Одолжи, мне для подруги, честно

      Господи, кто придумал компьютерные игры? Куча странных персонажей, какие-то задания, какие-то миры, артефакты, оружие. Хотя парочка парней ничего. Арсений честно пытается вникнуть в суть игры первые двадцать минут, а потом просто бегает по миру, собирая цветочки. Правда, он топится в реке пару раз, но ничего. Антон с этого смеется, а потом говорит: «Смотри, как надо». И Арсений смотрит. Глаз оторвать не может от экрана, потому что Антон играет за какого-то привлекательного мужика. Блять, ну в двадцать семь залипать на 2Д анимацию — мощно.       Игра кажется Арсению откровенно нудной уже после десятого ранга, до которого они добрались меньше, чем за час, но Антон в восторге. Как он сам признался, его просто привлекает идея открытого мира, где можно лазать везде, исследовать, периодически сражаться. С одной стороны, текстуры хорошо прорисованы, сюжет тоже есть, но тут надо сидеть, играть, вникать. — Не, ваще неплохо, — подводит итог Антон, отставляя геймплей в сторону. — Но хорроры я люблю больше. — Ты из тех людей, которые в парке аттракционов тащат всех в комнату страха? — весело спрашивает Арсений, откидываясь на спинку дивана. — Ой, не, это я вообще не люблю. В них мне стремно. Ну, типа, там же реально любая хуйня может до тебя дотронуться, ещё эти эффекты, звуки. А тут сидишь, играешь, иногда скримеры вылезают, но они тебе ничего не сделают. — Антон откидывается на сиденья, сложив руки за головой. Он запрокидывает голову назад, звучно хрустя шеей, от чего Арсений вздрагивает. — Ты чего такой дёрганый? — А ты чего так хрустишь? — Арс, ты про свои колени вспомни, ходячий гидрометцентр. — Антон легко хлопает его по этой самой коленке, на что Арсений опускает губы вниз, пытаясь казаться обиженным. — Не куксись, я шучу. Пойдём чаю бахнем.       Под чаем Антон подразумевает «я заварю себе ослиную мочу, которую ты не пьешь, а тебе налью твой сраный кофе», но Арсений прекрасно его понимает. На столе стоят какие-то чипсы, остатки готовых обедов с непонятно чем и какие-то пирожные. Скатерть покрылась мелкими частыми каплями от соуса, деликатесный артхаус, так сказать.       Антон разливает кипяток по чашкам, предварительно разбавляя Арсению кофе водой. Кто-то называет это извращением, которое перебивает истинный вкус зерен, но они тут вообще-то и не молотый пьют, а растворимый Якобс Монарх. Полстраны пьет, и Арсений попьёт, нихера страшного. Пока Антон не видит, Попов пытается запихать в рот пирожное, которое манит орешками и шоколадной стружкой. На вкус оно так себе, но отступать поздно. — А че ты, без сахара будешь? — Антон оборачивается аккурат в тот момент, когда Арсений запихнул пирожное на половину. Он так и сидит с раскрытым ртом, пойманный на невинной шалости. — Предположим, я этого не видел. — Быстро сдается, отворачиваясь к электрочайнику. — Ну, фе, — Арсений откусывает то, что уже запихал, наспех глотает, не жуя, от чего появляется тяжесть в пищеводе. — Ой, Боже. — Он рвано выдыхает. — Момент упущен. — Ага. — Антон не поворачивается, но Арсений уверен, что тот сейчас либо заржет, либо закатит глаза, а может всё вместе. — Так, чё? Без? — Без! — резво отвечает Арсений, запихивая в рот остальную часть пирожного, прожевывает. — Сахар вредный.       Антон поворачивается к нему с немым вопросом, и до Арсения доходит, какую глупость он только что сказал. — Ничего не говори, — прерывает его Арсений. — Да я молчу вообще! — Антон поднимает руки, мол сдается. Арсению хватает этого, чтоб принять расслабленную позу и со спокойной душой взять ещё одно пирожное. — Чёт сладкого захотелось, не осуждай. — Я где-то читал, что это от недостатка любви. — Антон быстрым движением поворачивается, ставит обе кружки на стол. Арсений берет свой и беззвучно отхлебывает. — Кстати о любви, — Антон опускает взгляд на свою чашку, — можно я с тобой поговорю, пока подрочу?       