Несвязи с общественностью

— Делай, как считаешь нужным, Минхо. Мы же друг другу никто. — Это не так, — «Я докажу тебе, что это не так» — такие слова прокручивал он в голове. И делал всё для этого. Был всегда рядом, был опорой и поддержкой даже в самые тёмные времена. Хватался, как за единственное, что было у него в жизни, и вытягивал на свет из темных вод депрессии, захлебываясь в них сам. Говорил и убеждал — себя в том числе, что всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо. А в ответ — холод. «Ты мой самый близкий человек» — но лишь на словах, на деле вновь холод. «Я счастлив, что ты есть в моей жизни» — и Минхо снова шёл вслед, не раздумывая и не оборачиваясь, лелея мысль о том, что рано или поздно эта дорога приведёт домой. Шёл и слушал, что он всего лишь должен стать лучше. «Ты просто делаешь недостаточно» — мысль, всегда господствующая в его голове, вновь звучала из чужих уст. И он бросал все силы, свою душу и сердце в чужое пламя. В ответ лишь знакомая до боли куртка на чужих плечах, чужие руки на знакомой до боли спине, виноватые взгляды коллег и сумрак афтепати вокруг. На которой он резко стал чужим. Зеркало над раковиной, из которого на него смотрели полные боли, уставшие глаза. «Соберись» — это все, о чем он подумал, а затем продолжил свой путь. Минхо уже бежал, но никак не мог догнать такой родной силуэт впереди — это словно была погоня за облаками. «Мы же друг другу никто» — простые слова как нож в груди, который мешал дышать. Он бежал, забываясь и не щадя себя — а дальше лишь ощущение падения и пустота. Минхо резко открыл глаза и глубоко задышал. Вдох-выдох. Его разум любезно подкинул во сне больные воспоминания из прошлого. Далёкого прошлого. Утреннее весеннее солнце, заливающее комнату мягким светом, пробивалось сквозь плотные светонепроницаемые шторы, которые Минхо забыл задёрнуть вечером, и постепенно отгоняло флёр дурного сна. Начинать с такого утра выходные было чем-то воистину несправедливым. Казалось, словно бессознательное активировало какую-то защитную систему и начало транслировать болезненное прошлое, чтоб предупредить о чём-то в достаточно приятном настоящем. Моргая и избавляясь от сонной неги, Минхо вспоминал вчерашний день, чтоб окончательно влиться в сегодняшний. «Ок, буду к 18:00 сегодня, жди. Но только встреть меня, я потеряюсь в офисе» с утра от Джисона и улыбающийся смайлик в виде котика. Пролитый кофе, из-за чего пришлось догоняться энергетиками — благо, в холодильнике офисной кухни всегда был запас. Феликс и Чан — он так и знал. Минхо так и знал! Слишком часто эти двое брали совместные проекты, слишком часто зависали в своих играх и совместных просмотрах аниме. Абсолютным совпадением было то, что Феликс в три часа ночи скидывал Минхо отчёт, а Чан в это же время ссылку на новые неоновые лампы. Конечно же, вызов Феликса с удалёнки тоже был совпадением — «эти двое меня заебали, они так и будут зависать в онлайне?». Минхо коммуницировал с людьми исключительно по делу и по рабочим вопросам, не считая небольшого круга близких друзей и, наверное, близких ему коллег. Однако это не означало, что он не понимал людей или же не умел с ними общаться — даже наоборот. Минхо обладал высочайшим уровнем эмпатии, прекрасно считывал чужие эмоции и все вербальные и невербальные сигналы. Умел на ходу перестраиваться под коммуникацию чужого человека, чтоб сразу говорить на одном языке. В тяжелые рабочие моменты в ход шли даже манипуляция и ложь во благо. Именно поэтому он выбрал такую профессию, именно поэтому так в ней преуспел. Потому что прекрасно понимал и знал людей — и из-за этого не спешил (да и не хотел особо) ни с кем сближаться и бросаться в доверие. Пары