Разврат в Чайнике

***

До этого дня Кадзуха считал, что выработал стойкий иммунитет против всех видов подкатов и прочих попыток смутить себя — в конце концов, ребята в команде Южного Креста весьма свободных нравов и ненавидят узколобость, так что быстро начали прощупывать тогда ещё новичка на снобизм и прочие предрассудки… но никто из них не пытался распускать руки. Хотя на берегу Кадзуха тоже иногда сталкивался с попытками соблазнить себя: в таких ситуациях, если словесного отказа оказывалось недостаточно, он подкреплял его мечом. Но как быть теперь? Вряд ли господин Камисато, предлагая ему поучаствовать в сделке, имел в виду, что Кадзуха обязан ублажать абсолютно любые капризы заключённого. И всё же… зацикленность Скарамуччи на себе кажется странной. Взять хотя бы тот внезапный поцелуй в старом доме… слова в полубреду… становящийся порой мутно-задумчивым взгляд, словно Предвестник погружается в воспоминания давно ушедших дней… Сев на опустевшую кровать и глядя на закрытую дверь камеры, Кадзуха теребит красную кисточку, свисающую с плеча. «Я могу уйти в любой момент, но тогда лишусь последней возможности узнать хоть что-то у очевидца». С самого детства Кадзуха чувствовал, что дед что-то скрывает, а отец отделывается отговорками. Было бы логично, негодуй они на положение, в которое скатился клан, или проклинай всех и вся — однако они вели себя иначе. Словно всё текло своим чередом. Медленно, но неуклонно угасая. «Зачем я хочу это знать? Почему не могу отпустить?» Распустив слуг и отказавшись от дома, Кадзуха почувствовал свободу и лёгкость, однако недавно прошедший в Инадзуме фестиваль взбередил душу и заставил задуматься о многом: об ответственности, наследовании и традициях. Да ещё и Итэр проговорился, что «Куникудзуси», упомянутый в откровениях деда, мог быть Скарамуччей… Почему, будучи серьёзно раненным, тот пришёл в имение Каэдэхара? Почему не убил деда полсотни лет назад? Почему обозлился на школы кузнечного мастерства? Кто он вообще? Как долго живёт? Почему носит одежду с символами Инадзумы так, словно носил их всегда, хотя служит правительнице Снежной? Вопросов много, а ответов — ни одного. Но если поначалу Кадзуху интересовала лишь роль, что Скарамучча сыграл в судьбе его семьи, то сейчас любопытство разрослось. Так почему бы не попытаться узнать больше? Тем более, что никакие моральные или сословные нормы его больше не сдерживают: Кадзуха действительно чувствует себя неимоверно свободным, как не чувствовал никогда в детстве — даже на борт Алькора ему необязательно возвращаться: не дождутся, отправятся без него. К тому же боцман наверняка уже получил записку. «Да, я свободен и ничем не связан… кроме собственных принципов. И всё же мне не стоит поддаваться на провокации». Сплетя пальцы, Кадзуха облокачивается назад, на холодную стену, в очередной раз убеждаясь, что хоть камера и не большая, места здесь всё же больше, чем в каютах матросов. Да ещё и матрас мягкий, и ширма, и никаких лишних окон — только маленькая деревянная заслонка в двери — даже есть, где размяться. Если Предвестник переживёт аудиенцию у Сёгуна, наверняка вернётся сюда. И, скорее всего, попытается продолжить то, что начал. «Странный парень. Я ему нравлюсь? Или он преследует какую-то цель? Ставит очередной эксперимент?» Хочется понять. Кадзуха уже успел повстречать самых разных людей, но ещё не успел пресытиться этими встречами, ведь отнюдь не каждый вызывает у него подобный интерес. Да и… что не говори, а Скарамучча умеет работать руками. К тому же довольно красив. И если бы не острый язык, вполне мог бы сойти за благовоспитанного юношу, какого-нибудь наследника клана, завидного жениха и всё в таком роде. «Только вот домогаться до людей без любви — не дело». Обычно Кадзуха старается принимать людей такими, какие они есть — но иногда достаточно поговорить с человеком, осторожно указать на его заблуждения, и тем самым, пусть и не много, изменить в лучшую сторону. Конечно, далеко не с каждым хочется вести задушевные беседы. Далеко не каждый вызывает у Кадзухи желание вмешиваться. «Мне просто любопытно?» Уже не раз и не два ему говорили, что не стоит слишком углубляться в самоанализ, и что на мир и на себя стоит смотреть проще. Но что поделаешь, если это стало частью его натуры? Подобно тому, как вслушиваясь в ветер, Кадзуха способен предугадывать погоду и облегчать свои странствия, точно так же вслушиваясь в самого себя, он способен находить ответы, с которыми проще принимать дальнейшие решения: например, стоит рисковать или нет? Будет ли он в силах справиться с возможными последствиями? Насколько далеко готов зайти, следуя любопытству? Точно так же, как в истории с демоническим мечом, Кадзуха чувствует, что за самодовольством и скептицизмом Скарамуччи стоит нечто большее, чем просто скука и нелюбовь к людям. Однако если тогда у них с Итэром была возможность пообщаться с людьми, оценить ситуацию с разных сторон и сделать какие-то предварительные выводы, то сейчас это просто невозможно. Кто может рассказать о Скарамучче и тех далёких днях? Кто живёт так же долго? Разве что Сёгун… «Нет, это уже слишком», — отметая мелькнувшую мысль, Кадзуха мотает головой. — «Остаётся только полагаться на собственные наблюдения… Я не могу довериться Предвестнику, но могу немного поплыть по течению и посмотреть, куда это приведёт».

