Но мы обязаны, долгом и совестью связаны

            …эта история началась сорок лет назад.       Ты смотришь на лужу пролитой крови у себя под ногами, кровь подсыхает и сандалии словно приклеиваются ею к каменистой тропе. А может, вовсе не в липкой крови дело, а в страхе, что не дает сдвинуться с места и не дозволяет отвести взгляда от чудовища напротив тебя. Летние ночи жарки, но кончики пальцев леденеют. Недавно был дождь и воздух свеж, но ты задыхаешься.       Короткий толчок в грудь заставляет резко выдохнуть, перед глазами мелькает черно-черное хаори с начертанным иероглифом “Истребление”, по ушам режет холодный скрежет металла. Оглушительный рык чудовища вмиг переходит в предсмертные хрипы, и в твой мир врываются краски, врывается свежесть ночного воздуха и тепло лета: страх отступает и оставляет за собой мелкую дрожь да холодный пот на лице. Наконец чувствуешь себя живым человеком, а не застывшей в ужасе куклой, чья жизнь сейчас оборвется волею всесильного существа, который одним взмахом когтистой ручищи убил троих прохожих.       Тебе лишь десять лет, а на твоих глазах только что растерзал случайных прохожих неведомый монстр. Только он хотел наброситься на тебя, как подоспели мужчины в черной форме с иероглифом “Истребление”, оттолкнули тебя от чудовища, а после обезглавили его. Переглянулись между собой, кивнули друг другу и с невероятной скоростью умчались прочь. Тот день и тот час ты запоминаешь навсегда, потому что в жизни появляется страх перед неизвестными опасными существами, и он не дает уснуть по ночам.       Через несколько лет на место страху приходит решимость защитить себя и всех остальных, тебе уже тринадцать и ты неумело выстругиваешь из дерева катану и почти ежедневно тренируешься, отрабатывая удары. Тебе остро недостает помощи, недостает совета, в родной горной деревушке нет никого, кто хоть раз держал в руках оружие и ты молишься хоть еще раз увидеть мужчин в черной форме с иероглифом “Истребление”. Мысль, что в округе бродят неведомые чудовища-людоеды, наделенные колоссальной силой, не дает покоя, не позволяет забросить самодельный клинок. Нужно ведь быть сильным, нужно ведь защитить селян от этой неведомой напасти, и поэтому каждое утро ты опять стираешь ладони в кровь, пытаясь обучиться искусству владения мечом.       Спустя пару лет умирают от болезни отец с матушкой, и скрепя сердце ты покидаешь родную деревню, в которой провел всю жизнь. Друзья и соседи отговаривают, не пускают, но ночью в час перед рассветом ты уходишь, здесь больше ничего не держит, силы продолжать жить дает лишь мысль, что ты сможешь стать сильнее, взять в руки настоящую катану и защитить людей от угрозы. Наугад набредаешь на городок, в котором грезы наконец сбываются и тебе удается коротко переговорить с одним из мечников в черной форме. Узнаешь, что тех чудовищ — демонов — немало, и они питаются человеческой кровью и плотью, они невероятно сильны и близки к бессмертию, но овладев особой техникой дыхания и владения катаной, можно вступить в отряд Истребителей демонов и защищать людей от этой напасти.       Несколько дней следуешь по дороге, что указал мужчина, и добираешься до дома пожилого самурая, который занимается обучением мечников. Здесь и начинаются настоящие тренировки, но травмам и усталости не удается сломить тебя, проходит год и ты приходишь на финальный экзамен, впервые убиваешь демона, и спустя неделю тебя принимают в корпус Истребителей.       