О ревности и чувствах

      Эрухабен не знал, когда этот человек изменил своё положение в его сердце. В какой момент он сменил статус с непутёвого приемного сына на… На что? Золотой дракон сам не знал.       Просто Кейла в какой-то момент захотелось спрятать от чужих глаз в сокровищнице, заласкать так сильно, чтобы он не захотел уходить и покорно ждал каждого его возвращения. Хотелось, чтобы этот человек был одет в одежду, подаренную им, украшения, которые дал Хабен. Хотелось, чтобы он полностью пах им, чтобы никто другой и не смел приближаться. И эти чувства были похожи на одержимость, на отчаянность, на зависимость, на что-то такое… Что-то такое, о чём Эрухабен читал во многих книгах и что-то, что он боялся произнести вслух.       Эрухабен сидел на кушетке возле окна и смотрел на Кейла. Он смотрел, как тот переодевается, и да, это было странно. Кейл поначалу краснел и выгонял «Престарелую Ящерицу», как он его называл, а сейчас, похоже, смирился. Он просто изучал своё отражение в зеркале, пока дракон смотрел на него.       Руки слуг касались его: трогали спину, оглаживая одежду, трогали голени, убирая складки брюк, трогали ступни, одевая обувь, поправляли брошь, трогали ключицы. А Эрухабен наблюдал, желая оторвать этим людишкам пальцы.       Древний Дракон бы открутил их по одному, причиняя столько же боли, сколько ощущало его сердце тотчас. Осознавая эти мысли, он коснулся груди в недоумении.       Когда Чхве Хан влетел в комнату, где до этого мирно разговаривали Хенитьюз с Драконом, и обнял первого, второму захотелось разнести полкоролевства.       Он смотрел, как брюнет крепко прижимает к себе Кейла, что-то говорит (хотя Эрухабен совершенно не вникает в слова, будучи погруженным в свои мысли), примечает, как мечник соприкасается с его сокровищем грудью к груди, взирает, как его в ответ обнимают тонкие руки, успокаивающе гладят по спине и как ему мягко говорят что-то в ответ, и, кажется, Тысячелетний дракон сейчас взорвётся от пары касаний к его драгоценному человеку.       Кейл, чувствуя тёмную ауру, переводит недоумевающий взгляд тёмных глаз на Эрухабена, а тот, в свою очередь, старательно делает вид, что ему просто не понравился момент в книге. Он не понимает, с чего его так раздражает это поведение Кейла, почему его выводит из себя то, как он отзывчиво относится к проблемам окружающих, как старается поделиться теплом с ними. Ему хочется, чтобы эти руки касались только его, голос звучал только для него, а взгляд всегда был направлен лишь на него. Эрухабена тревожат такие мысли и он вновь прикладывает руку к груди, где тяжело бухает сердце, не понимая, что с ним происходит.       Отправной точкой случилась встреча Кейла с Альберу. Эти люди постоянно общаются, флиртуя тут и там, а дракон не может понять, где границы этих шуток. И вот сейчас, Кейл, кокетливо смеясь, проводит указательным пальцем по груди принца, явно разыгрывая какую-то сценку, очевидно, что никто из них не воспринимает это серьёзно, но Эрухабен не может отвести взгляд. Золотистые глаза, прежде устремлённые в книгу, теперь направленны ровно на руки Кейла, что касаются тела наследника. Его пульс как будто прекращается, потому что на него нашёл такой страх, что, кажется, волосы встали дыбом. Почему-то ему показалось, словно Кейл ускользает из его рук. Он встал со своего уже насиженного уютного места, подойдя к Кейлу, удивлённо замершему и смотрящему прямо на него, притянул за талию и перенёс к себе в логово.       Кейл, оказавшийся в новом месте, ошалело смотрел на дракона в обличии эльфа перед ним. Лицо последнего было до жути непривычным. Обычно равнодушное теперь оно выглядело болезненно-расстроенным, и Кейл не мог не забеспокоиться.       — Эрухабен-ним? Что-то случилось? — взволнованно спросил красноволосый, коснувшись руки, всё ещё покоящейся на его талии.       Дракон просто поднял его, не как принцессу, а буквально взял его под подмышку и отнёс к кушетке, стоящей возле раскрытого окна. Он посадил его подобно кукле, а сам сел на пол, укладывая голову на его бедра и обнимая поперек тела. Эрухабен крепко прижался к ногам Кейла, его волосы рассыпались шелковыми прядями по спине, а сам он жалобным голосом тихо заговорил:       — Я не понимаю. Я прожил сотни лет и никогда не ощущал этого, — Кейл застыл, не смея пошевелиться. — Мне… Почему мне не нравится, как ты общаешься с другими? Почему на сердце так тяжело, когда я смотрю, как ты улыбаешься им? — на лице красноволосого появлялась неконтролируемая улыбка. Он знал к чему всё идёт и что ему скажут.      — Почему я хочу спрятать тебя ото всех? Почему я хочу, чтобы ты был моим?       