Чёрствое сердце

Мостовую давно никто не ремонтировал - просто не видели смысла. Всё равно что-то да прилетит не сегодня, так завтра. Не через неделю, так через месяц. И старенькая, неглубокая воронка шестилетней давности всё ещё была тут, возле магазинчика, в который тоже пару лет назад прилетело, убив находившегося внутри хозяина. Вай смотрела на небольшое углубление в мостовой, не в силах отвести взгляда, не в силах остановить поток воспоминаний. Зачем она вообще сюда пришла? Зачем смотрела на эту воронку, теребя и так продолжавшую кровоточить рану? Возможно, чтобы подпитать свою злость. Злость была полезна. Злость мотивировала действовать. Злость лишала жалости к врагу. Стиснув кулаки до того, что ногти процарапали кожу, но даже не осознавая этого, Вай направилась прочь. В уголках глаз вроде бы скопилась какая-то влага, но её блеск был бы виден только в том случае, если бы свет падал прямо ей на лицо. А в Зауне сейчас, как и большую часть времени, не было достаточно светло. Шесть лет назад именно на этой мостовой Вай баюкала тело своей младшей сестры. Силовики погубили их родителей ещё во времена протестов, когда казалось, что всё это можно разрешить мирно. Но потом кто-то кого-то ударил, кто-то кого-то пырнул - и уже никто не вспомнит, с какой стороны был первый удар и первое убийство. Насилие - как снежок, достаточно слепить небольшой, а потом его можно раскатать в огромный ком. По крайней мере, так было написано в одной из затёртых книжек, которые любила Паудер. И с тех пор они остались вдвоём, прячась от регулярно сбрасываемых на Заун бомб, посредством которых Пилтовер "искоренял террористов". Сколько "террористов" погибало от этих бомб - Вай было неведомо. Зато она знала десятки людей, погибших и пострадавших - обычных людей, которые не имели никакого отношения даже к Сопротивлению, организованному для противодействия "тирании Пилтовера". Тирания, террористы... Просто слова, которые для большинства людей не значили ничего. Ярлыки, которые враги навешивали друг на друга, чтобы успокоить совесть, когда придёт время друг друга убивать. Убивать абстрактного "тирана" и "террориста" всегда проще, чем простого человека с простыми мыслями и желаниями. Человека, который как и ты - умеет любить, ненавидеть, смеяться и плакать. Вновь раздались знакомые гулкие хлопки, и сразу же в Зауне завыла сирена, предупреждавшая граждан об опасности. Бросая все свои дела, люди поспешили к убежищам, которые отстраивали себе все эти годы, отстраивали под бомбёжками, чтобы, если удастся их пережить, иметь более надёжную защиту. В этот раз бомбы, летевшие на Заун, имели необычный цвет. Они светились сине-голубым мерцающим сиянием, которое вселяло гораздо больше тревоги и ужаса, чем уже привычные полыхающие огнём зажигательные снаряды или осколочные ядра. Вай поспешила к ближайшему косоватому зданию, одному из многочисленных заунских баров, по пути подняв на ноги упавшую и в ступоре глядевшую на падающие голубые снаряды женщину. Затолкавшись в убежище под баром, люди громко и судорожно переводили дыхание, пока снаружи был слышен адский грохот, перекрывавший верещание сирены. Люди крупно вздрагивали, кто-то причитал, одна женщина испуганно баюкала кричащего младенца. Грохот снаружи продолжался несколько секунд, потом всё стихло. Вернее, не всё: сирена