***

«Сука… блядская сука!» Скар попытался надавить на Райден, но у него совершенно не получилось! Куклой явно управлял кто-то другой, хоть и отдалённо похожий на личность, запечатлённую в памяти. — Разве мать не должна нести ответственность за своё дитя подобному тому, как целые кланы разгребают дерьмо за своими отпрысками? — Следуя этому правилу, разве не должна я уничтожить тебя, неудачное и неблагодарное творение, принёсшее горе собственному создателю? — Вы уже пытались избавиться от меня, усыпив и бросив! Чем это отличалось от убийства? Нет, определённо, ему не стоило заводить тот разговор, а просто покивать на дежурное приветствие и официальные уверения в обеспечении наилучших условий, если он только откажется от хозяина и окажет всяческое содействие очистке Инадзумы от влияния Фатуи и прочих враждебно настроенных иностранных организаций. Но подобное отношение… Скар просто не смог проигнорировать. Ведь его будто не узнали и приняли как рядового шпиона, которого было бы неплохо перевербовать вместо того, чтобы просто казнить. В общем, он опять перенервничал и истощил ядро, так что даже в камеру не смог вернуться на своих двоих. «А чего я ждал? Что она растрогается и попросит прощение? В конце концов, мы же не мать и сын… да даже будь мы ими, кретински глупо надеяться на раскаянье!» Его довольно небрежно бросили на узкую полку, после чего послышались тяжёлые шаги стражников и громкое поворачивание ключа в замке. «Меня не приковали обратно?» Скар отнимает руку от лица и косится на стену — крепление для цепи и правда пустует, а саму цепь с него сняли ещё по приказу Райдэн, которой не понравилось, что заключённого привели на привязи, подобно шелудивому псу. Вдруг в камере раздаётся звук шагов — это Кадзуха вышел из-за ширмы, зачем-то вновь за неё спрятавшись. Неужели занимался чем-то непотребным в его отсутствие? — Скучал без меня? — Немного проголодался, — признаётся парень, пожав плечами. — Как всё прошло? «Только подумать… кому-то ещё есть дело до меня на этом свете…» Украденное Сердце Бога у Скара отобрали, Глаз Порчи был уничтожен защитниками Селестии, а тело стало практически бесполезной кучкой хлама. Единственная его ценность сейчас — в его голове, в хранимой там информации… и даже этот мальчишка крутится рядом лишь из-за желания что-нибудь выведать. Если так подумать, единственное время, когда Скар действительно чувствовал себя нужным без лишних условий — было после его пробуждения. Кацураги заботился о нём, защищал от нападок и подозрений своих товарищей и начальства… и даже рискнул всем, чтобы предупредить и позволить сбежать. Сейчас же даже так называемые товарищи из Фатуи и пальцем о палец не ударят ради него, пока это не понадобится ради общего дела. «Может, не зря меня выбросили?» — Господин Предвестник? Кадзуха подходит ближе к двуярусной кровати, хотя наверняка помнит, чем подобное обернулось около часа или двух назад. — Скоро должны принести ужин, — вздыхает Скар. — Только я не советую тебе его пробовать. — Почему? — склоняет Кадзуха голову к плечу, зацепившись за верхний ярус пальцами одной руки и внимательно глядя сверху вниз. — Потому что еда наверняка отравлена. — Кому может понадобиться- Осёкшись, Кадзуха поджимает губы. «Верно, есть в Инадзуме тупицы, считающие, что способны заткнуть Предвестника, отравив его. А ведь я даже не человек». — …так вы всё это время совсем ничего не ели? — наконец со странным выражением спрашивает Кадзуха, наклоняясь чуть ниже. — Почему тебя это волнует? — Скар снова кладёт локоть на переносицу, загораживаясь от света и обеспокоенного взгляда. — Разве тебя не интересует только то, что связано с твоим кланом? — Нет, — доносится сверху. — Не только. Я хочу узнать о вас больше. От удивления Скар приподнимает руку, чтобы собственными глазами убедиться, что не ослышался: обеспокоенный взгляд Кадзухи никуда не делся, но в глазах теплится что-то ещё. — Для этого мы должны стать ближе друг к другу, — без улыбки сообщает Скар. — Намного… намного ближе.