Несвязи с общественностью

«Чёрный лебедь» — теория, рассматривающая труднопрогнозируемые и редкие события, которые имеют значительные последствия.

***

Минхо хотел отдать всё, чтоб его утро началось как-то иначе. Оно и не должно было начинаться так. Хороший специалист по связям с общественностью должен обладать определенными качествами: гибким умом, мультизадачностью, коммуникабельностью, креативностью, стрессоустойчивостью и другими любимыми словечками рекрутеров во время поиска идеальных соискателей на вакансию. В целом, это базовый набор, а вот вещь поинтереснее — это самообладание и эмоциональная уравновешенность. Точнее сказать, безэмоциональная. Это уже отсеивает часть кандидатов в молодые пиарщики, потому что в сфере медиакоммуникаций совесть часто вступает в конфликт с рабочими задачами. Заставить общественность забыть об ужасном поступке известной личности? О летальном исходе в частной клинике? И ещё о куче скандалов? Да, собственно говоря, легко. И наоборот, испытывать какие-то эмоции к своим клиентам — тоже табу, невозможно будет беспристрастно держать их на виду у общественности. Глаза будут необъективно затуманены либо неприязнью, либо симпатией. Минхо на это всё было давно уже плевать — поэтому он и считал себя профессионалом. Но сейчас он начал сомневаться в своём профессионализме. Когда Феликс, любящий поспать подольше, хоть из пушек стреляй, начал названивать в восемь утра воскресенья, Минхо сразу понял, что ничего хорошего в этот день уже не будет. И, возможно, в эту неделю, а заодно и месяц. Их молодую спортивную команду, которая выступала под спонсорским крылом компании, публично обвинили в участиях в договорных матчах — противостояниях с заранее известным результатом. Простая схема, игра на ставки: игроки сообщают третьей стороне, что поддадутся и проиграют, сольют матч. Сторона идет делать ставки на известный результат, срывает куш, деньги пополам. Фильм Гая Ричи, но с плохой концовкой. Поймают за хвост — конец карьере, общественное порицание, разочарование преданных (во всех смыслах) фанатов, а то и судебные разбирательства со сроком. Сейчас «поймали за хвост» молодняк Хана. Первым их публично обвинил в этом крупный блоггер, когда-то почётный комментатор, да и вообще лидер мнений, любимчик публики. Следом подтянулось крупное тематическое СМИ и выпустило материал по ситуации. «Желтушная хуйня» — Минхо с трудом дочитал материал, просмотрел комментарии и с тяжёлым вздохом откинул телефон на диван. Без прямых доказательств и улик, лишь косвенные совпадения проигрышей и аномально активных ставок, да «проверенная информация» от «надёжных источников». Вот так и работает общественное мнение — за пару часов твою карьеру знатно потоптали, спортивные органы ведут «своё независимое расследование», сообщество бушует и требует крови, хлеба и зрелищ. «Ситуация против нас» — голос Лисы в сообщениях звучал абсолютно бесцветно. «Мне уже отписался саппорт, растет процент чарджбэков. Клиенты уходят, боятся, что их также кинут. Не знаю, что там случилось, но нужно избавляться от проблемы побыстрее» Минхо услышал, на какие слова в конце сообщения его сотрудница сделала упор. Чёрный кофе, пустой, без сахара и сливок, неприятно оседал во рту, горько — как и постепенно становилось на душе. Минхо заливался поганым сожжённым напитком, расставлял опоры для постройки кризисного менеджмента — публичное лапшичное обещание «провести проверки и разобраться с ситуацией», потому что «компания за честный спорт», и пытался отогнать плохие мысли, которые всё лезли и лезли в голову. Очевидно, что эта ситуация серьезно бьёт по репутации их компании в целом: если букмекерская компания сотрудничает со ставочниками, то о какой честной работе самой компании может идти речь? А может, команда для этого и собиралась изначально — менеджер не чист на руку? А может, это спланированный сговор компании и команды? Безжалостная лавина общественного мнения уже запущена, и в ней уже досталось всем — компании, игрокам и их менеджеру, Хан Джисону. Хан, блять, Джисон. После пробуждения от Феликса и его могильно-низкого «сонбэним, у нас тут всё плохо», у Минхо было минут десять на включение в рабочий процесс. За это время он наспех сварил себе кофе и послушал ещё раз новую песню Джисона. Просто, чтоб убедиться, что это ему не приснилось. Не приснилось — но, может, вся эта история и не про него вовсе. Ещё вчера Минхо думал, что, возможно, ошибался. Возможно, жизнь не стремится уколоть тебя ножом при каждом удобном случае, а люди вокруг не превращаются по ночам в упырей. Но как только он подумал об этом, жизнь тут же неприятно уколола ножиком в бок — да и упырей ещё нужно было найти. Минхо искренне надеялся, что найдёт их хотя бы не в близких кругах. Всё