Intruder 99

Золдик сидит в темноте. Подвал их особняка? Нет, это что-то другое. Здесь нет абсолютно ничего. Ничего, кроме фигуры, сидящей перед ним. — Как жизнь? — Киллуа улыбается, а затем смеется, закрывая глаза рукой. Он сошел с ума настолько, что теперь разговаривает со своими галлюцинациями. — Нормально, а у тебя? — фигура встает и потягивается, шагая вперед. — Хорошо, что ты начал первым. Мы не можем говорить, пока к нам не обратятся. Такие уж законы. Золдик замирает. Золдик не понимает, какого хрена голос в его голове звучит таким живым и инородным. Разве воображение не говорит твоим баритоном? — А ты молодец, такое шоу устроил, мне прям понравилось. Жаль только, что нам помешали, а так можно было бы посмотреть, как эти людишки разбегаются словно жуки, — силуэт задрожал от смеха, а затем качнулся. — Но увы, такие как он действуют на нас сродни снотворному, ничего не поделаешь. — О чем ты? — Киллуа все еще сомневается, но пересиливает себя, делая шаг вперед. Он не чувствует опасности. Наоборот, тень располагает к себе и кажется даже знакомой. — О чем я? — силуэт подходит совсем близко. Киллуа внутренне цепенеет, понимая, что существо перед ним выше раза в два. — О том, что вы, ребятки, не от мира сего, но какого-то хрена здесь забыли, да еще и умудрились встретить друг друга. Не чудо ли? — Ты про Гона? — блондин оборачивается, силуэт обходит сбоку и идет куда-то в темноту, взмахивая конечностью. — Вы так их называете? А, ну да, вам ведь нужны имена. — Их? — Золдик бежит следом, равняется с чужим коленом и смотрит вверх, не испытывая ни капли страха. Он будто идет за старшим братом, таким, который обязательно поделится последним и втихаря приласкает, когда мать в очередной раз сойдет с ума, избивая до полусмерти. Он похож на Иллуми своей загадочностью, но они очень разные. Этот чувствуется как что-то на удивление родное. — Ты еще такой ребенок, — он останавливается, приседает, а затем гладит по голове чем-то отдаленно напоминающим человеческую руку. — Ты многому научился, но некоторые вещи тебе знать пока рано. Пойдем, твой ухажер заждался, да и мне уже пора. — Стой, — Киллуа пытается схватить его за пальцы, но ощущает лишь холодную пустоту. — Подожди! Ты не ответил на мой вопрос! Что с Гоном? Он болен?! — Болен? — фигура разгибается, наклоняет подобие головы, а затем тихо смеется. — Мой маленький, больны все, кроме вас. Этот мир болен, не понимаю, почему ты остался в нем. — О... о чем ты? Стой, пожалуйста, подожди! Не бросай меня! — Золдик бежит следом, но каждый шаг фигуры увеличивает дистанцию между ними на десятки метров, будто та плывет по воздуху, не касаясь пола. Золдик не видит ничего кроме темноты, но слышит этот голос в своей голове. Тихий, грустный, любящий. — Не брошу. Возвращайся домой. Он просыпается от спазма, вздрагивает, подается вперед и хватает себя за грудь, заставляя легкие разжаться для вдоха. Машина тут же тормозит, сворачивает на обочину и его слегка трясут, пытаясь привести в чувство. — Киллуа, дыши, все хорошо, — Фрикс сжимает чужие плечи, старается заглянуть в лицо. Золдик сам поднимает глаза, всматривается в знакомые черты, а затем вдыхает, приваливаясь к спинке кресла. Что ему снилось? Кто это был? Почему он ушел, оставив столько вопросов? И где искать ответы?..

Домой.

Одно Золдик знает точно: им с Фриксом нужно домой. Где бы это место не было. — Как ты? — брюнет трет чужие пальцы, ободряюще улыбается, но выдает положение дел темными кругами под глазами. Сколько Киллуа спал? Он смотрит перед собой. На улице смеркается. — Сколько… сколько я был в отключке? — 6 часов, — Фрикс вздыхает, гладит его бедро и заводит автомобиль, убеждаясь, что тот пришел в себя. Он пересадил его на переднее сидение, потому что тот начал кашлять кровью пока был без сознания. Фрикс испугался, что ему станет хуже. Трогал его кисть и поправлял голову, коря себя за отсуствие нормальных условий. Им больше нельзя останавливаться. — Блять, — Золдик трет лицо, зарывается в волосы, а затем вскидывается, глядя на Фрикса почти с испугом. — Я… я их?.. — Нет, не убил, — брюнет улыбается и косит глазами, стараясь следить за дорожным полотном. — Ты никого не убил, Киллуа, но напугал до усрачки, хах, и меня тоже. Где ты научился этому? — Оно само, — Золдик откидывается на кресло, находит чужие пальцы на коробке передач и слегка гладит. — Ты спал? — Нет. Нам нельзя тормозить, извини. Но мы скоро будем на месте. — Черт, — Киллуа хмурится. — Я дрых полдня, а ты выглядишь так, будто сейчас помрешь. Давай меняться, я умею водить. — Нет, — Фрикс крутит головой. — Почему?.. — Я… — он поджимает губы, щурит покрасневшие глаза, а затем медленно выдыхает, звуча приглушенно. — Я боюсь, что тебе снова станет плохо. — Я это контролирую! Ну, почти… — Золдик спухает, прижимается виском к холодному стеклу окна и вслушивается в помехи на радиоволне. — Нас преследуют? — Пока что нет. Но мы объявлены в розыск, — Фрикс смеется, а затем закручивает руль, сворачивая на проселочную дорогу. — Что в этом смешного?.. — Все?.. Извини, — брюнет меняет передачу и нащупывает чужое колено, ощутимо сжимая. — Я понимаю, ты устал, но расскажи… расскажи мне все. Золдик вглядывается в напряженные пальцы, касается своими, обводя суставы. Он не знает с чего начать. — Почему я сбежал?.. — Обо всем. Где вы были эти два года? Кто вас преследовал? Зачем? И почему ты дал себя поймать?.. Киллуа поджимает губы, переплетает их руки, а затем прикрывает глаза. — В тот вечер мне написал Мороу. — Хисока?! Ты шутишь?.. — Нет, я, честно говоря, и сам был в шоке. Думал, что этот шизик просто прикалывается, но когда аналогичное письмо пришло от брата я забеспокоился всерьез. Иллуми писал о том, что на подпольном рынке появился лот с моим именем, а это значит, что… — Ты стал целью… Чьей? — Это трудно объяснить, — Киллуа трет виски. Он понимает, что вот-вот доломает картину мира в голове Фрикса. — Целью для всех. Для политиков, миллионеров и даже для нескольких второсортных знаменитостей. — Но зачем им ты?.. — Я, — блондин несколько раз моргает, но не может удержать накатывающее чувство тошноты, понимая, что быстрее доломает себя, чем Фрикса. — Я живой проводник. Фрикс молчит. Смотрит на дорогу перед собой, но ощутимо напрягает челюсть. — Я сам знаю далеко не все, но им понадобился проводник. Мощный настолько, чтобы пропустить через себя колоссальное количество энергии и не умереть при этом. Хотя бы… какое-то время не умереть. Брюнет не сдерживается, поворачивает голову и блестит глазами. — Зачем?.. — Чтобы попасть на Темный Контитент, — Золдик смотрит в ответ. Оба понимают друг друга без слов, но он продолжает. — Они построили что-то вроде врат. Прохода, который мог бы перебросить сразу на берег. Просто представь, — Киллуа почти шепчет, — что можно найти, если добраться туда. Они действовали на опережение. Не знаю, кто слил данные о моем нэн, но слухи расползлись быстрее, чем мы смогли сделать хоть что-нибудь. На меня открыли охоту и поставили космическое вознаграждение, если доставить меня живым. — Они?.. — Да… страны, Гон, их политики и представители на черном рынке. Каждый преследовал свои интересы и нанимал своих людей. Фрикс отворачивается, смотрит перед собой, но руль сжимает так, что кожаная поверхность идет трещинами, сминаясь под чужими пальцами. Он знал этих людей. Он улыбался им и жал руку. Они говорили с ним, обсуждали политические проблемы и предлагали правки для улучшения жизни простого населения, а сами в это время охотились на живого человека, чтобы использовать как батарейку в чертовой машине. Весь мир сошел с ума. Фрикса почти тошнит. — Гон… — А где… где Аллука сейчас? — Она с Курапикой. Я знаю, не стоило его втягивать, но у меня не было выбора. Он ведь начальник департамента охраны, я подумал, что это хорошая идея… — Хорошая, — Фрикс улыбается, разжимает пальцы и смотрит на чужое бледное лицо. — Это хорошая идея, потому что он не предаст, никогда, я уверен, она в безопасности. — Я надеюсь, — Золдик трет виски, закрывает глаза, а затем щурится, слабо улыбаясь. — Знаешь, я много об этом размышлял. Временами думал, что готов умереть, что может быть это даже правильно, что так я смогу помочь обществу и сделать что-то полезное, а потом… — он снова смотрит на Фрикса. Его щеки блестят от слез и Гон готов затормозить, потому что вот-вот сорвется, — а потом Мороу написал, что появился новый лот. С твоим именем, Гон. Они устали ловить меня и решили припугнуть твоей поимкой, а может даже попытаться запустить механизм с помощью твоего нэн. Но ты слишком крупная рыба и они не знали, как подступиться… Киллуа трет глаза, его губы дрожат и Фрикс дает по тормозам. Машина замирает посреди лесной чащи и поднимает облако пыли, подсвечиваемое фарами. Он тянет его на себя, усаживает сверху и прижимает к себе, ощущая влажную кожу щекой. — Я знал, что ты нужен им живым. Знал, но так боялся, что они доберутся до