Разврат в Чайнике

***

Венти дрожит. У него нет сил, чтобы заставить своё сведённое судорогой тело хоть немного расслабиться… удаётся разве что повернуть голову. Сяо стоит у порога, словно охраняя путь к бегству. — …Вам нужна помощь? — Да… помоги мне… Венти удивляется, насколько охрип, но сейчас есть кое-что намного важнее — демонстрируя это, он приподнимает дрожащее колено. Выражение на лице яксы не меняется, однако взгляд прилипает к распухшему и блестящему от влаги члену Венти. — Простите, но это не то, что я… — «Это»? — попытка прочистить горло не помогает, голос Венти всё ещё звучит тихо и сипло. — Тебе… так про… х-ха… так противно? Сяо не отвечает. Сколько он уже стоит у дверей? Сколько уже наблюдает за метаниями незваного гостя на своей постели? — Ну же… даже если противно… ты ведь мо… х-ха… можешь сделать мне одолжение? Не вся одежда Венти разорвана, поэтому, чтобы вновь добраться до одного из своих натёртых пальцами сосков, ему приходится задрать рубашку повыше, демонстрируя хозяину комнаты ещё более неприглядное и жалкое зрелище. — Это тело… Я знаю, оно не так прекрасно… как у твоего господина… Но я не могу сделать всё сам… Не могу кончить… Поэтому прошу… помоги мне немного. — Что я должен делать? Наконец тёмная фигура приближается. Совсем тёмная — Сяо закрыл за собой двери, да ещё и зрение Венти, кажется, начинает сдавать, потому ему приходится щуриться, чтобы рассмотреть яксу. — Дотронься. Заставив себя перевернуться на спину и разведя ноги пошире, Венти глубоко вздыхает, хотя внутри всё продолжает зудеть и дрожать. Но вот раскалённой головки касаются прохладные пальцы и… — Ах-ха! Нет! Сжав ноги, Венти не сразу возвращает себе способность говорить — тело будто прошибло электричеством, а член будто ошпарило кипятком. Но при этом возбуждение не уменьшилось, а ещё больше возросло! — Что с вами?! — Н-не… знаю… Горло окончательно пересохло, и голос сел так, что с губ срывается даже не хрип, а еле слышное сипение. Язык заплетается. Мысли раздуваются, словно зёрна кукурузы на сковороде, щёлкают, лопаются… — Мастер Барбатос?! — В-вставь. — Что?.. Я не понимаю… Пожалуйста, выражайтесь яснее! — Вставь мне… в меня… твой член… Венти кажется, что он сгорает, распятый на вершине самой высокой горы под вечно полуденным солнцем. Красные пятна застилают взор. И лишь осторожные прикосновения к бёдрам и ягодицам орошают плавящуюся душу живительной росой. — Быстрее… — Но у вас… тут очень узко. Глухие слова с трудом пробиваются сквозь разросшийся в ушах шум. Венти чувствует, как в него пытаются проникнуть пальцами — сил хватает лишь протестующе дёрнуться. — Я уже!.. Просто вставь! Ягодицы сжимают сильнее. Точнее — одну. Свободной рукой Сяо наконец-то приставляет к его анусу член. Но давит слишком слабо… или Венти просто плохо себя растянул? «Ах, я и не растягивал толком… просто пытался дотянуться до нужной точки…» — Н-ну же! Обняв яксу ногами, Венти трёт свои соски и кусает губы, сгорая от раздражающего нетерпения. И едва мягкая головка проходит кольцо мышц — крепче сжимает колени и насаживается сразу на всю длину. — Ах! — Тс-с… Не каменный, но достаточно твёрдый член заполняет судорожно сжавшуюся кишку. На какое-то время Венти вновь теряет способность двигаться и говорить. То, что он чувствует, отличается от репетиции с Итэром… Дело в пилюле? Или в чём-то ещё? Почему ему так хорошо? Как не было даже от самого изысканного вина? Или от самой удачно подобранной рифмы? Словно уже несколько тысяч лет его телу не хватало именно этой части внутри. Последней струны в лире… Завершающих строк в балладе… Когда же Сяо принимается неуклюже толкаться, разгоняя по изголодавшимся внутренностям горячие волны, горло Венти обдирает восторженный вскрик. Этот крик, кажется, пугает яксу. Потому что тот останавливается и пытается вытащить член — но Венти не позволяет, сильнее сдавливая его бёдра ногами. Покинувшие было силы возвращаются обратно. — Сильнее… Х-ха… Долбись так, словно хочешь проделать дыру! — Но… — Никаких «но»! Схватив безвольно лежащую на бедре руку, Венти притягивает Сяо к себе, заставляя согнуться, и обнимает, так что один из его сосков оказывается у губ яксы: — Смотри… какой красный… совсем как малина, не так ли? — М-мн… Якса медлит. Но его член внутри становится твёрже. И вдруг Венти прошибает холодным потом — это язык Сяо всё-таки касается его горящего, натёртого собственными усилиями, соска. — Ха-ха… Н-ну как? Вку…сно? Вместо ответа Сяо обхватывает сосок губами и втягивает в рот, словно и впрямь решив что-то высосать. А затем и бёдра яксы приходят в движение — кажется, до этого он осторожничал, но чем дольше его член находится внутри Венти, тем ожесточённее становится сам Сяо. Будто им овладевает отчаянье. Или страсть. «Хороший мальчик… так и продолжай…» Между их телами становится всё более грязно и липко. Венти не помнит, когда кончил в первый раз, — кажется, это произошло почти сразу. А может, потом… неважно. Всё неважно. — Да, долбись в эту дырку!.. Сильнее! Разорви меня изнутри! Ха-ха! Да-а… да-а, Сяо-о… Ох… Да… Неожиданно спина отрывается от постели, вид на потолок