The Heart Asks for Pleasure First

25 декабря 2183 г. 23:37 — Так, дай мне минуту, надо сообразить. – сказал Гаррус, пристально оглядывая свою квартиру. Он и Шепард стояли в кабинете, и кабинет был настолько мал, что Шепард практически вжалась в стену, давая Гаррусу возможность стоять ровно. Стена была, по сути, полностью сделана из толстого стекла: огромное окно открывало великолепный вид на Палаты и потрясающую галактическую панораму, окружающую разведенные лопасти Цитадели. Транспортные шаттлы сновали туда—сюда между зданиями, создавая постоянно меняющийся фон из огней и форм, при этом звук был полностью заглушен шумозащитным стеклом. Шепард совсем не боялась высоты, но даже ей пришлось дышать глубже, когда 250-метровый обрыв был всего в нескольких дюймах от ее лица. — Если ты займешь кровать, а я буду спать здесь на диване... - Ты же это несерьезно, — перебила его Шепард. Она критически оглядела диван. Очевидно, он был слишком мал, чтобы вместить кого-то ростом с Гарруса или даже с Шепард; это было скорее кресло для любви, чем диван. – Ты здесь не поместишься. Я гораздо более гибкая. — Я бы не стал заставлять своего командира спать на диване, — сказал Гаррус, потрясенный самой этой идеей. — Я знаю, что я плохой турианец, но я бы никогда не сделал ничего подобного. — Что ж, тебе придется на некоторое время забыть о своей морали. Сейчас мне уже слишком поздно искать мотель. Все знают, что после восьми вечера снять номер на Цитадели нереально. — Шепард скрестила руки на груди, вызывая его на спор. — Я спала на вещах и похуже, чем короткий диван, Гаррус. — Да ты попробуй. Подушки как камни. Это турианский диван. Ты себе спину сломаешь. Шепард осторожно попробовала надавить на подушку. Он был прав. Черт. — Это меня не убьет. Какие еще у нас есть варианты? — Кровать мягче. — Ты действительно не собираешься сдаваться? — Черт возьми, Шепард, я не хотел, чтобы так получилось. Если бы не Айя, ничего бы не случилось. — Гаррус повернулся, будто собираясь начать расхаживать по комнате, затем оценил ее размеры и передумал. — Скажи мне, Шепард. Какая самая странная ситуация со сном у тебя когда-либо была? Слишком долго вспоминать ей не пришлось. — Несколько лет назад я участвовала в секретной операции на планете-колонии азари, расследовала участие человечества в торговле людьми в секс-рабство. Мне пришлось в течении трех дней прятаться в номере борделя с шестью стриптизершами азари, пока бандиты прочесывали это место в поисках меня. Гаррус выглядел потрясенным. — Эээ... ясно. Ну, по сравнению с этим… Насколько странно для тебя, по шкале от одного до десяти, разделить постель с турианцем? Она не должна была удивляться. Было очевидно, куда он клонил. Но, черт побери, если ее это все равно удивило. — Зависит от того, станет ли вышеупомянутый турианец перетягивать одеяла на себя? Гаррус улыбнулся с явным облегчением. — Конечно, этот турианец был бы идеальным джентльменом. — Тогда шесть. Что, по моему мнению, в пределах разумной возможности. Она была права только наполовину. Подготовка ко сну с турианцем в одной комнате заслуживала гораздо более высокой оценки, чем "шесть". Гаррус смотрел на нее, удивленно опустив мандибулы, пока она чистила зубы над раковиной, не закрыв дверь ванной. Очевидно, он никогда раньше не видел, чтобы кто-то так чистил зубы; у турианцев в слюне был своего рода чистящий растворитель, который предотвращал размножение бактерий во рту и защищал зубы от загрязнений. Настала очередь Шепард вытаращить глаза, когда он вынул свои пистолеты из кобуры, спрятал большинство из них в шкаф, один положил в пределах досягаемости на прикроватную тумбочку и забрался в постель в полной броне. — Я думала, ты пошутил, когда сказал, что турианцы спят в броне. — Я никогда не шучу, — сказал он с совершенно невозмутимым видом, прежде