тебя, — Золдик всхлипывает, пытается дышать нормально, но давится слезами. — Я видел эту хрень, видел. Однажды они все-таки поймали меня. Аллука тогда спала в машине, а я вышел в магазин и попался, не имея возможности зарядиться заранее. Они притащили меня к их главному, к этому сукиному сыну. Он все мне и рассказал: и про то, зачем я им и про этот механизм. Они засунули меня в здоровенный шар, включили ток и… Киллуа закусывает губу, дрожит и трется носом о чужое плечо, в попытках успокоиться. — Было больно… очень больно, но я смог поглотить заряд и сломал эту херовину, хотя потом неделю харкал кровью. — К кому тебя привезли? — Фрикс гладит по спине, зарывается в волосы. Его голос звучит размеренно и тихо, Золдик успокаивается, обмякает в чужих руках и дышит ровнее. — Кэтсуо Ичикаге, — Киллуа отстраняется, трет глаза, а затем чувствует, как его рук касаются губами. Размыкает покрасневшие веки и немеет, видя, что Фрикс тоже плачет. — Эй… — Мне так жаль, — он обнимает, придвигается ближе и утыкается в чужие ключицы носом, — так жаль, что ты прошел через всю эту боль… — Ничего, — Киллуа улыбается, гладит чужой затылок и зарывается в темную макушку. — Ты прав, пусть поцелуют нас в задницу. Пока ты со мной, я ничего не боюсь. — Нет уж, — Гон глухо хохочет, тянет носом и отстраняется, — в задницу тебя целовать буду только я. — Идиот, — Золдик смеется, коротко охает, когда чувствует чужие руки на пояснице и накрывает своими, останавливая. — Стой. Давай доедем до места. Здесь мы как на ладони. — Ты прав, — Фрикс кивает. Они синхронно вздыхают и отлипают друг от друга, усаживаясь по местам. Двигатель шумит и машина трогается с места, выдергивая щербатые стволы деревьев желтым светом фар. Киллуа пристегивается и рассматривает чужую руку на своем бедре. Фрикс гладит, ловко вертит руль, но не перестает проходиться горячими пальцами по внутренней части ноги. Эти движения нежные, но многообещающие. Золдика крутит от предвкушения. Машина ныряет в чащу. Ветки деревьев лупят по крыше, мажут по окнам и так и норовят забраться в салон. Они тормозят перед особо крупной сосной и глушат двигатель. — Мы на месте, — Фрикс выбирается на ночной холод, вглядывается в лесную чащу, а затем кивает, открывая багажник и закидывая сумку на плечо. — Дальше придется на своих двоих. Идти можешь? Хочешь на руках понесу? — С чего бы? — Золдик хлопает дверью, болезненно потягивается и глубоко вдыхает. Воздух в лесу другой. Он холодный, глубокий и тяжелый. Им хочется дышать полной грудью, хватать ртом и смотреть по сторонам. — А может мне нравится, — брюнет улыбается, щелкает ключами и выходит на тропинку, вытягивая ладонь. — Руку хоть дашь? — Дам, — Киллуа тихо смеется, оплетает его пальцы и сжимает, зарываясь в воротник по самый нос. Он мерзнет, но потерпит, впитывая чужое тепло. Они идут в тишине, прерываемой только шорохом веток и этот звук кажется таким уютным. Золдик вскидывает голову, рассматривает темные кроны и звездный поток между ними. Он не особо любит лес, но рядом с Фриксом все становится каким-то… особенным? — Черт, — брюнет замирает, машинально перехватывает его рукой, останавливая, и вглядывается перед собой. — М? — Киллуа прослеживает его взгляд и тоже вздрагивает. Среди деревьев стоит небольшой двухэтажный дом и его окна светятся. — Мы пришли? — Пришли, — Фрикс врубает нэн, щурится, а затем цокает. — Но он должен быть пустым. Какого хрена… — он хмурится и наклоняется к Золдику, слегка толкая. — Вернись в машину, я проверю сам, а затем приду за тобой. — Ты сдурел? — Золдик шипит, пихает в плечо и шагает вперед. — Ты никуда не пойдешь без меня, не надейся. — Киллуа, — брюнет шепчет, нагоняет и тормозит за плечо. — Ты же чувствуешь… там не простой человек… — Хантер, да, — Золдик выдыхает клубы пара, трет руки и кивает на строение. — Ты сзади, я спереди? — Что?.. Черт, нет, лучше я через дверь, там сзади есть окно, проверь не заперто ли оно. — Другой разговор, — Киллуа смеется, трет замерзший нос и ныряет в темноту. Фрикс не слышит, как он идет. Поражается чужому таланту и наступает на старую ступеньку, скрывая присутствие. Он дергает ручку, удивляется тому, что она не заперта и заходит в темную прихожую. Свет горит на кухне, слышится звон стекла и чужие шаги. Фрикс напрягается как струна, ощущает холод по ногам и понимает, что Золдик уже забрался через окно. Он вынимает пистолет. Чиидол умница, раздобыла полный набор. Им ни к чему рисковать, а значит можно стрелять в упор, не испытывая врага на прочность. Раньше Фрикс попытался бы одолеть незваного гостя голыми руками. Но сейчас… сейчас он думает лишь о том, как далеко придется оттаскивать тело, чтобы не привлечь диких животных. Он снимает с предохранителя, щурится, вглядываясь в светлый прямоугольник на полу и глубоко вдыхает. Нет, лучше сразу закопать на заднем дворе. Он заворачивает за угол, вскидывает руку и замирает. Золдик выныривает из темноты зала и тоже стопорится рядом, втягивая когти. — Гон..? — Джин..? Фрикс опускает пистолет, косится на Киллуа и снова смотрит на отца. — Почему ты здесь?.. — Почему я в своем доме? — мужчина запахивает халат и складывает руки на груди, вскидывая темную бровь. — Скорее, почему вы здесь? — Мы… — брюнет теряется, раскрывает губы, а затем смыкает, заметно хмурясь. Он еще не уверен, на чьей стороне человек перед ними, кем бы он ему не приходился. — Отдыхаем, — Киллуа хмыкает, кивает на накрытый стол и хитро щурится, цепляя бокал пальцами. — А вы, я смотрю, тоже отдыхаете. И не один, судя по количеству приборов. Старший Фрикс тянет носом, заметно краснеет и цедит сквозь зубы. — Не твое… Он сбивается, слышит шаги со второго этажа и летит к лестнице, толкая парней в плечо. Золдик смеется, он все понял и почти плачет от комичности ситуации. Фрикс вскидывает бровь, а затем немеет от удивления. Джин не успевает. Поднимает руку, призывая молчать, но они все слышат. — Зайка, я нашел твое любимое вино, — Паристон спускается вниз, улыбается красному как рак мужчине, а затем протяжно окает, замечая новые лица. — Мааальчики, а вы какими судьбами?.. Фрикс закрывает глаза, поджимает губы, а затем спохватывается и зажимает ладонью глаза, ржущему до слез, Золдику, так как на новоприбывшем нет ничего. Киллуа не может успокоиться еще минут 5. Всхлипывает от смеха, а Фрикс от стыда. Он предпочел бы не знать таких подробностей личной жизни отца… Хилл закручивается в халат и опускается в кресло, наполняя бокал вином. Джин успел переодеться в повседневное и тоже сел в соседнее кресло, стараясь не пересекаться ни с кем глазами и отпивая прямо из бутылки. — Ну так… что случилось? — Паристон качает босой ногой и подпирает лицо ладонью, покручивая напиток. — Налить? — Нет, — Фрикс хмурится. Киллуа сидит на подлокотнике его кресла и ест ветчину со шпажки. — Не в наших интересах пить с врагом. — Врагом? — Хилл удивленно мычит, вскидывает светлую бровь и поворачивается к партнеру. — Джини… ты отправил ему то сообщение, о котором я просил..? Старший Фрикс давится, трет рот рукой и цокает, растирая шею. — Я… забыл… — Понятно, — Паристон ставит бокал на небольшой столик перед собой и складывает руки, оглядывая парней с виноватой улыбкой. — Полагаю, у вас куча вопросов. Я готов ответить на все. Гон хмурится, набирает воздух, готовясь высказать бывшему начальнику все, что о нем думает, но Киллуа его опережает, цепляет ломтик сыра с тарелки и кладет ему в рот, оборачиваясь к блондину. Еда не отравлена, он бы почувствовал. — Это хорошо. Для начала на чьей вы стороне? Вы оба, — Золдик щурится, оглядывает их, но не может сдержать легкую улыбку, когда Гон сам тянется за следующим кусочком, немного расслабляясь. — Можете не верить, но на вашей, — Паристон вздыхает и разводит руки. — И я, и Джин, мы оба. Мне жаль, что так получилось, по плану мы должны были встретиться в другом месте немного позже. — А зачем вам встречаться с нами? — Киллуа качает кроссовком. Он чувствует, что преимущество на их стороне, но не может игнорировать чужую дурную славу. — Чтобы все обговорить и подготовиться. — К чему подготовиться? — Гон выравнивается, глядя на Паристона с явным недоверием. Они с Золдиком солидарны. Паристон снова вздыхает, отпивая из бокала. — К одному очень важному делу. Я все подробно описал в письме, которое вы, увы, так и не получили. Давайте я начну заново, чтобы все прояснить, — он опустошает бокал и протягивает мужчине рядом. Тот отрывается от горлышка и наполняет по самые края, передавая обратно. — Что ж… Киллуа ерзает на деревянном подлокотнике и Фрикс цепляет его под руки, стягивая к себе на колени. Плевать, всем и так все понятно в этой комнате, не к чему отыгрывать комедию. Золдик удивленно ойкает, косится через плечо, но забивает, разваливаясь на чужой груди и давая обхватить себя поперек живота. Паристон хмыкает в бокал и взмахивает рукой. — В общем, мы с Джином вам не враги, наоборот, — он кивает в сторону напарника, — я