продолжала выть, предупреждая людей не высовываться ещё какое-то время. Обычно тревога длилась от нескольких десятков минут до нескольких часов. Когда становилось понятно, что новых обстрелов в ближайшее время не будет, она стихала. В первые недели войны вой сирены вселял животный ужас, заставлял сердце биться так, словно ему хотелось пробить рёбра и сбежать подальше. Но человек ведь ко всему приспосабливается. Приспособились выживать посреди химического зловония нижнего города, страдая от хронических заболеваний - приспособились и к тому, что время от времени людей убивают не только бандиты и силовики, но и бомбы. Свидетельством тому было то, что минут через двадцать кто-то уже начал заводить разговоры и даже смеяться. Невозможно бояться каждую секунду своей жизни. Люди ищут повод поднять себе настроение, даже живя в кошмаре. Когда сирена наконец стихла, люди ещё некоторое время не решались покинуть убежище. Так всегда происходило. Но потом кто-то должен сделать первый шаг. Вай первая выглянула, а затем и вышла на поверхность. И то, что она увидела, повергло её в настоящий шок. То, что Пилтовер сбросил на них сейчас, сильно отличалось от тех обычных бомб. Улицу разрыло гигантскими воронками, с половину роста взрослого человека. Бар разворотило наполовину, здание напротив обрушилось, словно карточный домик. Ещё были видны сполохи молний, пробегавшие по местам падений странных бомб. Это ещё что?! - А шить фсё шутше и шутше, - прошепелявил какой-то старик, вылезший из убежища вслед за Вай. Девушка подняла глаза вверх, к огонькам Пилтовера, жители которого сейчас спокойно спали в своих постелях, ужинали в кругу семьи и не развивали навык прислушиваться к каждому хлопку, чтобы в случае, если сигнализация сработает с запозданием, успеть спасти свою жизнь - потому что этот навык им был ни к чему. Глаза Вай сузились. Однажды она туда доберётся. Доберётся до этих сытых, довольных рож. И заставит каждого из них испытать на себе то, что приходилось долгие и мучительные годы испытывать её несчастному городу. - Если бы не вы, всего этого бы не было! Вай обернулась на обвиняющий голос, увидев женщину, баюкавшую младенца. Она злобно смотрела на Вай, узнав в ней члена Сопротивления. Отвечать Вай ничего не стала. Она отвернулась и пошла, чувствуя на душе неприятный груз. Некоторые горожане винили во всём происходящем тех, кто годы назад вышел на протесты, а затем организовал сопротивление силовикам - и тогда Пилтовер решил показать нижнему городу его место. Раньше Вай злобно огрызалась, спорила, доказывала, что протестующие стояли за правое дело, что Сопротивление отстаивало свободу Зауна, боролось за его светлое будущее. Но с каждым годом её всё больше одолевали сомнения. Может, в этом есть смысл? Может, вина лежит не только на Пилтовере, но и на восставших заунитах? Впрочем, когда такие сомнения появлялись, Вай гнала их прочь. Она вспоминала погибших от рук силовиков родителей, бездыханное и посечённое осколками тело сестры, заваленных обломками друзей. Разве не заслужили они жить не под сапогом Пилтовера, который никогда ни во что их не ставил, всегда презирал? Разве не заслужили свободу от тех, кто считал их людьми низшего сорта? Вай считала, что заслужили. Вай злилась. Вай желала отмщения. Но иногда рассудок неприятно подгрызал червячок сомнения.

