Но мы обязаны, долгом и совестью связаны

      Танджиро распахнул глаза. Поезд. Точно. Он смог, он очнулся, он справился!       Но Ренгоку, Зенитсу и Иноске все еще спали, все еще не смогли выбраться из под влияния демона, а вдвоем с Незуко они не справятся. Надо как-то вытащить товарищей, надо помочь им, но как?       Танджиро почти сразу догадался, что демон погрузил их в сон с помощью крови, которая была на билетах. А эти ребята, чьи руки были связаны нитью с руками Истребителей, видимо, помогали демону.       Перерезать нити — рискованно: непонятно, что станет с товарищами после этого. Поэтому Танджиро строго и требовательно глянул на паренька, что был связан с ним:       — Как вытащить их? Как помочь им проснутся?       — Нет, нет, ты не понимаешь, — испуганно затряс головой он, — нет, не делай этого, он обещал нам даровать нам сон! Если ты лишишь нас этого, мы умрем! Мы вновь будем видеть кошмары! Я, я… — парень задыхался от страха, но продолжил, — я не позволю тебе это сделать!       Внезапно Танджиро заметил блеснувший позади металл, уклонился от удара и тут же выбил оружие из рук нападавшего. Перед ним появилась разъяренная девушка:       — Нет! Не смей! Иначе мы не сможем уснуть! — сейчас мечник заметил, что у всех связанных были черные-черные синяки под глазами, — мы, мы убьем тебя! Не смей лишать нас сна!       — Демон использовал вас, — утвердительно произнес Танджиро, — он мучал вас, лишал сна, и вынудил напасть на нас. Я, — голос чуть дрогнул, — мне очень, очень жаль вас. Но нет, вы не должны мешать нам, клянусь, мы расправимся с демоном и он больше не сможет издеваться над вами! Вы страдаете не из-за нас, а из-за жестокости демона. Я не желаю вам зла, я хочу уничтожить демона и спасти всех пассажиров, — закончил он и тут же глянул парню в глаза.       Из всех них этот болезненный мальчик казался ему самым человечным, и Камадо не ошибался. По белому лицу паренька скатилась слеза.       — Твою нить огнем сожгла эта девочка-демон, — прошептал он, опуская голову, — если так же спалить остальные, это может помочь. Я не знаю. Тот мужчина не рассказывал нам, как это работает, — мальчик от накатившей слабости опустился на стул, и еле слышно зарыдал.       — Спасибо, — лучезарно улыбнулся Танджиро, — Незуко, ты можешь сжечь веревки? Это наверняка поможет! Попробуй разбудить остальных, а я сражусь с демоном! — выпалил он, и кинулся к окну.       — Простите, простите, потерпите чуть-чуть, мы скоро убьем его и вы сможете выспаться! — напоследок крикнул он девушкам и пареньку, и выскочил из окна на крышу вагона.       Кинулся по запаху к демону. Тот был у головы поезда, и Камадо за пару секунд оказался перед врагом. Втянуть носом воздух, попробовать почуять, насколько силен нелюдь, и тут же заметить иероглиф "один" в левом глазу демона.       Первая Низшая Луна.       На его лице расцветает сумасшедше-счастливая улыбка, нелюдь как-то пристально и внимательно окидывает мечника взглядом, и наконец поворачивается к нему лицом.       — Ох, ты проснулся… Не ожидал такого. Ну да ничего, а как тебе мой сон? Понра-авился? — неприятно усмехнулся упырь, — да, да, это был счастливый сон! — запрокинул голову, судорожно вдохнул и закатил глаза от удовольствия, — это был счастливый сон, а ведь я мог показать тебе какой-нибудь кошмар! Хочешь увидеть, как твой отец возвращается с того света? Хо-очешь ведь?       Улыбка демона становится еще омерзительнее, еще удушающе-слаще, и Танджиро решает сейчас же положить этому конец. Куда лучше неистово сражаться, отражать атаки, падать, ломая кости, чем слушать истерические вопли Луны.       — Вторгаться в наши сны — это так подло. И я не позволю тебе вновь издеваться над людьми!       Кидается вперед, скручиваясь в Десятой кате, дракон успокаивающе рычит слева, и Истребитель стремительно приближается.       