бы сказал, что мы как никто другой заинтересованы в вашем благополучии. Оба. По личным причинам. — Ага, — Золдик растягивает злую улыбку и мычит. — Поэтому вы водили нас за нос, эксплуатировали Гона и предоставляли хантеров для моей поимки? — Именно! — Хилл расцветает. Киллуа гладит чужие напряженные пальцы и мотает головой. — Объясни. — Хорошо. Все верно, я предоставлял хантеров для твоей поимки и курировал этот вопрос. Но разве ты не рад? — Блять… чему я должен быть рад? — теперь Золдик напряжен. Он подается вперед, но чувствует, что его держат крепче. — Тому факту, что смог так прекрасно отработать свои техники! Тебя не смутило, что тебе попадались одни слабаки? — Паристон звонко хлопает, отпивает и сам придвигается к краю, закидывая ногу на ногу. Джин косится глазами, но не вмешивается, вращая бутылку. — Слабаки?.. Ты стебешься? — Киллуа нервно смеется. — Те ребята были настоящими отморозками, — он вздрагивает, вспоминая. — Если бы не стечение обстоятельств я бы умер на той горе, а потом над моим телом бы хорошенько поизмывались, обесчестив на глазах у сестры. Фрикс смотрит ему в затылок. Болезненно и тяжело. Киллуа чувствует, но не может обернуться. — Да, но ты ведь научился, — Паристон складывает пальцы, заглядывая в глаза. — Ты ведь научился этому. Я читал доклад о той стычке. Город неподалеку остался без света на сутки, а местный циклон сменил направление. Разве это не потрясающе? Киллуа немеет. Смотрит в чужие темные глаза и приваливается к груди Фрикса, ища опору. — Ты хочешь сказать?.. — Да! Я стал отправлять сильных ребят лишь под конец, когда понял, что ты неплохо справляешься. Хотя тогда возле магазина ты прокололся… — он цокает и разглядывает бокал. — Но я рад, что все обошлось. Даже помогать не пришлось, ты молодец. Золдик кусает губы. Отводит взгляд и пялится в пустоту, прокручивая чужие слова в голове. За ним наблюдали?.. Все это время? — Плевать, ладно, — он закрывает глаза, трет пальцами до ярких вспышек под веками и снова смотрит на мужчину. — Зачем ты использовал Гона? — А я использовал? — Хилл наигранно удивляется. Лицо Фрикса передергивает так сильно, что мужчина тут же прекращает, вскидывая руку. — Не кипятись, признаю, мы знали, что ты ищешь его, но специально ничего не делали. — Почему?.. — Фрикс звучит непривычно глухо. Киллуа ведет плечом и покрывается мурашками. Мужчина позади очень и очень зол. — Чтобы ты тоже развивался как хантер! Разве не здорово? Вы оба так выросли в плане силы за это время! Паристон улыбается. Фрикс упирается в подлокотники ладонями и начинает подниматься, снимая с себя Киллуа. — Я убью его. — НЕТ! — блондины вскрикивают одновременно. Джин трет висок и опускает бутылку на пол, вскидывая руку. — Сядь, пожалуйста. Я понимаю, ты очень зол, но дай нам закончить, — они смотрят друг другу в глаза. Джин выдерживает чужой взгляд и поджимает губы. Фрикс садится обратно и кивает, утягивая взъерошенного Киллуа на колени. — Продолжай. — Как и сказал Паристон, — мужчина чешет шею и косится в сторону, так как Хилл поворачивается к нему, с интересом разглядывая чужие попытки объясниться, — вы оба развились до хорошего уровня. Киллуа, — он смотрит на парня и хлопает по себе рукой, — тебя ведь ранили недавно? Чем? — Косточкой от сливы, — Золдик смеется, вздрагивает, когда его живот машинально трут и мрачнеет. Джин вскидывает бровь и переспрашивает. — Чем, прости? — Из меня вытянули темно-синий орех, примерно, — он складывает пальцы буквой «о» и поднимает в воздух, — вот такой величины. Весь в какой-то мерзкой слизи. Ха, он чуть меня не прикончил, но теперь я регенерирую быстрее, чем Гон. Мужчины переглядываются. Джин выглядит так, будто на его голову вылили ушат воды. Паристон напротив весь вскидывается и широко улыбается. — Правда? На сколько быстро? — 5-6 минут, — Золдик закатывает рукава и демонстрирует руки. — Шрамы тоже исчезли. — Ох, — Хилл складывает пальцы в молящем жесте и прикладывает к губам. — Потрясающе. — Не очень, — Киллуа поправляет куртку, откидываясь обратно. — Боль была адская, будто изнутри скребут куском стекла. — Киллуа, ты знаешь, что это был за орех? — Паристон говорит тихо, что странно, учитывая, что они одни в этой глуши. — Нет..? Джин поднимается, отряхивает штаны и выходит в соседнюю комнату, возвращаясь с походным рюкзаком, который выглядит так, будто его отпинала футбольная команда. — Кто в тебя стрелял? — он копается в сумке и начинает выкладывать на пол множество свертков и банок. — Лиза… — Помощница Гона? — он хмурится. Он сам ее выбирал когда-то из множества претенденток и не может поверить, что та решилась на подобное. — Сестра Феликса, — Паристон крутит один из свертков и впервые за вечер хмурится. — 1- звездочный хантер. У них разные фамилии. Я не учел это, когда тот запросил информацию на Киллуа. — Вот как… В комнате повисает тишина. Джин оставляет сумку, садится в кресло и вздыхает, разворачивая один из небольших мешочков. — Мне жаль… Тебя, — он раздвигает тарелки и укладывает находку на стол, — ранили этим? Золдик таращится на уже знакомый темно-синий плод и шумно сглатывает. — Да… — Они дебилы? — Джин косится на Паристона. Тот ржет в кулак, а затем хохочет в голос, откидываясь в кресло. — Как видишь! Черт! И достали же его как-то, вон, даже девчонке вручили. Вряд ли она сама нашла его где-нибудь на дороге. — О чем вы? — Золдик бледный. Содержимое свертка гипнотизирует, заставляет рассматривать каждый свой сантиметр и… сглатывать слюну? Что-то он не припоминает, что хотел съесть эту хрень, когда увидел на пеленке в остатках собственных внутренностей. Он точно болен. — Ох, — Хилл сжимает орех пальцами и поднимает, продолжая тихо смеяться. — Это «семя жизни», сердцевина одного редкого цветка с Темного Континента. — Семя… ОТКУДА?! — Золдик выхватывает чужую собственность и крутит в руках. Гон заглядывает через плечо. Неудивительно, что они не нашли ничего подобного, когда искали информацию в архиве. — Черт… и эта штука… чуть меня… — Видишь ли… да, семя действительно может убить. Причем им необязательно стрелять, достаточно просто достать из замкнутого пространства, поднести к человеку и оно вгрызется само. А дальше только два варианта: либо ты умираешь и оно тебя пожирает, пуская корни… либо ты пожираешь его и поглощаешь всю силу. Поздравляю, Киллуа, ты победил. Если бы его не вытащили, эффект был бы сильнее, но даже то, что ты имеешь сейчас уже очень и очень неплохо. — Вашу… — Киллуа таращится на свой живот, а затем кладет эту штуку на стол, вытирая руки об штаны. — Но почему она не нападает сейчас?.. Паристон пожимает плечами и улыбается. — Потому что все мы поглотили ее в том или ином виде. Мы с Джином съели, ты, Киллуа, поглотил физически, а Гон… — блондин поднимает поднос со стола и прикрывает им половину лица, продолжая тише, — А Гону я по-немногу подсыпал в кофе в виде порошка. Но раз шрамы не исчезли, надо попробовать съесть целиком… Фрикс сначала белеет, потом зеленеет, а потом кипит от злости. — Блять, — брюнет трет висок свободной рукой, а второй прижимает Киллуа ближе. Он в гребаном ужасе. Эти двое просто чокнутые. Услышанное не укладывается в голове, пробивая на мигрень. Ими крутили как куклами все это время. Да и… вот почему кофе в офисе был на вкус как помои. — Один вопрос, — Киллуа тоже шокирован, но старается мыслить здраво, насколько может в сложившейся ситуации, — зачем все это?.. Джин убирает сверток и укладывает в сумку, щелкая ремнем. — Чтобы подготовить вас к вылазке на Темный Континент, — он видит чужие изумленные лица и трет колено. — Изначально, план был в том, чтобы отправились только мы с Хиллом, а Ассоциация осталась на вас, но ты, — он направляет палец на Киллуа и вздыхает, — не захотел сотрудничать. Гон, конечно, справлялся, но долго бы в таком ритме не протянул, я по себе знаю. Все решилось, когда мы узнали, что тебя выставили как лот на одном подпольном аукционе. Мы знали, что Гон не будет сидеть сложа руки и начнет действовать сам. Планировалось, что все закончится за пару месяцев, но мы не учли настойчивость этих идиотов. Тогда и появилась идея поднатаскать вас обоих в процессе и взять с собой, но… в общем, сами видите, что из этого получилось. — Да, но, — Паристон болтает полупустую бутылку и переставляет подальше от Джина, игнорируя чужое недовольство, — теперь вы на отличном уровне. Немного дошлифовать и можно сделать пробную вылазку через 3 месяца. Киллуа кусает щеки изнутри. Черт, Фрикс мечтал попасть на Темный Континент еще будучи ребенком, вполне вероятно, что это желание никуда не ушло. Но… — Я слышал, что даже опытные хантеры не заходили дальше берега… Как прикажешь выживать в тех адских условиях? Меня чуть не сожрал обычный цветок, что говорить о более крупных тварях, — Киллуа хмурится. Он боится, что они погибнут в первый же день. Он не готов жертвовать жизнью Фрикса ради новых горизонтов. Хоть и чувствует, что найдет все ответы…

Домой.