По всем законам тупых комедий Арсений сейчас должен поперхнуться, Антон округлить глаза и похлопать по спине, но этого не происходит. На секунду они вообще замолкают. Антон продолжает смотреть на чашку, пытаясь сделать вид, что она — настоящее произведение современного искусства, Арсений глотает кофе. Как будто никто ничего не говорил. — Нормально ты так тему перевел. — Арсений смотрит на него невозмутимо, словно для него это обычное предложение. На самом деле, нихера. Может, лет двадцать назад, когда порно смотрели огромной компанией, это было вариантом нормы — поговорить во время процесса, сейчас же это пресекается обществом. — Да я… Бля… Ладно, прости, я просто решил, что мы уже достаточно близки. — Антон говорит это ровно на второй неделе, как они знакомы. — Не смотри на меня так. — Арсений никак не изменился в лице, в чём он уверен, но со стороны виднее. — Антон, фетиши, кинки и некоторые индивидуальные особенности — это нормально. Я, как бы помягче выразиться, просто не привык получать такие просьбы. — Ну… бля… Как объяснить-то? — сам себя спрашивает Антон, откидываясь на стул. — Я чёт думал, что после того раза уже можно. — Он на секунду затыкается, пока Арсений удивленно поднимает одну бровь. — Ебано звучит, да? — Если честно, да, но я, кажется, понял, про что ты. — Проехали, — машет он рукой, — извиняй. — А как ты справлялся в Воронеже? — А? Да там сложно было. Ну, у меня есть одна подруга, помогала справляться. Ирка, кстати, она какие-то там курсы по сексологии проходила, понимала всю суть ситуации. Ну, как ситуации, проблемы. — Антон постоянно жестикулирует, пока объясняет, из-за чего у Арсения уже в глазах рябит. — Не называй это проблемой. — Арсений кладет свою ладонь поверх его, стараясь говорить как можно мягче. — Мы можем просто забыть этот разговор? — с мольбой спрашивает он его, всё ещё нервничая. — Да, конечно, — убирая руку, отвечает он. — Но, я обещаю подумать об этом.       Арсений проклинает своё желание постоянно угодить даже немного близким людям. Хотя, если Антон такое предлагает, то, скорее всего, уже считает его другом, но Попов пока не может тем же ответить. С другой стороны, они уже болтали, если так можно назвать периодически прерываемый монолог Шастуна, пока тот дрочил, но тогда были определенные обстоятельства (не рукожопость).       Антон продолжает пить чай, быстро переключаясь на другую тему. Смущение выдают только его красные уши, что забавляет. Арсений старается не быть сукой, поэтому тоже включается в диалог.       Уже дома у него срабатывает уведомление, что Тунец-Шастунец выпустил новое видео — стрим с Детройта. Арсений не пересматривает, потому что на сегодня игр ему хватило.       Он всерьез задумывается, какой Антон, когда кончает. Вот тут-то и приходит пиздец. У Шаста красивое лицо, пухлые губы и очень длинные пальцы, на которые Арсений через раз залипает, пока тот не видит. Так, нет, Арсений взрослый человек, которому нужно свидание с очередным парнем из Тиндера, чтобы разгрузить мозг и яйца. Ему НЕ нужно представлять лицо Антона и писать ему смс, что он может поболтать с ним, пока тот дрочит. Тогда на кой хуй Арсений именно это и делает? Антон пишет ему, давай уже завтра. И оправдание такому решению находится максимально быстро — уведомление о начале трансляции. Интересно, а Арсений сейчас такой же красный, как Шастун?