***

- Привет, Вай, - встретил подругу и соратницу Экко, когда она пришла в убежище "поджигателей". - Я беру команду на вылет, - с ходу объявила Вай тоном, не терпящим возражений. Она шла за своей доской. - Эй-эй, погоди, - попытался притормозить её лидер, взяв за плечо, но Вай стряхнула его руку. - Да постой ты, говорю! - Экко выскочил перед девушкой, перегородив ей проход своим широким торсом. - Ну чего? - огрызнулась Вай. - У меня были переговоры с Силко. Как раз во время этой... ужасной бомбёжки. - А-а-а, с этим болтуном? - Вай презрительно сплюнула. - И что он тебе опять нёс? Что-то про "подождите ещё немного, мы будем действовать по ситуации"? - Нет... теперь нет, в том-то и дело! Он готов вступить в войну на нашей стороне! - Ага, ну кон... что? - Вай замерла на полуслове, вылупив глаза. - Ты в курсе, что приколы со мной не работают? - Да не прикол это! - цыкнул от раздражения Экко. - Я тебе говорю как есть: Око теперь воюет за нас! Ты даже представить не можешь, что он мне показал! Пилтоверу скоро придётся совсем несладко... - Ну хорошо, хорошо. А пока этот твой Силко будет раскачиваться, я займусь тем же, чем и всегда. - Вай отстранила лидера, чтобы пройти дальше. - Ты будешь меня слушать?! - Экко достаточно больно сжал её плечо, заставив Вай злобно сузить глаза и оскалиться. - Ну ладно, ладно... - он поднял руки, чувствуя пробежавший вдоль позвоночника холодок. Когда-то он был шкетом, смотревшим на Вай снизу вверх, она внушала ему уважение и даже некоторый страх, ибо когда Вай была раздражена или зла, на пути у неё лучше было не вставать. Экко не сомневался, что и сейчас, когда он уже накачанный бугай, розоволосая его отметелит за милую душу, если сильно её достать. - Слушай, просто... нам надо быть организованными, понятно? - пытался донести до девушки свою мысль лидер "поджигателей". - Наступление должно быть скоординировано... они не должны ни о чём подозревать! Если ты сейчас наведёшь шороху, они придут в боевую готовность. Пропадёт элемент неожиданности. Я тебе ещё раз говорю, ты не видела того, что Силко мне показывал. Мы пойдём вторым эшелоном, сразу за передовыми силами Ока. - Когда? - лишь бросила Вай. - Завтра же. То есть, сегодня... на рассвете. Если ты не заметила, мы уже готовимся! Только сейчас Вай наконец обратила внимание, что "поджигатели" действительно усиленно мастерили новые зажигательные бомбы и элементы брони, чтобы иметь хоть какую-то защиту от пилтоверских ружей. Внезапно по телу девушки пробежала лёгкая дрожь. Она хорошо помнила, с какой жгучей, разрывающей болью пули из этих ружей пробивают тело, и невольно почесала место на животе, где до сих пор можно было заметить шрам от некогда довольно жуткой раны. Она была той, кому посчастливилось пережить подобное ранение. Но многие "поджигатели" гибли на вылазках. Лишь первые их налёты обходились почти без потерь, когда летуны на досках оказались для пилтоверских гвардейцев полной неожиданностью. Но потом... "А я снова собиралась повести этих ребят на убой... просто от злости", - промелькнуло в голове Вай вместе с каким-то неприятным чувством отвращения к самой себе. Она тряхнула головой, прогоняя дурацкие мысли. Ну всё, хватит уже! Пилтоверцы - не те люди, кто мучается совестью, когда скидывает бомбы на головы заунитов. С ними нужно поступать точно так же. Только вот вверх бомбы летят куда неохотнее, чем вниз... "Интересно, что такое там приготовил Силко", - подумалось невзначай. От одного воспоминания об этом человеке с узким угловатым лицом, отвратительным шрамом на нём и вкрадчиво-проникновенным голосом становилось неуютно. Вай была отважнее многих из своих соратников, которые сами не боялись подставляться под пилтоверские пули, но даже она предпочла бы видеть Силко как можно реже, а лучше - не видеть совсем. Но с ним приходилось считаться, поскольку без материальной поддержки с его стороны Сопротивление загнулось бы довольно быстро. Летучие доски, усиленная зажигательная смесь, порой сдобренная довольно эффективными химическими реагентами, бронепластины повышенной прочности... Всё в обмен на собственный шкурный интерес. Вай взглянула наверх. Отсюда не было видно домов верхнего города, но он стоял у девушки перед глазами. И она со злобным предвкушением представляла, как все те ужасы, которые Заун переживал половину её жизни, перекинуться на спокойные и солнечные улицы ублюдков из Пилтовера.