Это Первая Низшая, это надо помнить. Сейчас будет тяжело, очень тяжело, но выхода нет.       Вдруг — темнота кругом, и лица Ханако, Шигеру и Такео перед ним.       — Почему ты не спас нас? — начинает сестра, а мальчишки подхватывают:       — Да! Сам-то выжил!       — Это ты во всем виноват! Мы погибли из-за тебя!       — Что ты со мной сделал? Кем я стала? Что это за подобие жизни? Какой из тебя старший брат? Да ты жалок! Жалок и слаб! — рядом с ними встает Незуко.       — Я разочарован, — словно выплевывает отец, — это ничтожество называет себя моим сыном? Погубил всю семью и живет спокойно?!       — Мне жаль, что ты вообще на свет появился, — жестко подхватывает мама.       — Ты слаб и ни на что не годен. Тогда зачем тебе вообще жить? — заканчивает за всех Шуань, презрительно вскинув голову.       Нет. Никогда. Они бы никогда такое не сказали ему. Очередной сон? Кошмар? Тогда… Он знает, что делать.       Лица родных исчезают, перед ним лишь ухмыляющееся лицо нелюдя.       — Нет! Моя семья так не сказала бы! Не смей их оскорблять! Не смей оскорблять мою семью! — яростно кричит он, вновь срываясь с места.       Быстрее. Нелюдь удивленно распахивает глаза, и Танджиро в последний момент перед очередной атакой сносит ему голову.       Но… Все так просто? Этот демон не может быть слабее Пятой Низшей, а значит, что-то опять не так, нелюдь опять хитрит, уходит, заманивает в ловушку.       Отлетевшую голову вдруг подхватывает вытянувшееся из крыши вагона мерзкое бурое щупальце. Демон медленно распахивает глаза, чуть покачивается от тряски поезда и проговаривает:       — Ох, как ты разочаро-ован. Не смог убить меня, как жа-аль, — омерзительно тянет гласные, издеваясь над мечником, — знаешь, пока ты мирно спал, я… Я слился со всем поездом! Я ста-ал им, каждым вагоном, каждым колесом, клетки моего тела здесь везде! И как, ка-ак вы будете убивать меня?!       Щупальце вдруг бросается на Танджиро, но он тут же отбивает атаку, отскакивает, нападает сам, но демона на крыше уже и след простыл. Он втянулся обратно в поезд, и сейчас, в минуту затишья, нужно немедленно разбудить товарищей.       Один он не справится. Камадо кидается обратно в вагон, где Незуко пыталась пережечь нити, и по пути с ужасом замечает, что щупальца начинают нападать на пассажиров.       О нет. Плохо, очень плохо, он не сможет защитить весь поезд от атак!       Ныряет в окно, неистово кидается на отростки, кромсает их Шестой катой Воды, Водоворотом, и тут же видит, что в соседнем вагоне совсем беда.       Какую-то женщину уже затягивает в стенку, и мечник реагирует мгновенно, отбивая у демона несчастную. И опять, в тот же миг, вынужден кидаться между вагонами, спасая от хлестких щупалец невинных людей. Пара минут — и он уже понимает, что не справляется, не вытягивает. Жертв пока нет, но с каждой секундой Танджиро вынужден все быстрее и быстрее метаться от одного отростка к другому, в адском темпе отражая атаки Первой Низшей.       Если Иноске, Зенитсу и Ренгоку-сан не проснутся, через минуту уже будут жертвы.       Как бы Камадо не старался, один он никак не сможет защитить все вагоны.       А ведь это даже не самое главное в сражении, главное — это обнаружить слабое место демона, если оно, конечно, есть, и убить его.       Только тогда все точно будут в безопасности. Только тогда миссия будет выполнена.       Мечется по поезду неистово, перерубает щупальца, переходит на Танец Бога Огня — Дыханием Воды он владеет хуже. И в бешеном водовороте пламени продолжает сражаться.       Наконец этот миг наступает — и Танджиро уже физически не может достать до той группы пассажиров, он не успевает, скорости не хватает, и казалось, все — жертвы среди гражданских. Ужасный исход.       