***

      Ира болтает о том, что больше Руслан ей не звонит, не пишет, в офисе обходит стороной, и слава Богу. Арсений жалеет, что всё так быстро закончилось, потому что второй сеанс массажа ему бы не помешал, хотя блестки до сих пор не оттёрлись. Под рубашкой всё равно не видно, поэтому похер. Спасибо, что не началась аллергия, а то ходить с сыпью или чесоткой как-то не хочется. — Ой, Арс, а мне они так нравятся, — говорит Ира с помехами в динамик, — я на хайлайтере сэкономлю столько! — Ир, ты его никогда не использовала на тело, — замечает Арсений, параллельно переставляя кастрюли на плите. — Ты его даже на лицо редко наносишь! — Арс, я люблю краситься, но каждый день малеваться по утрам вместо того, чтобы поспать — выше моих сил. — Похоже, Ира забыла, как несколько месяцев вставала пораньше на полчаса, чтобы привлечь внимание Руслана. Арсений ей об этом припоминать не станет из этических соображений, но ситуация складывается забавная. — Ну, как скажешь. Кстати, сможешь мне одолжить зеленые тени на следующей неделе? Мне для зелья нужно, — сразу оправдывается Арсений, хотя Ира и так знает, что он просит что-то только для зелья. — Для цветочника того? Ой, цветения, пардон. — Ага, у бабушки рассада не всходит, она у меня почти десять литров заказала. Я боюсь представить, каких у неё размеров огород. — Ой, я вообще не понимаю прикола. У нас все обсуждают, что сажать, задолбали. Я вот хочу на море. Кстати, о море. У тебя когда отпуск? — Не, Ир, я пас, мне море ближайшие лет пять не светит. — Он переводит взгляд на то, с чем ему предстоит ебаться во время отпуска. Мерзкая, вязкая жижа для потенции. Запах такой, что блевать хочется. — Ой, Арс, ты же знаешь, у моей тетки свой дом, она нас пустит бесплатно без проблем. — Знаю, но все остальные издержки она вряд ли покроет. Сама знаешь, поезд, еда, развлечения, даже, блять, шезлонг — всё деньги. — Ладно, поставлю себе напоминалку, через пять лет обязательно тебе звякну. — Слушай, а чё ты не позовешь подружку? Варю ту же самую?       Арсений ещё долго разговаривает с Ирой, но теряет нить разговора, когда Антон просит зайти его к себе. Он видит смс, но сбросить Ире, сказав, что у него ещё дела, не решается. Он разливает все зелья по бутылкам, чуть не задыхается от вони мази для потенции (хочется пошутить про «от потенции») и садится на кровать. Положив трубку, он чувствует легкий мандраж. Дрочка с друзьями у него когда-то была в академии. Только слово друзья в кавычках писалось. Он до сих пор помнит Никиту, который дрочил на Арсения, сидящего с раскрытым ртом и высунутым языком. Никаких отношений, кроме взаимоублажающих у них не было. Хотя, с Антоном они тоже не прям близки.       Протупив ещё несколько минут, он переодевается в огромную футболку, хватает ключи и выходит. Антон же расслаблен, растрепан и ещё много рас-, которые никак не вяжутся с душевным состоянием Арсения. Он думает, на что это можно спихнуть: консервативное воспитание, моральная этика, недостаточная близость, отсутствие таинства. Хотелось бы сказать, что причина нервозности заключается в одном из этих факторов, но они, все вместе и по отдельности, давно похерены. — Арс, с тобой всё норм? — Если даже Антон видит его взбудораженность, то всё — пиздец. Но вообще-то Шастун отличается невероятной чуткостью. — Выглядишь как психичка на приёме. — Да я… — В этот раз очередь Арсения путаться в словах и запинаться, обдумывая формулировку. — В общем, у меня есть одно условие. — Он не думает, прежде чем говорит это, а стоило бы. Спасибо мозгу, который решил заработать. — Я хочу смотреть. — Чё? — Антон распахивает и без того большие глаза, становясь похожим на старых кукол из детства мамы. Одна такая стояла у Арсения в комнате, когда он был ребенком, в качестве украшения, и пугала до чёртиков по ночам. — Шаст, понимаешь, если тебе надо говорить, то мне видеть. Это не предложение о «помастурбировать вдвоём», я просто как-то не привык находиться по ту сторону процесса. Выражаясь твоими словами, я думаю, что у меня шиза. — Нихуя чёт не понял.       