одуванчики

      — Венти!       Венти оборачивается на до боли знакомый голос, и в свои объятья ловит ураган из светлых волос; он не знает, сколько прошло времени с их последней встречи, но точно знает, что Люмин он не видел целую вечность.       Люмин возвращается с весной, тогда же, когда уходила; уходила ли она вообще, или все это был долгий-долгий сон? Венти не знает; но знает, что ему её не хватало. Она выглядит уставшей, и взгляд у неё с их последней встречи становится раз в двести тяжелее. Венти хотел бы всю её усталость забрать, защитить от всего на свете, и помочь почувствовать себя лучше.       Но он может лишь обнимать её, и думать о том, сколько времени прошло с их последней встречи.       — Я скучал, — выдыхает он. — Ты наконец-то вернулась.       — Разве могло быть иначе? — негромко смеётся Люмин в ответ. — Я бы в любом случае вернулась к тебе. Не могла не вернуться. Я обещала, помнишь?       — Разумеется, я помню, — кивает Венти. — Но это время тянулось слишком долго, тебе так не кажется? И… ты нашла то, что искала?       Она опускает глаза, и выглядит сразу в разы несчастнее; Венти улыбается, хватает её за руку и тянет за собой.       — Плевать. Мы успеем поговорить о прошлом, да? Мы должны отпраздновать твое возвращение!       Люмин улыбается, позволяя утянуть себя туда, куда пожелает Венти; она вообще ему доверяет всю себя, без остатка, вот так вот просто — когда всегда и везде встречает только ложь, и ничего, кроме лжи, вернуться в город свободы к тому, кто всегда её возвращения ждал… Что ж, это звучит как мечта; долгожданная тихая гавань после всего, через что пришлось пройти.       Венти за все прошедшее время не меняется абсолютно; Люмин думает, что скучала по нему больше, чем признавалась сама себе.       А он протягивает ей бутылку яблочного сидра, и позволяет голову уложить на плечо; она к нему жмётся, сжимая в руках бутылку, и думает, что вернулась д о м о й. Венти ни о чем не спрашивает, и ни одного ответа от неё не требует; Венти обнимает её, и обещает:       — Теперь все будет хорошо, Люмин. Я буду защищать тебя от всего плохого в этом мире, веришь?       Люмин слабо улыбается, на него глядя; и отзывается так тихо, что бы слышал только он:       — Верю. Тебе верю.       Венти аккуратно целует её в макушку, и обнимает ещё крепче; Люмин ближе к нему жмётся, и осознает: она вернулась д о м о й. Осознание бьет так резко и неожиданно, что воздух из легких вышибает — неужели все закончилось, неужели теперь все наладится?       Люмин всхлипывает, утыкаясь в чужое плечо, и сама не до конца понимает, почему именно она плачет; Венти прижимает её к себе, и дарит ощущение покоя.       — Все будет хорошо. Я рядом, слышишь? Ты со мной. Ты больше никогда не будешь одинока.       И Люмин ему, конечно же, верит; Венти единственный, кто н и к о г д а её не обманет, она знает.       Домом её был не Мондштадт; домом её был Венти.       И её путь наконец-то закончился; Люмин вернулась домой.