раз хватило более чем предостаточно. Он лучше проведёт еще сотню шумных летучек, чем ещё раз откроет кому-то душу. А шумными летучки бывали — вот как вчера. Рабочие часы пролетели незаметно, в отличие от подколов друг друга — в его команде это было в порядке вещей. Минхо вспомнил, почему вчера отменил вечерний созвон с подведением итогов недели, вздохнул, повернулся на спину и уставился в потолок. Вставать с кровати всё ещё не хотелось. К черту съемочную площадку и тупых администраторов — он их даже не запомнил. А вот то, как Хан Джисон на прощание обнял его за талию, чуть крепче притягивая к себе, а он в ответ все-таки обнял его за плечи, зажмурился и, кажется, перестал дышать… Вот это как раз Минхо запомнил очень хорошо. «Ты просто мне нравишься» — а это он не просто запомнил, а отпечатал где-то у себя в голове. В груди разливалось тепло, окончательно вытесняя ту фантомную боль, которую он ощущал во сне. «Господи, отвратительно» — думал про себя Минхо, раскладывая по трём мисочкам кошачий тунец из баночек. Суни, Дуни и Дори сходили с ума по этой рыбе на завтрак, а их хозяин ненавидел ее запах, но любил своих питомцев слишком сильно — поэтому каждое утро в его доме начиналось одинаково. — Ай, — юноша тихо ойкнул, аккуратно переступая через Дори и пытаясь ни в коем случае не наступить на кого-то из своих дорогих питомцев. Они, почуяв запах лакомства, бодались и путались в ногах Минхо, затрудняя перемещение по кухне. — А если я упаду? — произнес он со вздохом и упреком. — Упаду, расшибусь об стол, кто тогда будет вашим толстым мордочкам покупать этот ебучий тунец, а? Кто будет расчесывать вас каждый вечер? В ответ на него уставились три пары больших кошачьих глаз. — Как обычно молчите, нечего сказать, — пробурчал Минхо и расставил мисочки. — А вот кто-то и минуты промолчать не может… Рабочий ноутбук разместился прямо на кухонном столе, туда же полетел кофе, контейнер со вчерашним кимбапом и даже какие-то тосты, которые нашлись на кухне. Обычно в этой квартире завтракали только коты — их хозяину по утрам кусок в горло не лез. Кофе лез, правда, отлично. Сегодня же Минхо проснулся отчего-то голодным. Есть за ноутбуком или компьютером, он, к слову, тоже не любил, потому что всегда строго придерживался концепции «всему свое место». Еда — на кухне, работа — на рабочем месте. Но видит бог, как же Минхо сегодня было абсолютно плевать на всё. Какая нахуй разница? Подхватывая палочками свой завтрак, он с удовольствием отмечал, что за ночь ничего ужасного не произошло: Рим не пал, Москва не сгорела, и даже рекламный кабинет Facebook не сбросился. «Чудесно» — думал про себя Минхо, пролистывая рабочие чаты. «Я не проснулся в горящем ебучем аду, уже хорошо». В рабочих чатах тоже было спокойно: в чате его отдела сначала пришлось пролистать целую стену котов после его переноса созвона, затем Феликс показывал всем, как хорошо у него получался новый рецепт брауни (вышло и правда очень аппетитно), а под конец Лиса раскладывала Чонину на картах Таро. «Таро, блядь, они серьезно?» — чашка кофе так и зависла у лица, потому что ее хозяин был слишком занят прочтением значения Восьмерки жезлов. «Пиздец, они на полном серьёзе это разбирают, Лиса, блядь». Закончив с душевно-кондитерскими делами своего отдела, он пошел дальше по списку чатов. От следующего слегка кольнуло — «Хан Джисон» и эмоджи белки рядом с именем. Минхо решил, что не только его можно за глаза называть котом. В чате не было новых сообщений, но он все равно открыл его. «Я дома» — на прощание Джисон попросил своего спутника написать, как тот доберется до дома. Глупая какая-то привычка, они оба уже перевалили за школьный возраст — и годами, и