как обычно: продумывание срочного публичного заявления от компании вместо продумывания своих собственных чувств. Тяжело было сегодня держать сосредоточенное лицо и смотреть на очень сонных коллег в Zoom, когда вчера про тебя спел щекастый мальчишка с самой искренней улыбкой на свете, а позавчера и вовсе держал тебя за руки, а потом поцеловал под светом ночных звёзд. Очень хотелось попросить Феликса пропасть из кадра к чёртовой матери и пойти дальше отсыпаться, а на свое место посадить Чана — потому что банально хотелось выговориться. О своём, о личном, а не о том, какие журналисты «продажные мрази и хуесосы». Трезво смотреть на ситуацию получалось с трудом не только из-за того, что мысли бессовестно отвлекал на себя простой сеульский музыкант, который пишет по ночам треки, а днём таскает своего коллегу на обед, а ещё и из-за того, что этот музыкант был достаточно важной фигурой на кризисной шахматной доске. Джисон отвечал за команду, нёс за неё полную ответственность, поэтому нельзя было исключать вероятность, что он был в курсе всех договорных матчей — если они, конечно, были. Как профессионал, Минхо не мог отметать такой сценарий. Но как обычный человек с обычными чувствами, которые ещё не умерли окончательно, он не мог — да и не хотел в это верить. В голове не могла собраться картинка, на которой Джисон, такой простодушный и искренний, мог так сильно подвести его. Минхо в первую очередь должен был защищать интересы компании, но он не мог просто так оставить то, что под удар попал и лично Джисон. Его фигура была на медиа-поле слишком маленькой, чтоб выиграть в этой партии самостоятельно. Минхо не переставал думать, даже когда собирался в офис — мысли бушевали в голове, словно безумное цунами. Пытаясь в сжатые сроки выстроить в голове хоть какие-то логические и рациональные цепочки, у Ли всё разлеталось, словно карточный домик на ветру. Сейчас ему нужно будет собрать свой отдел — и руководителя задействованного отдела, и объяснить им дальнейшую стратегию. Разум говорил действовать как обычно: с наибольшей выгодой и минимумом усилий. Сердце умоляло хоть раз сделать что-то нормально. — Мы никогда такое не практиковали, даже разговоров не было. Я не знаю, откуда это всё взялось, — Джисон держался достойно, несмотря на то, что на нём лица не было. Он не дёргался, не заикался, не метался и не заламывал руки, словно случилось горе мировое. Он говорил спокойно, хоть с нервозностью в голосе. — Готов предоставить все чаты, переписки. Это же карьерное самоубийство, заниматься подставными матчами, сколько скандалов было. Нам это не нужно, мне это не нужно. — Да дураку понятно, что это заказуха, — Минхо, на самом деле, не нужны были оправдания от Джисона. Он был уверен, что парень пребывает с утра в таком же шоке, как и весь его отдел. — Посмотрите, этот урод своё мнение высрал в четыре утра, статья от желторотых появилась через полчаса. Физически невозможно склепать материал за такой отрезок, а у них ещё время откуда-то нашлось на, типа, расследование. — Ещё и время публикации, в такую рань, — Феликс сосредоточенно смотрел в экран ноутбука, приклеившись к трубочке огромного стакана чего-то молочного и клубничного. Весь отдел примчался «не спавши не сравши», поэтому почти все сидели с чем-то съестным. — Выложили специально, чтоб никто толком не успел среагировать. Сделали мнимое окно в полчаса, чтоб это не казалось постановой, в итоге всё за нас порешали, а мы проснулись в огне. — Получается, всё так. — Там же независимое СМИ, — Джисон аккуратно вмешался в дискурс пиарщиков. — Могли на энтузиазме и любви к честному спорту сделать. — Хуевисимое. Вся независимость любого СМИ измеряется количеством денег, которое им готовы занести откуда нужно, — у Минхо даже глаз не дернулся. — А кому это нужно вообще? — Чонин изо всех сил старался не уснуть, сидя в малой переговорной. — Ну, точнее, есть кто-то на примете? — Ну, кому-то из конкурентов. Понравилось шибко, какой мы спортивный финт ушами сделали, решили дерьма в пакетах под дверь положить, — устало потирая глаза одной рукой, второй Минхо опёрся на спинку задвинутого стула. За всё время их летучки, он так ни разу и не присел. — Осталось только выяснить, кто именно платит за эту вечеринку, а затем выпотрошить её план на публику через другие рупоры информации. Всё, дело закрыто. — Совет директоров потребует согласования с ними, — было ощущение, словно Лисе слова давались с трудом. — Это достаточно крупная внешняя стратегия, её нужно будет утвердить. — Да плевать, чего они потребуют. Я, блядь, не собираюсь ждать, пока они свои бумажки закончат перекладывать с правого конца стола на левый и удосужатся посмотреть, что им отправили на согласование, — Минхо пытался держаться, но то русло, в