Птица свободного полёта

Комнату освещали последние лучи вечернего солнца, заходящего за горизонт. Из окна виднелся открытый вид на заснеженные хлопком поляны, и казалось, цвета снаружи играли медленный вальс, когда здесь довольно мрачно и душно. Хочется убраться отсюда. Только хочу опустить ноги, чтобы попросить новую порцию обезболивающего, как вдруг застываю. Думаю, не показалось ли, не померещилось ли. Вот только, кажется, уши меня не подводят. Из-за ширмы доносится до боли знакомый голос. Голос, от которого замирает сердце, пропуская громкие и редкие удары. — Эй, Миона, как ты? — хрипит Фред Уизли и аккуратно сжимает руку девчонки. — Выглядишь не очень… — Я… В порядке, — произносит она в ответ, на что щемит грудь. Какого лешего он вновь приперся к ней? Почему всегда она? Почему не я? Чем я хуже?! — кричу я про себя в порыве гнева. — Ты же знаешь, я волнуюсь за тебя, — он нежно прикасается губами к тыльной стороне ее ладони, и девчонка слегка краснеет. Что? Нет. Не хочу это видеть, слышать. Не хочу. Я закусила нижнюю губу. Голова невольно поднимается вверх, а веки, словно стали тяжелыми, закрываются. — Я знаю, — хрипит Гермиона, а по моему лицу стекают слезы одна за другой. Я вжимаюсь в стену, закрываю рот руками, чтобы не позволить ни единому всхлипу вырваться наружу. Почему я просто не сделала правильный выбор раньше?..       Помню, как мое тело едва заметно дрожало, а во рту неистово сушило. С каждым уходящим учеником становилось все страшнее и страшнее, может от предвкушения, а может от безысходности. В свои одиннадцать лет выбор давался слишком нелегко. Особенно если от этого выбора зависели твои ближайшие семь долгих лет. — Рокхарт, Иллин, — старая женщина наконец произнесла мое имя. Помнится, как ступила пару неуверенных шагов и приземлилась на стул, когда почувствовала на своей голове огромную шляпу. Отчего-то стало невыносимо тошно. Зажмурившись, я пришла в себя, вспомнив, где и зачем нахожусь. — Хм-м, очень, очень интересно, — промычала Распределяющая шляпа, из-за чего все внутри сжалось. Теперь было не важно куда — так я думала, лишь бы просто убраться отсюда. Готова поклясться, я чувствовала каждый малейший взгляд на себе, будто меня рассматривали в качестве редкой змеи в террариуме. «Сколько еще я должна здесь сидеть?» — думала я. Было прохладно и до жути некомфортно. Руки вспотели, словно еще чуть-чуть, и с них польются реки. — Просто распредели уже куда-нибудь… — шептала я и почти что безжизненно смотрела в пол. — Вы уверены? — промямлила она настолько тихо, что вряд ли ее услышал кто-то, помимо меня. Но что она имела в виду под тем, уверена ли я? — Вы знаете, мои способности велики, но желание учащегося стоит на первом месте. Часом, не хотели бы учиться на Гриффиндоре? Смелые, отважные, верные сердцем. Ребята, не знающие слова «преграда». Возможно. Не знаю. Какая разница? Просто отправь куда-нибудь. — Что ж, тогда как вам Слизерин? Факультет амбициозных, сильных духом и уверенных в себе. Хороший вариант для… «Мерлин. Просто выбери что-нибудь, пожалуйста. Мне плевать», — ныла я раз за разом. — Тогда… Когтевран. Уж больно умные ребятки, находчивые, креативные. У вас как раз наблюдаются схожие черты. Хм-м… Кто знает, что будет, стань вы выпускницей этого прекрасного… Достала. Челюсть сжалась до боли в зубах, а кулаки до оставления отметин в форме полумесяца. Желание встать и уйти было невыносимым, но приходилось терпеть. — Решено, Когтевран! — напыщенно издает Распределяющая шляпа, и мне кажется, что я сошла с ума. Только сейчас я поняла, где оказалась, хоть теперь уж и правда было не особо важно. Встав со стула на ватных ногах, я побрела к нужному столу под аплодисменты остальных, будто хваливших клоуна за представление. Тошно. За длинным столом меня приветствовали легкими хлопками и горделивыми ухмылками. Почему-то теперь было не так мерзко, скорее даже наоборот, словно все остальное ушло на второй план. Кто же знал, как я ошибалась. Сейчас, сидя на этой гребаной койке и наблюдая, как тот, кто мне нравится, мило беседует и воркует с этой чертовкой Грейнджер, я искренне жалела, что не отнеслась более ответственно к выбору факультета. — Подняв голову, я беспомощно вздохнула, все еще чувствуя теплые мокрые полосы на своих щеках. Кто знает, выбери я тогда Гриффиндор, была бы сейчас на месте этой выскочки? Только будучи третьекурсницей, я начала понемногу понимать остальных. Мерлин, я так завидую ей… — Чуть не забыл, у меня кое-что для тебя есть. Возьми, — пропел Фред за ширмой. — Что это? — Отец принес, а я малость подправил. — Это… — Самый обычный сборник анекдотов, не