Арсений тоже не понял, что сейчас наговорил. Такого рода фетишей у него нет, но признаться Антону в том, что его сжирает интерес, слишком по-пидорски. Встретились как-то два гея, один знает, другой нет, поэтому один пытается не казаться пидором. Нет, с сочинением анекдотов у Арсения беда. Но ситуация жизненная, а в жизни вообще мало смешного. — В общем, ты будешь говорить, а я смотреть хотя бы на твоё лицо. — Арсений честно пытается говорить спокойно. — А-а-а, — тянет Антон, улыбаясь, — так ты вуайерист, что ли? — Вот этот термин хорошо описывает то, что собрался делать Попов. — Ну… Немного… — Эй, Арс, ты сам мне вчера говорил, что всякие фетиши — это нормально. — Антон отмахивается рукой, а потом резко становится серьезнее. — Погоди, а ты чё, гей?       Пам-пам-пам. — Я… Нет. — Ну вот и зачем ты пиздишь? — Хотя скорее не так, я просто люблю наблюдать за людьми, независимо от пола. — Заврался. Откровенно. Кажется, Антон понял, что его наебывают, просто не подает виду. Арсению кажется, что ещё секунда, и тот разорется, назовёт его пидором несчастным, выгонит из квартиры и больше не напишет ни одной смс-ки, а когда увидит его случайно на лестничной клетке, плюнет ему в лицо. — А, ну ок. — Антон говорит это так спокойно, будто поверил. Арсений надеется, что его очевидную ложь не раскусили, потому что тогда он умрёт от стыда. — Если честно, у меня такого никогда в жизни не было, но давай попробуем. Бля, да чё я тут драму развел? Короче, пойдём уже, дрочить хочу пиздец, недотрах заебал.       А вот тут они с Арсением очень похожи, что радует. Они проходят в комнату Антона, не в ту, где он ведет стримы. В этой куча постеров, постельное бельё с героями Марвел, маленький коврик в виде кошачьей лапки, и пять кресел мешков. Зачем так много? Потом спросит.       Антон правда очень любит говорить. Он рассказывает, как начал играть в футбол, завалил сессию, впервые поцеловался. И всё это с членом в руке. Арсений пропускает половину мимо ушей, надеясь на свою способность запоминать что-то, что слышит краем уха, потому что пялится на покрасневшее лицо, расширенные зрачки. Он очень осторожно на долю секунды опускает глаза на член, который немного тоньше, с несоразмерно крупной головкой, но длиннее его собственного. Хотя у Шастуна всё длинное, даже язык, которым он периодически облизывает пересохшие губы.       Арсений старается вставлять вопросы, тоже что-то говорить и не выглядеть как больной извращенец, но актерская игра продолжается ровно до оттягивания крайней плоти. Он понимает, что выдаёт себя с потрохами, но перестать косить глаза не в силах. Кажется, от этого зрелища, его член тоже подал признаки жизни, и первый раз Попов жалеет, что это не призыв к мочеиспусканию. Широкая футболка кажется слишком тонкой и ничего не прикрывающей. Но это не так. Арсений старается погрузиться в мир житейских проблем среднестатистического русского человека.       Господи, спасибо, что Антон кончает в тот момент, когда Арсений начинает видеть эротический подтекст даже в походе в магазин за продуктами. И лицо у него глупое: открытый рот, покосившиеся глаза, упавшая на глаза чёлка. Нет, некрасиво. Пиздит.       Антон восстанавливает дыхание и тихо смеется, опустив глаза в пол, с которым скоро поравняется — сильно съехал. — Знаешь, это самый странный опыт в моей жизни, — признается он, успокаиваясь. — Но знаешь, мне понравилось. Хреново звучит? — Немного. — Арсений скрещивает лодыжки, радуясь, что всё закончилось, хотя картинка ещё долго будет стоять у него перед глазами. — Но знаешь, мне тоже понравилось. — Да я заметил. — Антон бросает лукавый взгляд на его стояк, из-за чего Арсений краснеет со скоростью света. Шастун на это смеется. — Ой, не могу. — Он складывается пополам. — Арс, ты б своё лицо видел. — Он втягивает губы, вылупливает глаза и опять ржёт. — Шаст, вообще не смешно. — Арсений смущается, закусывает губу и опускает глаза, хотя ниже только в подвал, блять, соберись, Попов! — Да я согласен, в стояке мало смешного. Мне посмотреть, или сам справишься? — Шастун, блять! Не буду я при тебе дрочить! — Ого, какие слова пошли! Арсений Сергеевич, моё уважение. — Он встает и карикатурно кланяется. — Ладно, извини. Всегда реагирую как еблан, когда нервничаю. — А тебе чего нервничать? — Спасибо, что за этими препираниями эрекция немного спадает. — А если я предложу тебе отсосать?       