Падение

Мысли Пеннивайз Что, чёрт возьми, только что произошло? Это, наверное, был самый лучший вопрос, который Пеннивайз слышал за долгое время. Он до сих пор сомневался, но догадки были размытыми. Он занимался любовью с человеческой женщиной. Почему? Он сам толком не знал, ибо раньше на протяжении многих лет такого не делал. Но теперь он это сделал, и вдобавок к списку новых приключений, он сейчас лежал на больничной койке рядом с той самой женщиной, свернувшейся клубком под его боком и использующей его плечо как подушку. Он посмотрел на её лицо, убрав с глаз несколько прядей влажных волос, и тогда снова стал разглядывать её. Она ведь могла сказать «нет». Несмотря на то, кем он являлся и что делал, Пеннивайз мог честно и с гордостью сказать, что никогда не был насильником. Но нет, она дала явное согласие и приняла его без особых жалоб на что-либо. Поскольку люди так хрупки, и зная свою силу по сравнению с ними, Пеннивайз боялся, что причинил ей вред, как только в голове рассеялся туман после секса. Теперь, когда она заснула, он воспользовался шансом тщательно осмотреть её. Никаких синяков, царапин или разрывов; никаких повреждений она не получила. Довольный, он лёг обратно рядом с ней, просто глядя на её лицо, пока она спала. Похоже, в данный момент она спала спокойно, что было ироничным, ибо Пеннивайз имел свойство лишать людей спокойного сна. Но её лицо выглядело спокойным, и на нём виднелась лёгкая улыбка, а дышала она глубоко и тяжело. Это почти заставило Пеннивайза лечь и заснуть рядом с ней. Сон... Эта мысль больше не казалась такой приятной, как раньше. Он пробудился всего лишь пару месяцев назад, но питался быстро и в большом количестве, боясь, что какая-нибудь группа наподобие «Клуба Неудачников» отправит его обратно в спячку раньше времени. Его изначальным планом было бодрствовать на протяжении шести месяцев, что являлось средним промежутком времени, хотя он всегда мог попытаться растянуть его. Он полагал, что мог бодрствовать до декабря как максимум, и к тому времени уже будет готов погрузиться в спячку. Но... Двадцать семь лет – долгое время для человека, - думал он, глядя на эту странную девушку. К тому времени, когда он вернётся, ей уже будет сорок с лишним лет. У неё будет достаточно времени всё забыть и найти себе мужа и даже завести детей. Как только он погрузится в спячку, она будет для него потеряна. Он задумался о том, мог ли сделать что-нибудь, но единственное, что приходило на ум, было рискованным, и от мысли об этом в животе всё переворачивалось. Он покачал головой и прижался лицом к её волосам, вдыхая запах. Даже без кокоса она пахла изумительно, и это было чем-то таким, чего он никогда не забудет. Пеннивайз прижал её к груди, поигрывая своими длинными пальцами с её волосами и думая о том, что ранее говорили её друзья. Этот Дэвид так вообще намеревался убить его, а остальные – остановить. Несмотря на свой страх перед ним, вид того, как пострадала Мария, разжёг в них какой-то гнев. Клоун снова посмотрел на девушку. Она сказала, что поможет им только в том случае, если он не оставит ей другого выбора. Что если друзья не послушали её, когда она пыталась отговорить их? Останется ли она просто в стороне и позволит всему идти своим путём? Если они придут за ним, Пеннивайз убьёт их. Она должна это знать. Попытается ли она сохранить им жизнь? Это означало, что ему снова придётся бороться с ней. И об этом ему думать не хотелось. - Что ты собираешься делать, Мария? – вопрошал он в тихой палате, как вдруг услышал щелчок открывающейся двери. Пеннивайз повернулся и увидел, как в палату вошёл Дэвид. Он нахмурился при виде парня, который определённо не подозревал о присутствии клоуна. Уже было слишком поздно здесь находиться, да и разве он только что не уходил? Зачем он вернулся? У Пеннивайза было много вопросов, но сейчас он просто лежал на месте и смотрел, как парень подходил к Марии. Дэвид подошёл прямо к кровати и протянул руку, на мгновение проведя пальцами сквозь её волосы. Пеннивайз чувствовал, как в нём нарастал гнев, когда рука