чем повернуться к ней спиной и выключить свет. Шепард так же изменила свой спальный костюм, чтобы приспособиться к текущей ситуации. Обычно она спала либо в нижнем белье, либо, иногда, полностью обнаженной. Это была та роскошь, которую могли себе позволить офицеры, имевшие личные каюты. Несмотря на то, что турианцы, как правило, гораздо терпимее относились к наготе, чем другие расы, поскольку тысячи лет ходили без одежды, прежде чем присоединиться к галактическому сообществу, Шепард решила, что раздеваться до нижнего белья, вероятно, неуместно в нынешних обстоятельствах. Она сняла столько одежды, сколько могла, включая куртку, пояс, обувь и носки, пока не осталась только в обычной униформе и майке. Гаррус незаметно отвернулся, пока она переодевалась, хотя технически она не обнажала ни сантиметра кожи. В любом случае, она оценила этот жест. Теперь перейдем к той части, которая связана с наибольшей потенциальной неловкостью: укладывание в постель. И вот тут-то и вступила в игру "частично правильная" часть. Устроившись в постели рядом со своим лучшим другом-инопланетянином в броне, она на самом деле оказалась на удивление свободной от странностей. Поерзав, пытаясь устроиться поудобнее на матрасе, который был немного жестче обычного, Шепард вспомнила ночь, которую они провели в лагере под звездами во время миссии по поимке Сарена. Экипаж спал свободным кругом вокруг костра, используя спальные мешки из своих аварийных комплектов для выживания в дикой местности (даже спустя столетия – все еще жизненно важная часть снаряжения каждого солдата). Они с Гаррусом были близки уже тогда, и она провела ночь с его успокаивающим теплом с одной стороны и с Рексом с другой (она была единственным членом экипажа, согласившимся спать в пределах десяти футов от обитающего на корабле крогана). Даже без систем наблюдения, активно отслеживающих периметр лагеря в течение ночи, она чувствовала бы себя в безопасности, спя между двумя самыми опасными хищниками в галактике — и двумя ее ближайшими друзьями. Эта ситуация была несколько иной. Во-первых, она и Гаррус не были в разных спальных мешках. Они лежали близко друг к другу, под одним одеялом, между ними было всего шесть дюймов пространства (это была не очень большая кровать). И все же это было почти то же самое. Она была оперативником, привыкшим спать в странных местах, и единственное, что ей действительно было нужно, чтобы чувствовать себя комфортно, — это надежный партнер за спиной. Пока она притворялась, что они пытаются поспать несколько часов на потенциально опасной, незащищенной территории, где повсюду бродят враги, она могла без проблем расслабиться — как бы странно это ни звучало. — У меня есть универсальное снотворное, если тебе нужно, — пророкотал ей в спину Гаррус. Его голос звучал по-другому, глубже, а урчание заметнее. Возможно, именно это и происходило, когда турианцы засыпали. — Думаю, сегодня со мной все будет в порядке. — Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать весь смысл его заявления. — Подожди. Откуда ты знаешь, что у меня проблемы со сном? Несколько мгновений он молчал. Она слегка повернула голову, достаточно, чтобы увидеть его. Он лежал на краю кровати, у самого окна, и множество ночных огней Цитадели освещали его фигуру; плавные изгибы его плеч и талии были настолько отчетливы, когда он лежал на боку, что она почувствовала странное желание провести по ним пальцем. — Я... не знаю, помнишь ли ты, Шепард. Однажды ты заснула в "Мако", пока я вел машину, давным-давно. — Я помню, — медленно сказала она. В самом деле, она подозревала, что ей будет очень, очень трудно забыть. Она не спала около трех дней до того инцидента, и без стимуляторов, не дававших ей заснуть, она просто потеряла сознание во время поездки и очнулась на плече Гарруса. До этого они не знали друг