Золдик уверен, что дом где-то там. — Отличный вопрос, — Хилл трет руки и улыбается, разглядывая обоих. — Вам что-нибудь снилось? Золдик вздрагивает, открывает рот, чтобы уточнить вопрос, но Гон его опережает. — Да. — Что? — Эм… огромная рука? — брюнет хмурится. — Но я бы не сказал, что мне это снилось. Со мной говорил реальный человек. Расспрашивал о моем самочувствии… Киллуа косится через плечо, всматривается в чужой профиль и сглатывает. Если его брат был 5-ти метровым и показался Золдику большим, то брат Фрикса… Серьезно..? В его видение влезла только рука? — И снова поздравляю! — Паристон подрывается, звонко хлопает и почти танцует. — Ребята, да вы находка! Вы сами нашли себе проводников. — Проводников? — Киллуа наблюдает за чужими плясками. Джин менее рад и выглядит очень задумчивым. — Да, без них невозможно прожить дольше, чем сутки. Или вступишь не туда, или нарвешься на хищника, если вообще доплывешь. Но не волнуйтесь, мы попадем сразу на берег. Они встретят нас там и вы познакомитесь ближе. Фрикс обхватывает Золдика так сильно, что тот болезненно мычит, накрывая чужие руки с легким испугом. — Если вы собираетесь использовать Киллуа… — О, нет-нет, — Паристон мотает головой и подходит к Джину, толкая в плечо. — Ну же, покажи им. — Хорошо, — старший Фрикс встает и прячет руки в карманы, кивая на темный коридор. — Пошли. Гон сверлит взглядом, косится на Киллуа и тот слабо улыбается, поднимаясь. Брюнет встает следом и кладет руку на его плечо, кивая Паристону. — Хорошо, но сначала вы. — Как скажешь, — Хилл тянет лыбу и выскальзывает из комнаты. Джин идет следом. Гон только сейчас замечает, что он слегка прихрамывает на одну ногу. Они доходят до люка в полу и Паристон приседает, откидывая крышку. — Если хочешь, твой ненаглядный может остаться здесь, — он смеется, опуская ноги в темноту подвала. Джин придерживает его за руку и помогает не приложиться головой о металлические края. — Его ненаглядный идет с вами, хитрая ты задница, — Золдик угрожающе скалится и тоже садится, ставя ноги на металлическую ступеньку. Теперь очередь Фрикса придерживать чужие бледные ладони, страхуя при спуске. Они с отцом какое-то время стоят в темноте коридора, пока Джин не кашляет в кулак, усаживаясь на край. — Не представляю, что ты чувствуешь… И не надеюсь, что простишь, — он грустно улыбается, вскидывает голову и удивленно моргает, разглядывая протянутую ладонь. — Хватайся, обсудим это позже, — Гон держит чужую грубую руку, помогает спуститься и слазит сам, прикрывая проход. Металл звенит при контакте с подошвой, но вскоре заканчивается, сменяясь холодной землей. Гону не нужен свет, чтобы нащупать тонкие пальцы и сжать, слыша знакомый вздох. Золдик сжимает в ответ и осторожно тянет вперед, помогая пригнуться, чтобы не задеть свод головой. — Извините, свет включить не можем, — Паристон звенит где-то спереди. — Но тут есть местное освещение, секунду. Они проходят пару метров и замирают, разглядывая темно-зеленый свет. Его источает углубление в стене, по краям которого растут странные, полупрозрачные цветы. Фрикс поглаживает чужую кисть, отпускает и подходит ближе, разглядывая. Он не видел такие раньше, никогда, значит это тоже находка с континента. — Мы выкапывали их почти сутки, — Джин садится рядом, опускается на корточки и выуживает что-то из коробки возле стены. — Ядовитые? — Немного… Он шелестит в темноте, а затем вкладывает в его руки что-то холодное. Фрикс разглядывает предмет в тусклом свете и слегка кривится. Ваза. Фаллической формы. Та самая, из-за которой начались судебные разборки. Черт, он не ожидал увидеть ее снова, получив прямиком из рук отца. — Бесценная штука. Не знаю как, но Хилл ее достал. Ставь сюда, — Джин стучит пальцем по небольшой подставке в стене и поднимается. — В ней нэн больше, чем в нас вместе взятых. Идеальный источник энергии. Советую зажмуриться, а то ослепните. Гон мгновение размышляет, а затем устанавливает артефакт на пьедестал, закрывая глаза ладонью. Секунда и пространство подвала наполняет яркий свет. Фрикс тянет носом, отходит назад и пораженно вздыхает. Вместо среза глины теперь светло-голубая воронка из которой веет чем-то холодным и приторно сладким. — Это?.. — Золдик щурится, не решаясь подойти ближе. — Да, проход. Первую горсть цветов мне привез один друг и их хватило, чтобы попасть туда на час, — Джин улыбается, а затем подхватывает камень, зашвыривая в водоворот. Снаряд исчезает в голубой пелене, оставляя лишь рябь на поверхности. — А дальше я рвал по чуть-чуть, когда находил, пока мы не нашли целую поляну в пещере. Они не любят свет. Теперь проход устойчивый, цветы прижились в местном грунте и можно спокойно перемещаться туда и обратно, не боясь застрять на той стороне. — Ха, Джин жил там последние полтора месяца, — Паристон счастливо смеется, подходит ближе и приобнимает его за бедро, забывшись от восторга. — Ни один человек не держался больше недели, а он даже лагерь разбил, правда, — он трет чужую кожу через штаны и заметно хмурится, — удирал от местной скользкой твари и она почти оторвала ему ногу, так что мы временно вне игры. — Я влез в его гнездо, — мужчина вздыхает, гладит чужие пальцы и оборачивается через плечо. — Вы свихнетесь, когда увидите, что там. Гон верит. Он сходит с ума прямо сейчас, не веря своим глазам. Золдика начинает мутить от круговорота в стене и он отворачивается, жмурясь. — Плохо?.. — Фрикс тянет к себе и заглядывает в лицо. — Нормально… просто, укачало… как глупо, — парень смеется, но сглатывает. — Я наверное насмотрелся уже, извини. — Мы наверх, — брюнет кидает через плечо и ведет его к выходу. Киллуа переплетает их пальцы и звучит приглушенно. — Как тебе?.. — Невероятно. — Что думаешь, насчет их предложения? — Золдик шагает интуитивно, но врезается в чужую спину, замирая. Он чувствует горячие руки на плечах, а затем тонет в объятиях. Фрикс прижимает к себе, говоря тихо, но вкрадчиво. — Киллуа, я останусь с тобой. — А если… если я скажу, что хочу отправиться туда?.. — Золдик шепчет. Он не уверен. Его разрывают абсолютно противоречивые эмоции и каждая пытается перекричать соперницу: страх и любопытство. — Тогда я пойду с тобой, — Фрикс находит чужие скулы в темноте, гладит, а затем целует в лоб, переходя на висок и сбивчиво выдыхая. Они какое-то время просто стоят, обнимают и вслушиваются в дыхание друг друга, пока сзади не раздается насмешливый голос. — Целуетесь? — Паристон тихо смеется. — Иди в жопу, — Золдик скалится в темноту, а затем отпускает брюнета, пытаясь нащупать лестничное крепление. Фрикс находит раньше и помогает взобраться на скользкую ступеньку, придерживая за бедра. Он лучше видит в таких условиях и тихо хмыкает, замечая, что эта парочка держится за руки, окончательно забив на свою конспирацию. Они выбираются на поверхность и какое-то время просто молчат, сидя в креслах и поочередно прикладываясь к последней бутылке. Джин делает финальный глоток и поднимается, надевая любимую шапку. — Ладно, мне нужно отлучиться, заодно выясню, как обстоят дела в городе. — А где мы кстати? — Киллуа почти дремлет на чужом плече, но поднимает голову, понимая, что проспал все указатели по дороге. — Оксфорский лес, здесь недалеко город Форса, если тебя интересует конкретика. — Форса… подожди, вы шутите?! — Киллуа подрывается и почти кричит. — Вы серьезно спрятали проход на Темный Континент рядом с иностранным посольством? Фамилия Ичикаге вам знакома?! Этот псих строит свои врата и разнесет весь лес, если узнает, что вы его опередили. — Знакома, мы в курсе, но он не узнает, — Паристон встает и потягивается, собираясь проводить Джина. — Знаешь поговорку? Если хочешь что-то спрятать, прячь на самом видном месте. Этот тип горазд лишь деньгами сорить, не вникая даже кого нанимает. В общем, круглый идиот. Я сейчас вернусь. Киллуа ерошит волосы и поджимает губы. Он почти ощущает фантомную боль, чувствуя сокращение мышц. Черт, все это время они находились в нескольких километрах от базы этого ублюдка. Фрикс наклоняется и целует в плечо, обнимая со спины. — Ты в порядке? — В порядке, просто… — Киллуа трет щеки, приводя себя в чувство, — просто напуган немного, извини. Тошно от мысли, что этот хер и его игрушка совсем рядом. Гон молчит, зарывается носом в светлый затылок и поглаживает бока. Киллуа расслабляется, откидывает голову на чужое плечо и с трудом сглатывает вязкую слюну. — Пить хочу… тебе налить? — Нет, спасибо, — Фрикс прикрывает глаза и размышляет о чем-то своем. Киллуа поднимается, пересекает коридор и включает свет на кухне, откручивая кран и наполняя стакан, а затем брызгает ледяной водой себе прямо в лицо. Все это похоже на безумный сон. Но Гону явно нужно отдохнуть, он и так на пределе. Золдик жадно пьет, поворачивается к окну и почти плюет на стекло, понимая, что эта парочка вовсю целуется на улице. Паристон провожает старшего Фрикса с таким рвением, что у Киллуа горят уши. Он стыдливо отворачивается и крадется в зал, забираясь на колени брюнета. Гон приоткрывает глаза и подсаживает его удобнее, целуя в щеку. — Может поспишь? Тут две спальни. — А сам то… — Киллуа трется о чужой подбородок носом и широко зевает. Он чертовски много спит и ест с тех пор, как его продырявили. — А если со мной, то поспишь? — Ты еще спрашиваешь? — Золдик хитро улыбается, выскальзывает из чужих объятий и нарочито сладко потягивается, виляя бедрами перед чужим лицом. Вот бы Паристон тоже свалил по каким-нибудь делам… Фрикс сглатывает, подрывается следом, но не успевает словить. Золдик ныряет к двери, заливисто смеется и удирает в коридор. Они не рискуют подниматься наверх (кто знает, что там осталось в спальне, учитывая в каком виде к ним вышел Хилл) и просто заваливаются в соседнюю комнату. Киллуа смеется, дразнит Фрикса, уворачиваясь от чужих рук и прыгая по