хочу, чтобы ты скучала здесь в одиночестве. Поджав к себе ноги, я зарыдала вновь. Боль в лодыжке ушла на второй план, и я невольно поддалась слезам. Кто-то забежал в больничное крыло, что-то громко сказал, а затем тоже уселся рядом с Грейнджер. Достали. Моя челюсть сжалась до боли в зубах. Однако парень не просидел там долго, через мгновение его тень пропала, а через секунду рядом показался силуэт. Подняв глаза, закрытые туманной пеленой слез, я взглянула на него. Высокий рыжий мальчишка присел на стул рядом и наблюдал за мной, словно за воробьем в клетке, своими глубокими карими глазами. «Фред?» — уж подумала я, но, очевидно, ошиблась. У Фреда глаза медовые, схожие со слабо заваренным кофе. А у его брата-близнеца они глубокие, насыщенные темным цветом, даже более мудрые и таинственные, как мне казалось всегда. — Настолько больно? — спрашивает парень, явно подразумевая травму. А я робею, не могу вымолвить и слова, лишь едва слышно хриплю и пытаюсь содрать влагу с лица. — Да… Больно. Не знаю, о чем он подумал, но точно могу поклясться, что перестала слышать посторонние звуки, что почему-то помогло с ощутимой легкостью успокоиться. — Ну, раз ты пришла в себя, — парень протянул мне руку, — будем знакомы? Я Джордж Уизли. Хорошо. Почему бы и нет? Пусть будет так. — Иллин Рокхарт, — буркнула и пожала протянутую длань. — Ого, звучит круто, будто величественная аристократка, — воскликнул он, а я хмыкнула на его слова. Ну да, как же. — Я полукровка. Отец чистокровный, но мать нет. — И как к этому отнеслись его родители? — К браку? Ох, скандал был громким. Моя бабушка заявила на весь магический мир, что отрекается от него, — я усмехнулась, но вот Джордж, кажется, сильно удивился, что не могло не вызвать улыбку. Его лицо было настолько нелепым. Он сдвинул брови к переносице, и на его лбу показалось несколько продолговатых морщинок. — Не переживай, тебя гонять из-за чистоты крови никто не станет. — С чего ты это взяла? — он посмотрел так, словно пытался разглядеть что-то сквозь меня. — А разве не очевидно? Твой отец, вроде как, без ума от маглов. Дай ему одну такую невестку, спорю, он будет счастлив до упада, — Джордж усмехнулся, видимо, он тоже об этом думал. Через какое-то время оба близнеца ушли, оставив меня и Грейнджер снова наедине. Та с интересом рассматривала подаренную книжку, переворачивала страницу за страницей и проводила по ним палочкой. — Приходят как-то три слизеринца в бар, просят три кружки огневиски, а бармен им в ответ: а вы на парселтанге прошипите. Я резко прыснула и засмеялась, из-за чего получила прожигающий взгляд заучки. Шутку она не оценила, а жаль.       Меня выписали уже на следующий день. С Уизли я не виделась чуть больше суток. Не знаю, где они ходят и чем занимаются, однако вот их младшая сестра в последнее время постоянно маячила перед глазами. То она бежит в туалет, пытаясь от кого-то скрыться, то сидит на полу, всматривается в пол и поджимает к себе свою сумку. В Хогвартсе практически не было людей, осуждающих её. Наоборот, ею многие гордились, считали её сильной, храброй. Хоть та, как мне казалось, чрезмерно угнетала себя. Отворив двери и кое-как протиснувшись в Большой зал, я неожиданно ойкнула, когда врезалась во что-то твёрдое. Потерла лоб и зашипела от внезапной боли. Передо мной стоял рыжий парень с медовым от света оттенком глаз. — …Фред? Он выглядел слегка задумчивым, что не было на него похоже. — А… Прости, — только я хотела спросить, что случилось, как он меня перебил. — Вспомнил, тебя, кажется, сегодня выписали из больничного крыла, верно? — я кивнула. — Поздравляю. Так как тебя?.. — Иллин. Иллин Рокхарт. — А, точно. Случаем не знаешь, как там Гермиона? — Что? — мои глаза сами собой расширились на его слова. Возможно, я и ожидала чего-то подобного, но все равно меня застали врасплох. Что он имел в виду? Почему снова эта Грейнджер? Не понимаю. Он отвел взгляд и потер затылок. Сегодня он выглядел иначе. Был более робким, что ли. Я уставилась себе под ноги и сжала болезненно пальцы, как ощутила на своем плече чью-то руку, заставившую меня взглянуть на нее. — О, братец, вот ты где. Уже знаком с Рокхарт? Фред переводил взгляд с меня на Джорджа, а затем снова на меня. Он казался удивленным и немного растерянным. — Так ты ее… — начал он. — Знаешь. Да, вчера познакомились. — договорил его младший брат-близнец. — Кстати, Рокхарт, не хочешь поесть вместе? Кинув на него скептический взгляд, я вздохнула и пожала плечами, после развернулась и направилась к привычному месту, бросив: — Стол Когтеврана всегда свободен для пары человек, — Джордж слегка повеселел и поплелся