парня коснулась Марии. Озлобненными глазами он смотрел, как парень стал бормотать себе под нос, как бы говоря сам с собой, но Пеннивайз слышал каждое слово. - Всё хорошо, Мария. Я убью его. Ему тебя не взять, - бормотал он такие вещи снова и снова, не спуская с Марии взгляд своих неморгающих глаз. Пеннивайзу хотелось показаться и дать понять, что девушка уже принадлежала ему, и тогда разорвать этому наглецу глотку. Но он сдержался. Он не думал, что Мария знала об этом и таким образом всё ещё могла смотреть на этого парня как на друга. К тому же, он дал ей обещание. Да будут прокляты эти обещания, когда этот ублюдок полез целовать её щёку. Пеннивайз впился когтями в кровать, чтобы удержать себя от нападения прямо здесь и сейчас, однако это не помешало ему издать угрожающий и хорошо слышимый рык. Дэвид определённо услышал его, ибо тут же отстранился от Марии и посмотрел за спину, вытащив из кармана что-то маленькое и металлическое. Пеннивайз тогда слез с кровати и встал прямо перед парнем, глядя на маленький карманный нож в его руке. Убить его сейчас было бы так просто – быстро и чисто, а потом он мог бы утащить его к себе в логово, чтобы полакомиться им, и убрать здесь весь бардак. Это было бы просто и тихо. Но нет. Пеннивайз просто оставался на месте, стиснув кулаки и издавая глубокий, утробный рык каждый раз, когда Дэвид снова попытался приблизиться к Марии. Так продолжалось до тех пор, пока рассерженный и испуганный Дэвид не вышел из палаты. Оказавшись один, Пеннивайз посмотрел на девушку и легонько погладил её по щеке. - Будь осторожна с ним, - тихо сказал он, отходя и поворачиваясь к двери. – Увидимся завтра, Мария. – И он покинул палату и никогда больше туда не возвращался. Дэвид Мария вела себя очень странно с момента атаки. Она перестала говорить о клоуне и пропажах вообще, словно хотела забыть о них. Каждый раз, когда разговор заходил об этом, она либо меняла тему, либо заявляла, что не хотела об этом говорить. Дэвиду это совсем не нравилось. Казалось, будто её мышление изменилось после того, как она чуть не погибла, что могло иметь смысл, но это всё же не была та бесстрашная Мария, которую он любил. Казалось, будто причинив ей боль, этот проклятый клоун смог забрать её у него. Он навещал её так часто, насколько мог, приходя по нескольку раз в день и принося ей вещи, которые, как он надеялся, сгодятся для того, чтобы дать понять, насколько она ему небезразлична. Он подметил, что, возможно, немного перебарщивал. Иногда, казалось, он раздражал её, замечая, как она отрешённо поигрывала с шариком, который некий друг привязал к её кровати. И что это был за друг? Она нередко погружалась в размышление или оглядывалась, словно ожидая чьего-то появления. Был ли у неё парень? Вряд ли, ведь она никогда о нём не упоминала. Чем больше он видел этот шарик, тем больше ему хотелось знать, откуда он взялся. В последнюю ночь перед тем, как она отправится домой, Дэвид ушёл от неё буквально перед тем, как в больнице наступила ночная смена. Свет везде погас, пока он шёл по тёмным коридорам к выходу, направляясь к машине. Он бы остался с ней на всю ночь, если бы мог, но она вряд ли бы оценила это. К тому же, ей был необходим отдых. Он ведь так или иначе увидит её завтра, верно? Парень сел в машину и завёл двигатель, глядя на руль и позволяя мотору работать какое-то время. Он сидел в машине чуть дольше часа, а потом заглушил мотор и вернулся обратно в больницу. Он должен был проверить её ещё раз перед тем, как отправиться домой спать. Он волновался за неё и не более. Он открыл дверь больницы, и медсестра в регистратуре бросила на него любопытный взгляд, но не сказала ничего, когда он зашёл в лифт. Её палата была темна и тиха, когда он открыл дверь. Шарик парил в одном углу, как бы покачиваясь там. Мария спала на кровати на боку, как и всегда. На ней был надет другая больничная форма, а волосы были влажными. Если бы Дэвид пришёл чуть раньше, то застукал бы её в душе. Он сглотнул от этой мысли и подошёл к Марии, нежно касаясь её волос и повторяя своё обещание снова