кровати. Соскакивает на пол, путается в одеяле и почти падает, отчего ржут уже оба. А затем дает обхватить, поднять на руки и уложить на простынь, оплетая чужие бедра ногами. Фрикс осторожничает, горячо целует в шею, но лезть под одежду не торопится. — Ты уверен, что у тебя ничего не болит? — Уверен, — Золдик кивает, а затем не сдерживает очередной зевок, тихо матерясь. — Черт, я же дрых всю дорогу, почему меня все время рубит. — Ты просто устал, — брюнет улыбается, укладывается рядом и тянет на них одеяло. — Эээй, не обламывай, — Киллуа приподнимается, собираясь всерьез поприставать к Фриксу, но тот сам зевает, сонно моргая. — А ты как?.. — Не знаю, — Гон грустно смеется. Переворачивается на спину и буравит потолок взглядом. — Слишком много всего произошло. — Я понимаю… — Золдик прижимается сбоку, привычно закидывает ногу и устраивает голову на плече, вслушиваясь в чужое дыхание. — Ничего, мы разберемся с этим утром, хорошо? — Хорошо, — Фрикс целует в макушку, гладит по лопаткам и поджимает губы. Они лежат так какое-то время. Киллуа отключается почти мгновенно, обмякает в его руках и тихо сопит. Брюнет осторожно поднимается, закручивает в одеяло и невесомо целует, соскальзывая с кровати. Ему нужно пройтись. Нужно подышать. Нужно подумать. Паристон находится на кухне. Разбирает какие-то документы и сонно машет. — Какие-то проблемы? — Нет, — Фрикс вынимает пачку сигарет и кивает на дверь. — Киллуа спит. Я пойду покурю. — Хо-ро-шо, — блондин слабо улыбается и опускает покрасневшие глаза в бумаги, зарываясь в укладку рукой. Сейчас он кажется даже… человечным? Оказывается, даже самые хитрые крысы могут уставать. Фрикс выходит на крыльцо и прикрывает дверь, подпаливая кончик сигареты. Лес призывно шумит, шелестит ветвями и дышит ночной прохладой. Гон глубоко вдыхает, спускается на тропу и просто идет вперед. Он хорошо знает эти места, так как приезжал сюда летом, обнаружив ключи с адресом на брелке в ящике рабочего стола. Он сделает небольшой круг и вернется греть Киллуа. Ему нужно успокоиться. Нужно принять решение. Фрикс и сам хочет на Темный Континент, но слишком боится, что это путешествие может стать для них последним. Хватит ли у него сил, чтобы защитить хотя бы себя, не говоря уже о приоритетной безопасности Золдика. Черт, раньше он верил в свои силы безоговорочно, как дети верят сказкам про фей и прочую живность. А теперь… теперь он просто взрослый, которого 2 года водили за нос как простака… Это злит. Чертовски злит. Их с Киллуа просто использовали. Углядели возможный потенциал и подтолкнули к действиям. Он не может отрицать, что действительно стал сильнее и все это время старался не отставать от Золдика. Но помогло ли это уберечь того от опасности? Нет. Его гоняли по горам. Чуть не изнасиловали, а затем вспороли у него на глазах. Фрикс выкуривает уже 5 сигарету и останавливается, запрокидывая голову назад. Холодно. Начинает накрапывать, да и звезд не видно, потому что небо затянули облака. Жизнь будто смеется над ним. Она то разлучает их, то снова сводит, внося свои коррективы. Фрикс устал играть по чужим правилам. Устал быть пешкой в чьей-то игре. Он не может его потерять. Не может допустить, чтобы ему снова навредили. Чтобы загнали в угол и сделали чужой игрушкой в адском механизме. Золдик мог погибнуть в тот день. Не выдержать и просто истлеть заживо от такого количества энергии. Как там этого ублюдка звали? Кэтсуо Ичикаге? А если он попытается снова, когда тот будет слаб и уязвим?.. Притащит туда, закроет как зверька и пустит ток?.. Внутри все болит. Сжимается до пульсирующей точки, а затем взрывается чем-то красным. Нет. Фрикс начнет с него. Фрикс прикончит его собственными руками. Сотрет с лица земли, а затем повторит так со всеми, кто имел отношение к преследованию Золдика. Он обеспечит ему безопасность. Он спрячет от безумства людей, готовых на все ради собственных амбиций. Он защитит. Сердце стучит в ушах с такой силой, что заглушает все посторонние звуки. Гон двигается с места, чувствует, как ноги утопают во влажной земле и тихо смеется, сжимая пульсирующий кулак. Черная водолазка трещит по швам, но ему плевать. Он тоже развил некоторые навыки. Подчинил себе силу и умножил в несколько раз. Он ломает мешающую ветку рукой и меняет направление, точно зная, где засела угроза. Он ощущает свободу, почти легкость. Он чувствует, как напрягается каждая мышца, каждая связка, готовая повиноваться владельцу. Фрикс хочет отомстить. Хочет разорвать этот порочный круг бессмысленных условностей. Он просто убьет его. Убьет и вернется к Киллуа. Золдик все-таки замерзает, кутается носом в одеяло и мычит, ища горячее тело рядом, но не находит. Подрывается, шарит рукой в темноте и тут же сползает с кровати, выбегая в коридор. Почему он так взволнован? Фрикс просто мог выйти, чтобы отлить или покурить. Все нормально, все хорошо. Нет, не хорошо. Он не сказал почти ничего, пока они слушали этих двоих. Он выглядел тревожным и напряженным. Киллуа не стоило засыпать, нужно было поговорить с ним, нужно было успокоить. Он проверяет санузел, хлопает дверью на втором этаже, осмотрев комнату мельком и спускается вниз. Хилл почти спит в чашке с кофе и вскидывается, когда парень стучит по косяку. — Плаваешь? — Что? — блондин непонимающе морщится, а затем привычно улыбается, скрывая свои эмоции. Странный тип. Противоречивый. И как они с Джином только сошлись? — Я говорю, — Киллуа набирает в кружку воды и кивает на чужой давно остывший напиток, — принимаешь кофейные ванны? Я не эксперт, конечно, но лучше спать в кровати. — Согласен, — Паристон трет шею и снова ломает защиту, морщась от боли и глядя на стол перед собой. — Но надо успеть до возвращения Джина. Он хочет сделать пробную вылазку завтра, а я хочу пойти с ним, но работа… — он отодвигает бумаги и разгибается, отпивая из чашки и звуча почти шепотом. — Ебучая работа. Что б ее. Но от нее есть своя польза: деньги, связи, возможности. Уверен, — он хитро щурится, болтая напитком, — что не хочешь работать с нами? Из тебя получился бы отличный переговорщик. — Ахуительный, — Киллуа хрипло смеется, набирая новую порцию воду. Он адски хочет пить. — Нет, уж, спасибо. Принудительный интим меня не привлекает, как и общение с людьми. — Ммм, — Хилл многозначительно мычит, откидываясь на стул и заглядывая в лицо. — Но кое-кто тебя очень привлекает, я прав? — А тебя? — Киллуа упирается в раковину и хитро щурится. Они стоят друг друга. Два диких кота, оказавшихся в одном лотке. Зазеваешься и тебя укусят за задницу. — Сдаюсь, — он смеется, поднимая руки. На удивление, его смех звучит не привычно надменно, а как-то даже… искренне? — Я делаю это ради Джина. Так что можно и потерпеть чужой идиотизм. — А он?.. — Киллуа расслабляется, упирается в мойку бедром и кивает на окно. — Как относится к твоим стараниям? — Намекаешь, разделяет ли он мои чувства? — Паристон закидывает голову, разглядывает мгновение, а затем улыбается как-то совсем по-отцовски. — Мне интереснее, разделяют ли твои? — Мои? — Золдик отворачивается, допивает залпом и споласкивает кружку, укладывая на сушилку. — Да, мне показалось, что ваши отношения давно миновали этап: «просто лучшие друзья». — Кто знает… — Золдик смотрит перед собой. Моет руки, трет глаза и тяжело вздыхает, принимая поражение. — Мы еще не говорили об этом… Знаешь ли, блять, к слову не пришлось, — он смотрит через плечо и зло цедит. — Сначала Гон бегал за своим непутевым отцом, а потом стал марионеткой в чужих разборках. Не шибко располагает к самокопаниям, не находишь? — Джин, — Паристон сглатывает, говоря совсем тихо. Будто боится, что ему вот-вот прилетит за сказанное походным сапогом, — очень его любит. Можешь не верить, но у него были свои причины, чтобы оставить его когда-то… я… — он моргает, трет руки и впервые отводит взгляд, смотря в сторону, — я видел, как он поменялся, когда родился Гон. Таскал его везде, показывал друзьям, разговаривал с ним, хотя тот еще не понимал ни слова. Он его обожал, да и… сейчас обожает, очень гордится, хотя никогда не скажет об этом вслух и, — он поворачивается, поджимает губы и блестит глазами, — очень боится потерять. Золдик замирает. Вглядывается в чужое лицо и понимает, что с ним откровенны настолько, насколько вообще могут быть, учитывая особенности своего характера. — И… я боюсь потерять, — он тихо смеется, трет переносицу и вскидывается, хитро щурясь. — Между прочим, я нянчился с ним, пока Джин отлучался и много раз видел твоего парня голышом. Гон теперь большой, везде большой. Киллуа возмущенно вспыхивает, хватает полотенце и лупит по чужому плечу, слыша смех. — Заткнись, идиот! Какого хрена ты вообще вспомнил об этом?! — Просто… он очень вырос, — Паристон улыбается, трет руку и становится непривычно серьезным. — Не бросай его. Знаю, от такого как я, это звучит до нелепого смешно, но… он очень к тебе привязан. Больше, чем к Джину. Ты для него все. Золдик трет нос, отворачивается и складывает руки на груди, привычно язвя. — Ясен хер, я ему ближе. Я был рядом с ним, пока вы, два великовозрастных дебила, играли во взрослых. — Да… — Хилл поднимается, хрустит шеей и зевает. — Не спорю. Я не ощущаю себя взрослым, наоборот, кажется, будто только сейчас начинаю жить. Он смотрит в окно, поправляет волосы и разворачивается к двери. — Ладно, я на боковую. Скажи Гону, что мы выезжаем утром. — А где он кстати? — Золдик выглядывает в коридор, следит за неустойчивыми шагами мужчины и вскидывает бровь. — Вышел покурить. — Давно?.. — Минут… 40 назад, — Хилл замирает на ступеньке, нервно смеется и оборачивается к блондину, заметно белея в лице. — Ох… мне кажется, что я проебался… — Еще как, — Золдик шипит, распахивает дверь, оглядывая крыльцо и почти паникует. — Что он сказал, когда уходил?! — Что выйдет покурить?.. — Блять! — Киллуа