друга очень уж долго, и осознание того, что она чувствовала себя удивительно комфортно рядом с ним, было тревожным откровением. — Но какое это имеет отношение к этому? — Возможно, после этого я зашел к Чаквас. Чтобы спросить, все ли с тобой в порядке. — О. Она рассказала тебе. — Шепард всегда чувствовала себя немного виноватой из-за того, что скрывала свою ... проблему от своей команды. Казалось, что она потенциально ставит их в невыгодное положение, ничего не зная об их командире. Но она так и не смогла придумать, как небрежно затронуть эту тему с кем бы то ни было. Чаквас, вероятно, поняла ее чувства и решила, что, поделившись знаниями о расстройстве сна Шепард с товарищами по отряду, которые спросили сами, она оказала командиру услугу. — Это не так уж и важно. Она сказала тебе, что в этом нет ничего особенного, верно? — Она сказала, что ты над этим работаешь. — Сейчас уже лучше. Какое-то время после первого контакта с маяком было действительно плохо, но сейчас стало лучше. — Приятно слышать. Некоторое время они оба молчали. Прошлой ночью Шепард спала намного дольше обычного, благодаря снотворному Чаквас, так что на самом деле она еще не чувствовала сонливости; просто расслабилась. Будто бы она могла лежать здесь и смотреть, как тени движутся по стене, слушая дыхание Гарруса, часами напролет. Ее последняя ночевка с другом случилась давным-давно, еще до бойни на Миндуаре. Она едва помнила это, но подозревала, что чувствовала что-то подобное. — Тебе удобно? — спросил Гаррус. Казалось, прошли часы. Шепард не осознавала, что он все еще не спит. — Это не матрас пятизвездочного отеля. Но бывало и хуже. Он сонно усмехнулся, очевидно понимая, что она шутит, а не жалуется. Она не сказала бы такого никому другому, опасаясь обидеть. - Я заранее извиняюсь за любые недомогания, которые могут возникнуть утром. Шепард рассмеялась, хотя ей удалось заглушить смех подушкой. Это было так нелепо, неуместно, но Гаррус, вероятно, даже не понял, что сказал что-то не так, а она была слишком удивлена, чтобы объяснить ему. - О, не беспокойся обо мне. Я довольно вынослива. - Хорошо, - с облегчением сказал он. Бедный милый ублюдок. - Я бы не хотел нести ответственность за то, что у величайшего героя галактики болит спина. - Знаешь, тебе действительно следует перестать называть меня так. - Почему? Это же правда. - Тогда тебе придется начать называть себя величайшим закадычным другом героя галактики. - Закадычный друг? Я предпочитаю думать о себе как о герое галактики, несколько менее известном, хотя, возможно, более привлекательном партнера по фильму. - Кстати, ты слышал что-нибудь еще об этом фильме? - Трейлер вышел, если хочешь посмотреть. - Как они могли выпустить трейлер, если еще даже не сняли его? - Понятия не имею. Но, видимо, это важная новость. Я ждал твоего приезда, чтобы посмотреть его. Этот фильм должен стать самым популярным этой весной. - И как это работает? Мы получим гонорары? - Думаю, Андерсон продал продюсерам права на твое изображение. Прибыль пойдет в пользу военных Альянса. Должно быть, кто-то сделал то же самое со мной. Мы могли бы получить долю, но не большую. - Мне уже все равно. Лишь бы люди не начали просить у меня автографы. Она слышала ухмылку в его голосе, даже когда он отвернулся. - Что, как Конрад Вернер? - Даже не напоминай мне о нем. - Это было мило. Ты хорошо справилась. - Давай договоримся больше никогда не использовать слово «милый» по отношению к кому-либо из нас, ладно? Я сожалею, что вообще начала это. - Слишком поздно, Шепард. Это часть моего лексикона. Это было последнее услышанное, что она помнила. Некоторое неопределенное время спустя Шепард открыла глаза и увидела темную комнату, и услышала звук ровного дыхания Гарруса за ее спиной. Она еще не полностью пришла в сознание, находясь на грани между сном