Истребители всегда всеми силами стараются предотвратить это. Одно дело — смерть мечника — грустно, печально, но таков его долг. А смерти среди простых людей — это как клеймо позора на присланных на задание Истребителях. Не смогли. Не защитили. Не справились.       И вмиг вагон озаряет волна пламени, сжигающего щупальца.       Ренгоку-сан! Он успел, он проснулся!       От мужчины веяло такой силой, что Танджиро даже поверил в скорую победу.       — Да, это непростительно! Для меня, как для Хашира, это абсолютно непростительно! — выкрикивает он, — но благодаря твоей сестре я смог выбраться из под влияния демона, и потому никто сегодня не умрет, мы вместе сможем защитить всех двухсот пассажиров!       — Камадо, мальчик мой, — продолжает мужчина, — я чую, что шея демона в головном вагоне! Отправляйся туда вместе с Хашибирой, твой нюх и его осязание помогут вам найти ее и уничтожить демона! Я смогу защитить пять вагонов, а твоя сестра и тот смешной блондинчик возьмут на себя оставшиеся три, но поторопитесь, чем быстрее вы его убьете, тем лучше! — распоряжается Хашира Пламени, и тут же кидается отбивать атаки нелюдя.       — Да, я вас понял, — откликается Танджиро, с боем прорывается на крышу.       Кеждуро с какой-то потаенной гордостью провожает его взглядом. Потенциал у Камадо огромный, и как же мужчина рад, что смог заполучить такого талантливого ученика.       И тут же мечник целиком концентрируется на защите пассажиров. Волна пламени опаляет еще один вагон, и, пока та часть демона регенерирует, Кеджуро кидается в противоположный конец поезда — там цепкие отростки уже нацелились на пожилого мужчину. Быстрее, толчок, размах, и Первой катой, морем в огнях, заживо сжечь всю демоническую плоть вокруг себя. И тут же Хашира вновь вынужден стремительно направился в другой вагон, вновь парировать атаку и пытаться измотать демона, чтобы тот медленнее восстанавливался.       Поезд сотрясается от разряда грома, и спасенная Незуко, кинув на Зенитсу благодарный взгляд, спешит разорвать когтями и огнем очередное щупальце.       — Я защищу тебя, милая Незуко. Этот урод не посмеет даже дотронуться до тебя, — слышит она за спиной до удивления спокойный голос мечника.       Вдвоем они методично, быстро и четко отбивают у демона людей, отбивают их право на жизнь, а потом атаки становятся редкими и внезапно затихают.       Демон экономит силы. И Незуко было даже страшно думать, для чего.       Пока что, в минуты затишья, она с умилением смотрит на спящего Зенитсу, одновременно с этим поглядывая на вспыхивающие волны пламени в вагонах позади. И верит, что Кеджуро Ренгоку, Иноске и старший брат смогут победить врага. Точно смогут.       Иноске все это порядком задолбало. Нашелся тут, блин, самый сильный. Забрался в какую-то махину и, как трус последний, не вылезает. Да еще и неясно, где этот урод в ней сидит. Тот огненный чувак послал их искать врага в это место, но хрен его знает, может, он накосячил, и теперь Иноске зря тут время тратит!       Не, ну он, конечно, бесподобен в своем Седьмом Клыке — он смог почти идеально определить, где прячется тот ублюдок! Иноске с ноги вышибает дверь в машинное отделение и выкрикивает отставшему Гонпачиро:       — Э-эй, ты! Я нашел его!       Танджиро и сам чует, что здесь — слабое место демона. Наверно, когда тот сливался с поездом, клетки его шеи оказались здесь. Сейчас оставалось лишь перерубить ее, и Первая Низшая будет повержена!       Вдруг из-за угла выскакивает мужчина в форме кондуктора.       — Нет, не смейте! — кидается он на мечников, — не смейте прерывать мой счастливый сон!       Шило мелькает в его руке, в то же мгновение вонзаясь в живот Танджиро. Колючая вспышка боли пронзает его, он чуть пятится назад, тут же отталкивая беднягу назад.       Но нет времени на перевязку, нет времени даже на то, чтоб испугаться глубокой раны, нужно тут же напасть на демона, скорее убить его!       