Ладонь коснулась головы золотого дракона, провела по волосам, перебирая шелковые пряди. Дракон поднял взгляд и столкнулся с нежным взглядом, широкой улыбкой и счастливым румянцем на бледных щеках. Его глаза расширились, он смотрел на Кейла так, словно тот действительно был его сокровищем, долгожданным, которое он так прилежно искал.       — Эрухабен-ним, я всё знаю, — глаза красноволосого сузились, а на их дне плескалось столько невыказанной ласки, столько молчаливой нежности, что эльфу показалось, что ещё мгновение и он задохнётся. — Не нужно так ревновать.       — Р-ревность? — неверяще переспросил блондин, снова осязая ладонью грудь, сердце, успокоенное мягкими руками, касающимися его головы, до сих пор тянуло неприятной тяжестью, бухало где-то там, опоённое чувствами.       Эрухабен, проживший тысячу лет, никогда не сталкивался с ними. Он читал множество книг, разными словами, языками, но об одном и том же говорилось в них. О любви. Осознавая всю абсурдность ситуации, всю её неловкость и невозможность, он смотрел на свою руку, все ещё лежащую на груди, так словно та действительно сжимала клубок чувств. Он поднял взор широко раскрытых, почти испуганных, глаз, на человека, в чьих ногах сидел, к которому прижимался. Казалось, что тот знает всё, читает ровно как раскрытую книгу, будто он пролистал на несколько страниц вперёд и теперь заранее знает, как всё обернётся.       Дракон редко испытывал страх, ранее в нём существовал страх перед неминуемой гибелью, однако сейчас это было другое, что-то, что можно было назвать ужасом. Ужас, испытываемый перед неминуемо разбитым сердцем. Он вглядывался и вглядывался в карие глаза, ожидая приговора, поджилки, казалось, тряслись и он не мог держать своё привычное самообладание.       А Кейл лишь улыбался, глядя на него из-под полуопущенных ресниц, мягко проводя ладонью по золотым волосам.       — Эрухабен-ним, о чём вы думаете? — тихо проговорил он, несмотря на то, что он уже сам всё знал. И это вселило дракону хрупкую надежду.       Этот человек не из тех людей, кто будет издеваться, он хорошо читал ситуацию и всегда знал, когда шутке нужно прекратиться, и вся команда безоговорочно ценила это, хотя… В какой момент Эрухабен начал сам считать себя частью команды? Он хотел быть особенным в этих глазах, быть отдельным от остальных, не таким, как остальные.       — Я не понимаю? Это любовь? — Дракон сейчас ощущал себя ребёнком, настоящим обычным ребёнком, глупым и не особо понимающим.       — Я не могу знать вместо вас, Эрухабен-ним, — Кейл усмехнулся, не отводя взгляда от лица существа перед ним.       — Я, должно быть, полюбил тебя, — Его золотые глаза и по ныне были широко распахнуты, он смотрел на красноволосого так, словно тот показал ему что-то удивительное, словно тот открыл ему новый мир.       — В таком случае, — Кейл убрал руку с головы блондина, а тот, в свою очередь, заметно напрягся, — я должен ответить подобающе, верно?       — Верно, — Эрухабен отвернулся от юноши, сердце стучало, точно стараясь выбиться из груди. Непривычное для хладнокровного Золотого дракона смущение растекалось по венам, наполняя его нервозностью.       — Я тоже люблю вас, — Эрухабен повернулся обратно, сталкиваясь с хитрым выражением на чужом лице, и вздрогнул. — Я люблю всех своих близких, — что-то в этих словах заставило его вдохнуть. Пусть дракон и понимал, что Кейл с ним играет, вертит как хочет, не желая причинить боль, но едкий страх всё равно на мгновение зашевелился внутри, — но вас особенно. Особенно сильно, — холодная рука вновь коснулась дракона, теперь он поглаживал своими тонкими пальцами его щеку. — Вы единственный, кого я хочу целовать. Возможно, мы просто с вами чем-то похожи… — его оборвали резким поцелуем. Эрухабен как будто ожил, в груди стало так сладко-сладко, как что-то пушистое и мягкое ворочалось в его душе. Было так хорошо, а на сердце, похоже, зацвела весна, и словно тёплый ветерок подул, сдувая, наконец, с него ледяную корку.       Он поставил колено между ног человека, притягивая того ещё ближе, ещё крепче прижимая к себе, и они оба задыхались. Кейл обхватил ладонями руки дракона, расставленные по разные стороны от его головы, держащиеся за спинку дорогого дивана, на котором он сидел. Дракон толкнулся внутрь языком, вытягивая из Кейла стон. Этот звук ему хотелось запомнить, нет, записать, дабы переслушивать миллиарды раз, подобно музыке. Мягко касаясь, они топили друг друга в чувствах, исходящих из самой глубины сердца.       Кейл тянулся к нему, старался быть ещё ближе, горящей лавой растекался по оголённым нервам, впитывался каждой клеточкой тела. Настырно отвечал, кусал и мял губы, и дракону казалось, что ещё чуть чуть и он вовсе утонет в этих чувствах, захлебнётся, упадёт в пропасть и умрёт, отнюдь не пытаясь спастись, ведь такая смерть его полностью устраивает.       А в это время где-то в столице Альберу не понимал, что только что произошло.