И вот тут ахуй достигает апогея. Арсений лупит глаза, пытаясь что-то сказать, пока Антон смотрит на него выжидающе. Он пытается различить на его лице хотя бы намек на шутку, но вместо этого видит мягкую серьёзность. — Это неожиданно. — Всё, что может выдать Арсений в этой ситуации. Блять, а можно инструкцию вынести, как реагировать на подобную ситуацию, где будет написано несколько алгоритмов с вариантами развития. — Я не знаю, как отреагировать. — Арс, ну смотри, тут три варианта: да, нет, катись-ка нахуй. — Эм… Нет. Да. Блять, Антон! — Арсений вскакивает с кресла, чуть не падая. — Так, подожди, в глазах потемнело. — Всё, ладно, не буду на тебя давить. — Нет, стой! — Арсений промаргивается. — С чего вдруг такое желание? — Ну, не то чтобы желание, скорее предложение. Арс, не дури, ты красивый, интересный, умный, а я гей. — Как мало тебе надо, оказывается. — Так, что? — Антон с выжиданием смотрит на него. — А вот, да! — Арсений включает свою сучью натуру и смотрит на него с вызовом. — Штаны сам снимешь, или мне это сделать? — Антон подхватывает его настроение, поднимаясь на ноги. — Я самостоятельный! — Арсений резко снимает домашние пижамные брюки, и они с Антоном ржут. — Боже, я ведь почти повелся. — А ты хорошо держался. Штаны сам оденешь, или мне это сделать? — Наденешь, — автоматически поправляет его Арсений, надевая штаны. — Душка, — бросает Антон. — Но раз такая пьянка, я реально гей. — Я в курсе, Ира проболталась. — Завязывает штаны, замечая, что Антон еле заметно побледнел. — Шаст, я нормально к этому отношусь, — хотелось бы объяснить почему, но не сегодня. — Я по привычке. Пойдём чай попьем.       Абсолютно нормальная ситуация: два гея сидят после дрочки, несостоявшегося минета и признания в ориентации одного из них, и пьют чай (и кофе). Похоже, у Вселенной был дедлайн по ебанутости, и она засунула всё в квартиру Антона, потому что другого объяснения нет. — Шаст, а что значит твоё «по привычке»? — помешивая кофе спрашивает Арсений. — Арс, я вырос в Воронеже, там за простой воздушный поцелуй тебе таких пиздов дадут. Я как-то научился отшучиваться, не обращать внимания, но пару раз с разбитым носом уезжал на скорой. Короче, если ты педик — переезжай в Москву. — А ты прям гей, или бисексуал? — зачем-то уточняет он. — Гей, — коротко уточняет Антон, звучно сёрпая чаем. — Я пробовал встречаться с девушками, но постоянно было что-то не то. Вот я её целую, но чувствую только тепло. Ну, то есть, что она теплая, я ж не труп целую. Типа, нет такого, чтобы бабочки в животе летали, хотелось бежать за ней на другой конец света и прочая хуйня.       Арсений в своей голове описывал это проще. Особо в тему он не углублялся, просто понял когда-то давно и на том успокоился. Кризиса ориентации у него, как такового, не было: попробовал подрочить на гетеро-порно, не получилось, хуй с ним. — А где Тишка? — спрашивает Арсений, желая дать понять, что всё понял и никаких претензий не имеет. — А он в другой комнате спит. У меня вообще странная собака: активизируется только когда гулять хочет, или мы идем к кому-то. А ещё когда я сыр покупаю. Он его так любит, это пиздец. — Даже сыр-косичку? — Нет, его он не любит. Один раз дал прутик, ему поплохело — я в ветеринарку повез. Не помню чё там, но собакам такой соленый нельзя, помереть могут. А мне он и так дорого обошёлся. — А как в Воронеже относятся к любителям шпицев, а не брутальных овчарок? — Не хотел возвращаться, но реально интересно стало. — Я говорил, что это мамина собака. Вообще, так и было. Но она пять дней работает, я дома чаще, Тишка ко мне сильнее привязался. — Ты подарил собаку маме, что ли? — Ага, на восьмое марта. Она давно хотела. Вот так этот сыроед и появился у нас дома. — Собака веган — горе в семье. — Как хорошо, что у Антона нормально с каламбурами, потому что объяснять шутки Арсений не любит. Бывший их часто не понимал. Отвратительное время было. — Зельевар домашний горе в семье. Ты, извиняй, Арс, но я от твоих штанов такой запах чувствую, что сдохнуть можно. — А Арсений с ним полвечера на кухне провозился, можно было бы и пожалеть. — Зелье потенции сегодня готовил. Вонь стояла жуткая. — После него кто-то даёт? — Сам задаюсь этим вопросом.

