созависимость

Веки едва заметно дрогнули, ноги медленно становились более ватными, что уж говорить о принципиальной стене, рухнувшей в мгновение секунды. Она тяжело вздохнула, включая следующую песню, и с некоторыми колебаниями нажала на желанную кнопку «принять в друзья». Телефон, чудом не выпавший из рук, девушка заблаговременно заблокировала, стараясь не обращать внимания на уведомления. Ничего не могло испортить настроение в этот момент, если бы кто-то рассказал ей о такой нелепой случайности, девушка точно бы покрутила у виска или рассмеялась. Слишком тяжело признавать то, что она нуждалась в коммуникации, а совсем не в самоутверждении и целостности личности в глазах родителей. Возможно, подобные крошечные шаги сумеют выбраться из кошмаров прошлого или же ей просто хочется верить в любой абсурд. Темно-синие тучи, отливающие фиолетовым светом, неторопливо сгущались над городом, словно купол, за пределами которого ничего нет. Она расправила напряжённые плечи, поправляя шарф и выходя из свободного автобуса. Прогуливаться по мрачным и сокрытым от чужих глаз питерским закоулкам — не самая лучшая перспектива, учитывая отсутствие какой-либо физической подготовки. Беглым и осмотрительным шагом девушка направилась в супермаркет, находящийся неподалеку от дома. Выезд в центр города определённо слишком сильно заполонил голову ненужными мыслями, которые и так не отпускали ни на мгновение. В свободном помещении играла расслабляющая музыка, способствующая абстрагированию, несмотря на выраженную социофобию, темноволосая любила внимательно рассматривать людей и ей не становилось некомфортно при контакте взглядами. Она запоминала мельчайшие детали, позже зарисовывая те в скетчбук, составляя разнообразные портреты из черт множества людей. И порой те являлись к ней в сновидениях, всегда с плотно сомкнутыми губами и выпученными глазами. Долгое время приходилось не выходить на улицу, лишь бы не теряться в изобилии голосов и лиц, буквально заключающих в тиски. Набрав необходимые, не быстро портящиеся продукты девушка двинулась на кассу, залипая в экран телефона и практически не смотря перед собой. Социальные сети помогали оторваться от реальности, висевшей словно дамоклов меч. Тело пронзила непонятная, мелкая судорога, словно от пореза, а по спине пробежались мурашки от столкновения с человеком, который, по всей видимости, торопился. Она хотела было расплыться в извинениях и убежать от собственного позора, прямо с кассы и желательно с продуктами, а что, неплохой сюжет для новостей. — Осторожнее, так ведь и расшибиться можно, коротышка, — саркастично отозвался до боли знакомый хрипловатый голос. О нет, сейчас Малышенко подумает, что та намеренно её преследует. — Не столбеней. — Что ты здесь делаешь? — только задав вопрос, Асель поняла то, насколько он неосознанно выдавал переживания. — А что можно делать в магазине? Полагаю, тоже что и ты: бьюсь головой об незнакомцев. — Извини, совсем отвлеклась и голова под вечер не варит. — Всякое бывает, не бери в голову, — коротковолосая покачала головой, расплывшись в широкой улыбке, и тихо добавила, — лучше в рот. Казалось, девушка просверлит дырку в потолке, делая вид, что не может оторваться от интересного и непредсказуемого интерьера супермаркета. Она хотела оплатить продукты и стушеваться как можно быстрее, но прямо возле входа Виолетте удалось подстеречь «жертву». — Как прошло собеседование? — придерживая свободной рукой шлейку, поинтересовалась девушка, всем своим природным очарованием заставляя вновь поддаться и пойти за ней куда угодно. Можно подумать, что татуированная способна заговорить даже черта, не прилагая особых усилий, хотя, вероятнее всего, так и есть. — Не так плохо, как я ожидала. Меня приняли на работу, — не силясь сдерживать радость, протараторила Асель, не поспевая за быстрым шагом знакомой. — У тебя есть собака? — Я и не сомневалась: столько ссыковать и чтобы потом не приняли, да я бы там такой скандал учинила, — несмотря на смешливый голос Виолетты, та слишком быстро преображалось, и это, пожалуй, единственное, что пугало Асель. — Есть, предвещая твои следующие вопросы, её зовут Аляска. Но собака — это последнее, о чем я хочу