и снова. Она сейчас выглядит такой спокойной, - думал он, глядя на её лицо и заметив, как на губах девушки появилась лёгкая улыбка. До этого у него ни разу не было возможности, поэтому он подумал, почему бы не сделать это сейчас. Он наклонился, чтобы поцеловать её в щёку – нечто малое и невинное, а потом можно будет спокойно уйти. Его губы находились менее чем в одном дюйме от её кожи, как вдруг он услышал глубокий, утробный рык, причём так близко, словно перед самым лицом. Парень тут же отстранился и обернулся, вытащив свой новый карманный нож и пытаясь оглядываться и увидеть то, что находилось в палате. Палата была совершенно пустой, насколько ему было видно, и снова в ней воцарилась тишина. Рука Дэвида дрожала; этот звук его пугал не на шутку. Тогда он повернулся к Марии, которая до сих пор спокойно спала. Он слегка улыбнулся и опять направился к ней, как вновь раздался рык, заставив его снова резко обернуться. Это продолжалось вновь и вновь; каждый раз, когда он попытался подойти к девушке, раздавался рык. Иногда громче, иногда потише. Дэвид не знал, как поступать. Если Оно было там, то почему не нападало? Или Oно просто играло с ним, пыталось трепать ему нервы? Скорее всего, и это работало как какой-то долбанный морок. Иногда казалось, что оно предупреждало его держаться подальше от Марии, но это не могло быть правдой... или могло? На него нахлынули воспоминания о снах. Каждую ночь ему снилось одно и то же – поход через канализационные тоннели, обнаружение мёртвых друзей и в конце Мария, которую имело это ужасное существо. Дэвид пытался выбросить это из головы, но это было невозможно. Она ведь была умна и не стала бы раздвигать ноги для такой твари, которая даже человеком не являлась. Такие мысли были грешными и неестественными, и он должен был прогнать их. Посмотрев на Марию последний раз, он тихонько пожелал ей спокойной ночи и, послушав предупреждение, удалился. Дверь тихо закрылась за ним, только послышался глухой щелчок при закрытии. Звук походил на замок, хранящий секрет – нечто такое, о существовании которого знали только некоторые люди. Дэвид снова сглотнул и закрыл глаза, проведя пальцами сквозь волосы, и тогда пошёл обратно по коридору. И только звук собственных шагов эхом отдавался в его ушах. Патрисия Патрисия никак не ожидала, что Мария прыгнет на эту тварь. Эта девушка совершенно обезумела! Сама Патрисия пыталась убраться как можно дальше от чудовища, когда оно набросилось на Чарли. Ещё никогда в своей жизни она не видела ничего подобного, и осознание того, что эта тварь убила Патрика, делало всё только хуже. Она не была так сильна, как Дэвид, или так умна, как Брит, поэтому лучшем решением для неё было выжить, держаться подальше от чудовища. Поэтому когда она увидела, как Мария активно нападала на него, чтобы оттащить от Чарли, то была полностью ошарашена. Эта девушка хорошо замахивалась и определённо была сильнее Патрисии, но было столь же ясно, что с головой у неё не всё в порядке. Она ходила с остальными в больницу, сидя и ожидая в одной из тихих комнат, пока доктора занимались Марией. Патрисия понятия не имела, что именно произошло; только что, что она ударилась головой и отключилась. Поэтому она сидела и ждала, глядя на остальных и пытаясь собраться с мыслями. Брит, наверное, чувствовала себя хуже всех в плане испуга. Она просто сидела на диване, обняв себя и дрожа от страха. Матео особо не отставал от неё, и хотя пытался успокоить Брит, Патрисия заметила, как он сам был бледен и дрожал. Чарли о чём-то глубоко задумался, но невозможно было понять, о чём именно. Этого парня ведь чуть не сожрал клоун... – думала про себя Патрисия, боясь даже представлять своё психическое состояние, окажись она на его месте. И ещё там был Дэвид. Большой, красивый и славный, славный Дэвид. Патрисия уже два года пыталась прибрать этого парня к рукам с тех пор, как он стал школьным жокеем-суперзвездой. Её заигрывания и манера одеваться и краситься определённо были, хотя бы отчасти, попыткой привлечь его внимание. Однако он никогда не проявлял к ней