которое уводила разговор Лиса, его откровенно раздражало. — Более того, они в Тэгу сейчас, а у нас каждая минута на счету. Мы не айтишники, которые просто на сайт вешают плашку «технические работы», мы не можем просто сказать комьюнити «извините, не поливайте нас, пожалуйста, помоями, мы тут пока думаем, как вам лучше напиздеть». Нахуя я вообще здесь работаю, если должен бежать и с ними обсасывать каждый шаг, когда у меня мой и соседний отдел горят к ебеням собачьим? В воздухе повисла тишина, а где-то в ней было нечто неозвученное, и Минхо знал, что именно. Вот, пожалуйста, проверка качеств пиарщика — озвучивать неудобные и неприятные вещи вслух тоже иногда приходится. — Они бы хотели просто «разыграть гамбит» и всё, — смельчаком оказалась Лиса. — Дальше бы не пошли. — Нет, — Ли ответил достаточно резко, одним словом пресекая дальнейшую дискуссию на эту тему. Он понял, к чему она вела, и, судя по взглядам пиарщиков, поняли и остальные. — Я не буду играть по их правилам. Ответственность всё равно лежит на руководителе, так что… просто делайте свою работу. Ситуация была безвыходная — лично для Минхо. С одной стороны был сценарий с абсолютной выгодой для компании: Минхо должен был просто разорвать всё сотрудничество со спортивной командой, заявив, что компания за честность, настоящий спортивный дух, поэтому ставочники им не нужны. Жертвуете пешкой, отдав её на растерзание общественности, побеждаете в партии, развернув ситуацию в свою сторону, становитесь рыцарем в белых доспехах. Гамбит разыгран. — Феликс на мониторинге общественного бурления в сети, Чонин на купировании негатива, Лиса на отработке личной позиции игроков, всех представителей СМИ — нахуй. Все свои задачи знают, идите работать, — Минхо сжал спинку стула чуть сильнее. Он очень ждал предстоящего разговора наедине, но в совершенно иной ситуации. — Джисон, задержись, пожалуйста. А с другой стороны был сценарий в обратную сторону: встать в позицию защиты своих младших коллег. Публично потребовать у обвиняющих доказательства. Заявить, что компания за честность, поэтому будут проведены все необходимые проверки и расследования. Если виновные будут — то с ними разберутся, а если нет — то и проблема исчерпана. Это было гораздо рисковее: неизвестно, что еще подкинет конкурент; кризис мог затянуться, что не было на руку; траты бюджета на закулисные игры; совет директоров не одобрит. И бог знает, что ещё. Но несмотря на все риски, Минхо решил идти по этому сценарию. Его сотрудники опасались такого развития событий — он видел это на их лицах. Но он не мог просто так взять и бросить эту спортивную команду. Не мог просто так взять и бросить Хан Джисона, с его дурацкими историями и солнечными зайчиками в глазах. Если бы расставание с ним было единственной платой за благополучие Хана — Минхо готов был её заплатить. Но Джисон не справится сам с той ситуацией, в которую его швырнул жестокий большой бизнес. Репутация может быть испорчена не только в спортивной сфере, ему это могло аукнуться в будущем и в музыкальном шоу-бизнесе. Хана нужно было вытаскивать из «аквариума с акулами», и если для этого придется идти по головам — то на это Минхо тоже готов. «Сделай хоть что-то хорошее» — единственное, что промелькнуло у него в голове, когда он поймал своё отражение в зеркальных стенах офиса по пути к своему отделу. Каждый шаг в партии для Минхо был проигрышным. Это был его личный цугцванг. — Джисон, — Минхо начал говорить сразу же, как за последним его сотрудником закрылась дверь — не особо хотелось начинать этот разговор в большой компании. — Я просмотрел все публикации на тему и подумал, что… — Хён, я думаю, что компании стоит прекратить сотрудничество с нами, — Джисон резко перебил его и выпалил это буквально на выдохе. — Так будет лучше для вас. — Что? — старший резко повернулся к нему, удивленно вскидывая брови. — Повтори, что ты сейчас сказал? — Я умею играть в шахматы, понял, о чём говорила Лиса, — Хан пожал плечами. Он был всё-таки умен. — Она имела в виду, что генеральные просто открестились бы от нас сразу же. Компании так будет проще всего, не придётся ввязываться в неприятности. Мы присоединись совсем недавно, так что вы ничего не потеряете. Минхо молча смотрел на Хана, оперевшись руками на стол. Он был небольшой, поэтому Ли был достаточно близко к своему хубэ, который сидел напротив. Сидел и нёс какую-то ерунду — о чём он вообще думает, чёрт его побери? — Нет, — Ли ответил ему через несколько секунд повисшего молчания с такой интонацией, словно это было что-то по-детски очевидное. — Нет. Я уже высказал своё мнение по этому поводу, и ты его тоже слышал. — Но зачем? — Джисон подался вперед. — Ты же пойдешь на громадный риск, и ради чего? Не стоит за нас так