и бодрствованием. Огни двигались по стене, отражая вид из окна. Она слегка повернула голову и увидела, что Гаррус сменил позу и теперь лежит лицом к ней. Его глаза были закрыты, но визор светился в темноте тусклым голубым светом. На каждом вдохе его мандибулы мягко подрагивали. В детстве Шепард часто наблюдала за спящим братом, и это ее в каком-то смысле расслабляло. Даже в то время она спала чутко, часто просыпалась ночью и не могла снова заснуть. Она делила комнату с Кейси и Лиззи, но маленькая Лиззи всегда была завернута в одеяла и скрыта от посторонних глаз, поэтому Шепард обычно наблюдала за Кейси. Ее брат тихонько похрапывал во сне, достаточно громко, чтобы его можно было услышать, но на нее это действовало успокаивающе. Шепард поняла, что Гаррус очень похож на ее брата. Кейси тоже был саркастичным и вспыльчивым, нетерпеливым к правилам и скучным людям. Тем не менее, как и Гаррус, Кейси никогда не спорил и не выходил из себя с людьми, которых действительно уважал. Шепард не питала иллюзий относительно того, насколько Гаррус уважал ее. Он говорил об этом совершенно открыто; не было смысла скромничать. По ее мнению, Гаррус был одним из самых талантливых турианцев, которых она когда-либо встречала. Было очевидно, что в СБЦ он впустую растрачивал свой талант, и все еще продолжал растрачивать. Но Шепард чувствовала, что, если позволить Гаррусу работать самостоятельно, он очень легко может стать злейшим врагом самому себе. Он был мощным пистолетом без предохранителя, так сказать. Без кого-то, кто держал бы его в узде, напоминал бы ему, за что он боролся, он мог бы пустить свою жизнь под откос. Грань между борьбой за справедливость и борьбой за какую-то извращенную личную интерпретацию справедливости была тонкой и в лучшие времена. «Он — то, кем я была бы без Андерсона», - поняла Шепард. Андерсон научил ее использовать свои природные навыки, использовать их в сочетании с ее личной моралью, чтобы выполнить работу, сохраняя при этом всех в максимально возможной безопасности. Судя по всему, у Гарруса не было подобного учителя. СБЦ не было идеальным решением. Но это занимало внимание Гарруса, и он работал на благое дело. Для него это хорошо, даже если и ненадолго. Значительно лучше, чем бродить по галактике с Спектром, становясь самодовольным в отсутствие правил и иерархии. Со стороны Шепард было эгоистично хотеть его возвращения на "Нормандию". Но она хотела этого больше всего на свете. Внезапно проснувшись и заволновавшись, Шепард выскользнула из постели, двигаясь настолько тихо, насколько могла. Тем не менее, она услышала, как Гаррус издал тихий звук и пошевелился, прежде чем снова замереть. Шепард тихо вышла из спальни. В квартире Гарруса не было дверей, только открытые дверные проемы, кроме ванной комнаты; вероятно, это было частью влияния азари, замеченное ею в архитектуре здания. Квартира была мягко освещена идущими по краю потолка гибкими трубками, приглушенными на ночь, но все еще достаточно светлыми, чтобы без проблем видеть в темноте. Шепард вошла на кухню и налила себе стакан воды. Пока она пила, женщина заметила шкатулку с голосовым камнем, стоящую на столе. Подойдя к нему, она открыла коробку. Сначала Шепард не знала, как отличить два одинаковых шарика друг от друга; она коснулась их обоих, и второй запульсировал золотом от ее прикосновения. Его тяжесть в ладони успокаивала. Держа камень, она вернулась в спальню и села на пол рядом с окном, прислонившись спиной к кровати. Мутно-белая поверхность ее камня не была застывшей. Казалось, он пульсировал с каждым вдохом и выдохом Гарруса. Шепард прижала его к груди между коленями и смотрела на звезды, пока Гаррус тихо посапывал в кровати позади нее. Какое-то время она гадала, что может сниться турианцам. Оглядываясь назад, она могла сказать - то же самое, что и людям.