Разврат в Чайнике

***

— …я предупреждал тебя! Чтобы ты держал себя в руках! — Ты?! Предупреждал?! Да какое мне дело?! …Хотя, нет! Это как раз моё дело! Точнее, наше! И никак тебя не касается! — Ах, не касается?! — Да! Что мы делаем, когда и как- Пуф! Голос Мучачи обрывается. Даже не оглядываясь понятно, что произошло: Итэр турнул разошедшегося пацана из Чайника. — Всё не так плохо, — вздыхает Нигредо. — Температура спала и пациент просто уснул… — Тогда почему он не просыпается?! Итэр всё ещё на взводе — Нигредо это понимает. Как и то, что гнев путешественника направлен на «Мучачу», а не на него… но по спине всё равно пробегают мурашки, а в брюках становится тесно: будь то холодный, насмешливый или сердитый тон — тело реагирует одинаково, совершенно не чувствуя разницы между игрой и повседневностью. Даже когда Итэр говорит совершенно спокойно, воображение Нигредо добавляет его тону властные нотки, а лицу — те особенные черты, что можно увидеть лишь ночью, когда путешественник перевоплощается в «господина». — Ну… ещё парнишка слегка в обмороке. Похоже, из бедняги высосали всю энергию… — Что?! — …образно говоря. Бух! Дверь распахивается и в комнату влетает минуту назад выставленный вон горе-любовник. Ожидаемо. Ведь если он до этого попал в Чайник, значит, Итэр выдал ему клеймо-пропуск, позволяющий легко вернуться. — Ничего я не высасывал! — А у вас отличный слух, юноша… — хвалит Нигредо скривившегося Мучачу и закрывает курильницу крышечкой. — Эти благовония переведут обморок в оздоровительный сон, так что попрошу больше не прикасаться к больному. Хотя бы до вечера. — Сам знаю… тц, пропусти! — Ты и в прошлый раз обещал ничего не делать! — сжав зубы, Итэр продолжает преграждать ему путь к кровати. Нигредо совершенно непонятно такое отчаянное негодование. Ладно бы Кадзуха был любовником Итэра… или хотя бы близким другом… Но ни в одной из прочитанных Нигредо книг не упоминается связей, кроме родственных, заставляющих людей настолько сильно оберегать друг друга. Тогда получается, что дело не в Кадзухе? «Итэр ведь не ревнует Мучачу?» — Да бляха муха!!! Неожиданно. Но вместо того, чтобы начать клясться и божиться, что подобное больше не повторится, Мучача разворачивается и выходит обратно на лестницу, опустив голову и сжав кулаки. Он явно зол. Но кожа юноши при этом остаётся ровного бледного цвета, словно у него врождённое малокровие. — Х-ха-а-а… — тяжело вздыхает Итэр. — Ладно… пошли тоже. Ты ведь закончил? — Закончить-то закончил, — поднимается с корточек Нигредо. — Кстати, тот эликсир тоже готов. Когда ты придёшь… чтобы забрать его? — Какой эликсир? — удивлённо моргает путешественник. — Я понимаю, что днём ты играешь роль хорошего парня, Итэр… но хотя бы наедине не нужно прикидываться дурачком. — «Дурачком»? «Роль хорошего парня»? — глаза путешественника округляются с каждым словом всё больше, и в сердце Нигредо закрадывается подозрение, что тот не притворяется. — О чём ты? — Да так… ни о чём. Ладно, пошли — пора вернуть меня на кухню, не так ли? — Ты всегда можешь вернуться в сарай, — прищурившись, Итэр позволяет ему сменить тему и даже направляется к двери, но Нигредо продолжает чувствовать на себе косой взгляд. — Так что за эликсир? — Разве ты не просил меня разработать лекарство от скверны? — О? У тебя получилось? — мгновенно веселеет Итэр. — Мне нужен объект для тестирования, — пожимает Нигредо плечами. — Живой и заражённый. Сможешь доставить сюда? — Ты же знаешь, что такое недопустимо, — вновь щурится путешественник уже раздражённо. — Или это твой предлог, чтобы вынудить меня позволить тебе покинуть Чайн- Итэр осекается из-за внезапно открывшейся двери дальше по коридору. Из неё выходит высокий сероволосый мужчина со странным устройством на ушах, от которого тянется провод к небольшой сумке на поясе. — Что-то случилось? — обеспокоенно интересуется путешественник. — Просто собираюсь поискать место потише, — холодно отзывается его гость. — Прости… мы громко кричали? Обычно днём здесь более спокойно, не уходи… я обещаю, что тебя больше не потревожат. «Что за самоуничижительный тон?» — …ты уже обещал это вчера. Нигредо невольно хмыкает. Неприятно, что Итэр унижается перед этим высокомерным выскочкой, но тот почти в точности повторил укор, недавно брошенный путешественником Мучаче. — Я… кхм. . . . День проходит спокойно. Итэр даже не приходит, чтобы проверить, правда ли Нигредо создал лекарство… По правде говоря, путешественник лишь вскользь упоминал про заражённых скверной людей и о том, что лекарства, разработанные лекарями Ли Юэ, не особенно эффективны — однако не забыл об этом. А вот про недавнюю просьбу, получается, запамятовал? «Ерунда». За окнами темнеет. В холле сегодня царит почти спокойная атмосфера: несколько человек, как обычно, заявилось, чтобы выпить, но пьют они тихо — не слышно ни музыки, ни смеха, ни ссор. Нигредо лениво вырезает из дерева фигурки хиличурлов, пока на печи жарятся креветки в кляре. В такие ночи Итэр никогда не посещает