впрягаться, как-нибудь вывезем. — Не вывезете, — взгляд Минхо становился тяжелее с каждой секундой этого изматывающего разговора. Его снова выводят на что-то более глубокое, чем обычная работа. Пытаясь удержать контроль над ситуацией, старший отвернулся к окну, складывая руки на груди. — У вас нет такого медиаресурса. Карьера пойдет на дно, и тебя это касается в первую очередь — поэтому иди работать, чтоб этого не случилось. У Лисы… — Ну так тем более, — и снова перебивает, вмиг оказываясь где-то рядом. Чёртов бельчонок. — Мы вообще ничего не принесли компании, и уже не принесём, так зачем бороться? — Да потому что тогда я сделаю хоть что-то хорошее на этой ебучей работе! — Минхо резко развернулся к нему и тут же столкнулся взглядом с карими глазами. С теми, что он видел теперь каждый раз, когда внутри что-то совершало маленький дворцовый переворот. — Ты реально не выкупаешь, что сам не выберешься из этого очка, куда тебя и твоих ребят закинули эти черти? Да их волнуют только деньги и собственное благополучие, ради этого могут кого угодно сожрать и не подавиться, тебя в том числе. И я им, блядь, не позволю это сделать. Потому что сам кручусь с такими. И сам, наверное, такой же. А ты, Джисон, упирающийся баран, со всей своей бравадой, искренностью и прямодушием — крупица чего-то человеческого в этом огромном гадюшнике. Поэтому если я смогу очистить вашу репутацию всеми доступными способами, то, значит… «Значит, внутри я ещё не сгнил» — закончил Минхо у себя в голове, отводя взгляд. Некоторые вещи тяжело было говорить даже под мягким, понимающим и сочувствующим взглядом человека напротив. — Минхо… — Джисон аккуратно, едва касаясь, положил ладони на его плечи, пытаясь хоть как-то выразить свою поддержку. У него внутри всегда что-то замирало, когда Минхо затрагивал особые для себя темы. Хён не был человеком, нуждающимся в чьей-то поддержке, но в такие моменты он словно сдавался перед самим собой. — Я одного понять не могу, — старший продолжил, снова поднимая глаза на Джисона. — Ты какого хуя упираешься? Другой бы на твоём месте был бы рад, что за него впрягаются. Что, блядь, с тобой не так? — Не хочу, чтоб ты рисковал из-за меня, потому что, — чуть крепче сжимая ладони на его плечах, Хан глубоко вздохнул, делая секундную паузу в своей речи. — Потому с того вечера ничего не изменилось — ты мне нравишься. Это… во всех смыслах. И если из-за какого-то влюбленного дурачка ты многое потеряешь, я себе этого не прощу. — Я тогда тоже дурачок, — Минхо посмотрел на него с какой-то резко появившейся мягкостью во взгляде, прикасаясь к ладони на своем плече. — А сейчас дурачкам пора идти работать. За окном вдалеке раздавалась сирена служебного автомобиля; в маленькой переговорной на семнадцатом этаже опустилась такая тишина, что двое находящихся в ней мужчин могли её отчетливо услышать. Ладонь легко сжала чужую, что лежала на плече — Минхо чувствовал нутром, что сейчас пролетает «this moment». Что-то произойдёт, и, судя по бегающему по его лицу взгляду Джисона, который словно пытался найти ответ на какой-то свой невесомый вопрос, произойдет сейчас. «Что, целоваться начнём?» — промелькнула мысль у Минхо, но Хан лишь раскинул руки для объятий, мягко улыбаясь. — Давай потом поговорим, Джисон, — Минхо тяжело вздохнул, когда опустил голову на чужое плечо и почувствовал, как Хан в успокаивающем жесте гладит по спине. В этот момент он понял, насколько блядски устал. Почему-то только рядом с этим человеком Минхо на миг останавливался в своём бешеном ритме жизни, чтоб отдышаться и понять, что вымотан — и физически, и морально. — Хорошо, — ладонь уже перебралась со спины на макушку и начала ласково перебирать пряди. Хан без слов понял, о чём они потом поговорят. — Только пообещай мне, что поступишь так, чтоб потом не жалеть об этом. Делай только так, как велит тебе сердце, или что-то типа того — только не сожалей о содеянном спустя какое-то время. — Мы так и будем держаться на обещаниях друг другу? — фыркнул Минхо, не торопясь поднимать голову с Джисона. Руки как-то сами обвились вокруг его талии, а огромное нервное напряжение постепенно уменьшалось — впервые с начала утра. — Да, и ещё будем потом друг у друга в должниках. Минхо не считал себя хорошим человеком. Может, профдеформация, а может что-то личное, но обещания он всегда старался выполнять. Иногда, конечно, не получалось — но сейчас всё должно было пройти если не гладко, то, хотя бы, с минимумом заваленных задач. Минхо пообещал, что вытащит из темного омута Хана и его молодняк, взял себя в руки и… начал это делать. Оставив свой отдел гнуть линию защиты — «компания проводит собственное расследование, но также не получила других доказательств вины», он начал распутывать этот клубок необоснованных