ростом. Но Минхо все равно написал. «Оки! держи кста» — и ссылка на профиль SoundCloud, где было немного песен и также немного подписчиков. «И я жду список интересующих тебя вещей, не забудь, ты обещал. Споки, Минхо». Диалог двух взрослых людей закончился перекидыванием стикеров с кошечками. У последнего трека в профиле коллеги Минхо была даже обложка — и она была немного не такой, какой он в целом представлял его творчество. Заводной и легкий на подъем Хан Джисон выглядел как человек, который пишет какую-то смесь рэпа и хип-хопа, «chillin' chillin' yeah every day I'm chillin' yeah». Что-то явно такое. Но обложка выглядела свежо и как-то нежно — на ней стоял сам Джисон в забавной шапке-ушанке с козырьком, засунув руки в карманы и смотря куда-то в сторону. На фоне было светлое чистое небо с едва проступающими звездами. Включать трек сразу Минхо не стал — музыку всегда нужно слушать на хорошей громкости, а его сосед из квартиры рядом, Виктор, по субботним и воскресным утрам давал онлайн-уроки корейского иностранцам. Стены тонкие, зачем мешать? И как найти наушники — такой вопрос тоже интересовал Ли, ведь он уже обошел босыми ногами всю квартиру (и замерз, потому что вечером забыл закрыть еще и окно), но свои капельки так и не нашел. Запустив руку в глубокий карман пальто, последнее возможное местоположение наушников, он их там, разумеется, обнаружил — и внезапно наткнулся на что-то еще. На ладони у него лежал брелок в виде круглого черного котика с таким же круглым колокольчиком. Прижимая Минхо к себе под вечерними звездами, Джисон умудрился незаметно засунуть ему в пальто брелок — понимал, что его коллеге понравится. «Пиздец, Джисон» — думал про себя Минхо, рассматривая маленький сувенир, который ему действительно нравился. «Ну что это, блядь» То, что слушал Минхо в своих наушниках, превзошло все его ожидания. Первое: Джисон прекрасно пел. Второе: Джисон прекрасно читал рэп. Третье: Джисон прекрасно писал музыку. У песни была очень приятная аранжировка, которая не била по ушам, а мягко и приятно дополняла вокальные и рэп-партии Джисона. Минхо казалось, что этот парень только что музыкой изобразил звезды. И четвертое: Джисон потрясающе писал лирику. О, эта лирика… Ли слышал в легкой песне такую боль, которую никак не ожидал от вечно улыбающегося парнишки. «Упавший на Землю, я чужак в этом месте Не похоже, что могу вписаться сюда Как бы я ни улыбался, мне так одиноко» Смотря в экран на бегущую строку воспроизведения, Минхо был в полной растерянности, вспоминая вчерашние слова Джисона. «Пою то, что вряд ли смогу сказать вслух». Это именно то, что он имел в виду? «Пришелец, пытающийся быть своим Я громко говорю, но никто меня не слышит» Определенно то. Что с тобой произошло, Хан Джисон, раз в твоих песнях столько тоски? «Среди тех звёзд мой голос станет громче Я просто одинок, протяните же кто-нибудь руку мне» Минхо подумал, что руку этому упавшему с неба обязательно протянет. Минхо соврал бы, если бы сказал, что эта песня быстро исчезла из его головы. Приятный мотив то и дело вновь и вновь начинал играть в голове, пока он занимался домашними делами и отвлекался на небольшие рабочие вопросы — держать свои проекты он не переставал даже на выходных. Поправить медиапланы, проверить процесс создания нового брендбука, еще раз подумать, как свалить от налоговой (все процентные ставки он и так знал наизусть), посмотреть на выполнение KPI, подумать, какое мнение протолкнуть завтра на очередной тусовке всяких важных шишек индустрии. Работать еще и лоббистом, а почему нет? Весь процесс не останавливался практически никогда. Как и сам Ли Минхо. Правда, сейчас он прокручивал в голове не корейское налогообложение, а