интереса. В данный момент Дэвид расхаживал взад и вперёд по комнате, кусая ногти и что-то бубня себе под нос, чего Патрисия не могла расслышать. Похоже, он очень, очень беспокоился за Марию. Ну, все они волновались за неё, даже Патрисия, которая особо не была её фанаткой, но Дэвид выглядел так, словно был на грани панической атаки, как и Брит. Патрисия была вынуждена признать, что в ней начинал нарастать некий уровень ревности к Марии при виде того, насколько Дэвид переживал за неё. Также они только что разговаривали с отцом Марии. Казалось, прошла целая вечность, пока он соизволил поднять трубку, и его особо не волновало, что дочь попала в больницу. Патрисия даже представить себе не могла, чтобы её отец вёл себя также холодно и безразлично. Окажись она на месте Марии, он бы прибыл раньше "скорой помощи". Она всегда думала, что такая преданность дочери была просто... Она думала, что так это было у всех; ну, всех, у кого был отец. Прошло несколько часов, пока им наконец не сообщили новости. Мария получила серьёзные повреждение мозга. Как будто ей и так не хватало проблем с головой, - думала Патрисия. Одна её рука не будет действовать где-то месяц, но в общем и целом с ней всё будет в порядке. Самым большим вопросом в этот момент являлось то, когда она проснётся, да и проснётся ли вообще. Когда она пришла в сознание, все смогли вздохнуть с облегчением, а до этого были готовы к чему угодно. Ребятам разрешили навестить её, но Патрисии не особо хотелось. Больницы нервировали её, и она боялась подцепить какую мерзкую болезнь, если задержится здесь. Поэтому она использовала свою семью как предлог, чтобы покинуть остальных и уйти домой. Следующие две недели выдались нелёгкими для Патрисии. Она постоянно оглядывалась, даже боялась принимать душ одна. Она часто просила мать посидеть с ней в ванной и просто поболтать о всякой ерунде, пока она мылась. Мать, конечно же, соглашалась, но отец не мог понять, почему дочь настолько параноидальна. Она ведь не могла сказать ему, что всему виной был злой телепортирующийся клоун. И да, она считала его злым. Всё, что могло напасть на человеческих детей и смеяться, вне всяких сомнений являлось злым. Мария определённо не в своём уме, если считала это естественным. У людей нет естественных хищников, ибо они ведь люди! Верх пищевой цепочки, самые умные создания на этой планете, и это факт! Злой он или нет, однако клоун не являлся Патрисии на протяжении этих двух недель. Ни клоуна, ни мёртвого Патрика, ничего такого, что заставило бы её бояться, не считая собственной паранойи. Каждый раз, смотря телевизор слыша об очередном пропавшем человеке, она знала, что клоун всё ещё там, охотится. Дэвид неоднократно заявлял, что сам хочет выследить его и убить. - Если мы этого не сделаем, оно продолжит убивать. И если я прав, оно вернётся через двадцать семь лет и попытается убить наших детей. Это имело смысл, но в то же время звучало не менее безумно, чем то, что говорила Мария. Никоим образом им не удастся победить эту тварь. Оно меняет облики, обладает неимоверной силой и знает о них! А что они знают о нём? Ничего! Абсолютно ничего! Тем не менее, он строил планы, придумывая идеи и возможные локации, где можно попытаться загнать чудовище в тупик, и так далее. Патрисии хотелось держаться от всего этого подальше, но он продолжал втягивать её в это, и отделаться от него ей удастся не скоро. И вот, на протяжении этих двух недель она «строила планы» с Дэвидом, навещала Марию и делала очень много дополнительных покупок. Каждый выпуск новостей она выключала или игнорировала и даже больше не читала газету. Эти две недели выдались тихими, тревожными и очень несчастными для «Принцессы Флагстаффа». Матео Бритни уже никогда не будет прежней после того клоуна. Матео знал это, глядя на свою несчастную подругу. Он делал всё, что мог, чтобы помочь ей успокоиться или как-то подбодрить на протяжении последних двух недель, но всё было бесполезно. Девушка была психологически травмирована постоянно. Даже когда они были вместе, Бритни постоянно отвлекалась