Время летит быстро. Поднимаешься в ранге, набираешься опыта. Получаешь звание Хаширы Ветра, что позволяет тебе стоят во главе миссий и принимать участие в собраниях, которые определяют дальнейшие планы всего корпуса. Большинство мечников гибнет быстро, пять-семь лет службы — и демонам удается убить их или серьезно ранить, что ведет к отставке, но ты осторожен, обдумываешь каждое сражение наперед и уделяешь достаточное время тренировкам, и потому живешь дольше других. Тяжелым дракам, долгим погоням и опасным ранениям не удается сломить твое стремление оберегать людей. Но каждый раз выживать в схватке тоже, оказывается, тяжко, и это ломает тебя.       Война с демонами — та же война, что и между людьми, только еще хуже, потому что стороны изначально не равны: смертные, чьи раны заживают долго, а отсеченные руки и ноги не восстанавливаются, могут противопоставить демонам лишь свою твердость характера, стойкость и отчаянное желание защитить род человеческий от уничтожения. Легко отдать жизнь, спасая товарищей и друзей, но сложно жить, когда перед глазами — сотни погибших, сотни искалеченных и сломанных войной. С каждым годом это бремя давит на тебя все больше, и стоит жене забеременеть, ты решаешь покинуть службу, о чем и сообщаешь на внеплановом собрании Хашира.       — Я не верю, что Теруо Акияма, которого я знал, уйдет лишь потому, что боиться оставить своего ребенка сиротой. Я не верю что ты, черт возьми, бросишь нас, — голос Шинджуро Ренгоку сквозил сдержанным раздражением, — если теперь у тебя и есть, перед кем отвечать за свою жизнь — не лезь в гущу битвы. Руководи миссиями. Подбадривай ребят. Обучай молодняк. В этом никого лучше тебя не найти.       — Нет, — отрезал Теруо, — так не смогу.       — Что не так? — гнул свое Хашира Пламени, — почему? Если боишься оставить жену с ребенком одни — так не лезь на рожон и продолжай помогать нам хоть так.       Теруо покачал головой и поднялся с места. Прощание с Главой и с товарищами было недолгим, и через несколько минут он оставил их продолжать собрание. Пересек коридоры поместья и вышел на улицу. Ложь далась на удивление легко. Оставила после себя неприятный привкус, но все же удалась; настоящую причину ухода в отставку знал Глава, и Теруо этого было достаточно. Но далеко уйти не удалось — его догнал Ренгоку.       — Теруо! — окликнул он его, — я не верю. Так ты уйти не можешь, не из-за такого, — твердо прозвучал его голос.       — Да, — грустно усмехнулся Акияма, — причина иная.       — Ну? — требовательно проговорил друг.       — Помнишь Мидзуко Сатори? Ей было лишь семнадцать, когда она стала Хашира Грома. Ее семью убили демоны, она рвалась отомстить, а через год погибла. Помнишь, Шинджуро? — голос Теруо зазвучал тверже, словно обретя силу в скорби, — помнишь ее? Тяжело вспоминать? Больно вспоминать? Да, тебе больно, она была твоим другом. А я здесь шестнадцать лет и таких историй и таких погибших товарищей у меня — сотни. И всех их жестоко убили. На моих глазах. Признаюсь, больше смертей не выдержу, — он прикрыл глаза на миг, но тут же выжидательно посмотрел на друга.       — Так бы и сказал… — задумчиво пробормотал Ренгоку, — я понял тебя. Убуяшики-сама знает?       — Да, — Теруо слабо улыбнулся, и Шинджуро усмехнулся в ответ:       — Мне пора вернуться на собрание. Где найти тебя — знаю. Как малой родится и подрастет — с Кеджуро познакомить не забудь, — проговорил он напоследок.       Теруо проводил друга взглядом, на его лице продолжала играть улыбка. Стоило Шинджуро скрыться за дверью, он развернулся и быстрым шагом направился прочь от поместья Убуяшики. Впереди расстилалась новая жизнь — с семьей, без постоянных сражений за жизнь, размеренная и спокойная. Возможно, призраки погибших мечников наконец отпустят его, возможно, любовь близких поможет ему справиться с непереносимой ношей.       