говорить. — Ты в курсе, что сейчас выглядишь, как маньяк из кровавой хроники? Уголки тонких губ растянулись в полуусмешке, означающей непонятно что. Любое действие вызывало неподдельный интерес, не по-детски будоражило сознание. — Я просто не понимаю, как ты не ответила на все те смешные мемы, которые я скинула почти час назад?! — чрезмерно драматично воскликнула татуированная, от эмоционального всплеска хозяйки собака гавкнула в подтверждении обиды. Асель облегченно выдохнула, понимая, что Малышенко просто подшутила в неформальной обстановке, пора бы привыкнуть к такому. Но, увы, любой серьёзный, даже фальшивый разговор вызывал некую тревогу. — На улице слишком холодно, чтобы доставать телефон, тем более, я боялась, что он отключится. А твои смешные картинки могут подождать. — Чего ты такая душная? Кто-то настроение испортил? — позволяя девушке высвободиться из объятий, говорила Виолетта. Она терпеть не могла, когда кто-то не понимал её своеобразных шуток или же не выделял в центр, перекрывая всех. Бессмысленно лгать о том, что и так кажется очевидным всем друзьям татуированной: она словно пресыщалась всем тем вниманием. — Я слишком навязчивая? — Наоборот. Не думай, что проблема в тебе, просто после действительно первого в моей жизни рабочего дня социальная батарейка немного разрядилась. И то, что я надумала ночью, в общем, переоценила собственные возможности. — Я хотела попросить прощение за то, что вломилось к тебе в квартиру. Но не виртуально, терпеть не могу извиняться в переписке. — А что в этом такого? — недоумевая, уточнила Асель. И да, она умалчивала о том, что причина её вечернего раздражения не совсем вылазка в социум. Она злилась на саму себя за то, что боялась предстать перед человеком, который понравился не такой, отличающейся в плохом смысле. — Я не могу понять, что испытывает человек по ту сторону экрана, да, может, ты и не соврала бы, но мне нужно смотреть в глаза. А переписка не предоставляет подобной возможности, слишком неискренне, — коротковолосая кивнула в левую сторону, потянувшись в карман за пачкой сигарет. — Да и к тому же, мне хотелось увидеться, а извинения можно использовать как повод. Виолетта снисходительно улыбнулась, механично зажигая сигарету и пропуская пьянящий дым в лёгкие. Наверное, подобная картина выглядела странно со стороны — остановиться на перепутье дорог с человеком, который вроде как незнаком, — но Асель не желала уходить и отвлекаться, покорно вникая в каждое слово. И почему она не вломилась к ней раньше, быть может, её местонахождение в вечно плачущем городе изменилось? Она всю жизнь говорила, что только глупцы рассуждают о прошлом так, словно и впрямь могут что-то изменить, но отчего-то перед сном привычные устои исчезали. — Такой ты мне нравишься гораздо больше, — совершенно не думая и уж тем более не жалея о сказанных словах, пробормотала девушка. — Умеющей поддержать любой разговор. Я тоже хотела познакомиться, только по-нормальному. Малышенко криво усмехнулась, выдыхая дым и наблюдая за тем, как ветер уносил тот далеко от них. Она видела, как Асель старательно скрывала сияние в глазах, это её присутствие так воздействует? — Забавно, что мои друзья из прошлого говорили совершенно иначе, что со мной весело только когда появляется Матильда, — девушка подозвала неугомонный комок, успевший извалять белоснежную шерсть в грязи и листьях. — Я, конечно, не против постоять здесь, но это немного не похоже на прогулку. Быть может, ко мне заглянешь? — И что же нам мешает скоротать время на улице? Мама допоздна не отпускает? — с фальшивым сочувствием подшутила девушка, медленно приходя в себя. — Да нет, просто у кое-кого щеки и нос покраснели, беспокоюсь, как бы ты не заболела, — ответила девушка, подойдя чуть ближе к знакомой и умоляюще глядя на ту. — А ещё Аляске необходимо лапки помыть, и, кажется, она не захочет, чтобы это делала я. Не ломайся, я тебя чаем угощу и отогрею. — Я не собираюсь полировать лапки твоей собаки, — выдав сдавленный смешок, прошептала та. — И соглашусь только при одном, незначительном условии. — Боюсь соглашаться, пока не услышу. Вдруг там будет жирно выделенный заголовок об отсечении моего языка. — Никакой Матильды.