на окружение, выискивая любые признаки этого серебристого костюма или рыжих волос. Несмотря на свои потуги, Матео понимал, что не сможет обеспечить ей безопасность или внушить чувство безопасности, как он делал это раньше, и винить её в этом нельзя. Он был в ужасе. Матео никогда бы не признался в этом вслух, но когда Мария сражалась с клоуном, его первой мыслью было схватить Брит и бежать, пока чудовище отвлеклось. Он бы не думая кинул Марию, чтобы спасти свою девушку и себя. Конечно, он был силён, но ни черта не знал о борьбе! Его цель – выживание. Но эти мысли заставляли его чуствовать себя ужасным человеком. Он знал, что являлся трусом, когда дело доходило до такого, и очень этого стыдился. Дэвид был сильнее и храбрее со своими попытками планировать атаку на клоуна, а Чарли был очень умён, несмотря на свой иногда грязный рот. Матео же был просто обычным парнем с обычными мечтами и обычным планом на жизнь. Он просто хотел отправиться в бизнес-школу, устроиться на хорошую работу, приобрести дом, жениться и завести парочку детей... В общем, всё как обычно. Он никогда не ожидал, что будет втянут в войну против каких-то злобных клоунов. Последние две недели выдались для него сложными. Помимо заботы о Брит и домашней жизни, он также подыскивал работу. К сожалению, рынок труда во Флагстаффе был не лучшим, но он смог получить несколько предложений из небольших закусочных, вроде Burger King. Хоть это и немного, и работа была не из самых приятных, но этого было достаточно, чтобы обрести хоть какую-то независимость от матери. Матео осознал, что за последние две недели всё больше и больше лишался сна. Не из-за страха или ночных кошмаров, а из-за стресса. Беспокойсто за Брит и Марию, паранойя из-за клоуна, работа, безумные планы Дэвида и Патрисии, Чарли... Ну, Чарли оставался собой, и одно это уже могло иногда приводить к стрессу. И всё же ему удавалось жить дальше, борясь со стрессом с помощью физической активности, а не думать об этом. Если бы он думал об этом слишком много, у него бы случилась паническая атака. Пока что ему придётся жить настоящим, один день за раз, пока перед ним не возникнет что-то стабильное. Так что пока его простой целью было оставаться живым и делать всё возможное, чтобы помочь Брит делать то же самое. Бритни Казалось, что радостная и счастливая девушка по имени Бритни Астерс исчезла из мира сего. Она была молчалива и подавлена, постоянно дрожала и оглядывалась через плечо, пока проходили эти две недели. Она никогда не выходила из дома одна, её всегда забирал Матео, который старался делать для неё всё. Она прекрасно осознавала, сколько проблем ему доставляла. Ей хотелось помочь, но она просто не могла отделаться от страха. Она два раза чуть не погибла, и на её глазах едва не погибли двое друзей. От такого просто восстановиться невозможно. После инцидента с телевизором она не могла думать об этом существе иначе, как о зле, несмотря на сказанное Марией. Оно уж слишком наслаждалось охотой, чтобы быть естественным хищником; ведь оно было умным. Как человек, но дело в том, что люди могут быть ужасными существами. Есть насильники и убийцы, и они тоже злые. Либо по собственной воле, либо из-за психической болезни, но неважно – всё это являлось злом. Наряду с Дэвидом, Брит навещала Марию чаще всех, нередко сидя рядом, пока та дремала, или отвлекая какими-нибудь глупыми словесными играми, но в конце выяснялось, что отвлекалась в итоге сама Бритни, а не Мария. Учитывая то, что она чуть не погибла, Мария слишком хорошо справлялась с ситуацией. Она была спокойной и собранной и говорила о вещах так рационально, что Брит это почти бесило. Мария совершенно не держала зла на это существо. И ещё – каждый раз, когда Дэвид говорил о попытках выследить существо, она меняла тему разговора, и не потому, что ей было неудобно. Как будто она хотела заставить его передумать, чтобы не расстраивать чудовище. Бритни всегда было сложно понять Марию полностью, но сейчас она казалась ей ещё более чужой, чем когда-либо. Она задумалась о том, не получила ли Мария