созависимость

В ответ на показавшуюся смешной просьбу татуированная приложила ладонь к груди с максимально серьёзным лицом и поклялась соблюдать договор. Медленно на город опускался ещё больший мрак, видимо, придётся заказывать такси: кто знает, какие ненормальные гуляют в этом районе, одного безбашенного знакомства вполне хватает. Виолетта подхватила пушистый комок на руки, не чураясь испачкаться, и двинулась в сторону подъезда, насвистывая нелепую мелодию. Она резко дернула громоздкую дверь, пропуская внутрь настороженную Асель, боявшуюся неожиданного выпада. И коротковолосая совершенно не понимала, отчего к ней подобное отношение: подумаешь, один раз сглупила, не припоминать же до конца дней. — Расслабься. Я не буду ничего делать, пока сама не попросишь, — саркастично добавила девушка, приподнимая брови и наугад рыская в кармане в поисках ключей от квартиры. — Я тебя не боюсь, мне просто непривычно знакомиться с кем-то в столь неформальной обстановке. Не хочу предстать в твоих глазах не такой. — Можешь не верить, но я тоже впервые чувствую себя не в своей тарелке, заводя новые знакомства, — она решила умолчать о том, что раньше липла ко всем подряд под алкогольным или наркотическим опьянением, да и вообще не хотелось раскрывать собственные пристрастия. — Не верю, — мягче улыбнувшись, протянула девушка, проходя внутрь просторной и прибранной квартиры. — А я думала, у тебя тут срач пострашнее моего. — Недавно хозяйка квартиры намеревалась пожаловать перед командировкой, поэтому пришлось отполировать квартиру. Я и сама не думала, что смогу взять себя в руки, но Даша настояла, а то мне давно грозят выселением. Асель беспечно хмыкнула, практически не слушая знакомую и бегло осматривая внутреннее убранство: обыкновенная съёмная квартира, практически сходная с её. Но несмотря на весь этот фальшивый блеск, в этой квартире девушка чувствовала некоторый дискомфорт, напоминает те самые вписки, которые ничем хорошим не оканчиваются. Пока что татуированная, невзирая на стереотипное представление, внушала подобие спокойствия и располагала к себе. — Так и будешь сидеть? — потирая затылок, спросила Виолетта, аккуратно высвобождая кроссовок из рук девушки. — Я, конечно, понимаю — труд из обезьяны человека сделал, но после твоего состояния мне как-то страшно идти на собеседование. — Чего? — постепенно возвращаясь в реальность из навязчивых мыслей, откликнулась Асель, подавив смешок и старательно придумывая ответ. — Ты подумываешь устраиваться на работу? — Сомневаюсь. Забавы и поиска себя ради, я не нуждаюсь в деньгах или ещё чем-то. Мне нравится бить татуировки, но из-за различных обстоятельств посетителей искать тяжелее, — шмыгнув носом, ответила коротковолосая, решая не утаивать все изначально: потом слишком тяжело оправдываться. Пусть лучше новоявленная подружка будет знать наперед, что можно от неё ожидать, и в случае чего сможет убежать. Она понимающе кивнула, хоть их ситуации кардинально отличалась: Асель не могла заниматься любимым делом, потому что то и дело упрекала саму себя за любой недочёт, не замеченный в процессе. Никто и не мог догадаться о её страсти выражать эмоции на холсте, рисунки комкались, а удачные экземпляры отправлялись в тумбочку. Неспособность реалистично оценивать собственные навыки, совершенствование заставляло переживать не самые лучшие периоды. Поделиться с кем-то дорогими сердцу рисунками казалось невозможными грезами и издевкой судьбы, обжигающей не меньше, чем чужое неодобрение. — Не страшно было делать первые штрихи на коже? А если неправильно получится, можно что-то исправить? — с неподдельным восхищением интересовалась темноволосая, вставая с пуфика и не обращая внимание на бегающую под ногами собаку. Неосознанно чуть не выпалила собственную слабость, никогда знакомые не разделяли её увлечения, даже частично. — Ты и впрямь думаешь, что я что-то помню о первом сеансе? Вообще не было страшно, я немного выпила и все прошло как по маслу, подруга протянула руку помощи, во всех смыслах, — заметив, как загорелись глаза собеседницы, Малышено хотелось говорить что угодно о татуировках, лишь бы та смотрела на неё так как можно дольше. Невольно в голове всплывали воспоминания о том, как её почти не слушали о таких обыденных вещах, не говоря о