лирику песни, которая не выходила из его головы. Как и главная загадка — а почему она именно такая? Вся та боль и тоска никак не укладывалась рядом с жизнерадостным и легким юношей с ясными глазами и искренней улыбкой. И если бы Минхо был просто случайным слушателем — нет же, он мог прочесть человека словно открытую книгу. Но что-то он в этот раз не уловил. Руки погружались в шелковую шерстку Суни, который лежал на коленях и мирно дремал, а мысли погружались в работу. Точнее, последнего хотел бы Минхо, но что-то шло не так. Мысли то и дело убегали куда-то в сторону от недельного отчёта Феликса, в котором он хвастался своим самым успешным мемом за неделю. Его руководитель вместо детальной проверки показателей подпер голову рукой и задумчиво посмотрел в окно. На фоне из коридора донёсся внушительный топот маленьких лапок — это Дори убегал от солнечного лучика. Примерно также убежало все рабочее настроение, куда-то вслед за весенними облаками в окне. А если? А если Джисону предложить помощь с продвижением? С другой стороны, он и не спрашивал — глаза снова в таблицу с разноцветными ячейками. Но если Ли отправит пару сообщений и выйдет на парочку нужных контактов? Теория рукопожатий всегда действовала ему на руку, знал половину Сеула. С другой стороны, зачем лезть в чужое дело со своими укладами — вот Феликс совершил глупую ошибку в расчете CTR словно студент-первокурсник, явно торопился, когда составлял отчёт по соцсетям. А есть ли соцсети у Джисона, есть ли дополнительные площадки, где он сможет набрать аудиторию, с чем мог бы как раз помочь Феликс? С другой стороны, музыкант наверняка об этом сам знает — взгляд снова обратно на строчки, доказывающие, что в SMM его отдел всё сделал за неделю. В конце концов, у Минхо есть же целый грёбаный отдел для того, чтоб приставить щекастому мальчику стремянку к вершинам, иди-не хочу. И не только его отдел, можно и Чана припахать, чтоб он взялся за всё видео, а ещё Лиса могла бы, а ещё можно было бы… Нет. Это не его дело. Так решил для себя Ли Минхо. Больше никаких прыжков с обрыва в чужой океан. Работа не шла, даже та, которая была припасена на «выходной день». Хотелось развеяться, куда-нибудь сходить, и, желательно, не в магазин за продуктами и кошачьим кормом. Куда-нибудь в люди, желательно куда-нибудь выпить. Контакт Чана сам собой появился под рукой после мыслей о планах на вечер. Минхо знал прекрасно, что его дорогой друг сейчас был дома и доделывал что-то из своих бесконечных проектов, которые переделывались и перекраивались кучу раз из-за перфекционизма Чана. И в этом, кстати, они были очень схожи. Поэтому Минхо спокойно собирался, скинув предварительно сообщение «пошли сегодня сходим куда-нибудь я заебался», закрыв все противные рабочие задачки и поменяв воду для котов. Дожидаться окончания работы Чана он планировал прямо у него дома, где был бесчисленное количество раз — так было бы совсем замечательно, поэтому Минхо плюхнулся на заднее сидение такси, а спустя полчаса точно также плюхнулся на застеленную кровать своего друга. Тот сидел спиной к Минхо за своим рабочим компьютером, полностью погрузившись в работу, «ща, переходы тут добью и погнали». В комнате было уютно, как и всегда — помещение заливал приглушенный фиолетовый свет от новых неоновых ламп в форме треугольников, приоткрытая гардеробная в углу как обычно фонтанировала изобилием из черных худи, толстовок и прочей одежды такого же цвета, а на полках вдоль стен виднелось всякое рабочее оборудование, типа переходников, контроллеров, каких-то ламп и еще чего-то. Всё как обычно. Минхо с удовольствием потянулся на кровати, вытягивая длинные ноги, как его взгляд зацепило что-то