Первые годы миновали. Было нелегко: Миоко долго оправлялась после родов, запах лекарств еще несколько месяцев витал в доме, а Теруо все еще не мог поверить до конца, что Истребителем ему больше не быть, к мирной жизни ему приходилось привыкать.       У него получалось. Жена и малышка-дочь скрашивали дни, отвлекали от мрачных мыслей, в гости забредал Шинджуро, но долго это счастье не продлилось — не прошло и двух лет, как Миоко слегла. Роды не прошли бесследно — несколько недель она пролежала больной и тихо умерла утром, на рассвете.       И лица погибших вновь замелькали перед глазами Теруо Акиямы.       Приходилось держаться — ради дочки. Они перебрались в деревню, где жил Ренгоку — Шинджуро настоял, что девочке без матери никак, а его жена сможет приглядеть за нею. Теруо согласился, понимая, что не сможет должным образом заботиться о малышке: ему самому было нелегко.       Смерть любимой жены, ответственность за гибель сотен мечников висели на нем, не давали спать и жить спокойно, вина за его безделье и уход в отставку лишь усугубляла это. К тому же, старший сын Шинджуро с малых лет вознамерился пойти по пути отца, и у Теруо невольно сжималось сердце, стоило лишь подумать о том, что предстояло перенести мальчишке. Но свои мысли и опасения бывший Хашира Ветра держал при себе — ни Шинджуро, ни Рука, ни Кеджуро его не поймут — они недостаточно пережили и недостаточно сломались, они не способны понять его. Акияме оставалось лишь невольно радоваться, что у него дочь — быть может, с истреблением демонов ее жизнь не будет связана никак и ей не придется проходить через всю ту боль, что сейчас давила на ее отца.       Когда Кеджуро исполнилось восемь, он вконец измотал отца просьбами начать изучать Дыхание, и тот вынужден был уступить. Спустя неделю к нему в ученицы начала проситься еще и дочка Теруо, что несколько удивило Ренгоку.       — Почему твоя дочь просит о таком меня, не тебя? Отказал ей? — Шинджуро       — Да. Именно, — голос звучат твердо, решительно, — не должно в это дело ввязывать детей, и тем более — любопытных детей, которые отнесутся к этому несерьезно, как к развлечению, что оскорбит память павших товарищей. Они не понимают, насколько жестока война с демонами. И не поймут этого, пока не повзрослеют.       — Обучить основам дыхания и владения катаной можно и сейчас, — возразил ему Ренгоку, — коли речь идет о твоей дочери, то ей это может спасти жизнь, напади на нее демон. А Кеджуро скорее всего унаследует пост Хашира Пламени, и потому я не вижу смысла откладывать обучение.       — На отбор-то хоть не отправляй раньше времени, — неодобрительно качнул головой Теруо.       — На отбор не отправлю, — улыбнулся Ренгоку, — а со своей ты поговори, я что-то не спросил, почему она хочет начать изучать Дыхание.       — Почему ты просила Шинджуро-сана тренировать и тебя тоже? — Теруо нашел дочь на заднем дворе поместья Ренгоку.       — Мне скучно, — она передернула плечами и скорчила расстроенное лицо, — Кеджуро весь день тренируется, а ты занят! А девочки из других семей не дружат со мной, потому что я сказала им, что демоны и правда существуют, — Теруо напряженно потер переносицу. Мысль, что он уделял дочери недостаточно времени, неприятно кольнула совесть.       — Раз скучно, можешь попросить Руку-сан обучить тебя читать и писать. Кеджуро, кстати, пока что не слишком преуспел в этом, так что ты можешь его перегнать, — он заговорщически подмигнул ей и довольно подметил, как лицо девочки просияло.       