Атака, вторая, пятая. Но вновь и вновь мерзкая плоть а последнюю секунду отрастает и прикрывает собой шейную кость. Слишком медленно!       — Иноске, давай ты разрежешь мышцы, а я перерублю позвонок! — выкрикивает, даже не оборачиваясь и занося катану для удара.       — Не смей мне приказывать, я тут главный! Перережь ему шею! — рвано отзывается друг, и они взмывают вверх, зависают на мгновение в воздухе и тут же — сильно, стремительно, четко и выверенно — пикируют к кости.       Быстрее. Сразу после решительной атаки Иноске, кинуться к кости, замахнуться, и снести ее раскаленной катаной и огнем.       Но перед лицом вдруг — странный и до тошноты омерзительный глаз. И стоит в него посмотреть, как тут же Танджиро вновь падает в кошмар, засыпает, вновь убивает себя, чтобы проснуться.       — Иноске, это, это сон! Ты должен во сне перерубить себе шею, чтобы вернуться! — раздается в ушах собственный крик.       Опять, стоит ему очнуться, опять перед ним — глаз, и опять он валиться в кошмар. Нет, не выйдет! Нужно проснуться, но не открывать глаза! Проснуться — обязательно с закрытыми глазами!       И Танджиро вновь замахивается на самого себя катаной, но громкий грубый голос сверху отрезвляет его:       — Какой еще сон! Канбачиро, это ловушка! Он тебя за нос водит, это не сон!       И… И вправду не сон.       Танджиро перерубает кость. Поезд, высоко подпрыгнув, сходит с рельс, падает на бок.       Кажется, он видит всполохи пламени. Это Ренгоку-сан.       Они победили.       Гию от съедающей его заживо смеси бешенства, тревоги и стыда — не уберег, не спас, не помог — глядит на затихающее тридцать седьмое по счету водяное торнадо. Стоит смертоносным струям воды раствориться в воздухе, он кидается к растянувшейся на земле Шуань. Черт. Он чувствовал какой-то подвох с самого утра, но не думал, даже не смел думать, что цугуко решится на такое. Не сказала ему ни слова, и, задыхаясь, все-таки закрутилась в бешеном танце со Смертью еще один раз.       Черт.             Вновь кашель, кровь и ее бьющееся в судорогах тело. Уже восемнадцатый день Гию видит это. Уже восемнадцатый день она истязает себя жестокими тренировками.       Он каждый-чертов-день говорит ей остановиться. Каждый-чертов-день требует прекратить эту бессмысленную и беспощадную пытку.       Шуань что-то бормочет про долг, про Высших Лун, теряет сознание от анемии, а на утро вновь кидается в бешеное торнадо с головой.       В мыслях он проклинает и ее, и себя последними словами, а сам уже механически, на автомате, поднимает ее на руки, опускает на футон, отстегивает пояс с ножнами, пару секунд вглядывается в ее лицо. Измученная, истощенная, задыхающаяся — такой сейчас была Шуань Акияма.       Томиока закатывает рукав пиджака — все вены у нее уже исколоты до синяков, но иначе никак, иначе она не очнется.       Через час-полтора должна прийти в себя.       Немедленно выходит из комнаты. Гию уже физически не может смотреть на нее. Нет, вид мечницы не вызывал отвращения, совсем нет. Просто Хашира Воды ненавидел себя за то, что довел ее до такого состояния.       Ненавидел себя за то, что не мог остановить, не мог запретить, не мог потребовать прекратить это.       Шуань с завидным упрямством и с пеной у рта доказывала, что для Организации Истребителей очень важен ее, как цугуко, уровень мастерства. Твердила, что без этого никак не сможет сражаться с Мудзаном.       Хотелось просто сказать Акияме, что все это идет к черту, что это не стоит ее агонии, ее боли, но Гию в такие минуты всеми силами пытался смолчать.       Он понимал, что им движут эмоции и чувства, а не холодный ум. Это для Хашира недопустимо. И потому он каждый раз позволял ей вновь дойти до полусмерти.       