необычно яркое для черно-бежевой комнаты Чана. На прикроватной тумбочке лежала ярко-оранжевая книга, и Минхо хорошо её знал — это была публицистика о копирайтинге и беллетристике. Возможно, монтажёру тоже нужно уметь красиво складывать тексты, да вот только уголок книги был отогнут — потому что это случайно сделал Минхо перед тем, как одолжить книгу на время Феликсу. Ему пригодится. — Скажи мне, Крис, — Минхо с удовольствием взял в руки свою же книгу, не упуская момента подъебать своего друга, — А давно ли ты копирайтингом увлекся? А то я смотрю, ты тут изучаешь во всю. И ухмыльнулся настоящей улыбкой Чеширского кота. — Изучаю также страстно, как ты фотостудии. — бросил ему Чан, даже не оборачиваясь. Улыбка кота, конечно, немного спала, а в ответ монтажеру прилетело лишь что-то типа «так ебать, я не виноват, что у меня работа такая». — Ну, типа, — продолжал Минхо уже в баре, изучая алкогольное меню. Есть, к слову, хотелось так же, как и выпивать. — Конечно я поехал все смотреть сам, мало ли что мои могли бы пропустить. Джисон, например, недосчитался розеток. Чан лишь посмотрел на него поверх своего меню блюд и закусок. Удивительная история: Бан Кристофер Чан не пил. Вообще не пил. Но всегда выслушивал своих друзей и близких коллег за бокалом вина, в барах, или за стаканом виски, который прятали всем офисом на кухне. Ему было несложно, а выслушать людей, которые могли выговориться только после какого-то стартового фактора, пусть это порой и был алкоголь в малых дозах — святое. Поэтому сейчас, сидя в уютном барном сумраке, его в меню больше интересовал какой-нибудь бургер. — Давай, рассказывай, от чего заебался так, что примчался ко мне, — Крис отложил меню в сторонку, наметив в голове заказ. Минхо же, напротив — все еще был погружен в строчки с выпивкой. — А почему должна быть причина, я не могу просто приехать к своему другу? — Ты — нет, — Чан откинулся на спинку своего стула. Минхо действительно так вываливался из рабочей рутины только в тех случаях, когда его что-то грызло, пусть даже он иногда этого и не осознавал. — Заканчивай пиздеть, я знаю тебя слишком хорошо. Вываливай давай, что у тебя такого приключилось. Или наоборот, чего не произошло. — Ну, — меню наконец-то опустилось на стол, ладони сами потянулись к лицу, Ли устало потер глаза. — Я и сам не знаю, что случилось, а что не случилось. Даже не знаю, что вообще тебе говорить. Просто это всё какой-то подозрительный пиздец. — С кем-то мутным сцепился? — Чан продолжал свой допрос, начав издалека. Хотя практически был уверен в том, что знает причину такого Минхо. Правда, порой действительно бывали случаи, когда он заигрывался с подкупом мнений, лоббизмом, или иным другим инструментом «грязного» пиара, вследствие чего сталкивался с очень неприятными игроками на медиа-рынке. В такие моменты Минхо мог выглядеть примерно так. — Нет, ничего страшного. Это вообще хуйня какая-то по сравнению с тем, в какую залупу Огилви я иногда попадал. Да и в целом — просто хуйня. — Тогда в чем дело? — Да блять, — младший шумно выдохнул, опустил руки на стол и посмотрел прямо на Чана. — Ну, допустим, Джисон. — Ну, Хан Джисон, — его собеседник кивнул головой, — Коллега твой ближайший, дальше че? — Хуй через плечо, Крис. Блядь, ну, он какой-то слишком, слишком… Да слишком дохуя его стало, вот что. — А ты против? В ответ Минхо лишь молча повел плечами. Продолжить терапию Чан не успел — подошел официант, да он и не торопился. Минхо всегда было очень тяжело говорить о своих переживаниях, о всем своем личном, поэтому такие темы обычно поднимались позднее, после каких-то насущных обсуждений работы, коллег, что там в обществе и чего-то алкогольного. Поэтому старший