***

      Арсений не любит, когда его вызывает главный отдела, потому что тот только выебывается. Если у него не было таких тесных отношений с директором, никогда бы он эту должность не получил — Попов уверен. Но что между ними за отношения никто так и не понял.       Главный сидит у себя в кабинете, закинув ноги в грязных ботинках на стол. А Антон снимает обувь, если хочет сделать также. Есть стыд у человека. Главный переводит на него ленивый, незаинтересованный взгляд и жестом зовёт пройти. — Алексей Сергеевич, вызывали? — для формальности спрашивает Арсений. — Проходи, Арсений, присаживайся. — Он убирает ноги со стола. — Я к тебе по личному делу. — Чем могу помочь? — деловито спрашивает Арсений, садясь на стул. Он кладет руки на колени, выпрямляет спину, даже голову немного задирает — любой домашний психолог скажет, что ему не комфортно. — Собственно, чего я тебя позвал, а позвал я тебя для оттачивания навыков профессора лингвистических наук, — весело говорит ему главный, устремляя взгляд не в бровь, а в глаз. В правый, голубой, с пушистыми ресницами. — Вот ты меня, как брат по носу, должен понять. — Но я вас не совсем понимаю, Алексей Сергеевич. — Арсения подбешивает его привычка нести три ведра хуйни перед тем, как перейти к делу. — Арсений, — он складывает руки и кладет на них подбородок, — мне хорошо известно твоё личное дело. Не то чтобы я прям интересовался, просто как-то в толкан пошел с ним, когда телефон разрядился, не суть. — А ещё излишняя прямолинейность и безалаберность. — А ещё, — вскидывает брови, демонстрируя хреновую актерскую игру, граничащую с комичностью, — что зельеварчики-то люди интересные. И умеют много чего интересного. — К чему вы клоните? — К тому, Арсюш, — Ну, Боже, ну не надо так называть, — что мне нужны твои навыки для временного увеличения языка. — Это заказ? — Ну, можешь это называть так. Мне, главное, чтоб было быстро, точно, действенно. И на этом, собственно, всё.       Арсений с главным обсуждают ещё некоторые детали, и он выходит. Как связаны лингвистические науки и зелье увеличения, он в принципе догнал, но лучше б не догонял.       Остаток рабочего дня проходит спокойно, не считая странной бабки в метро, которая пялится на его задницу всю дорогу. Ну, или просто залипла на сорок минут. Ему приходится сделать одну пересадку, чтобы забрать у Иры эти злополучные зеленые тени — зелье цветения ещё никто не отменял, да и бабушку подводить не хочется.       На кухне стоит такая духота, что сдохнуть можно и открытые окна совсем не помогают. — А-а-а-арс! — кричит Антон, зашедший в квартиру. — А ты чего на смс не отвечаешь? Ебать, у тебя душно. — Шаст, вот реально не лучшее время, — отвечает Арсений, не глядя на него, вместо этого он мешает зеленую дрянь в кастрюле. — Это что за зелье Шрека? — Антон выглядывает у него из-за плеча, кладя ладонь ему на плечо. — Травой воняет. — Так, Шаст, мне работать надо, там бабуля на десять литров заказала. — А, понял, — кладет ещё и голову. — Шаст, я серьёзно, варить зелье надо, а то пиздец. — Да понял я, — резко кусает за плечо так, что Арсений дергается и обжигает руку о раскаленную кастрюлю. — Шастун, еп твою мать, какого хуя? — держась за ушибленную (в меньшей степени) обожженную (в большей степени) руку. — Бля-бля-бля-бля, — как мантру повторяет Антон, — прости, голова отключилась. Блять, давай под холодную воду. Сука, Арс, серьезно прости, я не знаю, что на меня нашло. — Он открывает холодную воду, стараясь не смотреть на Арсения. — А. Бля, знаю. У тебя тут валерьянка на столе стоит. — И что? — До Арсения долго доходит, когда ему больно. — Ну, я кот. Коты от валерьянки дуреют. Нет, стой, это не отменяет того, что я мудак, это просто логическое объяснение. — Глаза Антона уже не такие виноватые. — Подожди пять сек, у меня банеоцин был где-то. — Респиратор прихвати, чтоб валерьянкой не надышаться.       