Осколки бесконечности

      Питер ловит себя на том, что не помнит, когда последний раз видел солнце. Будто оно, не выдержав грязи и тьмы, что пропитала город, покинуло эту грешную землю. День спутался с ночью. Улицы залил густой, как молочный пудинг, туман. Спустя три дня пустых гипотез, выговора за впутывание в дела Старка и пятнадцать кружек ужасного офисного кофе детектив решает снова посетить место происшествия.       Улицы белого города пустынны, как на утро после Рождества. Тишина не кажется Питу уютной – скорее пугающей и опасной. Он неосознанно ускоряет шаг, и уже через четверть часа распахивает тяжёлые двери хорошо знакомого клуба. В свете дня, пусть и таком тусклом, здесь всё видится иначе. Не бывай Паркер здесь раньше, не нашёл бы и входа, а если бы удача и улыбнулась ему, помещение он бы не узнал.       Здесь были окна. По ночам их скрывали плотные шторы карминного бархата. Сейчас же белёсая мгла пробирается через открытые нараспашку ставни, наполняя клуб влажностью и оседая каплями на золотистых изгибах люстр. В смоляном полу с едва заметными серыми прожилками Пит различает своё отражение. Снежные скатерти идеально отглажены и накрахмалены, кровавыми пятнами на них горят свежесрезанные розы. Сцена скрыта за тяжёлыми портьерами цвета беззвёздной, вседозволяющей ночи.       Питер проходит в зал, на ходу снимая шляпу, но оставляя плащ – улыбчивые девочки ещё спят после долгой ночи, и некому снять с него одежду тонкими мягкими пальчиками. Когда он садится за стойку, на которой теперь можно разглядеть мраморный рисунок космической палитры, из подсобки выходит девушка с копной огненно-рыжих волос, уложенных по последней моде. Она глядит на гостя, вопросительно подняв бровь, подходит к стойке и наливает джина – того самого, которым Старк угощал его в ночь убийства.       – Какими судьбами, детектив? – спрашивает она, подвигая ему рокс.       – Мне нужен Старк, – в его голосе ни намёка на просьбу, и полицейский на миг задумывается, что его наглость однажды его доведёт. Судя по лицу рыжей бестии, это «однажды» с вероятностью скорого дождя случится сегодня.       – Тони занят, – коротко отвечает девушка.       – Вы новый бармен? А где Стив? – раскатывая алкоголь по стакану, вновь спрашивает внезапный посетитель.       – Я Наташа. Присматриваю тут за всем, – она отвечает уклончиво, с едва заметной улыбкой. – У Стива выходной.       – Он проходит свидетелем по делу. Роджерс тоже будет мне нужен, – продолжает он давить своё.       – Всё мы чьи-то невольные свидетели, – философски роняет девушка, облокачиваясь на стойку и томно прикусывая пухлую алую губу. – Чем я могу быть тебе полезна, детектив? Надо сбросить напряжение? – её бледная рука ложится на тёмную гладкость совсем рядом с почти пустым стаканом. – Кого предпочитаешь: тёмненьких или светлых? У нас есть разные девочки, – ноготок цвета страсти слегка царапает костяшки мужчины и тут же исчезает. Паркер не успевает справиться с удивлением на своём лице, как непривычную, звенящую тишину клуба дробит стук тяжёлых шагов.       Тони Старк выплывает из тумана второго этажа, словно спускается с пьедестала древнего бога – медленно, изящно, завораживающе. Белёсый воздух вьётся у его начищенных ботинок, цепляется за тёмно-синие брюки, нежно тянется вверх, к вороту светло-голубой рубашки и пиджака в цвет брюк. Тонкая золотая цепь змеёй вьётся от верхней пуговицы жилета и скрывается за полой распахнутого пиджака. Платок оттенка спелой малины жжётся на его груди страстным поцелуем.       – Питер, – сладко тянет мужчина, подходя ближе с грацией дикой кошки. – Рад видеть вас, детектив, – приторная улыбка не сходит с его лица. – Наташа, надеюсь, ты радушно встретила нашего гостя?       – Предложила всё самое лучшее, а ему хоть бы что – притворно надув губки и подперев щёки руками, признаётся она.       – Ваша помощница только что предлагала мне девочек, – строго говорит полицейский.       – А вы предпочитаете мальчиков? – Старк вскидывает брови, его глаза озорно блестят, – Признаться, я приятно удивлён.       – Вы помните, что являетесь свидетелем по делу, Мистер Старк? – почти рычит парень, едва сдерживая свою злость.       – Я? – тёмные и гладкие, будто смазанные маслом брови взлетают вверх. – Детектив Паркер, мне казалось, что свидетель должен бы хоть что-то видеть, – лукаво тянет хозяин кабаре.       – Не хотите ли обсудить это в моём кабинете? – острый взгляд временного бармена вспарывает кожу обоим мужчинам, и единственное, что они разделяют за долгое время – желание поскорее скрыться от него.       