Минуло еще четыре года. Для Теруо они прошли, наполненные домашними рутинными делами, которые он выполнял уже на автоматизме, словно заведенная кукла, мрачными и всепоглощающими мыслями об ушедших товарищах и бессмысленностью его существования и вечерними разговорами с дочерью. В основном — о тактиках борьбы против демонов, о различных Дыханиях и техниках демонической крови. Ее интерес к этой теме несколько напрягал Акияму, но в то же время был вполне объясним — и отец, и Шинджуро-сан, и друг Кеджуро — почти все в ее окружении были Истребителями демонов и потому Теруо оставалось лишь радоваться, что пока ее любопытство ограничивалось лишь такими вопросами.       — А что, если двое демонов окружили с двух сторон?       — Я бы атаковал того, кто слабее и вырывался из окружения, — секунду подумав, ответил Теруо.       — Но разве можно поворачиваться спиной к более сильному демону? А если он атакует?       — Так ты не подставляйся, — чуть усмехнулся он, — двигайся зигзагом, уворачивайся от атаки. Ну и старайся двигаться как можно быстрее, чтобы он не успел среагировать. Обычно такой способ работает.       — А если даже слабый демон сильнее тебя?       — Вначале просто защищаться. Уворачиваться. Пытаться занять выгодную позицию или просто отступать, если нет шансов победить.       — А как понять, есть ли шансы?       — По ауре. Ты ведь наверняка ее чувствуешь, это умение часто передается от родителей к детям. Ты, правда, не отличишь сильного демона от слабого, это умение нужно тренировать, но на близком расстоянии демона ты можешь почувствовать.       — А ты отличаешь сильных демонов от слабых? — заинтересованно спросила она.       — Да. Дыхание Ветра не вполне располагает к тому, чтобы тонко различать ауры, но я долго тренировался.       — Почему не располагает? Какая разница, как ты дышишь? — продолжала сыпать вопросами она.       — Смотри, — улыбнулся такому интересу Теруо, — во время боя ты сдерживаешь ауру, чтобы демон не смог по ней оценить твою силу и одновременно пытаешься прощупать чужую ауру, к тому же, ты должен концентрироваться на Дыхании и все зависит от того, сможешь ли ты сосредоточится на этих трех вещах одновременно. Дыхание Ветра в технике несколько сложнее, например, чем Дыхание Воды или Камня, и поэтому концентрироваться на аурах тяжелее…       И за такими разговорами начиналась ночь, потом она сменялась утром, и дни неспешно тянулись дальше.       У Шинджуро и Руки тем временем подрастал второй сын, Сенджуро, Кеджуро уже исполнилось двенадцать и он вовсю тренировал каты Дыхания Пламени. И как всегда, никакая размеренная и счастливая жизнь не длится вечно — умерла Рука Ренгоку и на долгое время в их маленьком мире воцарилась тягостная тишина, пустота и одиночество.       Шинджуро замкнулся в себе, потеря остро отразилась на нем, за несколько дней он словно стал блеклой тенью бывшего себя, как будто потеряв опору и смысл жить дальше. Он ушел с поста Хашира, почти перестал заниматься домом и детьми и напрасно Теруо пытался вернуть друга к жизни и напомнить ему об оставшихся без присмотра Кеджуро и Сенджуро, напомнить ему о его долге как отца.       Но за несколько недель Шинджуро все же удалось немного привести в себя, настолько, что Теруо решился покинуть его — на этот раз надолго. Решение вернуться в старый дом, где они с Миоко прожили первые несколько лет, пришло внезапно: стоило Теруо один раз заметить съежившуюся фигурку у могилы Руки и признать в этом осиротевшем котенке свою дочь, как он понял, что ей в этом доме, в этой деревне, все напоминает лишь о смерти, о потере, о боли, а ему самому — о службе, об убитых товарищах и их неисполненных желаниях. И тут же захотелось уехать прочь. Им обоим: и отцу, и дочери, от этого станет легче.       — Приглядывай за отцом и братом, пиши мне, случись что — мы вернемся. Обещаю, — он напутственно потрепал Кеджуро по голове, и через несколько часов они уже шли по широкой дороге на юг.       — Там мы с твоей мамой жили, когда только поженились, — рассказывал он по пути, — это небольшая деревня, вокруг — рисовые поля и холмы с чайными плантациями. Вроде, там была начальная школа для девочек, тебе как раз уже самое время…       Через три года все же случилось то, чего бывший Хашира так опасался.       — Отец, ты не научишь меня Дыханию Ветра? — Теруо напрягся. Не такого будущего он все же хотел своей дочери.       — Зачем? — нахмурился он, — ты хочешь в Истребители? Почему? И не рановато ли для такого решения?       — Ты сам как-то давно сказал Шинджуро-сану, что если не бороться с демонами — то мы обречены, — услышав такое, Акияма мрачно выдохнул.       — Не должна была ты это слышать, — задумчиво пробормотал он, — но это я виноват, не уследил. Дыханию обучить я могу. Но, — он внимательно посмотрел на нее, — быть Истребителем — это тяжело. Это сражения, тяжелые травмы и смерти друзей и товарищей. И мечники долго не живут, — взгляд стал еще пронзительнее, еще острее, — лет семь, может быть.       — Тебе уже за сорок и ты жив, отец. И Шинджуро-сан тоже, — напомнила она, — значит, выжить можно. Я буду стараться.       — Да, ты можешь усердно тренироваться. И это не спасет тебя, если задание окажется неожиданно сложным и подкрепление прислать не успеют. И в ситуациях, когда на какую-нибудь деревню нападает демон, ты прибываешь и выясняешь, что он — один из Двенадцати Лун, приказ из Штаба таков: стойте насмерть, защищайте людей. И зачем это тебе? — выжидательно нахмурился Теруо.       — Кто-то должен ведь…       — Почему ты?       — Остальные — не могут. Они беспросветно наивны, — сорвалась она, — они даже не верят, что демоны существуют, они не способны ни на что. Если не пойду в Истребители — буду чувствовать себя такой же, как они.       Теруо неторопливо поднялся и подошел к окну.       — Если ты правда хочешь этого, — задумчивым голосом проговорил он, — я могу это понять. Я сам был таким же. И я могу помочь тебе. Только мне нужно быть уверенным, что ты не путаешься в своих желаниях.       В первый год учиться Дыханию не было смысла — так рассудил он, решив, что сперва важнее набрать физическую форму, и лишь спустя восемнадцать месяцев начал объяснять азы Дыхания и показывать ката. Обычные тренировки давались хорошо и силы и выносливости заметно прибавилось, а к работе с аурами видимо была предрасположенность — она все схватывала на лету.       Но Дыхание Ветра ей не давалось. Даже спустя три года тренировок, освоить удалось лишь две ката, и поддерживать длительную концентрацию не удавалось никак — она стремительно уставала и теряла силы. Теруо уже решил предложить оставить попытки — очевидно было, что несмотря на отличную чувствительность к аурам демонов, выносливость, скорость и ловкость, идти в Истребители без Дыхания — смерти подобно, как один случай перевернул все вверх дном.       Движения у нее точные, правильные, выверенные, но ката не выходит.       — Неудобно двигаться и дышать. Я словно не могу достаточно расправить легкие и не хватает воздуха, — виновато поясняет она и Теруо лишь понимающе кивает. А потом откидывает длинную полу хаори и вытаскивает из-за пояса ножны:       — Я хотел было сказать, что доля мечника-истребителя — не для тебя, что у тебя нет склонности к этому, — вздохнул он, — но это было бы нечестно, — протянул ей ножны, — Кеджуро, разбирая записи предыдущих Хашира Пламени, нашел одну заметку… В общем, там про то, что если склонность к одному из Дыханий сильна, то другие могут не даваться. Эта катана — новая, неделю назад выкованная кузнецами. Она еще не обрела цвет и, если в твоих руках она окрасится, это может показать такую склонность. Так что… двигайся и дыши так, как удобно. Возможно, что-то получится, — ободряюще кивнул он.       — Она должна окрасится… вот сейчас? — холодный скрежет стали звякнул в воздухе, обнажая лезвие клинка.       — Скорее во время выполнения ката. Попробуй.       Ее движения постепенно становились раскованнее, свободнее, а темп дыхания замедлился и вдохи стали глубже. Теруо, будучи Хашира, часто тренировал новичков и глаз у него был наметан — и он с неудовольствием заметил, что был прав, что была сильная склонность к какому-то Дыханию с гибкими, стремительными и плавными ката. К какому — пока не ясно, но Теруо готов был предположить, что к одному из малоизвестных ответвлений Дыхания Воды — быть может, Цветку или Змее. Но это уже можно будет понять по цвету катаны, так что точно определять не было необходимости.       Теруо мрачно нахмурился — значит, отвадить дочь от корпуса Истребителей не выйдет. А он уже заготовил убедительную речь, что не обязательно размахивать клинком и рисковать жизнью, чтобы помогать людям — вместо этого можно, например, пойти врачом в Дом Глицинии или даже в госпиталь при Штабе и лечить раненых мечников. Он задумчиво потер переносицу и направился в дом — похолодало под вечер, и захотелось накинуть теплое хвори взамен легкого. Спустя несколько минут он неторопливо вернулся — и как раз вовремя.       Она оттолкнулась от земли сильнее обычного, закрутилась во вращении — но не в хаотичном и беспорядочном, как того требовало Дыхание Ветра, а в строго горизонтальном и стремительно быстром. И изящном. "Цветок," — тут же мелькнуло в голове Теруо, но от катаны дочери и вниз и вверх ту же секунду ринулись мощные, сносящие все на пути потоки воды. Сперва они, казалось, просто били вверх и вниз, но покуда вращение девочки становилось быстрее, они обретали форму, обретали очертания морского торнадо.       Но как Теруо не пытался, он не мог вспомнить такой ката в Дыхании Воды.       — Он хотел привести ее ко мне, и в письме я ответил, что возьму ученицу, но прошло два месяца. Ответа я не получил, а Акияма так и не прибыл. Я писал несколько раз — он не ответил. Не в его это характере. Сгинули оба. И страшно подумать, каков был демон, что сокрушил сильнейшего Хаширу, — мрачно поведал Саконджи Урокодаки.       — Думаете, это взаправду была новая ката Воды? Сенсей, не могла ли то быть лишь усиленная Шестая? — бывший ученик, а ныне — Хашира Воды, недоверчиво взглянул на него       — Нет, Гию, — покачал головой Саконджи, — то письмо Акиямы с описанием ката я отдам тебе, быть может, ты сможешь ее воссоздать. И это не усиленная Шестая, взгляни. Это долгое вращение, это не один удар, это длительная контратака. Дыханию Воды не хватало такой ката, — он протянул конверт ученику, — как я ни пытался, Двенадцатая ката не далась мне. Так что письмо оставь себе — тебе по силам суметь разгадать технику этой ката.       — Благодарю, — кивнул Гию, опуская конверт во внутренний карман хаори, и после минутной тишины продолжил, — но Акияма обладал талантом к разыскиванию демонов по аурам. Не могли они в пути попасться Высшей Луне. Да и создательница новой ката не может быть неопытна и слаба. Сильных демонов они бы обошли, а слабых — убили, так что не верится, что их обоих убили. Быть может, болезнь? В последние годы порой целые деревни умирают за неделю-две от эпидемий.       — Теруо был немолод, Гию, — проговорил Саконджи, — и с ним была дочь. Могло такое случится, что он отдал жизнь, защищая ее.       — Тогда она может быть жива?       — Если враг был один — да. Боюсь, что это не так, но если судьба будет благосклонна и я встречу эту девочку, то отправлю к тебе — понравится, так оставишь как цугуко.       