следом. Только я уселась, как услышала знакомый оклик. Чанг мило улыбалась, подсела рядом и своим ядовитым бархатистым голоском словно пропела: — Ой, у нас тут гости… Решили присоединиться к нам сегодня? Взяв вилку, я отломила небольшой кусок пирога и с какой-то раздражительностью сунула его в рот. Я помнила ее. Все ее движения, такие плавные и надоедливые, так и походящие на лисьи. Помнила, как на первом курсе меня прижала кучка слизеринцев. Вышвырнули все до единого из моей сумки, протоптались по ней и громко рассмеялись, тыча пальцами и держась за животы. Помню, как спрятала лицо за отрастающей челкой, а мои кулаки сами собой сжались. Собрав вещи в сумку, я в очередной раз подняла глаза и тут же удивилась. Она была там, стояла рядом и хихикала, закрывая ладонью свою мерзкую ухмылку. Она не сделала ничего, как и другие, проходящие мимо, даже когтевранцы — те, кто стали мне семьей на долгие семь лет. Самой ядовитой и убийственной семьей. Наш символ был орлом — а лучше бы змеями, хотя даже те были более лояльны. Мы напоминали кукушек, думающих только о себе и ни о ком более. Это было дикостью, как и сейчас, только теперь уже стало обыденностью. Вдруг я вздрогнула от того, что близнецы достаточно громко приподнялись из-за стола. Джордж покосился на меня и мило улыбнулся. Мои глаза расширились в изумлении и позже рефлекторно зажмурились, когда парень поднял руку. Но удара не последовало, его ладонь легла мне на макушку, и он пару раз провел ею по волосам, будто взъерошивая, только плавнее и нежнее. А вскоре они ушли. Остались лишь я, мои чертовы мысли и лисица-Чанг.       Я не знала, куда мне идти, да и желания, впрочем, не было. Коридоры были пустыми, безлюдными, и в них практически не оседал солнечный свет, потому мрак расстелился плотной пеленой по каменному полу. Экзамены вовсю давали о себе знать, а знойная духота явственно указывала на начало лета. Дернув за ручку двери, я открыла её и вошла в туалет, прошлась к раковине и прыснула холодной водой на лицо. Освежающая влага была столь желанной, что с моих губ слетел блаженный стон. Хотелось домой, подальше отсюда. В родную и уютную усадьбу. До моих ушей, разорвав тишину, донесся детский плач, а в зеркале теперь показалась взору крохотная фигура, чьи плечи истерически подрагивали. Я обернулась и вовсю уставилась на рыжеволосую девчонку, но, вздрогнув, тут же поправила сумку и поспешила к двери, пока оставалась незамеченной, а может, я так просто думала. В один момент я замерла, не в силах сделать шаг, пока всхлипы становились громче. Во мне бушевало сомнение, что не могло меня не шокировать. — Тц, — стиснув зубы, я с силой бросила сумку на землю и с грохотом уселась рядом. — Мда, выбрала ты местечко… — кое-как я успокоилась и облегченно выдохнула, — а ты знала, что Грейнджер тоже рыдала на первом курсе в этом туалете? Джинни подняла на меня свои аккуратненькие заплаканные глазки. — Она плакала, потому что её обидел твой братец, а после сюда явился гигантский тролль, — рыжая посмотрела на меня с каким-то озорным блеском, который я не смела разобрать, но вот позже как-то взгрустнула, вновь уткнувшись в колени. — Винишь себя? — она оставила меня без ответа, что тоже было значимо. Я оглядела её, а позже откинулась головой к стене. — Что ж, это нормально, ведь людям свойственно испытывать вину. — И… Ты тоже? — выдавливает она и я робею. Было неожиданно услышать ее голос так внезапно. — Да, и я тоже, — отчего-то на душе заскребли кошки, — жалею о многом. Порой даже там, где нет места вине, — я скорбно вздохнула, когда в голову впились не самые приятные воспоминания, которые так хотелось стереть из своего рассудка. — Знаешь, люди частенько обижают друг друга, совершают несуразные и абсурдные поступки. Иногда это даже не зависит от нас, но мы всё так же продолжаем винить себя, что очень и очень глупо. Ошибки, чувства, эмоции, поведение и действия — это все чертовски нормально. Я взглянула на Джинни — она больше не плакала, скорее, смиренно смотрела на дверь. «Хватит, пора уходить», — подумалось мне. Забрала сумку, встала с холодного пола и пошла к выходу. — Эй, — остановилась на мгновение, но не обернулась, — не бойся того, что испытываешь. А затем я пошла прочь, захлопнув за собой дверь, хоть так и не признала, что сама боялась еще как. Теперь меня одолевал интерес, насколько высоко взлетит эта маленькая рыжая пташка. С моих уст соскочила усмешка, которая была неожиданной. Теперь я замерла, уставившись в едва выглядывающее окно. Каково было моё изумление, когда я осознала, что улыбаюсь. Пальцы коснулись губ. Что же еще интересного ждет меня дальше?