Вот так и получается, что спокойствие на работе оборачивается двухметровой обнюханной проблемой. Надо будет в следующий раз кошачьей мяты купить, чтоб посмотреть, как Антон отреагирует на неё. Из чистого любопытства. И пустого кошелька. Нет, в жопу, так спросит, если не забудет. — Так, руку вытри, давай насыплю, — Антон возвращается очень быстро, оставляет дверь открытой чуть ли не на распашку. Сзади за ним бежит Тишка, которому срочно захотелось посмотреть на долбаеба хозяина, и только из солидарности к пушистым (не к тем, что могут ходить на двух ногах) Арсений не закатывает сцену. Хотя основания все для этого есть. — Сыпь, несчастный. — Арсений, вопреки принципам, протягивает ему руку, а не отбирает баночку с посыпкой. Помогает она, кстати, посредственно. — Бля, Арс, ну прости. Я мудак, признаю. Может я тебе помогу? — Шаст, я руку обжег, а не сломал, справлюсь, — Арсений шумно выдыхает, пытаясь успокоиться. Ну, чё он как маленький? — Хочешь ещё валерьянки понюхать? — Ой, не, мы от неё обоссаться можем. Так, я это вслух сказал? — Да, но в следующий раз я учту. — Пиздец, какой стыд. Но это правда. У бабушки в деревне котов восемь было, все дурели и ссались по углам. — Какая милая тема, какие интересные подробности. — Короче, прости, — ещё раз извиняется Антон, продолжая сыпать порошок Арсению на руку. Уже горка. — Шаст, я понимаю, что ты вину загладить хочешь, но от такого количества быстрее не заживёт. — Попов вздергивает бровь и выразительно смотрит на руку. Ну да, кастрюля, зельевар, белый порошок — всё в лучших традициях подпольных магов. — Ой, прости. Я пойду тогда. — Антон поднимает на руки Тишку, напоследок ещё раз сыпя банеоцин, и выбегает из квартиры. Зачем вообще приходил?       На полу под две стороны почти ровные белые дорожки. Великолепно, теперь ещё и пол мыть. И вообще, работать надо. Арсений устало потирает лицо чистой рукой, идет в коридор закрыть дверь и достает телефон из кармана куртки. «Арс у меня к тебе дело» «Арс» «ААААААААААААААААРРРРРРРСССС» «Арсений Сергеевич» «Сеня»       Вот за Сеню ещё пообижаться хотелось. И что такого ему нужно было, что он пересек эту черту? Блять, Попов, совсем из себя королеву драмы-то не строй. Черту пересёк. Нет, блять, границу. «Так что ты хотел?»       Самое время спросить, что тот хотел, когда он уже выбежал из его квартиры с шпицем под мышкой. Но интересно же. «Я хотел к тебе зайти поговорить»       Серьёзно блять? Нет, сначала он доделает зелье для бабушки, потом для начальника, а потом уже займётся Антоном с его разговорами. Поэтому Арсений возвращается на кухню, где одна из кастрюль напевала «Отпускаю и в небо». Интересно, в какое небо, если они впитываются, а не испаряются, но ладно. Он немного препирается с ними из-за деревянной, а не пластиковой лопатки и переливает всё в канистру. Хоть бы у бабули была тележка, потому что Арсений бы заебался такую нести.       Зелье для главного готовится быстро, потому что Арсений откровенно халтурит. А нечего было скидку выбивать в пятьсот рублей. У него и так цены оптовые. Пусть довольствуется увеличением не в два раза, а в полтора. Хотя для языка это немного выйдёт. Но он же своим родным как-то умудрился директору всю жопу вылизать, значит таким тем более справится.       Арсений дает себе пятиминутную передышку. Хочется есть и принять душ. Да, пожалуй, сначала в душ. Надо ещё вещи в стирку кинуть, потому что то, как он пропотел, можно в книгу рекордов вносить «Арсений Попов. 9 литров пота за два часа». Гиперболизирует.       Арсений выходит из душа посвежевший и сразу идет переодеваться в чистую одежду, попутно хватая телефон. «Вот теперь заходи»       Арсений ставит разогреваться еду в микроволновку, когда в его квартиру влетает Антон с огромным пакетом. Арсений непонимающе пялится на него несколько минут. — Короче, Арс, это в качестве извинения. Я не знал, что ты любишь, поэтому взял всё, — Антон протягивает ему пакет, где Арсений видит несколько шоколадок, кесадилью, какие-то булочки и несколько порций картошки фри. — Не стоило, но спасибо. — Ну, конечно, не стоило. — А что ты хотел-то? — Ну, я сказать хотел, что моё предложение про отсосать в силе, — легко говорит Антон, а Арсений ловит легкий ахуй.