необратимые повреждения мозга от удара головой. Такое было возможно; она слышала истории о людях, личность которых искажалась из-за травмы головы. Мозг был невероятно деликатной штукой. И всё же, тот факт, что её вот-вот выпишут из больницы, безмерно радовал Бритни. Она должна была любой ценой устроить для Марии вечеринку, должна отблагодарить за спасение своей жизни дважды! Поэтому девушка начала строить планы, получив разрешение отца Марии сделать это в их доме, чтобы она могла как следует отдохнуть дома, даже во время праздника. С помощью остальных она вычистила квартиру и потратила уйму времени на приобретение декораций, еды и музыки, стараясь убедиться, что это будут все те вещи, которые понравятся Марии. Планирование этой вечеринки было для Бритни самым нормальным, что она испытывала за последнее время, которое казалось ей вечностью. Она могла снова улыбаться, смеяться и шутить с Матео, что также радовало и его. И самое важное – она могла забыть о клоуне хотя бы на пару часов в день. Чарли Чарли было трудно отделаться от чувства вины. Он знал Марию с детства, и она никогда не боялась темноты. Она была его лучшей подругой, практически сестрой. Она всегда была рядом, защищая от хулиганов и старшего брата, всегда могла прибежать и отпугнуть их, всегда прикрывала ему спину. А что сделал он? В тот момент он просто хотел дать ей погибнуть, и это чувство будет преследовать его до конца жизни. Последние две недели он пытался придумать способ искупить свою вину перед ней, какой-нибудь способ обеспечить ей безопасность. Но он не мог придумать ничего, как только чтобы кто-нибудь постоянно находился рядом с ней, а этого она ни за что не допустит. Поэтому он взял дело в свои руки, сделав себя способным защитить себя и остальных. Он начал изучать законы и шаги к получению разрешения на ношение огнестрельного оружия. Мария знала, как пользоваться огнестрелом и умела хорошо прицеливаться. Она раньше брала его с собой на охоту, и от вида застреленного ею оленя он чуть не начинал реветь как ребёнок. Он не был вегетарианцем и знал, что Мария соблюдала правила этики во время охоты, но в тот раз для него это было шоком. Сейчас же он чувствовал, что мог бы убить не только животное, но и человека, если придётся защищать подругу. Это займёт некоторое время, и Мария, скорее всего, будет дома, пока он будет только на полпути в этом процессе, но Чарли всё же начал его, думая, что им будет безопаснее, если хотя бы один из них будет вооружён. Когда он не занимался изучением, Чарли время от времени помогал Дэвиду и Патрисии, соглашаясь, что с чудовищем следует разобраться. Навсегда. Чарли хорошо умел находить тайную информацию, поэтому он стал изучать город и в каких местах чудовище могло бы скрываться. Вместе они втроём смогли понять, что канализация, скорее всего, являлась его главной системой передвижения по городу. К тому же, большинство исчезновений происходило в местах, где был лёгкий доступ к канализации – рядом со сточными трубами, шахтами, и так далее, не говоря уже о том, что тварь выползла из туалета, чтобы напасть на Бритни. Так Чарли попытался найти карту канализационной системы Флагстаффа, и это оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. Город был достаточно старым, в котором несколько систем наслаивались друг на друга вместо того, чтобы быть замененными на протяжении времени. Поэтому найти точные карты системы оказалось практически невозможным. Ему пришлось посетить правительственные сайты и библиотеки, даже в коллежде не оказалось достаточно информации. В конечном счёте у него было лишь размытое понятие о том, как теперешняя система пролегала через город, и знал, что это особо не поможет, если только не найти путь внутрь. Оказавшись внутри, им придётся вслепую передвигаться по темноте. Когда он не изучал канализационные трубы, Чарли пытался проводить время с Марией. Она была усталой и молчаливой, но, похоже, не держала зла на Чарли за его поступок. Он столько раз извинялся перед ней, что почувствовал, что она стала от этого уставать. Тем не менее, они