не обувается, выбегает босиком и крутит головой, вглядываясь в лесную чащу. Фрикс был на взводе. Он вышел покурить и испарился. Он может наделать глупостей, о которых обязательно пожалеет после. — Останься тут! Если вернется раньше меня, скажи, что он идиот! — Золдик кричит мужчине и разворачивается, ныряя в темноту. Паристон стоит на веранде и разглядывает пасмурное небо, потирая плечи. Будет гроза. Киллуа не уверен, что бежит в правильном направлении, но догадывается, чувствует, что знает, куда того понесло. Фрикс впечатлительный. Фрикс добрый. Фрикс глупый. До болезненного упрямый, когда речь заходит о дорогих ему людях. Золдик сам дал повод поднять муть со дна. Сам сказал, что резиденция рядом, дал слабину, признавшись в чувстве страха. А после уснул, оставив наедине со своими мыслями. Блять, он бы тоже пошел, окажись он на месте Гона. Он бы размазал этого старпера, но не делал этого по личным причинам. А Фрикс… Фрикс явно отправился туда, чтобы выпустить пар. Правда, подобный способ может очень пагубно отразиться на его ментальном здоровье. Фрикс не убийца, он слишком ценит чужую жизнь, порой абсолютно забивая на собственную. Золдик уверен: он будет ненавидеть себя после, каким бы ужасным человеком не был этот старый мудила. А значит нужно остановить раньше, чем тот переступит черту. Киллуа искрит, лавирует между деревьями, с ужасом осознавая, что явно идет правильным путем. Здесь будто танк проехал, некоторые сосны сломаны пополам, а земля глубоко продавлена следами чужих тяжелых ног. Такое уже было раньше. Жизнь и правда циклична. Он уже бежал так следом, плакал, понимая, что не успеет, но не мог повлиять на происходящее. Если Гон опять вышел из себя. Если снова воспользовался той силой. Сможет ли Наника провернуть свой фокус повторно?.. Глаза слезятся. Он пытается не паниковать, пытается мыслить здраво, но чувствует, что его вот-вот стошнит. Небо освещает яркая вспышка неподалеку и земля дрожит, вибрируя под ногами. Он ныряет в бурелом, забивает на острые сучья, торчащие из поваленных деревьев и выскакивает на поляну, немея от ужаса. Гон стоит спиной. Его волосы не колышутся в воздухе темной лентой, как в тот раз, но по его габаритам легко можно понять, что сейчас он далеко не в себе. Фрикс смотрит вдаль, заводит руку назад и сжимает. Золдик вздрагивает, видит яркий сгусток между чужими пальцами и оббегает сбоку, надрывно крича. — СТОЙ! Они на возвышенности. Дальше обрыв, а за кромкой леса видна черепичная крыша иностранного посольства. Фрикс решил не утруждаться и просто подорвать здание вместе со всеми, кто находится внутри. Мужчина останавливается, поворачивает голову и смотрит на источник звука. Его глаза абсолютно черные. Внутренности натягиваются словно струна. Золдик пытается унять дрожь, но делает это с большим трудом, вставая в стойку. Если нужно, он готов ударить этого придурка, лишь бы остановить раньше, чем тот выстрелит. — Не делай то, о чем пожалеешь! — Киллуа сжимает пальцы и искрит, пуская электричество по рукам. — Хочешь сбросить пар?! Так давай подеремся! Что ты как девчонка, — он колюче улыбается и разводит ладони, проверяя остатки тока. Маловато. Но надвигающаяся гроза вселяет надежду. На деле он откровенно блефует. Даже со всей своей силой не до конца уверен, что выстоит против Гона в таком состоянии. Блять, да он здоровенный… хотя и до этого был отнюдь не маленьким. Мужчина молчит, буравит темным взглядом, а затем говорит так, что у Киллуа взмокает спина. — О чем пожалею? Золдик сглатывает. Его голос звучит низко, дребезжаще, будто вовсе не принадлежит владельцу, будто говорит кто-то другой, цепко сидящий в глубинах чужого тела. Киллуа знакомо это состояние. Но он не представляет, как это прекратить. — Если прикончишь этого мудака, — блондин делает рваный вдох и указывает в сторону здания, — на его место придет другой. Возможно, даже более отмороженный, — Киллуа медленно выдыхает и делает шаг вперед, не разрывая зрительный контакт. Он не боится Фрикса, он боится, что потеряет его, если тот продолжит. — После того, что он сделал, — брюнет разворачивается полностью, хмурит темные брови, но руку не опускает, держа разгорающуюся сферу кончиками пальцев. — Почему ты не желаешь ему смерти? Киллуа знакомо это выражение лица. Хорошо знакомо. Это вселяет надежду. Он подходит ближе, рассеивает молнию между ладонями и встряхивает руками, собираясь с духом. — А кто сказал, что я не желаю ему смерти?! Желаю! И обязательно прикончу, когда придет время. Почему, черт побери, палачом быть должен именно ты?! Фрикс молчит, сверлит чернотой глаз. Сфера все ярче. Она раскалена и плавит пространство вокруг, разогревая воздух до мелкой ряби. Киллуа сокращает дистанцию до минимума. Подходит совсем близко, смотрит снизу вверх, щурится от света и подступающих слез, а затем вскидывает руку, утыкая кулак в плотное сплетение мышц. Его вполне могут убить с одного удара. Кто с ним разговаривает? Фрикс или его темная сущность? Он очень хочет верить, что первый. Хочет, но не сдерживается, опускает голову и мелко вздрагивает, сжимая порванную ткань на чужой груди. Он чувствует, что на него смотрят. Его разглядывают. Испытывают на прочность. Он ощущает нэн Фрикса, но также испытывает почти животный ужас, осознавая, что чувствует что-то еще. Что-то темное, тяжелое, явно пришедшее не из этого мира. Что-то дремлющее в глубинах подсознания и выбирающееся на поверхность, когда ты особенно уязвим. Сейчас он невероятно силен. Эта сила почти вибрирует в воздухе, забирается в легкие и сжимает горло, перекрывая доступ к кислороду. Но если Фрикс все-таки ударит… сможет ли вернуться в прежнее состояние?.. Или опять… Золдик не сдерживается. Слезы бегут по щекам и капают на футболку. Дождь усиливается. Невдалеке грохочет гром, давя на и так пульсирующие виски. Фрикс поднимает руку. Трава блестит от воды и светится, отражая огненные вспышки. Киллуа утыкается в чужую грудь лбом и тоскливо смеется. — Ты такой жестокий… — рядом с Фриксом тепло. И виной тому не раскаленный шар у него за спиной, а жар его кожи. Если прижаться щекой, можно услышать чужое гулко стучащее сердце. Киллуа прижимается, оплетает руками и сдавливает. — Ты обещал, что защитишь меня… что будешь рядом. А потом ушел посреди ночи, не сказав ни слова… Мстишь?.. Он коротко вдыхает. Закрывает глаза, потому что зрачкам становится больно от яркого света и тянет носом. — Не делай этого… прошу... Он знает, что сейчас случится. Знает, но все равно содрогается, когда огненный снаряд рассекает воздух, с оглушающим шумом уносясь вдаль. Становится ослепительно ярко, он щурится, прикусывает губу и весь поджимается, ощущая, что рука Фрикса вновь пришла в движение. Он не боится. Аллука и Наника поймут, они обязательно помогут этому идиоту, а затем два других идиота заберут его на Темный Континент. Литые мышцы перекатываются под кожей, напрягаются. Фрикс опускается вниз и Золдик отрывается, убирает руки, но глаза открыть не решается. Так легче. Дождь лупит по плечам, смешивается со слезами и убегает под ворот футболки. Киллуа прячет ладони в карманы спортивок. Так не видно дрожащих пальцев. Киллуа надеется, что Фрикс не растерял свою меткость. Если бить, то в голову или в грудь. Или в живот… но туда почему-то особенно не хочется. Хотя… как-то плевать. Он вытерпит. Но все же испуганно распахивает глаза, когда чувствует чужие руки у себя на щеках. Фрикс смотрит, его глаза прежние, хоть зрачок и затапливает карюю радужку практически полностью. — Больно? — брюнет поглаживает кожу, хмурится, а затем кивает на его ноги. Золдик ошарашен, но пялится вниз, замечая, что его лодыжка в крови. Он не почувствовал, когда все-таки напоролся на сук, и, видимо, пробил ногу достаточно глубоко, раз рана еще не затянулась. Он закусывает губу, пытается удержать слезы, но всхлипывает, мотая головой. Он все. Он больше не выдержит. И его менталка тоже. Он тянет руки вперед, опутывает чужую шею и прижимается, содрогаясь от слез. Фрикс притягивает к себе, подхватывает под бедра и поднимает, выравниваясь. Золдик плохо видит из-за пелены, но готов поклясться, что здание выглядит целым, хотя должно было превратиться в груду горящих обломков. Галлюцинация? Бред на почве нервного срыва? Кто знает… Точно не он. Все, в чем он сейчас уверен, это то, что не отпустит Фрикса, даже если тот попросит. Но тот не просит… Гладит по спине и целует в кромку уха. — Почему ты босиком?.. Киллуа пытается дышать нормально. Получается не очень, но он выдавливает из себя голос, хлюпая носом. — Из-за тебя… идиот… Фрикс перехватывает, держит одной рукой, а второй зарывается в волосы, разворачиваясь в сторону леса. — Прости… — он идет по проломанной тропе, что хорошо, ведь из-за роста точно бы бился об все ветки. Золдик молчит, разглядывает чужую спину и постепенно приходит в себя. — Я не хотел напугать… но убить этого сукиного сына очень хотел… до сих пор хочу. Брюнет наклоняется, прижимает к себе и проходит под поваленной сосной, зацепившейся ветвями за ствол соседки. Он больше не ломает направо и налево, хоть и выглядит все таким-же напряженным. Киллуа моргает. Значит ему не показалось? Здание осталось целым? — Ты не… — он отклоняется, но руки позади чужой шеи не расцепляет, заглядывая в глаза. Они все те же. Слегка красные, с сеткой лопнувших капилляров, но такие родные, с радужкой кофейного цвета и веером темных ресниц. — Ты не ударил по зданию?.. — Нет, ты ведь попросил, — Гон выглядит серьезным, вытирает большим пальцем бледную кожу на щеках и хмурится. — Я не говорил… как-то дело не дошло… Я разобрался с этой силой. Паристон помог. Последствия все же есть, мышцы болят, иногда растяжения в связках, но к утру вернусь в обычное состояние. Прости, что напугал… — он гладит голень и напряженно хмурится. — И