сменяется видом на оконные ставни, а зад подпирает колено, и сильные пальцы сминают ягодицы — якса принимается вдалбливаться в него снизу вверх… Так грубо… так непочтительно… словно никогда и не считал за архонта. «И правильно… ведь я всего лишь дух, которому немножечко повезло». — Ха-ха-ха! Да, Сяо… Да… Я весь твой! Делай, что хочешь!.. Что хочешь… Х-ха… Вцепившись в острые, но жилистые плечи, Венти чувствует, как по телу юноши пробегает крупная дрожь. Сяо замирает. И внутренности, словно рожок мороженного, начинает затапливать его сперма… Член внутри ещё пульсирует, но Венти уже разворачивают и бросают грудью обратно на кровать — якса наваливается сверху, пытаясь вновь протолкнуть член в отверстие, ставшее более широким и скользким. — Ещё? — обдаёт ухо хриплый голос. — Да… Ни в чём себе не отказывай… — Я делаю это… кха-а… не ради себя… Наконец вставив член, Сяо с силой толкается, и кровать под ними издаёт резкий скрип. Венти не отвечает… наслаждаясь вернувшимся ощущением наполненности — он с самого начала знал, что не сможет добиться от яксы чего-то большего… но нужно ли оно? Это «что-то»? Нет, Венти достаточно и одолжения. Одолжения, в котором чувствуется неподдельная страсть. — Хмн! За волосы грубо хватают, вынуждая прогнуться. Каждый толчок отзывается пульсацией в затылке и становящимся всё громче скрипом кровати. Внутренности плавятся и горят… Сяо движется всё более умело и расчётливо, всё точнее бьёт головкой члена по точке возле пупка, всё тщательнее проезжается по натянутым стенкам всей длиной ствола… словно прислушивается к тому, как отзывается тело Венти. Словно пытается доставить ему ещё большее удовольствие… Или просто испытывая свою власть. «Ох, я знаю, что ты сейчас чувствуешь… эта власть и правда пьянит… и я позволю тебе упиться ею сегодня сполна». С влажной постели Венти бросают на тумбочку, разворачивают, заставляя елозить спиной по стене, кидают на пол, ставят на четвереньки, словно собаку, вырывая из горла всё более нелепые и совсем немелодичные стоны. Мало помалу каждый цунь комнаты покрывается спермой. Воздух пропитывается запахом их тел. Проникающий сквозь щели свет розовеет… потом начинает синеть. Сяо пора на ежедневный обход долины Бишуй, но то ли действие пилюли распространилось и на него… то ли якса не может остановиться, впервые дорвавшись до настоящего удовольствия… но Венти не против — его тело способно выдержать этот ожесточённый напор. Хотя анус уже саднит от сотен тысяч проникновений, а колени и ягодицы стёрло в кровь о древесный пол. — Ещё? — Ещё… . . . — Ещё? — Ещё… . . . — Ещё… ещё… . . . Снаружи уже совсем темно. Сяо движется медленно, даже лениво, прижавшись к его влажной спине. Венти не чувствует почти ничего… но в какой-то момент прилипший к животу вялый член вздрагивает, на кончике головки появляется парочка перламутровых горошин… и всё. — Кажется, вы больше не можете продолжать, — устало выдыхают в шею. — Это называется… сухой оргазм… Язык еле ворочается. Венти очень хочется спать, но он не может позволить себе отключиться, ведь подобная ситуация вряд ли когда-либо повторится… То, что один раз Сяо всё-таки удалось соблазнить, не значит, что якса попадётся на подобную уловку опять. В конце концов, нельзя же давить на его жалость снова и снова? — Мне нужно идти. — Разве ты… не устал? — Это мой долг. Несмотря на изнурённый тон, в голосе Сяо звучит непреклонная твёрдость. «До чего же ты стойкий?» — Ну раз долг… Венти притягивает к себе подушку и поджимает колени к животу. Сяо вытаскивает член, оставляя его вновь покинутым и пустым, после чего вдруг порывисто касается губами плеча и спрыгивает с кровати, чтобы достать из тумбочки новый комплект одежды взамен испачканной и частично изорванной. Венти сонно моргает, когда стройный силуэт исчезает в дверях, и зарывается лицом в подушку. «Не могу поверить, что сделал это… не хочу вставать… не хочу уходить…» Удушливые запахи, наполнившие комнату, ощущаются не особо приятно, но Венти готов дышать ими целую вечность. Только вот для такого бессовестного наглеца лучше исчезнуть как можно скорее. Да, Сяо вернётся только к утру, но Венти кажется, что если он продолжит вот так вот лежать — потеряет остатки рассудка. И потому встаёт, распахивает окна и двери, впуская в комнату свежий ночной воздух, и возвращает себе приличный вид, что совершенно не трудно для такого мастера иллюзий. — Пока-пока, это было прекрасно, — оборачивается Венти в дверях, ещё раз обводя взглядом комнату, в которой послушный ветер уже заканчивает наводить порядок, освежая постельное бельё и мебель и даже возвращая целый вид поцарапанным и местами треснувшим стенам. — Можно я вернусь как-нибудь снова? Конечно, никто не отвечает ему. Однако… когда примерно неделю спустя Венти вновь спрыгивает с изогнутого карниза на балкон, двери в комнату Сяо оказываются гостеприимно распахнуты. — На этот раз ты вышел, чтобы встретить меня? — А вам опять нужна помощь? — Ха-ха… — на душе сразу становится легко и солнечно, ведь тон яксы, и впрямь вышедшего на балкон, не кажется раздражённым, а, скорее, саркастичным. — Похоже, что так!