решил просто подождать, когда у Минхо «пойдет» разговор. А то, что он почти с лету обозначил свою проблему в лице кареглазого мальчишки — уже было прорывом, или даже победой. — Что в итоге со съемочной площадкой-то? Как съездили? Не считая розеток, — спустя целую сводку новостей политических, экономических и о том, как же их заебали Хёнджин и Чанбин, которые вроде бы были вместе, но всё отрицали, Чан снова попробовал повернуть разговор в нужное русло. — Никак, — отрезал Минхо, опрокидывая в себя порцию макколи. Он тоже понимал, куда идет разговор. — Студия хуйня, и администраторы хуйня. Розетки даже хуйня. Но Феликс уже подыскал замену, так что норм. Кстати, — младший потянулся за картофелиной фри в тарелку Чана, — не думай, что я не спрошу, что у вас. — Хорошо все у нас, — Чан улыбнулся и подпер голову рукой, придвигая тарелку со своими закусками ближе к Минхо. — А поконкретнее? — Все бы тебе «поконкретнее». В этом твоя проблема. — Ага, ебать, лучше, наверное, как говно в проруби плавать и думать, что оно само как-нибудь к чему-нибудь придёт. Так вот — плавали, знаем. Хуйня это все. Не придёт. — Ну, у меня вот как-то приходит. — И как же? — не унимался Минхо. — Да молча, Минхо, молча. Иногда ты просто понимаешь, что это твой человек. И он это понимает. И вам не нужно распинаться друг перед другом, ходить вокруг да около, выпытывать что-то. Ты просто понимаешь, что вам вместе хорошо — и этого достаточно. — У тебя разве не бывает мыслей, типа, а куда все это движется, а что дальше и всякая такая еботня? — А какой смысл об этом думать? Тебе это как-то в жизни поможет? Счастливее сделает? Отношения наладит? — Нет, но… Но я хотя бы буду уверен, понимаешь? Уверен в том, что меня не кинут завтра, что мне не найдут замену, что это все хоть что-то значит. И что я для человека хоть что-то значу. — Минхо почувствовал, как на этих словах что-то неприятно кольнуло в груди. Он так и не стал для кого-то… хоть чем-то. — Я за облаками в своей жизни набегался, спасибо. — Никогда нельзя быть на сто процентов в этом уверенным. В жизни вообще всякое может случиться, ты же понимаешь. Но по-моему намного печальнее, когда что-то не случается, хотя могло бы. Минхо молчал, увлеченно рассматривал свою тарелку, но Чан знал, что тот внимательно все слушает. — Знаешь, если бы я так обо всем загонялся, я бы с ума сошел. И Феликс тоже, потому что я бы его к себе даже близко не подпустил. — Я скоро ебнусь. — Кто-то влюбился, получается. — Хуйни не неси, — Минхо издал страдальческий стон и с глухим стуком опустил голову на стол. Вечер незаметно подошел к своему логическому окончанию, более того — завтра нужно было не отсыпаться весь день, а собираться на очередную светскую тусовку, где придется… Работать. Заводить знакомства, партнёрства, договариваться, заключать сделки, дружелюбно улыбаться и выпивать за здоровье очередного мешка с деньгами — господи, как же Минхо это все ненавидел. Но это завтра. А сегодня он обнимает Чана на прощание, садится в такси и едет домой. С пустой головой и тоской в сердце — потому что дома его никто не ждет. За окном огни ночного Сеула сливались во что-то очень тягучее, и Минхо растворялся в этом, смотря на мелькающие пейзажи. Безумно хотелось чего-то, но точно не домой. Взяв в руки телефон, юноша вспоминал фразы своего друга, которые жгли нутро так же, как и макколи вперемешку с соджу. «Какой смысл думать». «Что-то не случается, хотя могло бы». И он «влюбился»? Руки сами открыли нужный чат, сами начали набирать сообщение. Чан, наверное, прав — похуй, что будет потом. «Я послушал твои песни, они охуенные» — сообщение улетело контакту по имени «Хан Джисон». «Споешь для меня как-нибудь?»