Под мерный стук острых ноготков мужчина в плаще поднимается с барного стула и по-армейски шагает к лестнице.       – Романова, свет очей моих, – других слов не требуется, когда тяжёлая мужская ладонь ложится на хрупкое запястье, прерывая мелодичную отбивку. Даже Паркер будто сбивается с шага без этой поддержки, но быстро приходит в себя, почти взбегая по лестнице и разбивая стену густого тумана. Старк с озорной улыбкой подмигивает Наташе, но от неё не скрывается глубокая морщина, залёгшая трещиной меж ясных глаз.       Едва гость сворачивает за угол и останавливается у морского пейзажа, что привлёк его внимание в прошлый визит, мужчина нагоняет его. Он мягко касается его локтя, Пит поворачивается, и…       Вспышка.       Мир вокруг крошится, рассыпается, исчезает. Старк чувствует вкус соли на языке и штормовую качку. Ступни Питера сковывает холод, дыхание замирает. В глазах друг друга они видят бездну, чувствуют хладное дыхание смерти и едва не срываются в бурлящий водоворот. В глазах друг друга они видят свою погибель.       Вакуумную тишину вновь раскалывает стук каблуков, острых – Питер уверен – красных шпилек.       Мужчины приходят в себя почти одновременно, смаргивают страшные видения и оставляют этот секрет навсегда зашитым в стены красного дерева.       – Идёмте, детектив, – немного хрипло произносит Энтони и уходит вперёд, сжимая в руке отливающий золотом ключ от кабинета. В темноте коридора Паркеру кажется, что он весь покрыт ржавыми следами крови.       Комната, больше напоминающая Питеру библиотеку, чем кабинет преступного босса, стерильно чиста. Полицейский уверен, здесь уже нет даже его отпечатков, как и всех следов той ночи.       Мужчина подходит к барному столу, наливает джин для Паркера и виски для себя. Его не волнует порционное правило двух пальцев, поэтому он смело наполняет половину стакана.       – Тяжёлый день, мистер Старк? – острит полицейский, переступая очередную отметку своей личной линейки дерзости. Безвестная смерть в канаве становится ещё ближе.       – Тони, – устало выдыхает тот, опускается в кожаное кресло и делает два больших глотка. Питер неотрывно следит, как ходит его кадык под гладковыбритой нежной кожей. Прямо по его хребту лениво ползёт капля виски – осколок чистого янтаря – и скрывается за распахнутым воротом рубашки.       – Простите?       Парень садится напротив без приглашения, но всё ещё не притрагивается к алкоголю.       – Зовите меня Тони, – полуулыбка кажется почти искренней. – При той степени близости, к которой вы стремитесь, детектив, нам давно пора перейти на «ты».       – Близости? – тонкие пальцы скользят по стакану, собирая прохладные капли.       – Питер, я чувствую, как сильно ты хочешь порыться в моём белье. И я даже готов предоставить тебе такую возможность, – сквозь улыбку наконец проступает хищный оскал, и острые клыки вспарывают реальность.       – Напишете чистосердечное?       – Проведу тебя в свою спальню, – бросает Старк, не сводя глаз с полицейского. Следя за своей добычей. В его глазах Питер видит горящую жажду и животный голод, что переплетаются в чистое безумие.       – Кажется, у нас с вами разные цели, Тони, – имя само срывается с языка, прокатывается по нёбу и чуть растягивает губы. У него пряный вкус жаркой ночи где-то неизмеримо далеко от этого промёрзшего зловонного города.       – Разве? – серьёзный, уверенный тон не даёт отвести глаз, гипнотизирует и притягивает. Пит чувствует, как в кирпичной, типично куинской кладке его терпения, совести, веры – всего, что является им самим – появляется уродливая червоточина. Она ползёт меж камней, разрывая связи и устоявшиеся убеждения, отравляя его изнутри.       Он ненадолго закрывает глаза, прикрываясь стаканом джина, пугаясь подобной капитуляции и не желая её признавать. Тони на это лишь усмехается, на миг замирает, делает глубокий вдох и выдыхает так, будто сбросил с плеч тревоги всего мира.       – Мне нужно осмотреть кабинет, – прокашлявшись, выдаёт детектив.       – А как же волшебное слово, Питти?       Поза Старка – воплощение расслабленности. Его взгляд развязен, стакан пуст, даже верхние пуговицы уже приглашающе расстёгнуты. Питера передёргивает. Он думает, что именно так выглядит человек, сделавший шаг в бездну.       – Прости, Тони. Сегодня без ордера, – произнесённое имя запечатывается глотком согревающего джина, что льётся по горлу святой водой. Питер кожей чувствует – что-то не так, и дело не в свете дня, что открыл все пороки белой «Магнолии». Что-то происходит, но пока невозможно понять: цветок гниёт изнутри или распускает новые почки?       – Верхний ящик не заперт, – голос звучит спокойно, но усталость всё ещё проявляется смутной тенью, что исчезает в полночь.       Подобное приглашение игнорировать трудно. Детектив встаёт, не выпуская из руки джин, подходит к столу и ставит стакан на абсолютно пустой стол. Старк морщится.       Ящик легко поддаётся, выкатываясь навстречу и бесстыдно открывая своё содержимое, как танцовщица поднимает пышную юбку. Внутри ящика, ровно посередине, одиноко стоит шкатулка красного дерева, отливая оттенком сочной вишни. Золотой замок тоже оказывается открыт. Не кабинет – сценические декорации – оживают, дрожат и оглушающе схлопываются вокруг полицейского.       На красном бархате – Боже, да почему вокруг столько красного?! – лежит пистолет Star.       Испанская модель по образу и подобию легендарного Кольта 1911. Ствол выкрашен маково-алым, по рукояти скользят золотые вставки. Оружие покоится в объятиях мягкой ткани, и прямо под ним ровным рядом лежат восемь патронов, сияющих чистым золотом. В нестандартном испанском Star магазин расширен до девяти патронов.       – Не знал, что вы настолько неравнодушны к красному, – полицейский выдыхает, на мгновение прикрывая глаза.       Это больше, чем признание. Происходящее видится Питеру вырванным из груди сердцем, брошенным к его ногам – поэтому вокруг так много красной крови.       – У каждого свои слабости, Питер, – мужчина зеркалит его выдох, расслабляя грудную клетку мерно и спокойно. Он наблюдает, как детектив закрывает глаза и хмурится. Закрадывается шальная мысль: Питеру пошёл бы цвет его слабости.       Глаза Паркера распахиваются резко и сразу сталкиваются с внимательным взглядом. Обычно тёплая радужка отливает сталью, и Старк чувствует, как на парня волнами накатывает ярость. Он упивается ею, пьёт до дна вместе с виски и жадно облизывает обкусанные губы. Тишина между ними звенит и душит обоих.       Мужчина поднимается с кресла, и каждый следующий шаг даётся ему легче предыдущего. Он неспешно обходит свой идеально чистый и пустой стол, чуть скользит левой ладонью по лакированному дереву и медлит в шаге от гостя. Питер пылает огнём, но долгий, терзающий взгляд Тони заставляет его потухнуть, как спичку.       – Почему, Тони? – в голосе мальца ему явственно слышится мука.       Правая ладонь мужчины взлетает вверх, подобно бабочке, и мягко, почти нежно ложится на грудь молодого парня. Тони молчит, прислушиваясь к стуку чужого сердца, которое он так жаждет сделать своим. Он пропускает дрожь ударов под кожу и тянет по венам к своему измученному сердцу. Его ответ горчит, как гречишный мёд:       – Ты поймёшь.       О, Питер понимает. Он понимает всё, слишком много, и явно больше, чем хотел бы. Знает, что делу не дадут хода. Флеш был прав – беднягу в переулке повесят на первую мелкую сошку, которую удастся оторвать от мафии. Этакое подношение власть имущим от истинных хозяев города, которое закроет брешь в отчётах.       Питер понимает: Старк убил незнакомца для него. Его извращённые чувства освежёваны и вознесены на алтарь. С ледяного металла текут ручейки грязной, испорченной крови. Они заливают его глаза, делают слепым и беспомощным, горячими струями рвутся к глотке и добираются до сердца, отравляя его душу. Его крепость покрывается сотканной из тьмы паутиной. Она заливает всё вокруг, и Питер тонет в ней, как в чернилах.       – Почему золото? – не вопрос, едва заметный хрип рвётся из лёгких, выхаркивается вместе с обсидиановой темнотой.       – Серебро убивает нечисть. Золото – душу.       Вердикт, объявленный устами самого громовержца, падает между ними слепящей молнией.       – Я лишу Ада и Рая любого, кто посмеет сделать тебе больно.       Воздух меж телами искрится током, что притягивает их друг к другу. Он пахнет озоном, мокрыми листьями магнолии и безумием.       – Так хочешь сделать это сам? – звучащий вызов толкает Питера вперед.       Старк перед ним – теряющий силы падший бог в терновом венце. Вместе с окровавленным сердцем он бросает к ногам парня выжигающие вены чувства. В его глазах – смирение, но тело дышит властью, которую дарует это признание.       Короткая дуэль взглядов кончается обоюдной, безоговорочной капитуляцией. Неизмеримо далёкий от них город сбрасывает оковы тумана, выныривая из сна, как из-подо льда. Ошмётки пугающей мглы вымывает бьющий наотмашь дождь.       Первый раскат грома вторит роковому выстрелу.