нападок. Минхо пустил в ход любое оружие, имеющееся в его распоряжении: все свои контакты, все свои связи, инсайдерскую анонимную информацию, деловые встречи, ещё стопки соджу и, при необходимости, подкупы и манипуляции. Они с Феликсом в итоге выяснили, что ниточки действительно тянутся к их конкуренту — все СМИ, опубликовавшие заказной материал, принадлежали одному и тому же человеку, который входил в совет директоров той компании. А блоггер, послуживший отправной точкой скандала, очевидно, был подкуплен. Очень просто. Оставалось лишь анонимно подкинуть импульс для новых расследований другим журналистам и лидерам мнений — а при необходимости подкинуть и денег. Компания Минхо от этого не выигрывала, но и, всё-таки, не несла космические убытки — его PR-отделу удавалось держать репутацию на достойном уровне, за что Минхо был очень благодарен. Изначально настроенные скептически к его кризисному менеджменту Лиса, Чонин и Феликс достаточно быстро поймали азарт, потому что ситуация действительно выходила несправедливая, пусть и идти против неё было сложно и очень рисково. Джисон, как и остальные, делал всё, что от него требовали пиарщики, и даже больше — каждый вечер приезжал в офис, чтоб обговорить на кухне с Лисой пару имиджевых вопросов, а затем посидеть с Минхо и убедиться, что тот успел поесть и не клюёт носом от переработки. Ему необязательно было знать, что Лиса с Ханом ничего, кроме яблок на кухонном столе и её карт Таро, не обсуждали. Минхо успевал спать, но это не спасало его от дикой усталости. Неделя пролетела буквально за то время, что он тёр глаза в пятницу утром и наливал кофе — пока он размешивал сахар, наступила уже следующая пятница. Порой он не понимал, куда завёл сам себя в этой дикой шахматной партии, а когда задумался об этом — пролетела ещё одна неделя. Казалось, словно всё перемешалось и фигуры перед ним расставили, смешав все цвета. С проблемой спортивной команды он почти разобрался, аудитория действительно не дождалась доказательств и начала постепенно остывать. Могучая кучка молодых блоггеров с журфака, которая по кое-какой наводке решила взяться за что-то «подозрительное в спорте», в срочном порядке доделывала материал о том, как большие холдинги могут «топить» молодые и талантливые команды. С кое-какой инсайдерской информацией, которую Минхо достал на дурацких вечерах и на парочке афтепати. Совсем юная студентка-журналистка в круглых очках и с короткими кудряшками постоянно закидывала удочки в Twitter, подогревая аудиторию. Их материал, конечно же, выстрелит — Минхо позаботится и об этом. Оставалось только немного подождать, когда все расставленные капканы захлопнутся, а пока можно было выдохнуть хотя бы на пару выходных дней. Выдохнуть, держа в голове мысль, что с компанией было не всё так радужно — он растратил за это время почти весь бюджет отдела, который, честно говоря, закладывался на другое. С самого старта его авантюры доходила ещё парочка нехороших слухов от финансистов, и в итоге Минхо назначили собрание с советом директоров. Впрочем, он не беспокоился об этом так, как раньше — Ли уже всё понял. Делать с этим всё равно было нечего, и пятничным вечером он собирался залипнуть в какую-то дурацкую дораму, но его отвлек звонок в дверь. — Yo wassup, — на пороге стоял Чан, держа в руках пакеты с чем-то съедобным и вкусно пахнущим. Если он доехал до своего друга, то точно что-то уже перешло какую-то черту. — Давненько мы не виделись с тобой. — Куда Феликса дел? — пропуская своего вечернего гостя внутрь квартиры, Минхо не смог удержаться от вопроса. Эти двое действительно стали неразлучны за какой-то рекордно короткий срок. — Дома валяется, отсыпается. Устал, я не стал его ворошить. — Понимаю. Прости, — Минхо прозвучал виновато, потому что понимал, что загонял своих ребят. Однако смог подметить, как мягко и совершенно иначе прозвучал Чан на фразе «дома валяется». Усевшись на кухне, они начали беседу с работы — «ну, рассказывай про свою многоходовочку», Чану было интересно послушать, что в итоге провернул Минхо и какими путями. Ли охотно рассказывал всю схему: и про купленные СМИ, и про отсутствие доказательств, и про независимых журналистов, и про ядреную русскую водку на одной афтепати. Он даже сбегал в комнату за телефоном, по пути кидая кусочек курицы с чановской пиццы прямо Суни в пасть, чтоб показать Twitter той журналистки. Пока Чан пролистывал её ленту, Минхо ждал, когда тема разговора слегка сдвинется. — Обвиняемых превратил в жертв, мощно. Переиграл и уничтожил, — огласил свой вердикт Чан, отдавая телефон хозяину обратно. — Ну а ты сам как? Не жалеешь, что всё так вывернул? — Не особо, честно говоря, — Минхо пожал плечами. Его эмоционально истощила его собственная авантюра. — В любом