А потом что?

Лаура проснулась на диване, под пледом, ее укрыла Саша, еще ночью. Спать в квартире Мари женщина оставалась всю неделю, они все держались вместе:  — Привет, — в комнату зашел Александр.  — Привет, ты не рано?  — Рано. Собирайся. Нам надо ехать.  — Куда?  — Егора задержали, по подозрению в нападении на Славу.  — Когда? — женщина нахмурилась.  — Два часа назад. Поехали.  — А кто… кто повезёт взятку?  — Я, — Илья встал рядом с Александром, — Вам сына вытаскивать надо, а я… справлюсь.  — Поехали,  — мужчина кивнул жене.  — Сейчас, — она кивнула и поднялась. Маше было плохо и тяжело. Лекарства внутри нее конфликтовали, они вызывали в теле спазмы, внутри лилась боль. Она не хотела жить и дышать. Смотрела в потолок и лились слезы. Никто ее не жалел. Всех злили ее слезы. Санитарки фыркали и назвали «истеричкой», врач игнорировала ее существование. Чувство, что она одна, впервые, стало таким четким. Таким прожигающим и болезненным. Было тяжело. Это уже не лекарства. Это ее волновая депрессия. Накрыла. Так плотно взяла за горло ослабленное тело, что то, легко сдалось. Позволило перекрутить сознание снова. Она не могла вспомнить слова Лауры, не помнила, какой опять день и время суток. Не знала, что ей делать. Ремень так больно давил запястье левой руки, а правая почти не чувствовалась, затекла. Она устала бороться с собой. За себя. А потом все закончилось. Резко. Все мысли пропали. И воспоминания тоже. Ей влили в вену препарат. Выдали одежду, в которую она с радостью переоделась. И поставили перед воротами. А дальше только она и неизвестное место. Не знаешь, куда идти? Иди обратно. Нет… этого Маша не хотела… поэтому пошла вперед. Не знала куда и как, но шла. Шла сама. Долго и быстро. Было страшно. Вдруг пойдут следом, а вдруг передумают. А что если она спит? Что если ее не отпускали. А может это смерть? Вдруг она умерла и это ее дух. Где она тогда? Почему нет рая или папы? Папа. Его бы она очень хотела сейчас увидеть. Или нет. Нет, ведь тогда она вправду умерла. А как же Лаура? Она же любит ее. И та любит ее. А что если не надо было уходить? Вдруг, только Маша ушла и приехала Лаура? Девушка остановилась. Огляделась. Нет вокруг даже домов. Одна длинная дорога. Трасса. А сколько она уже идет? Ничего не болит и она не устала. Странное чувство. Девушка оглядывается снова. Не понятно, где она и кто она. Третьякова медленно коснулась пиджака на себе и достала телефон. Ее телефон. Не работает. А, нет, он был выключен. Она его включила и пошла дальше. Пока шла вперед, снова забыла о нем. Лекарства так затуманили все, что девушка ничего не понимала и не могла трезво действовать и размышлять. Только идти получалось хорошо. Прямо, благо, одна дорога. Дойди она до развилки и все… наверное, там и ляжет. А пока, по прямой. Одна. Лаура с презрением смотрела на мужа. Он растаял к сыну и они поехали домой все вместе. Он внес за него залог и парня опустили. Но в полиции все было понятно и ясно. Егор получил задание от Оли, забрать все то, что может лишить ее денег мужа. И парень, слепо любящий ее, пошел на это. И все было, так гладко в его голове, но так тупо в жизни. Поскольку даже родители знали, что он подверг его этому. Все вокруг знали, что руками Егора, Оля отправила мужа в больницу. Что нет никакой святой любви, есть глупый парень, который поверил ей и сел в лужу. Даже он ничего не получит от этого. Только срок. Два. За покушение на убийство и подделку документов. Он испачкал руки с мыслями о благом, а в итоге чистой осталась та, чья душа прогнила и испачкалась до всех глубин и мелких клеток. Лукина стояла у машины, не хотела идти в дом за Егором:  — Он наш сын, мы его должны защищать всегда, — Александр поправил ее пиджак.  — Я не хочу. Оправдала его за Машу… за Славу не смогу. Он мог убить его ради бумажек и денег, завтра на его месте окажешься ты или я.  — Он влюбился.  — Да наплевать! Ты понимаешь, сколько он натворил! Сколько сделал зла и… Что ты смотришь так? Да! Я не понимаю его.  — Ты просто устала.  — Да… От грязи этой… от денег… Егор записал меня и Машу, вытащил из нее деньги и обналичил их. Ему было не важно, что я изменяю тебе, отцу его… Нет. Важно получить бабки… Что-то мы не так сделали в его воспитании, облажались, — она отвела голову в сторону, поправляя волосы от ветра и меняясь в лице.  — Что? — Александр посмотрел в сторону. К ним шли Мари и Саша с Ильей, а впереди Маша… маленькая Маша, в том же платье, что и неделю назад, пиджаке брюнетки, чуть великоватом для нее. Лауру придержал под локоть Саша, видя, как у той перехватило дыхание, от того, насколько брюнетка не ожидала увидеть ее сейчас. Машу тоже придерживал Илья, но это из-за слабости блондинки и действия препаратов внутри тела. Лаура пошла к ней навстречу и облегченно заключила ее в свои объятия, утыкаясь в макушку. Маша горько заплакала, прижимаясь к ней:  — Включила телефон, мы по программе увидели и сразу выехали к ней.  — Тебя все-таки отдали?  — Отпустили, они ее просто выпустили. Видимо, деньги поработали, — Илья кивнул, — Накачали ее чем-то и поставили перед воротами, ну, она и пошла. Мы ее далеко от больницы забрали, очень далеко, дошла до развилки трассы и остановилась, не знала, куда идти, мы ее подобрали и сюда.  — Все хорошо, — Лаура чувствовала, как сильно к ней прижимается Маша, — Я здесь. Пойдем, тебя нужно согреть и отдохнуть. Маша остановилась и уперлась от ее попытки повести в дом Мурочкиных:  — Не хочешь сюда? — Лаура посмотрела на нее, от чего Маша отрицательно замотала головой, — В квартиру поедем?  — Да… — она шепнула, устало кивая.  — Давай, садись в машину, — брюнетка забрала у водителя ключи от своей машины, — Спасибо, ребят, спасибо вам, — Лукина обняла каждого по очереди.  — Это самое лучшее, что мы сделали, — Саша с улыбкой легла на плечо Ильи.  — Поддерживаю, — Мари согласилась, облегченно выдыхая, — Даже пусть и не по закону, но главное, она с нами.  — Точно, — Илья кивнул. Маша зашла в квартиру отца. Только теперь это официально ее жилье. Девушка огляделась и ее снова накрыла волна слез, она устало села прямо на пол, не веря, что все закончилось:  — Иди сюда, — Лаура обняла ее крепко и садясь рядом, — Прости, что так долго, прости меня…  — Я больше не хочу туда, — она горько плакала, шепотом говоря ей.  — Никогда. Нет, — Лукина гладила ее спину, — Я никогда тебя туда не отдам, нет.  — Они совсем не помогают… совсем…  — Тш, ты дома, — Лаура погладила ее спину, — Я тебя так люблю, Маш.  — Я тебя тоже люблю, — девушка посмотрела на нее и провела по щекам, утирая слезы брюнетки, — Спасибо, что вы меня забрали.  — Я же обещала, — женщина прижала ее к себе.  — Хоть бы не сон… только не сон, мне такой уже снился, — она горько плакала.  — Нет-нет, это правда я, мы правда дома, — она взяла ее за щеки, — Я с тобой. Никуда не уйду, мы дома, Маш. Дома. Ты и я. Обе. Вместе.  — Хорошо, — она посмотрела в ее глаза, — Я тебя так люблю.  — И я тебя, — брюнетка кивнула. Маша нежно ее поцеловала, крепко обнимая ее, от чего Лаура прижала к себе ближе очень тоненькую от недели плохого питания, талию, не желая больше отпускать.