты? - саркастично усмехается. Секундная вспышка в зеркале заднего вида и визг тормозов, машина на прямых колесах вылетает вперед, Ольга удерживаемая ремнем летит на руль, а затем отлетает обратно. - Оль? - спрашивает почуявший неладное Рыков. Арефьева от шока молчит, тупо уставившись перед собой, на пальцы сцепленные на руле до побелевших костяшек. Каким-то чудом не сработала подушка, сохранив ее нос ровным, а живот относительно целым. Ключица ноет от сдавившего ремня, а низ живота отдает тупой болью. Часто задышав, женщина пытается пошевелиться. - Оль? - голос Паши переходит на рычание. Отцепив занемевшую руку от руля, она опускает ее между бедер и, приподняв пальцы на свет, видит на них свежую кровь. - Я рожаю... - истерически крикнула Арефьева, попытавшись отстегнуть ремень и добраться до телефона.