Роботы. Путь с конца

«Мне казалось, что после огромного апокалипсиса, произошедшего с миром, когда люди лишили сами себя возможности дышать свежим воздухом, а также потеряли большую части пресной воды и ресурсов — мы наконец-то успокоились, прекратили все войны, дабы объединиться. Но нет, даже самые жестокие уроки не будут выучены человечеством, ведь оно всегда норовит повторить пройденное. Пожалуй, только так я могла охарактеризовать то, что представало перед нами. Мы сами разрушили то, что у нас всех было. Мне лишь однажды пришлось выйти с Райданом, чтобы достать из ближайшей аптеки некоторые лекарства для Томаса. Я не знала, что это может быть настолько ужасно, пока не увидела все своими глазами. Увиденное будто лишило меня последнего остатка сил и желания действовать. Мы прошлись только по одной широкой дороге, отдалившись лишь на  километр. Но даже там, где находись мы, было все отчетливо видно и слышно. Взрывы чего-то подобного гранатам, окрашенное серой, густой и темной дымкой небо, крики и возгласы, раздающиеся где-то вдали, но постепенно подбирающиеся еще ближе. Разрушенные то тут, то там здания, развалины из которых не успели еще убрать. Война — ужасающее слово, отзывающееся где-то в больном сознании. Жуткое, отвратительное, ужасное и донельзя жестокое зрелище. Мы тогда едва сумели достать нужные лекарства, благо они нашлись в одной из самых больших аптек города, где остались кое-какие медикаменты. Именно благодаря этому Томас поправился в течение нескольких дней. Теперь, на десятый день, это слово виделось во всем происходящем, и даже в каждом вздохе, пропитанным этим удушливым, въедающимся запахом. Запах какого-то смога, чего-то металлического, а также горелого, смешанного с чем-то подобным машинному маслу. Это было невозможно передать словами. Невозможно передать и толю ужаса, что ударял шокирующей волной, когда слышался взрыв почти в километре от тебя, но кажется, будто даже на таком расстоянии можно услышать крики, а также плач, детский и совсем отчаянный. Но Райдан приказал не высовываться из укрытия, коим нам служил его дом. Но так не могло больше продолжаться… Уже был вечер, когда какие-то волнения стали слышался совсем неподалеку от нас. Пол под ногами слегка дрожал, а с улицы доносилась явная суета. Было сложно не заметить снующих и убегающих в какой-то панике людей. Но моё сердце, оно колотилось все сильнее с каждой минутой, ведь я понимала, что происходило что-то очень плохое. В конце концов, когда я выглянула из окна, заметила в отдалении, на углу одного из домов, фигуру парня, который стоял в тени. Я поняла, что это был он, ведь только Райдан носил накидку, скрывающую его вид, по ночам, когда ему доводилось выбираться из укрытия так, чтобы его никто не заметил. Я знала, что он был связан с правительством Линстанрта, даже был сыном действующего управителя городом, но работал на станции. Вскоре он начал передвигаться, тень двинулась с прежнего места, и его фигура приблизилась. Он быстро прошел вперед. Я отошла от окна, а вскоре послышался хлопок двери. Райдан оказался в помещении. А воздух будто на миг застыл, когда я увидела его сосредоточенное, даже злое лицо. — Нам нужно уходить и как можно быстрее. Собирайтесь, и берите с собой самое необходимое.

***

Том Слезы. Они будут литься бесконечно, сколько бы не пытался меня уверить Райдан в обратном. Огромная, размером с целый мир дыра была пробита в груди и ее невозможно было залатать одним только заверением, что все будет нормально. Я был мальчишкой, совсем маленьким, но это не значило, что я стёр с памяти случившееся. Я прекрасно помнил, что тогда произошло. Мне всего четырнадцать лет, но произошедшее тогда мне забыть так и не удалось. Мы убегали. Нам пришлось покинуть место, где мы ранее прятались, потому что Райдан узнал о том, что тот район должен был стать почти что эпицентром всех действий, и у нас не оставалось шансов ни спрятаться, ни выжить, оставаясь там. Только вот скрыться нам так и не удалось, ведь настиг один из взрывов, когда мы проходили в одном оживленном месте, через площадь, окруженную мелкими домами. Сначала, от испуга и непонимания, я даже не понял, что произошло. Меня резким рывком отбросил, будто кто-то толкнул меня в сторону. Я лишь испугался, когда осознал, что случайно отпустил руку матери и поднявшаяся пыль скрыла ее среди паникующей толпы. Мне пришлось подняться на ноги, но вскоре меня толкнули, и я полетел, упав и в итоге оставшись стоять на разбитых и саднящих коленях. Глаза безумно жгло от пыли и мусора, но в тот момент я даже не заплакал, а смотрел, бесконечно долго всматривался, пытаясь выловить оттенок легкого платья, которое надела на себя Грэйс, а также ее облик. В итоге меня почти припечатали к земле, несколько раз сбивали с ног, а также толкали, в то время как я навзрыд плакал, зовя ее в щемящем отчаянии. Меня нашел Райдан, а после без объяснений утащил из того места, быстро уводя прочь от людей и даже не беспокоясь относительно того, что я яростно колотил его по спине и голове руками и ногами, ударяя все то, к чему мог достать. Лишь спустя почти пол километра он поставил меня на землю, встряхнув одним резким движением, а после сказал, чтобы я прекратил плакать и послушал его. Именно тогда я узнал, что кто-то из прохожих имел при себе взрывчатку, которой планировали нанести удар по патрульным. Все произошло так стремительно, что у Грэйс не было шансов выжить. Особенно учитывая то, что она была достаточно близко к месту взрыва, а также ее почти мгновенно отнесло толпой. Также тогда я узнал, что она спасла мне жизнь, толкнув меня в сторону, отчего меня не так сильно задело. Правда мне не удалось тогда понять этого. Да даже сейчас с трудом это удаётся принять тот факт, что она погибла, спасая мне жизнь. А ее блокнот, одна из немногих вещей, что ей удалось сохранить, ведь тот находился в сумке, которую Райдан забрал. Теперь он мне все время напоминал о том дне. Сохранился также, кулон, подарок отца, как она мне сказала, когда передала подвеску прям перед выходом из нашего укрытия и незадолго перед своей смертью. Я тогда лишь мельком разглядел форму песочных часов, две соединённые конусообразные фигуры в переливающейся внутри субстанции, похожей на черный песок, и отлив потемневшего серебра на цепочке. Прошло столько времени, но я все полнил слишком отчетливо. Будто мне было не почти пять лет в тот момент, а все десять. Сейчас, находясь в безопасном сооружении, другом доме Райдана, я чувствовал себя как никогда ужасно. Будто все произошедшее тогда вновь повторялось. Прокручивалось в памяти, норовя меня уничтожить. Он всегда говорил, что мне пришлось повзрослеть слишком рано, но кажется даже он за своими делами не понимал, насколько. Я всегда слушал разговоры. Восстания, а также боевые действия между городами продолжались длительное время, и только в позапрошлом году они завершились, а я прекратил слышать взрывы, крики, а также громкие голоса за большой стеной дома, куда меня поместили. Я не знал, что должно было происходить дальше, но почему-то был уверен, что хорошего ждать не стоило. Подвеска в моей руке вжалась в кожу еще сильнее, а я даже не помнил, в какой момент написания этой записи успел схватиться за нее».