твои ноги… черт. Золдик расцепляет пальцы, хватает за темные волосы на затылке и сжимает. — Поцелуй меня. Прямо сейчас. Или я тебе врежу. Фрикс виновато улыбается. Гладит по лопаткам и останавливается посреди тропы, осторожно целуя. Золдик кусает, прокусывает до крови, а затем отстраняется, зло щурясь и утирая кровь рукой, но лишь сильнее размазывает по щеке. Его щеки все еще мокрые и ресницы слиплись от слез, обрамляя глаза. Фрикс коротко вдыхает, проходится по ране языком и перехватывает под бедрами, шагая быстрее. Его губа кровоточит, почти горит на ночной прохладе, но не может переплюнуть нарастающий пожар внутри. Он вымолит прощение позже. Может получит по голове, может полюбуется разбитой приставкой. Будет зависеть от настроения Золдика. Но сейчас… сейчас он несет на руках самого красивого человека на земле. Золдик кажется таким хрупким сейчас, таким мягким, таким дорогим. Брюнет горячо целует в шею, гладит чужую поясницу и прижимает теснее. Он донесет. Донесет, осмотрит, огладит и исцелует каждый сантиметр. Киллуа утыкается в широкое плечо носом и мелко дрожит, ощущая обветренные губы на замерзшей коже. Здесь не нужны слова. Лишь по тому как его сжимают руками, понятно, что добравшись до дома ему сполна возместят за моральный ущерб. Фрикс настроен серьезно. Чертит дорожку из поцелуев до самого плеча и забирается под футболку свободной рукой. Если бы не угроза упасть в темноте, они начали бы прямо на ходу. И Золдик не был бы против… он и так терпел всю свою юность. Но… хах, если Фрикс его придавит… Таким то телом… В общем, да, он потерпит до мягкой кровати. Он вскидывает голову, отвлекается от чужого языка в своем ухе и тихо мычит, разглядывая небо. Удивительно, дождя больше нет и звезды сияют, собравшись в крупный поток. Будто грозу поставили на паузу, пока они выясняли отношения на холме. Они добираются до дома и Киллуа очень четко осознает две неприятные истины. Первое: Паристон никуда не делся. Второе: сам Золдик вряд ли сможет быть тихим… Секс в лесу — вариант, конечно, интересный, но он не готов к такому вызову судьбы. Уж лучше он покусает подушку, чем Фрикс будет светить своей прекрасной задницей на радость местным обитателям. Свет в окнах не горит. Может быть Хилл спит?.. Гон открывает дверь, наклоняется, заходя внутрь и сделав первый шаг, понимает, что незамеченными они не останутся. Не с его габаритами. Пол скрипит так, что хочешь не хочешь - проснешься, что уж говорить о скрипе кровати, когда он нажимает на нее коленом, укладывая драгоценную ношу на одеяло. — Может быть… на пол? — Золдик косится на паркет и неловко смеется, приподнимаясь. Фрикс крутит головой и забирается на кровать, усаживаясь к стене. Удивительно, но та вполне выдерживает, хотя явно надломится при более интенсивных движениях. — Нет, там сильные сквозняки, иди сюда, — он манит рукой. Киллуа сглатывает, привстает и по-кошачьи красиво забирается на чужие бедра, ощущая прикосновения к своей ноге и радуясь, что в темноте не видно его пылающих щек. — Болит? Дай посмотрю. — Нет, не надо, — Золдик оборачивается через плечо, разглядывает ступню и довольно хмыкает. — Эта хрень работает. Все зажило. Не переживай. Давай лучше, — он щурится и тянет порванную водолазку наверх, не сдерживая восхищенный вздох, — я тебя осмотрю. Ох, черт… Это ахренительно… Но, блять, подожди… — Киллуа забывает про смущение, привстает и быстро разбирается с чужим ремнем, оттягивая резинку трусов. — ДА ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ. — Такой… кхм… большой?.. — ТЫ СТЕБЕШЬСЯ? ОН, БЛЯТЬ, ОГРОМНЫЙ, — Золдик зло пыхтит, тянет с себя футболку, но его руки перехватывают. — Подожди… тут холодно, оставь пока. — Ладно, — Киллуа раздраженно цокает, закручивает растянутые края на животе, завязывая топиком и почти стонет, когда чувствует чужие ладони на своей заднице. — Штаны, надеюсь, снимаем? — Конечно, — Фрикс звучит серьезно, но руками орудует так ловко, что раздевает чуть ли не за секунду. Заваливает на бок и тянет вниз, хмыкая чужой задумке с футболкой. — Это чтобы было лучше видно? — А что там разглядывать? — Киллуа смущен и злится, забираясь обратно. Запускает пальцы под ткань белья и захлебывается слюной. Боже. Он порвется, но засунет его в себя. Он слишком долго ждал и мучился. Он имеет право на этот член, каких бы размеров он ни был. Фрикс сбивчиво выдыхает, кусает губы и приподнимается, помогая стянуть штаны вместе с боксерами. Ему плевать, если к ним вломятся, главное, чтобы он успел накрыть Золдика одеялом, которое держит на готове. Хоть и надеется, что у Паристона все же хватит мозгов, чтобы не лезть в их спальню. Киллуа затихает, упирается в его плечи руками и размышляет о перспективах в плоскости. Окно не зашторено и его кожа почти светится, притягивает взгляд и руки. Фрикс себе не отказывает, гладит чужие бока и довольно улыбается. — Как по мне, тут нужно разглядывать все. — Тс, — Золдик трет щеку, отворачивается, а затем широко улыбается, выдавая колкость. — Гляди от счастья не порвись. — Постараюсь, — Фрикс целует в плечо, ведет носом, оглаживает спину и офигевает, слыша влажный звук со стороны. — Что ты делаешь?.. Парень вскидывает светлую бровь и заметно нервничает. Его губы блестят от слюны, как и пальцы, которые он тут же заводит за спину, шумно вдыхая. — Отдыхаю, блин, — он давит рукой, охает, понимая, что не делал этого с тех пор как угодил под опеку Фрикса и морщится, поджимая губы. — Растягивать себя собираюсь… что еще… Фрикс подвисает, наблюдает за движениями чужой руки и перехватывает, почти шипя в лицо. — Ты сдурел?! Ни в коем случае! — А что? Посидим пообнимаемся? — Киллуа рассерженно шипит. — Отстань! Я что недостаточно хорош для твоего члена?! — Наоборот, — Фрикс хмурится, сжимает бледную кисть и вытягивает, с восхищением замечая чужой трепет. — Я не шучу, может быть больно. И нет ни смазки, ни презервативов… — брюнет разочарованно вздыхает, всерьез раздумывая над тем, чтобы разбудить Паристона, позаимствовать все необходимое, а затем навалять и выпихать из дома. — Издеваешься?.. — Золдик нетерпеливо цокает. — Не переживай, я ни с кем, никак и никогда, ты первый. А даже если порвет… то можно использовать кровь вместо смазки. Гон оглушенно замирает. Он первый? У Золдика с его внешностью никого не было? Люди слепые?.. Но что за мазохистские наклонности, черт побери? Они обязательно обсудят это позже. Фрикс приложит все усилия, чтобы разобраться с чужим самоуничтожением, путем полного забивания на собственное здоровье. Он догадывается, почему Золдик так халатно относится к своему телу. Семейка постаралась. Но они тут не пытками занимаются, а чертовой любовью. И Фрикс не садист, а максимально заинтересованное, в обоюдном удовольствии, лицо. А потому хватает его за воротник и тянет к себе, почти рыча. — Что за херню ты несешь? — Что ты обламываешь вечно, а?! Киллуа блестит глазами. Его губы до сих пор влажные от слюны и немного дрожат. Фрикс догадывался, что у них возникнут сложности и продумал все, пока они шли. Пусть членом не получится, но всегда ведь можно пальцами, верно? Там ведь куча нервных окончаний внутри. Куда ни ткнись, попадешь в цель. Гон изучил этот вопрос на личном опыте, еще лет в 18, когда впервые стал жить один. Но Золдик может искусать до смерти или начать драку, ссылаясь на отсутствие должной подготовки и душа. Как объяснить, что Фриксу плевать?.. Что он слишком любит, чтобы париться о мелочах и не сможет разглядеть что-то нелицеприятное в этом процессе, даже если постарается. Ведь его партнер Киллуа. Самый красивый, самый лучший, самый замечательный. Гон хитрит. Оплетает чужие запястья пальцами, а затем поднимает вверх, крепко перехватывая рукой. Золдик напряженно косится, дергает на пробу, но отвлекается, когда его втягивают в поцелуй. Фрикс целуется как профи. Гладит свободной рукой, прижимает к себе, заставляя привалиться на вздымающуюся грудь, мажет по зубам, проходясь языком. Киллуа забывается, почти стонет в рот, расставляет колени по бокам от чужого тела, чтобы быть ближе и крупно прокалывается, ощущая давление сзади. Дергается, испуганно смотрит в сторону, но не может освободить руки, кусая за язык. Фрикс улыбается. Укус не сильный, а значит чужие бедра мелко дрожат не от волнения, а от того, что он все делает правильно. Смоченные тайком пальцы быстро высыхают из-за повышенной температуры тела и он с характерным звуком вынимает их, поднося к лицу. — Стой… — Золдик смущенно мнется, кусает губы и крутит головой. — Давай я. — Боишься, что узнаю, какой ты на вкус? — Фрикс смеется, но держит крепко, не ослабляя хватку. Он контролирует силу. Им нужно просто перешагнуть этот чертов порог из неловкости, чтобы пойти дальше. Блондин густо краснеет и колко цедит. — Ой, да заткн… Гон не дослушивает, прижимает пальцы к чужим губам и многозначительно кивает. Киллуа хмурится. Стреляет глазами, но рот открывает, впуская внутрь. Фрикс молча наблюдает. Он сдержится и обязательно дойдет до конца, выполнив все задуманное, однако прямо сейчас готов кончить лишь от движений чужого мягкого языка. Блондин увлекается, щедро облизывает пальцы, а затем выпускает. Нитка слюны тянется от подушечек до самых губ, а затем рвется. Судя по тому, как часто тот дышит и нетерпеливо ерзает, порог они удачно перешагнули. Гон снова скользит за спину, толкается внутрь и целует чужой подбородок, прислушиваясь к тихим звукам удовольствия. Его пальцы ведь тоже стали больше. Он не прогадал, Золдик чертовски чувствительный, возможно, даже более восприимчивый к подобным ласкам, чем сам Фрикс, потому что уже не смыкает губы, тихо стонет и насаживается сам, исступленно глядя перед собой. — Я тебя отпущу, но мы продолжаем, ты понял? — брюнет звучит серьезней некуда. Золдик согласен. Он сейчас на все согласен, а потому опутывает