всё ещё могли болтать и подшучивать друг над другом, и Чарли чувстовал себя прекрасно каждый раз, когда она хихикала, однако видел, что её что-то отвлекало. Он замечал, как девушка часто смотрела на привязанный к кровати шарик, как её пальцы отрешённо скользили по шнурку. И такой же взгляд наблюдался в её глазах, который означал, что она долго и усердно размышляла о чём-то, что привлекло её внимание. У неё не было нехорошей привычки быть одержимой вещами, которые были для неё новыми и странными. Выглядело так, будто она не сможет оставить его в покое, пока полностью не поймёт. Чарли интересовало и волновало то, чем она одержима сейчас. Он подозревал клоуна, но не хотел ничего конкретного предполагать. Конечно, это одна из таких вещей, что привлечёт её внимание, но идея о том, что она испытывала любопытство к чудовищу, забыв о логике, беспокоила его. Попытается ли она заговорить с ним, договориться? Что если оно явится сюда ночью, когда никого нет? Что тогда произойдёт? Он не хотел думать об этих вещах, но мысли лезли в голову против его воли. Каждый день он приходил к ней, в ужасе ожидая увидеть кровавое месиво из простыней и разорванной в клочья плоти. Но эти страхи ни разу не воплотились в жизнь. Он просто заходил и видел, как девушка читала или смотрела телевизор, или разговаривала с кем-нибудь из посетителей. Один раз он пришёл в момент, когда она готовилась мыться, за чем последовали ещё более бурные извинения. Чарли в какой-то степени чувствовал себя везунчиком, что не испытывал к ней романтических чувств. Многие люди предполагали, что между ним и Марией либо что-то есть, либо ещё будет, всё из-за их близких отношений, но Чарли никогда так на неё не смотрел. Да, она была симпатичной, но слишком странной для его вкуса. Она была для него старшей сестрой, и этим всё сказано. Если вдруг она станет его привлекать, то Чарли про себя подумает, что у него не всё в порядке с головой. Однако его стал беспокоить Дэвид. Он навещал Марию три или четыре раза в день, а иногда приходил проверять её даже ночью. Чарли знал, что этот парень неравнодушен к ней, но это уже начинало походить на преследование. Каждый раз, когда Дэвид приходил, то расспрашивал обо всём новом в палате, чего он сам не приносил, и этот красный шарик, похоже, действовал ему на нервы. Чарли всё меньше и меньше нравилось присутствие Дэвида, и он пытался находить предлоги, чтобы тот не ходил так часто в больницу, но не мог его остановить. Пока что всё выглядело довольно безобидным, если Дэвид волновался за её безопасность, как и сам Чарли. Так что его это пока что слегка тревожило, но не пугало. Когда Бритни сказала, что планировала вечеринку для Марии, Чарли сразу присоединился. Он знал Марию лучше, чем кто-либо, поэтому девушка прислушалась к его совету насчёт еды и декораций. Фиолетовые и серые тона, много еды домашнего приготовления – к примеру, жареная курица и яблочный пирог. Мария была довольно простым человеком в плане предпочтений, и по большому счёту всем более-менее нравилось то же самое. Вечером накануне выпуска из больницы Чарли отправился со всеми к Марии. Бритни принесла кое-какую одежду, от вида которой у Чарли чуть живот не надорвало от смеха, и остальные приехали на своих машинах, чтобы отвезти её вещи домой. Во время пребывания в больнице ей приносили множество всякого хлама, а количества цветов было достаточно, чтобы открыть собственный цветочный магазин. И Чарли не помнил ни одного раза, когда у неё было столько плюшевых животных. Кое-кто перебарщивал с подарками, а именно – Дэвид. Мария в тот вечер была чрезвычайно задумчивой и чем-то отвлечённой. Ясно как день, что в её голове что-то происходило, что заставляло её чувствовать себя слегка некомфортно. Чарли хотелось спросить её об этом, но он знал, что этого делать не стоило. Её внутренняя борьба всегда оставалась внутренней, ибо она просто была таким человеком. Поэтому Чарли просто крепко обнял её и сказал, что увидится с ней завтра. Он уходил из больницы с нехорошим чувством, словно оставлял позади нечто дорогое.