Разврат в Чайнике

***

— Ах, как вкусно! — Очень рад, что вам нравится… Вид у Томы совсем не весёлый, а ведь Венти специально спустился, чтобы составить ему компанию. Бедняжечка приготовил так много холодных закусок на ужин, но уже минула полночь — а никто так и не спустился. — Выше нос, малыш. Просто тоже найди себе пару. На кухне очень тепло и уютно, особенно Венти нравится квадратный стол в центре, сидя за которым можно наблюдать за работой повара и таскать украдкой кусочки с разделочной доски. Но он этим занимался днём, пока не пришёл Итэр с Альбедо, а сейчас уминает уже готовые закуски, болтая ногами и время от времени задевая колени сидящего напротив Томы. — Если бы всё было так просто… Горячий глинтвейн не содержит ни единого градуса алкоголя, однако не напоминает ни сок, ни компот, так что Венти доволен: и едой, и компанией. Тома никак не отреагировал на легкомысленно-ласковое обращение и даже ответил вместо того, чтобы просто вежливо улыбнуться — это хороший знак. «Может быть, мне сегодня даже перепадёт…» — А что в этом сложного? — отправив в рот очередную креветку в кляре, предварительно макнув её в пряный соус, Венти подпирает голову кулаком. — Это же не на всю жизнь… Или ты так же придирчиво выбираешь даже с кем сходить на рыбалку? — На рыбалку? — недоверчиво щурится Тома. Свет в керосиновой лампе начинает рвано дрожать, словно собираясь потухнуть, но паренёк протягивает руку к полупрозрачному колпаку — и кухню вновь наполняет тёплый и ровный свет. — А в чём отличие? Приятное времяпрепровождение с человеком может быть каким угодно, причём этот другой человек совершенно не обязан быть кем-то особенным. — А если… — Тома вдруг осекается и втягивает нижнюю губу, принявшись покусывать. — Если что? — подаётся ближе к нему Венти, пытаясь поймать взгляд. Но парнишка упорно отводит глаза. Однако всё-таки договаривает: — …что, если это кто-то особенный? «Он имеет в виду, что ему уже кто-то нравится? И что этот кто-то не из тех, с кем можно просто так сходить на рыбалку? …божечки, он ведь не про меня? Ха-ха, вряд ли, я же обычный бард…» — Особенным тоже иногда хочется расслабиться и отдохнуть. Венти накрывает сжавшийся кулак Томы ладонью и, когда тот наконец встречается с ним взглядом, мягко улыбается. — Вы и правда не видите в этом ничего неправильного? «У-у-у… как всё запущено…» — А ты? — склоняет Венти голову, принимаясь поглаживать кулак Томы большим пальцем. — Тебе не нравится происходящее в Чайнике? Считаешь это место вертепом разврата? — Я… Парень отстраняется от стола, мягко отняв руку, и вновь отводит взгляд. Венти пожимает плечами и отпивает ещё глинтвейна — приятного опьянения не наступает, однако… сегодня это, наверное, даже к лучшему. — …скорее, я не уверен, что смогу так же, — спустя почти целую минуту вздыхает Тома. Кажется, он всё-таки решился об этом поговорить. — Если в чём-то не уверен — нужно попробовать и убедиться. — Это… Тома озадаченно прослеживает за Венти, пока тот, встав, обходит стол. Но полностью обернуться ему не дают — Венти кладёт руки на его плечи и начинает медленно разминать. Плечи эти напряжены так, словно кое-кто приготовился к драке не на жизнь, а на смерть. — У людей творческих профессий подобное называется репетиция. — Прошу прощения, господин Венти… Я правильно понимаю, что вы предлагаете мне… «Насколько же этот ребёнок зажат, что даже вслух не может произнести элементарные вещи?» — «Заняться сексом»? — Венти чуть сильнее надавливает пальцами, разминая одеревеневшие мышцы. — Я, конечно, не против, но для репетиции совершенно не обязательно идти до конца… Достаточно будет понять, что именно тебя пугает: нарушение дистанции? Или моральные ограничения? — Не то чтобы прям пугает… Судя по голосу, Тома пробует улыбнуться. — Сейчас тебе сильно некомфортно? — Венти склоняется к хорошенькой рыженькой головке и легонько обдаёт дыханием розовое ушко. Только-только расслабившийся парнишка тут же напрягается снова — но хорошо, хоть не вскакивает: Венти бы не удивился, попробуй тот сейчас ему врезать. — Не слышу ответа… Спешка ни к чему, но как удержаться и не лизнуть мягкую мочку кончиком языка? — Г-господин Венти! — Тома тут же прижимает ухо к плечу, и Венти замечает, как его пальцы судорожно вцепились в колени. — Просто «Венти»… Стремительно краснеющая шея уже пышет жаром, и прижавшись к ней губами, Венти чувствует, с какой бешенной скоростью кровь несётся по венам. «Он настолько разозлился? Или просто смущён?» — Г-господин… «Тц, ну что за упрямец?» Пройдясь языком вверх, до тонкой и чувствительной кожи за ухом, Венти на миг прижимается к взлохмаченному затылку виском — но уже в следующий его руки сползают с плеч на прилично так крепкую грудь: одна забирается под жилет, а вторая обхватывает подбородок и заставляет парня повернуть голову. Да, заглянуть в глаза — лучший способ, чтобы удостовериться, стоит ли продолжать. Тома сжал губы, свёл брови, но выглядит скорее испуганным, чем недовольным. Словно щенок, которого впервые погладили, но подсознательно он ещё ждёт оплеухи. «Хе-хе… вот оно, да? Тебя уже дразнили, не так ли? Дразнили, а потом оставляли ни с чем?» Обхватив миленькое личико ладонями, Венти приземляется Томе на колени — тот едва успевает отдёрнуть руки. — Можно тебя поцеловать? Побелевшие губы шевелятся, но никак не решаются озвучить ответ. Каким бы он ни был. Впрочем, оставшиеся не у дел руки вдруг опускаются Венти на спину — и это служит более, чем понятным ответом. Склонившись, Венти продолжает пристально смотреть в потемневшие до изумрудного глаза, когда запускает кончик языка между всё ещё напряжённых, но немного раскрывшихся навстречу губ. Язык Томы прячется. Робкий, словно мышонок, которого совсем не хочется ловить силой. Да и зачем, если можно выманить, легонько дразня? Молодые люди во все времена отличаются любопытством, особенно — в отношении своих собственных тел. И этому конкретному юноше Венти будет только в радость помочь.