чужую шею и глубоко дышит, утыкаясь губами в плечо. — Понял… не останавливайся… Фрикс улыбается. Фрикс наконец-то перехватывает удобнее и раскрывает свободной рукой, чтобы обеспечить себе максимальный доступ. Золдик и сам помогает. Стоит на дрожащих коленях, подмахивает бедрами и бесконечно много стонет. Тихо. Искренне. Жадно. Он то кусает в плечо, когда пальцы заходят особенно глубоко, задевая скопление нервных клеток внутри, то горячо облизывает, когда те идут обратно, надавливая на стенки. В какой-то момент он начинает почти всхлипывать. Особенно сильно дрожит и хватает за волосы на затылке, пытаясь уйти от толчков. — Стой… я сейчас умру… перестань… — Уверен? — Фрикс ликует. Прижимает к себе и шепчет в ухо. — Я ведь даже не трогал тебя спереди. А ты такой мокрый, весь живот мне испачкал и бедра. Я ведь могу глубже, приподниму тебя и… — он давит на чужую поясницу, прогибает под напором и тут же толкается пальцами. Золдик вскрикивает. Хватается за темные волосы, терпит еще несколько фрикций и обмякает, роняя голову на плечо. Гон, черт побери, счастлив. Он думал об этом. Много раз. Но даже представить не мог, что Киллуа может так выгибаться, так звучать и так выглядеть. Абсолютно потерянный, со спутанной челкой и влажными губами. Футболка все же развязалась в процессе и прилипла, обводя складками ткани каждый контур, каждый изгиб чужого взмокшего тела. Фрикс гладит, целует в закрытые веки, в покрасневшие скулы, в нос, но чувствует заметное напряжение, когда касается чужого члена и тормозится достаточно сильным захватом. — Нет… подожди, я тоже хочу, — Золдик мычит. Привстает на ослабших ногах и смотрит вниз, ныряя между ними и сдавливая пальцами крупное основание. Он чуть не сошел с ума, пока терся об его член в процессе. Хотел потрогать, но боялся отпустить чужие плечи, за которые держался, чтобы не сорваться раньше времени. Зато сейчас можно трогать. Можно мять. Можно рассматривать, приподнявшись над загорелыми бёдрами. Растянутая футболка мешает, но пальцы Золдика так дрожат, что он просто прикусывает ее край зубами, чтобы видеть это творение искусства. А ведь, действительно, прямо-таки музейный экспонат. И в рот не возьмешь, и толком не повзаимодействуешь из-за размеров. Блондин почти хнычет, когда понимает, что не может даже обхватить пальцами в плотное кольцо из-за чертовой мышечной дрожи. Оргазм остаточно бьет и дезориентирует, сбивая с ритма. Фрикс терпит. Умиляется чужим стараниям, но не выдерживает, перехватывая до одури тонкие пальцы. Золдик почти кричит, вскидывая голову. — НЕ СМЕЙ! ДАЙ, Я САМ! — Киллуа, — брюнет мученически вздыхает, но улыбается, целуя чужое запястье. — Я не думаю, что… — Нет… — Золдик шмыгает носом, поджимает губы и говорит совсем тихо. — Я ведь тоже хочу… тебя… тебе… Фрикс шумно вдыхает. Сдерживает желание, просто затискать до смерти этого очаровательного парня и привстает, снимая блондина с себя и укладывая на кровать. Тот косится вниз, тихо охает и смущенно разводит ноги. — Все-таки… эм... внутрь? — Нет, — Фрикс целует в бледное колено. Мысленно считает до 10 и выдыхает. Он выдаст себе медаль за выдержку. И не одну, учитывая, что Золдик издевается. Ставит ладони по длине его члена, а затем прикладывает к своему животу, мысленно прикидывая. — Не, ну… в принципе… — Киллуа, — брюнет убирает его руки, гладит бедра и наклоняется, целуя в губы. — Ты невыносим. — Ну нес ты меня отлично, — Золдик щурится, расплывается в хитрой улыбке и прогибается в спине. Он отошел от оргазма и даже начал связно думать, собирая слова в целые предложения. — Так что не надо мне тут. Если не ртом и не стандартным путем, то как? — он хмурится, складывает руки на груди и вскидывает светлую бровь. Фрикс улыбается. Задумчиво мычит, а затем подхватывает под бедра, подтягивая к себе. Золдик притихает, замирает, но доверчиво ждет, наблюдая за действиями мужчины. Гон не сдерживается, обхватывает чужие колени и сводит, наклоняя в бок так, чтобы иметь возможность склониться самому и прижаться губами к нежной коже на бледной ягодице. — Что… что ты делаешь? — Золдик крутится обратно, думает, что над ним подшучивают и пытается сменить позицию. Но Фрикс держит крепко, плотно сжимает и садится удобнее. — Целую в задницу, как и обещал. — Ха-ха, очень смешно, отпусти и дай мне закончить, — он упирается рукой в матрас, но крупно вздрагивает, ощущая, что к его бедрам прижимается что-то безумно горячее. — Подожди… ты же не… — Да, — брюнет расплывается в улыбке. Его ладони большие и темные на фоне чужой светлой кожи. Но есть в этом что-то завораживающее, распаляющее изнутри и заставляющее дышать чаще. Золдик, кажется, не дышит вовсе. Косится вниз и густо краснеет, понимая, чем ему упираются между сведенных ног. Закрывает лицо руками, сбивчиво вдыхает, ощущая, как плотно и горячо чужой член проскальзывает через сопротивление кожи, как упирается в его собственный, сладко трется, мажет по животу и возвращается обратно. — Эй… убери руки, дай полюбоваться… — Иди в жопу, — блондин удачно язвит, тихо смеется, стыдливо смотрит через пальцы, но руки все же убирает, тут же хватаясь за одеяло над головой. — Тебе… правда так… хорошо? — Чертовски, — Фрикс не сдерживается, толкается вперед, нависает сверху и заглядывает в глаза, продолжая сжимать одной рукой. У Золдика все написано на лице. Он смущен, возбужден, заинтригован и нетерпелив. Он смотрит в глаза, дышит через приоткрытые губы и иногда мажет по ним языком, понимая, что внизу все горит от чужих толчков. Гон немного плывет, хватает воздух ртом и чувствует давление бедер, такое сильное и своевременное, что не спохватывается, тихо стонет и смотрит вниз, натыкаясь на чужую хитрую улыбку. Киллуа отнюдь не хрупкий. Он ловкий, гибкий, быстрый и сильный. Ему не нужны руки, чтобы сжать Фрикса, чтобы напрячь внутренние мышцы бедра, чтобы выбить искры из чужих глаз и заставить мелко дрожать. С позиции лежа этот процесс выглядит как что-то просто потрясающее. И лицо Фрикса, напрочь растратившего всю свою организованность, и звуки, которые он издает своим прекрасным ртом и его член, так горячо мажущий по амплитуде то вперед, то назад. Гон часто дышит, толкается жестче, сжимает пальцы, грубо вдавливаясь в кожу. Киллуа кусает губы. Ему нравится такой Фрикс. На самом деле, ему нравится любой Фрикс, но этот определенно вызывает интерес. Он пылкий, сильный и жадный. — Ох… Киллуа... блять… — брюнет давится воздухом, дрожит, отпускает покрасневшее от хватки бедро, зажимает рот, но все равно звучит так сладко, что Золдика крутит. Теперь его живот испачкан дважды, причем не только Фриксом. — Ахуенно… Гон падает на кровать. Та опасно скрипит, но принимает, продавливаясь под весом. Золдик прижимается сбоку, гладит спину, ведет ногтями по пояснице и ловит чужие губы, смакуя частое дыхание. Они выезжают утром. Но Золдик эгоист. Плевать, пусть Паристон сядет за руль, а они поспят по дороге. А сейчас… Сейчас он притискивается ближе, беззастенчиво гладит, везде, целует в шею, кусает, ощущая, что тело рядом напрягается, готовое на новый заход, а затем ликует, чувствуя нешуточную хватку чуть пониже спины. — Смотри не привыкни, утром я буду не таким большим, — Фрикс неловко смеется. Киллуа крутит головой, цокает и кусает его за нос. — Ты нравишься мне любым. Я не расстроюсь, наоборот, очень жду, когда ты уменьшишься до адекватных размеров, — он вздыхает и тут же оказывается притянут ближе. — Ты мне тоже нравишься, — брюнет улыбается. Широко и искренне, отчего сердце Золдика заходится аритмией. — Я надеюсь заслужить звание твоего парня. — Ты уже, — Киллуа прижимается теснее, заглядывает в глаза и шепчет. — Теперь осталось мне заслужить. Фрикс удивлен. Фрикс счастлив и легким движением закидывает Золдика на себя, переворачиваясь на спину и вовлекая в поцелуй. — Это значит, да? — Киллуа серьезен, он держит чужое лицо руками и хмурится, сводя светлые брови. — Да, Киллуа, не сомневайся, — брюнет улыбается, гладит чужой румянец и тянет к себе. Он, черт побери, очень давно этого хотел. Паристон не дожидается начала шоу-программы. Он одевается, чтобы отправиться на поиски Гона, выходит на улицу, но так и застывает, изумленно глядя наверх. Вспышка света лупит прямо в небо и пробивает насквозь, разгоняя грозовые облака на сотни километров. Хилл тихо присвистывает и снимает капюшон, выуживая телефон. — Джини? Не разбудил?.. Нет, все нормально, тут просто, эм… — он смеется, вглядываясь в звездный поток над головой. — Выгляни в окно, да, звезды, детка, ебучие звезды. Угадай кто? Нет, Гон решил блеснуть. Да, тот прием, что мы отрабатывали в пустыне, — он обходит дом и забирается в машину, включая обогреватель. — Нет, вряд ли, Киллуа побежал следом, да и выстрелил он в небо, значит эти идиоты еще живы. Нет, не волнуйся, для суда я все оформил, — он откидывает кресло и заводит будильник на 6 утра, надеясь, что к этому времени молодая кровь поутихнет. — Как твоя нога?.. Может отложим? Нет, Золдика однозначно нужно брать с собой. Я знаю, что ты рассчитывал взять только Гона, но тот не станет работать в Ассоциации. Да, я спросил напрямую. Нет, я уверен, что Гон никуда без него не пойдет. Почему? — Паристон наклоняется вперед, замечает крупную фигуру, многозначительно прижимающую к себе чужое изящное тело и хмыкает. — Потому что. Сам увидишь завтра. Нет, я за тобой заеду, не иди пешком… Да, я тебя тоже… Прости, за поздний звонок, но тут такое световое шоу было… Да, я сфоткал, сейчас пришлю. Спокойной ночи, Джини. Хилл отправляет фото. Улыбается в экран смартфона и тянет плед с заднего сиденья. На комфорт он и не рассчитывал, оставаясь с этой парочкой на закрытой территории. Он не хочет слышать больше, чем должен. Он устал и ложится спать. Но все равно тихо смеется, понимая, что завтрашний день обещает быть веселым.