Он слишком близко подпустил эту девушку. Теперь он видел в ней не талантливую мечницу с большим потенциалом. Он видел в ней Шуань Акияму. Напарника, товарища, наверное, даже друга. В какой-то степени друга.       А еще, какое право он имел указывать ей, что делать? Ей — дочери Хаширы Ветра Теруо Акиямы, одной из самых талантливых мечников этого времени, девушке с огромным потенциалом. Кто он вообще такой? Слабак, не сумевший на Отборе ни одного демона убить? Хашира Воды? Смешно звучит. Сабито подходил на эту роль в разы больше.       Так что никакого морального права запрещать Шуань помирать на тренировках он не имел.       Но что-то глубоко внутри рвалось на кусочки, билось стеклом и вонзалось в сердце каждый раз, когда он видел ее страдания.       Что это было? Гию не знал, и, возможно, не хотел знать.       Но довольно самокопаний. Шуань скоро очнется.       Торопливо, но очень аккуратно и сосредоточенно сделать чай с мятой, влить в него три ампулы обезболивающего, поставить чашку около ее футона.       Гию пару десятков минут сидит рядом, ждет пробуждения Шуань. Время тянется, липко цепляется за все подряд, а девушка все еще неподвижно лежит с мертвенно-бледным лицом.       Тридцать четыре минуты проходят в оцепеневшем состоянии, но стоит векам мечницы чуть дрогнуть, и Томиоку будто ледяной водой окатили.       Он придвигается чуть ближе, и, столкнувшись с ее осмысленным взглядом, сжимает губы в немом сочувствии.       Гию смотрел, как она, хмурясь и морщась, опустошает чашку тремя большими, жадными глотками, и медленно переводит на него взгляд.       — Не можешь говорить? — понимающе кивнул мужчина, и Шуань тут же утвердительно мотнула головой.       Ясно. Такое случается с ней нечасто, но сегодня, видимо, она была совсем на пределе.       Через час мечница заснула — а Гию все еще не мог уйти, он неотрывно смотрел на нее, будто боялся, что что-то пойдет не так.       Через пару дней голос вернулся, но еще неделю Шуань была крайне слаба и почти все время провела в постели.       Внезапно — ворон, приказ из Штаба: завтра с Санеми Шинадзугавой и Гёмеем Химеджимой быть у горы Масахито. Кто-то из Истребителей, патрулировавших местность, заявлял, что там орудует Высшая Луна.       Гию Томиока сжал письмо и нахмурился. Высшая Луна. С ними он сталкивался лишь раз, случайно, и тогда они с Кеджуро Ренгоку — оба тогда еще не были Хашира — еле сбежали, еле избежали смерти. Но мужчина и спустя четыре года помнил ту пугающую, страшную и невероятно могущественную ауру сильнейших демонов.       И завтра ночью он уже отправится на битву с одним из них.       Боялся он? За себя — нет. Он боялся, что Шуань в случае его смерти не справится с обязанностями Хашира? Нет. Почему же на сердце было так тревожно, Гию не знал.       Шуань вышла к нему на порог дома и с интересом кинула взгляд на ворона и на письмо.       — Вы уходите на задание? — вывел мужчину из раздумий ее хрипловатый голос.       Гию словно очнулся, вскинул голову и быстро вошел внутрь. Кивнул ей головой, и быстро кинул взгляд на карту на стене.       Не очень далеко. Часа четыре пути. Он успеет ввести Шуань в курс дела.       Или нет. Не стоит, наверное. Это лишь предположение. Возможно, никакой Высшей Луны нет и в помине. Тот Истребитель мог ошибиться. Может, не надо ей ничего говорить?       Иначе Шуань точно отправится вместе с ним. О, уговаривать, уламывать она умеет, неся какой-то бред про помощь в победе над демонами. И Томиока знал, что не сможет убедить ее в это не встревать.       А вдруг там и правда Луна?       Тогда Шуань погибнет. Она все еще не восстановилась после тренировок Двенадцатой каты, ей сейчас в битву лезть категорически нельзя.       Но если погибнет он?       Тогда пост Хашира Воды наконец-то займет кто-то достойный.       А его смерть… Что же, он давно к ней готов.