случае, это всё уже сделано. — Ну, ты же сам понимаешь, — Чан потянулся за кусочком пиццы и откусил от него крупный кусочек. — На работе уже пошли некие известия, что у тебя проблемы. Минхо вскинул брови и посмотрел на своего друга так выразительно, словно тот сморозил самую невероятную глупость на свете. Конечно, он всё знал — даже без чьей-либо помощи. — Я просто хочу убедиться, что ты в порядке, что ты уверен в том, что делаешь, — Чан прекратил жевать и посмотрел на Минхо со всей теплотой и любовью, что была у него к своему другу. — И что уверен в том, ради кого ты это делаешь. — Знаешь, — Минхо глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть на глубину. — Я привык, что все люди сложные. Их нужно разгадывать, как сложные загадки, постепенно выяснять, что у них на уме. Не просто читать, словно книгу, а ещё её и расшифровывать. Ну, это нормально для меня. А здесь… Он просто пришёл и сказал «вот, это я, привет, ты мне нравишься». И всё. И вот так вообще во всём — в жизни, повседневных делах, работе. — Это да, — Чан закивал, перебивая Минхо. — Согласен, Джисон влился в рабочий коллектив за пять минут, все в нём души не чают теперь. Прикинь, даже Сынмин. А Джинни он вообще с переездом помог, просто по первой просьбе. — Ну вот. Даже в своём творчестве он точно такой же, — Ли слегка замялся, всё же не решаясь рассказать про ту песню. Это слишком личное. — В общем, я никогда не встречал таких искренних и светлых людей. В моей профессиональной сфере тем более. И мне с ним спокойно и комфортно. Как-то… уютно? Не нужно играть какую-то роль, маски надевать. Выслуживать себе теплоту и заботу. Он приезжал ко мне каждый вечер — убедиться, что я не помер, и отвести домой, прикрываясь пизделками с Лисой, пока она мне его не спалила. Я… Блядь, я с ним чувствую себя как дома. И поэтому меня к нему тянет. Из раза в раз. И поэтому я решил, что да. Я уверен, зачем я это всё делаю. — Знаешь, как это всё называется? — Чан подпер голову руками и посмотрел на Минхо так, словно тот был непонимающим ребёнком. — Когда ты даже имя постеснялся произнести хоть раз. Это всё, мой друг, называется «любовь». И пока ты меня не пнул, я тебе так скажу: с Ханом ты постепенно становишься той самой версией себя, которую в один момент решил спрятать ото всех куда-то очень глубоко. Тем самым Ли Минхо, который вечером ходил танцевать — лучше всех в округе, если что, а днём с горящим сердцем придумывал какие-то бешеные авантюры. И представляешь, в один прекрасный день я сначала увидел на работе впервые Хан Джисона, а затем того самого Ли Минхо. Которому, кстати, я так сильно благодарен за сопящего прямо сейчас монстра у меня в квартире. В ответ Минхо лишь улыбнулся и опустил голову на руку Чана — чтоб почувствовать, что его треплют за макушку, словно четвертого кота. В понедельник Ли снова был на работе со своим отделом — его радовало, что все хотя бы успели отдохнуть и выспаться. Щепетильно выстроенные планы постепенно оживали на глазах: расследование всё же увидело свет и вызвало резонанс. Постепенно оно расходилось по аудитории и делало всю необходимую работу. Какой ужас, сильные мира сего топили молодых, даже в спорте — где спортивные принципы? Честно говоря, Минхо было слегка плевать на остальных «потопленных» — главное, что он выполнил своё обещание, данное Джисону и его команде, и очистил их репутацию. Несмотря на это, он всё ещё ощущал нервозность, которая, казалось, повисла во всём их опенспейсе. Легкое напряжение распространялось и на коллег из других отделов — даже несмотря на то, что дизайнеры под предводительством Хёнджина собрались у компьютера Сынмина, чтоб прочитать вышедший материал с одобрительным «бля, охуенно». А нервозность витала из-за того, что сразу все три генеральных директора одновременно были в офисе. Это происходило нечасто, а если и происходило, то это не сулило ничего хорошего. Ли Черин, Ким Намджун и Чон Хосок — видимо, с ними Минхо придется скоро встретиться, это понимали и все его сотрудники тоже. Но Джисону, который был загружен на спортбазе, он решил пока ничего не говорить про подступающие проблемы. — Знаешь, я всё думала. Это какой-то «чёрный лебедь», — в совсем уж упадническом настроении произнесла Лиса, когда они решили сделать перерыв на кофе. Даже сухие яблочные крекеры уже абсолютно не раздражали. — Ну, не совсем, — Минхо покачал головой, наливая кофе себе и сотруднице. — Его невозможно спрогнозировать, а мы же всё-таки прогнозировали похожие сценарии, просто не так скоро и не так резко. — Я не про работу, — Лиса прикоснулась к плечу своего руководителя в подбадривающем жесте. — Это в целом про тебя. Минхо промолчал, а девушка вышла из кухни со своей чашкой черного кофе. Он понимал, что Лиса имела в