Гию молча кивнул, соглашаясь, невольно перевел взгляд на окно — небо начинало темнеть — и молодой Хашира торопливо поднялся.       — Мне пора вас оставить, сенсей, днем я должен быть уже у себя. Благодарю за совет, я изучу эту ката. Приложу все усилия.       Прощание не затянулось, и Гию Томиока, поклонившись, покинул гору Сагири. Ему предстоял неблизкий путь, и он не планировал нигде задерживаться, но незадолго до наступления темноты любопытство взяло свое и он прочел письмо.       "Это действительно новая ката, сомнений быть не может. Сильный прыжок и стремительное горизонтальное вращение… с этим придется разобраться," — решил он, осторожно убирая конверт обратно в карман.       Ночь прошла в пути — ему не привыкать, демонов поблизости не встретилось, но уже после рассвета чуть левее Гию почувствовал демоническую ауру. Было облачно, но все же даже в такую погоду демоны не высовывались из пещер и густых лесов… что-то здесь было неладное. Он незамедлительно свернул, по кратчайшему пути направляясь к нелюдю. Спустя пару секунд почувствовал рядом с ним еще и человека — плохо, он не успеет добраться и спасти! Он все еще был слишком далеко…       Но прошла минута, и человек не погиб. Аура не исчезла. Гию Томиока стремительно приближался к демону, он уже видел ее — женщину в розовом кимоно, нападавшую на мальчишку в зеленом хаори, как вдруг из-за спины чудовища метнулась синяя тень — и зашумели потоки воды, в небо взвился смерч, врага, разорванного на части — но живого — отбросило в сторону.       Смерч угас, синяя фигура опустилась на землю, запнулась, покачнулась, и на нее бросился парень в зеленом хаори, что-то крича и с силой отталкивая назад.       Гию успел подхватить ее до падения. Строго и удивленно посмотрел на мальчишку, потом — торопливо — на демона. Она регенерировала медленно, с трудом, и секунд двадцать в запасе точно было.       Он наконец опустил голову, сталкиваясь с уставшим, недоумевающим взглядом темно-карих глаз.       — Тебя ведь зовут Шуань Акияма? — мечница слабо кивнула, продолжая судорожно стискивать рукоять катаны в окровавленной правой руке.       Гию торопливо и осторожно опустил ее на землю, обернулся к демону.       — Стой, где стоишь! — прикрикнул он на паренька, что рванул было к нелюдю.       — Не троньте ее, это моя младшая сестра! — взмолился мальчишка, приостановившись.       Рука Гию, сжимающая рукоять катаны, еле дрогнула.       — Ее обратили в демона. Тебе не спасти ее. Останься только убить, иначе она начнет есть людей, — обычно Томиока бы обезглавил врага, не поясняя, но здесь решил заговорить. Сестра все-таки.       — Незуко не станет есть людей! Я найду того, кто сделал с ней такое и заставлю его вылечить ее! Поверьте, прошу!       Лязгнул металл, Гию убрал руку с ножен, не оставляя никаких сомнений в своей решительности расправится с демоном. Паренек понял это — и кинулся к сестре наперерез ему, но Томиока успел, оттолкнул от восстановившегося демона, и враг кинулся на него. Гию уже занес катану, чтобы одним точным ударом перерубить шею атакующему, как нелюдь ринулась вперед и одним прыжком оказалась между ним и мальчишкой.       Но она не напала — лишь застыла метрах в десяти от него, прямо перед Гию, злобно рыча и… защищая парнишку? Ее левая нога исцелилась не до конца, вместо правой руки висела культя, но она не нападала. Только стояла перед ним, не оставляя сомнений — за мальчика она будет сражаться.       — На него она не нападает, кажется, — послышался хриплый голос из-за спины, и Гию, секунду помедлив, все же ударил демона ребром ладони по шее, лишая сознания. Она рухнула, и тут же словно сжалась, уменьшаясь в размерах, и выглядела теперь вовсе лет на одиннадцать-двенадцать. Парень тут же подбежал к ней, мельком испуганно взглянул на Томиоку, но потом решительно запутал сестру в слетевшее хаори.       — Что произошло? — Гию развернулся и направился к полулежащей у дерева девушке.       Шуань Акияма устало подняла глаза на него.       — Сильный демон напал на их семью. Все убиты, кроме Незуко, — она чуть запнулась, но продолжила, — кто вы? Почему помогаете? Откуда знаете меня?       Гию подошел ближе и присел на колено перед нею.       — Хашира Воды, Гию Томиока, — коротко представился он, — о тебе знаю от Саконджи Урокодаки. Это и была твоя Двенадцатая ката? — наконец спросил он самое важное для себя.       Она кивнула, закашлялась, изо рта тонкой струйкой стекла капля крови. Гию тут же одернул себя — мечница сидела, держась из последних сил, руки были изрезаны — видимо, когтями демона, а он       — Тебе помочь? — он вновь столкнулся с уставшим взглядом и пожалел о решении обращаться к ней на "ты" — сколько лет должно быть человеку с такими глазами? Кажется, они были ровесниками. По крайней мере, взгляд у Томиоки такой же непроницаемый и такой же уставший.       — Да… но только если я не задержу вас… — прошептала она, чуть вытягивая вперед руки, — это от когтей, — пояснила она.       Большинство ранений на ее руках были не опасными — их стоило лишь обеззаразить и наложить повязку. Некоторые, конечно, понадобится зашить — но этим пусть займутся врачи в Домах Глицинии, начинать штопать раны в лесу означало занести в них заразу.       Он аккуратно затянул последний бинт, убрал флаконы с лекарствами в походную аптечку на поясе. И, казалось, время было не лучшее, но другого Гию не представится.       — Дыханием Воды ты не владеешь и отец хотел отправить тебя к Сакоджи Урокодаки?       — Да, — она опустила голову, голос зазвучал еще сиплее и отстраненнее, — он погиб. Стая демонов... окружила. А я подставилась.       — Я понял, — кивнул он, — и тебе помогла семья того парня?       — Да... приютили, — она вскинула голову, голос зазвучал сильнее и громче, — Томиока-сан, вы знаете Саконджи Урокодаки. Мне нужно к нему, но я не знаю даже, где его можно найти. Вы можете помочь?       — Хочешь изучить Дыхание Воды и вступить в Истребители? — дождался ее короткого кивка и продолжил, — Урокодаки-сенсей все равно собирался отправить тебя ко мне       — К вам? Но вы — Хашира, а я даже отбор не прошла... — она замялась. И, чувствуя, что она собирается отказать, Гию продолжал       — Когда пройдешь — сможешь стать цугуко.       — Почему? Из-за новой ката? — чуть нахмурилась она, — это получилось случайно. Мне лишь повезло.       — Не имеет значения, повезло тебе, или же ты долго работала над этой ката, — возразил Гию, — важно то, что ты знаешь ее.       — Если хотите взять меня как цугуко в качестве благодарности за Двенадцатую ката — это лишнее, — хмуро посмотрела она на него, — это точно лишнее.       — Хорошо, — Гию поднялся, — мне пока нужно поговорить с теми братом и сестрой. Решай. Можешь пойти к Саконджи Урокодаки, на север, на гору Сагири. Можешь пойти со мной.       Разговор вышел короткий: узнав, что мальчишка хочет исцелить сестру, Томиока направил его к сенсею и, перебросившись парой фраз с Шуань Акиямой, брат и сестра отправились в путь. Гию повернулся к мечнице вновь, ожидая ее ответа.       — Я с вами, Томиока-сан. И благодарю за помощь, — кивнула она ему.       Это, кажется, был наилучший исход для Гию — уже спустя пять месяцев пост Хаширы так давил на него виной перед Сабито и перед сестрой, что найти цугуко — а потом совершить сеппуку — было единственным вариантом сохранить рассудок.