***

Эми резко содрогнулась. Словно от удара, пришедшего вместе с осознанием. Все сложилось в один чёткий рисунок, но вместе с тем, понимание этого рисунка только увеличило количество вопросов, которые ей хотелось бы задать Бенджамину. Ник, сидящий рядом с девушкой, был так напряжен из-за услышанного, что даже не сразу среагировал на попытку Эми достучаться к нему. —У моей матери была эта подвеска… А также блокнот. Она все это читала, и тоже разгадала запись. Эми, она все это знала, — почти перешел на крик парень, но резко одернул себя, потянув за волосы. Его лицо исказилось в болезненной гримасе, но он стиснул челюсти, сдерживая проявление эмоций. Девушка лишь сочувствующе смотрела на него, стараясь понять, какими бы словами она могла успокоить его. Но они казались до нелепого глупыми и совершенно ненужными. Эми осторожно обернула его замершую статуей фигуру и обняла, в то время как Ник уткнулся носом в макушку Эми, вдыхая успокаивающий запах. Размеренное дыхание действовало умиротворяюще, и она могла бы поспорить, что если бы не прочитанное, это бы нагнало на нее сонливость. Мысли вновь вертелись вокруг написанного. И она даже не знала, как бы могла описать свою реакцию на почитанное, ведь внутри была лишь пустота. Зияющая, словно оттуда забрали что-то действительно ценное. Потеря — вот как еще точнее она могла описать то, что чувствовала, хоть и не могла понять, отчего написанное вызвало в ней такой отклик. — Мне кажется, нам стоит дождаться разговора с Бенджамином, дабы окончательно все выяснить. В конце концов, сейчас мы можем строить лишь догадки, не более.    Голос девушки был настолько опустошенным, что Ник отстранился, заглядывая в глаза Эми. Он слегка прищурился, а после выдохнул, прикрыв глаза и прижавшись своим лбом к лбу своей собеседницы. Он почувствовал, как и она мельком выдохнула горячий воздух из своих легких, чуть расслабляясь в его руках.    — Мне хочется верить… Что все это закончится. Что, узнав все, мы сумеем жить спокойно и дальше. Хотя бы то время, которое нам отведено.    После последней фразы, он проглотил ком, неожиданно для себя осознавая, что они будут вместе лишь отведенные им три года. Ничтожный, совсем небольшой отрезок времени. А также он понял, что этого отрезка ему мало. Осознал то, что крох времени ему не хватит, дыбы залатать дыру, образованную этим блокнотом.    Эми мягко улыбнулась, отстранившись от него и также несмело кивнув. Будто сама была не уверена в последней фразе, произнесенной парнем. В это время взгляд Ника метнулся в сторону блокнота. И он наткнулся на открытые последние страницы записей. Они отличались от того, что было написано Томасом, записи явно делал кто-то другой.    —А что там, на последних страницах? —кивок головы в сторону блокнота дал понять Эми, о чем он говорил, но девушка не спешила отвечать, а поджала губы, глядя в записи блокнота.    — Это последние страницы, но их не удается расшифровать. Они будто написаны иначе. Я пыталась, но ничего не вышло. Возможно, придется снова что-то придумывать… — торопливо говорила Эми, но взгляд парня не отрывался от букв, и странных символов, выведенных на страницах.    Ник лишь кивнул, когда девушка завершила свою быструю речь. В любом случае у них был лишь один план. Единственный, который требовал скорейшего выполнения. И нельзя было медлить.