виду, прекрасно понимал. Репутационный кризис грянул внезапно и перевернул все с ног на голову — так же, как в его жизни появился Джисон, перевернув всё вверх дном. И пока PR-отдел Ли Минхо разбирался с кризисным менеджментом, сам Минхо пытался разобраться ещё и в своих чувствах — чего не делал уже очень давно. Закончив со своим кофе, он посмотрел на часы — шесть вечера, сейчас его ждут птицы похуже, через пять минут идти «на ковер» к совету директоров. Время шло быстрее, чем он крутил телефон в своей руке. Терять ему всё равно, кажется, было уже нечего, поэтому он открыл сообщения. «Вообще, я хотел предложить тебе свою помощь с продвижением, да и в целом с музыкальной карьерой. Но я теперь не знаю, нужен ли тебе пиарщик, которого сейчас, видимо, уволят» «Хён, ты дурак?» — Джисон остановился прямо на парковке у своей машины, он как раз собирался в офис. Он понимал каждое слово из сообщения, но не понимал их общий смысл. «Конечно нужен» «Ну, может, стоит найти кого-то чуточку профессиональнее. Правда, я надеюсь, что ты всё же споёшь мне однажды» — Минхо поприветствовал старших коллег с лёгкой улыбкой, замечая на себе обеспокоенный взгляд Чэрин. Хотелось сказать ей, чтоб она не слишком волновалась — с тупыми переписками всё переносилось легче. «Во-первых ты мне нужен вообще любой, во вторых я уже спел, в третьих какое нахуй увольнение?» — ну а Джисон поймал себя на мысли, что уже второй раз за пару месяцев бегает за Минхо — и это его, в целом устраивает, поэтому он направился в офис ещё быстрее, чем планировал. «Минхо, что у тебя там происходит?» «Минхо» Тем временем в почти опустевшем офисе собрались самые умные люди компании — по крайней мере, так считал Намджун. Минхо попросил своих сотрудников разойтись по домам и не засиживаться в ожидании результатов совещания. Они всё равно ничего не смогли бы решить, несмотря на все протесты Лисы — в итоге они все по очереди обняли своего руководителя и пожелали ему удачи. Феликс вообще повис на нём, забывая значение слова «субординация». Наверное, это последнее, что они сделали одним отделом. — Неплохо наш PR-отдел пошумел на фоне проблем компании с депозитами, — совещание начал Намджун, проводя ладонью по своим светлым волосам. «Не испорти свою прическу, ублюдок» — пронеслось в голове у Минхо, который сидел напротив директоров, одетый под настроение — весь в чёрное. У них была взаимная неприязнь друг к другу, даже без какой-то весомой причины. Ли не мог назвать Намджуна плохим человеком, да и тот все-таки его уважал. Но это не мешало им обоим взаимно раздражаться друг с друга. Такое бывает, что люди просто оказываются несочетаемыми по личным качествам и мировоззрению. А когда мировоззрение переходит в рабочую плоскость, то жди конфликтов. Минхо на работу приняла лично Чэрин, не советуясь с Намджуном (этот бесился) и Хосоку (а этому было плевать). И, видимо, сейчас её пиарщика будут менять, уже не советуясь с ней. А менять было, за что. — Ладно растрата бюджета, ладно самоуправство в серьёзных вопросах, которые требовали бы участия совета директоров компании, это всё можно было бы проглотить, — Намджун продолжал вещать со своим фирменным лисьим прищуром, а Минхо уже устал всё это выслушивать. Ему хватило ума понять, куда всё это приведёт, ещё с того воскресенья, когда в этой переговорной были не душные рабочие разговоры, а Джисон, прижимающий к себе и легко целующий в макушку. — Но в итоге ты умудрился разозлить даже некоторых наших инвесторов. Действия компании в публичном пространстве показались им слишком резкими, нас посчитали ненадёжными. Они требуют от нас… небольшой реструктуризации, чтоб убедиться в нашей надёжности. Есть два предлагаемых решения: либо мы ликвидируем спортивный отдел, либо… — Я понял, — Минхо лениво потянулся к стопке листов, чтоб поставить точку в этой истории. — Либо они ставят своего пиарщика. С вашего позволения, я сразу напишу на увольнение по собственному желанию, чтоб не терять ничьё драгоценное время. Ли не стал доводить ситуацию до голосования, потому что его голос ничего бы не решал, Чэрин только зря ввязалась бы в дебаты с Кимом, а Хосок, судя по его слегка безразличному взгляду на Минхо, отдал бы голос за смену пиарщика. Поэтому он закончил своё заявление — но замер у места, где нужно было поставить подпись. — Только у меня есть два условия, — Минхо поднял взгляд на своих старших коллег, выпрямляясь на стуле. — Первое: Ян Чонин, Ли Феликс и Лалиса Манобан остаются на своих рабочих местах и с сохранением заработной платы. Напоминаю, что они лишь выполняли мои задачи. Второе: вся дальнейшая работа спортивного отдела в медиакоммуникациях будет проходить исключительно под кураторством Лалисы Манобан. У неё есть необходимое и верное видение для