его, но интуиция подсказывает, что сегодня тот придёт. И правда — знакомые шаги раздаются в коридоре даже раньше обычного. Впрочем, холл к этому времени уже успевает погрузиться в тишину… что немного странно. Конечно, громкие гулянки до утра тоже редкость — однако даже меланхоличные посиделки обычно затягиваются глубоко за полночь. — Я соскучился. Нигредо впервые приветствует ночного гостя первым. Наверное, именно поэтому тот озадаченно притормаживает, едва пройдя сквозь окружающий кухню барьер. — …ты сказал, что эликсир готов? — наконец раздаётся недовольный голос в полумраке. — Сказал, — откладывает Нигредо последнюю вырезанную фигурку и поднимается с топчана. — Ведь я так торопился загладить вину и увидеть вас снова… хозяин. — Очень хорошо… И где же он? — Прямо здесь. Нигредо наклоняется к шкафчику под столом и начинает возиться с дверцей. — …тц, так темно. Вы не посветите? Тусклый свет от заключённого в бутыль анемогранума остался наверху, неспособный даже слегка разогнать сгустившийся между шкафами мрак, так что просьба выглядит вполне уместной. Но гость всё равно не спешит подходить. «Такой подозрительный». — Вы же знаете… я не кусаюсь. — Ха-ха, — наконец-то следует реакция. — Как ты узнал? — Узнал о чём? — разгибается Нигредо, чтобы взглянуть в глаза «Итэра». Только тогда ночной гость подходит ближе к столу. И почти тут же анемогранум, давно истративший большую часть энергии, разгорается ярче, словно получив подпитку. — …что это я? Чем ярче светится дух, тем яснее проступают в лице гостя черты барда по имени Венти… а точнее Барбатоса, Анемо Архонта. — Да так, — пожимает Нигредо плечами. — Из всех гостей Чайника только вы настолько искусны в создании иллюзий. — А про эликсир ты сегодня упомянул, чтобы проверить настоящего Итэра? — досадливо прикусывает Барбатос губу. — Жаль. Я бы не отказался ещё поиграть в наши игры… — Хозяин, — стирает Нигредо улыбку с лица. — Теперь, когда я раскрыл вас, вы собираетесь бросить меня? — «Бросить»? — удивлённо вздёргивает брови архонт, полностью избавившись от облика путешественника и сплетя руки под волнистым жабо на груди. — Разве тебе не важно, чтобы «хозяином» был именно Итэр? — Отнюдь. Нигредо опускает взгляд, прокручивая между пальцев деревянную коробочку, внутри которой перекатывается кое-что небольшое и круглое. — Так-так-так… Барбатос обходит стол, и его голос неуловимо меняется, насыщаясь теми самыми холодными нотками, от которых у Нигредо вдоль позвоночника снова пробегают мурашки — сейчас архонт не имитирует голос путешественника, но реакция только сильнее. Будто мутный раствор наконец процедили, оставив лишь концентрированную кислоту… или будто с оригинала смахнули шелуху. — Даже не знаю, радоваться ли… Нигредо чувствует, как прядь волос заправляют за ухо. Он в силах справиться с собой и открыто посмотреть на архонта Мондштадта, однако мурашки продолжают бегать по телу, будоража и заставляя ловить каждое слово, каждый звук… — Но как же быть? Я не планировал затягивать наши игры. «Ох…» Обидно. Больно. Но падая на колени, Нигредо заставляет свой голос не задрожать: — …я буду делать всё, что захотите! Какие угодно эликсиры! И никогда не стану требовать что-то взамен! Умоляю… только не бросайте меня. — Не бросать? — эхом повторяет архонт. — Как твоя создательница? Анемогранум уже достаточно напитался энергией, и теперь его света хватает, чтобы даже освещать белые чулки Барбатоса. Нигредо с радостью прижался бы к стройным ногам лицом… но сейчас это уже не игра. — Хозяин из меня — так себе, если чес- Барбатос осекается. И до Нигредо долетает звук приближающихся шагов… нет, уже приблизившихся и только что замерших на пороге. — Что здесь происходит? На сей раз на кухню пожаловал настоящий Итэр. — А на что это похоже? — игриво парирует Барбатос. — На то, что меня не особо касается, — самокритично отзывается путешественник. — Однако… я почему-то не могу разбудить никого в баре… а ещё мне бы очень хотелось поподробнее услышать про эликсир. Нигредо порывается встать, когда прямо перед глазами появляется раскрытая ладонь. Требуется некоторое время, чтобы сообразить, чего же хочет Барбатос… а, сообразив, он кладёт в протянутую руку коробочку. — Ты про это? — тут же демонстрирует её архонт Итэру. — Вероятно. — Да так… кое-что. — Венти… — укоризненно качает путешественник головой, понизив голос. «Так странно». Этот тон больше никак не действует на Нигредо. Он вглядывается в лицо Итэра, из-за голубого свечения анемогранума приобретшее мертвенный оттенок… в его взгляд, полный сурового недовольства… И всё равно — ни мурашек, ни возбуждения. — Я не хочу думать, что вы задумали что-то плохое, — вздыхает тем временем Итэр. — Но мне тревожно. — Да, — кивает Барбатос. — Мне тоже. — Что это значит? — тут же настораживается путешественник. Архонт же пожимает плечами. А вздох спустя порыв ветра отталкивает Нигредо, бросив спиной на один из шкафов. — Венти! — запрыгивает Итэр на стол. Но тот уже растворяется в вихре.