большем. — Я старалась быть осторожной, получилась закорючка, сначала только у единиц выходят шедевры. А я не претендую на роль Да винчи. — Не понимаю, как твоя подруга согласилась на столь странную авантюру, — в глубине души девушка догадывалась, понимая, что вряд-ли кто-то способен устоять перед очарованием Виолетты. — Всё просто. Она была пьяная вдребезги, зато потом всем хвасталась татуировкой, сделала меня популярной в узких кругах, — оттягивая ворот рубашки, пробормотала девушка. — Поможешь мне с мелкой? А то она становится нестерпимо бешеной, попадая в грумминг рум. Савицкая не удержалась от приглушенного смеха, украдкой глядя на ластящуюся собаку, и вместо согласия пошла к приоткрытой ванной. — И не нужно так улыбаться. Я боюсь за первоначальное состояние Аляски, вдруг ты её случайно утопишь. — Не суди строго, раньше мне всегда помогали отмывать эту грязнулю. И прошу не бросаться помидорами. Пропуская мимо ушей причитания знакомой, девушка аккуратно стянула ошейник, чуть покоцанный по краям, и подхватила собаку на руки. Параллельно шепча успокаивающие слова на уши питомца, ей удалось внушить доверие и уладить недомолвки. Тем временем Малышенко недоверительно наблюдала за манипуляциями, словно критик, готовящийся отчитывать. — Не надорвись. А то вдруг пупок развяжется, — заламывая пальцы, ухмылялась Виолетта. — Если сейчас же не поможешь удержать этого адского пса, то я натравлю её на тебя, — укоризненно шикнула девушка. Она взмахнула руками, шутливо сокрушаясь, что без неё ничего не выходит, присоединилась к Савицкой и подставила резиновый коврик под лапки. Можно ли вообще говорить о том, насколько пожалела темноволосая, отвечая на просьбу добром, хотя принимать водные процедуры с взбалмошной собакой не так плохо. На руках осталось множество мелких царапок, одежду легче прямо сейчас закинуть в стирку, а по ванне словно в фильмах ужасов стекают кровоподтеки. И нет, вы не ослышались, Виолетта совершенно случайно вместо шампуня щедро облила ванную рыжей краской, оставшуюся от подруги. — И ты ещё говоришь, зачем меня слушать. Такое ощущение, будто не ты тут живёшь. А я ведь говорила, что там не просто банка оранжевая, миллион раз переспросила, — тщетно отмывая руки, возмущалась Асель. — Да ладно, не злись, зато весело было. Застираем шмотки и дело с хуем, — старательно оттирая кое-где покрашенную шерсть, отвечала татуированная, придумывая отмазку для подруги. Она раздраженно фыркнула, отходя от раковины и разбрызгивая воду. В попытках понять поведение Малышенко, девушка даже не заметила, как та подошла к ней ближе, довольно-таки провокационно сверля взглядом. И почему-то на неё не выходило обижаться и злиться подолгу, хватало череды глупых шуток и мимолетное остервенение отпускало. — Что случилось? Виолетта отрицательно покачала головой, хрипловато рассмеявшись, и осторожно потянулась мокрой ладонью к щеке девушки, словно боясь, что та способна резко оттолкнуть. Но так как темноволосая до конца не осознавала, какой идиотский прикол вновь ударил в голову татуированной, она замерла, скомкав в руках полотенце, и шумно вздохнула от касания. Малышенко сщурила потемневшие глаза, в которых плескалось озорство и безумие. И принялась бережно оттирать впалые щеки от краски и следов цепких лапок. Обе молчали, нагнетая атмосферу еще сильнее, казалось, напряжение становилось настолько осязаемым и невыносимым, что можно было с легкостью потрогать его. Единственное, что по-настоящему раздражало темноволосую — факт, что столь безобидное действие и сдавленное дыхание вызывало непонятные эмоции. Самое отвратительное положение, в которое её только могла поставить татуированная, возможно, неосознанно, но выглядит так, словно она потешается над ней. Не в плохом смысле, напротив, все её советы по расслаблению меркнут на фоне пристальных, исследующих каждый сантиметр лица глазах. — Быстрее заканчивай. Я тебе одежду одолжу, так уж и быть. Пойдём смотреть киношку, — как ни в чем не бывало выпалила Виолетта, заправляя прядь волос за ухо Савицкой. Она беспечно хмыкнула, удаляясь из ванной. В этот момент невозмутимости можно было только позавидовать, только черт разберет, что произошло между ними. В голове крутилось слишком много вопросов, неужто придётся акцентировать внимание на глупость.