дальнейшей работы. Условия достаточно простые, поэтому предлагаю их выполнить и разойтись мирно. Минхо знал, что на его условия согласятся, несмотря на прожигающий его взгляд Намджуна. В конце концов, он проработал в их компании три года на высокой должности, поэтому успел узнать и запомнить много чего интересного. А они знали, что он знает. — Поразительно повезло молодым людям, — Намждун снова фирменно улыбнулся, собираясь покинуть переговорную. — Нашли себе такого умного цепного пса. — Сонбэним, — Минхо уважительно поклонился. — Я слышал, что лучше быть цепным псом, нежели ползучим гадом. Если бы два месяца назад Минхо сказали, что он потеряет работу, пожертвовав своей должностью ради каких-то светлых целей и высоких чувств — он бы покрутил пальцем у виска. Но сейчас он, подписавший пять минут назад заявление на увольнение по собственному, сидел прямо на столе своего (уже бывшего) отдела и думал, не забрать ли ему домой цветок в горшке, который однажды поставила рядом с ним Лиса. Она, к слову, была права — в его жизни случился «чёрный лебедь» в лице какого-то мальчишки, который просто был рядом, но умудрился всё перевернуть. И спрогнозировать это было просто невозможно. Да и пошло всё, собственно говоря, к чёрту. Гораздо легче предсказать было то, что этот мальчишка появится в опенспейсе на семнадцатом этаже — взволнованный и взлохмаченный, как и в тот вечер, когда хёна нужно было отвезти домой. Быстро отыскав его взглядом, Джисон направился к нему. «Ну, вот сейчас и поговорим» — подумал про себя Минхо, не сводя с него глаз и не спрыгивая со стола. — Привет от тех, кто только что уволился, — старший легко помахал ему рукой. — Зато теперь у тебя и команды не будет проблем вообще. Никаких. — Что будет дальше? — спросил Джисон, оперевшись руками на стол по обе стороны от Минхо. Казалось бы, ему больше не стоило волноваться, но его потряхивало даже больше, чем Минхо. — А я не знаю, — тот пожал плечами и слабо улыбнулся. — Вообще понятия не имею. И вот представляешь, я где-то впервые с университета не знаю, что будет дальше. Вообще в душе не ебу. Ну, типа, хорошо, на первое время денег хватит, пойду искать новую работу, найду что-нибудь, буду работать дальше. А где, с кем, как — я понятия не имею. Я просто не знаю, что будет дальше. У меня всегда были планы на будущее, всегда. Начиная со студенчества, я точно знал, что впереди будет. Сегодня понял, что уже понятия не имею. А что самое страшное — мне так даже нравится. Джисон продолжал молча слушать Минхо, внимательно всматриваясь в безумное красивое лицо напротив. — Но я знаю единственное событие, которое точно произойдёт, — тот подался чуть вперед, опираясь на краешек стола, на котором сидел. — И что же это? — Ты поцелуешь меня, — Минхо улыбался, обнажая зубы ещё чуть шире, словно ничего сверхъестественного сейчас не происходит. — Сейчас. — Это твоя последняя задача, как руководителя в этой компании? — Джисону казалось, что его голос вмиг сел, когда он приблизился непозволительно близко к хёну. Ладони сами скользнули со стола на бёдра Минхо, которые тот развел чуть шире — чтоб Джисон мог встать между ними и быть ещё ближе. — Срочная задача. Запиши её… Минхо не успел договорить — его оборвал Джисон на полуслове, приникнув к чужим губам и воспользовавшись тем, что он хотел что-то сказать. Он скользил языком по таким желанным чужим губам, начиная аккуратно, но, почувствовав ответ со стороны Минхо, продолжая более настойчиво. Джисон старался вложить в этот поцелуй всю свою нежность, весь свой трепет, что испытывал каждый раз при одной только мысли о Минхо. А Минхо сгорал. Он обвивал своими руками Джисона за плечи, за шею, пытаясь прижать его к себе ещё ближе, настолько, насколько невозможно было вообще существовать. Хотелось раствориться в этих чувствах, которые разрывали сердце и раздавались эхом где-то в висках, прямо здесь — в голове уже ничего не осталось, кроме жаркого дыхания, чужих губ и чужих рук, которые скользили выше по бедрам, большими пальцами поглаживая внутреннюю сторону. Минхо отвечал ему так искренне, как никогда и никому в своей жизни. — Я знаю ещё одно событие, которое будет происходить, — прошептал ему на ухо Джисон, кончиком носа проводя по виску Минхо, а руками обвивая его за талию. — Всегда. — И какое же? — В ответ хён обхватил его лицо за пухлые щёки, которые ему так сильно нравились, ласково поглаживая их большими пальцами, чтоб посмотреть Джисону в глаза и увидеть там целый космос, сияющий миллионом звезд. Личный космос Ли Минхо. — Ты будешь готовить нам завтрак каждое утро! — и Джисон заулыбался так искренне и тепло, что каждая звездочка превратилась в Солнце. На другом конце пустого офиса Сынмин пожалел, что проснулся и поднял голову над ноутбуком.