Бессмертные Долины Четырёх Сезонов

— Господин Чжоу. Цзышу остановился и, обернувшись, увидел Цяньцяо, идущую по коридору. — Ты не слишком занят? Цзышу кивнул. — Раз уж ты называешь Лао Вэня А-Сином, то зови меня просто Цзышу. Цяньцяо наклонила голову. — Цзышу, прошу, следуй за мной. Они шли молча. Молодая женщина привела его в пустой двор, в котором он не бывал раньше во время своих кратких экскурсий по Долине. — Что ты думаешь об этом месте? — спросила Цяньцяо. Цзышу огляделся по сторонам. Группа зданий была аккуратно пристроена на склоне горы, и она была хорошо защищена с тыла. Река была достаточно близко, чтобы он мог услышать журчание воды. — За спиной горы, перед лицом река. Это хорошее место. Цяньцяо улыбнулась, глядя на постройки. — Я рада, что тебе нравится это место. Раньше здесь жили Призрак Перемен и ещё несколько призраков из десятки великих вместе с подчинёнными. Теперь, когда они заключены в тюрьму, оно остаётся пустым. Призрак Красавицы снова повернулась к Цзышу. — Я не могла не услышать, что вашим ученикам некуда пойти, так как усадьба Четырёх сезонов была сожжена дотла. Кажется, ты и ваши ученики пробудете здесь ещё какое-то время, почему бы не переехать сюда и не жить более комфортно? Гостевые покои достаточны тесны и не предназначены для долгого пребывания. — Ты хочешь, чтобы мы переехали сюда? — Цзышу не скрывал своего удивления. — Никто не пользуется этими постройками, и я не предвижу притока новых призраков в Долину в ближайшее время, — ответила она. — До тех пор, пока вы не против заниматься этим местом самостоятельно, оно будет принадлежать вам, сколько пожелаете. Цзышу потерял дар речи, когда понял, насколько это щедрое предложение. Дополнительное пространство и уединение помогли бы в обучении, а наличие постоянного собственного пространства вместо того, чтобы жить в неопределённости, несомненно, улучшило бы моральных дух учеников. Они могли бы начать создавать что-то, что могло напомнить им дом. Может ли это место стать домом? Может ли усадьба Четырёх сезонов быть восстановлена здесь, а не на сожжённых руинах? — Последние несколько дней я часто об этом думала и подробно обсудила это с Фумэн, — через некоторое время сказала Цяньцяо, снова осматривая постройки. — Фумэн? Цяньцяо слегка улыбнулась, склонив голову. — Нынешняя Хозяйка Долины Призраков, Призрак Радостных Проводов. Прошу прощения, мне следовало использовать её титул в присутствии других. Цзышу кивнул. Но разве Цяньцяо не называла её раньше госпожой? Что изменилось? — Когда А-Син отказался от должности Хозяина Долины, он сказал нам, что мы можем изменить её так, как нам заблагорассудится, — продолжила она. — В Ведомстве Неверных полно женщин, которым больше некуда идти. Долина Призраков всегда была нашим единственным домом. Но её имя никогда не было нашим собственным выбором. Если бы у нас был выбор, кто предпочёл бы стать призраком и никогда больше не увидеть человеческого мира? — Теперь, когда Ведомство Неверных единственное, что осталось от Долины Призраков, возможно, наконец-то пришло время взять под свой контроль нашу судьбу и самим создавать будущее Долины, — она повернулась лицом к Долине, расстилающейся перед ней. — Всегда будут люди, которым нужен дом и второй шанс, и мы всегда будем рады им. — Но почему мы должны быть вынуждены жить как призраки? Разве желание жить дальше и начать всё заново не является одним из самых основных человеческих побуждений? Цзышу глубоко вздохнул, её слова взволновали его сердце. Разве не те же самые слова он сказал Е Байи в ту ночь на дороге к усадьбе Четырёх сезонов? Что плохого в желании жить? Он сказал это о Лао Вэне, главе злобных призраков, который считал, что его собственная жизнь разрушена. Почему бы ему не применить то же самое мышление к остальной части Долины Призраков? — Вы хотите, чтобы это место больше не было Долиной Призраков? Цяньцяо повернулась, чтобы кивнуть ему. — Я ещё не определилась с хорошей заменой этому названию. Но если мне позволено быть такой смелой, то я думаю, что Четыре сезона — хорошее имя. Цзышу удивлённо посмотрел на неё. — Я знаю, что усадьба Четырёх сезонов была известна тем, что была полна цветами круглый год, знающими обо всём на свете. Эта Долина не может претендовать на подходящую погоду и цветы, которые были достаточно близки к этому, — признала она. — Но люди здесь могут утверждать, что пережили четыре сезона жизни: только те, кто пережил самую суровую зиму в своей жизни, кому некуда обратиться, кроме как в эту Долину, и только в этой долине они смогли пережить возрождение весны и научиться снова процветать, как летом. Для таких людей, как Госпожа и я, с нас хватит жизни, и мы хотим только, чтобы где-то было тихое место, чтобы провести осень нашей жизни, прежде чем мы встретим нашу последнюю зиму. Цяньцяо улыбнулась. — Чем больше я думаю об этом, тем больше меня привлекает это имя. Но, конечно, я не стану использовать его без твоего одобрения. Цзышу почувствовал, как улыбка расцветает на его губах. Ранее он уже был впечатлён стратегическим мышлением Цяньцяо, но его уважение к её мудрости возросло ещё больше с её словами. — Тебе не нужно моё одобрение, Долина Четырёх сезонов — красивое название, и для меня было бы честью возродить усадьбу Четырёх сезонов здесь, — сказал он, вновь оглядывая постройки, в этот раз оценивая их потенциал в качестве постоянного дома. В зданиях, по меньшей мере, могли с комфортом разместиться пятьдесят человек, и у них был большой потенциал для роста. — Возможно, однажды мы вернёмся и восстановим старое поместье, а это место может стать нашим филиалом. Он повернулся к ней. — Ты уверена? Ты не сможешь легко избавиться от нас, как только мы разместимся. Она усмехнулась. — Я уверена, и Госпожа тоже. Отбросив в сторону тот факт, что все эти постройки не пропадут даром, мы верим, что твои ученики станут достойными людьми, которые смогут защитить Долину, если возникнет такая необходимость. — И… — впервые за время разговора она засомневалась. — Госпожа не скажет тебе этого, но ей было бы приятно, если бы А-Син был поблизости. У неё было разбито сердце, когда А-Син пошёл по пути мести, и он только вернулся к ней. Мы знаем, что А-Син никогда тебя не оставит, так что наличие здесь новой усадьбы Четырёх сезонов — это способ удержать его рядом. Его сердце сжалось при упоминании его чжицзи, который семь дней спустя всё ещё был без сознания. Он опустил голову. — Мне жаль, что он пострадал из-за меня. Цяньцяо вздохнула. — Ты не должен извиняться. Это правда, что мы злились, но всё же мы понимаем. Таков уж А-Син — когда дело доходит до людей, которых он решил назвать своими, он готов рискнуть всем ради их безопасности. Он всегда был таким. Очевидно, что он решил, что ты — самый важный человек в его жизни, и ясно, что ты тоже предан ему. Как можем мы, обманутые неверными мужчинами, быть чем-то иным, кроме понимания и зависти? Цзышу сглотнул. — Если он не очнётся… — Он очнётся, — твёрдо сказала Цяньцяо. — Ты не знаешь его так долго, как я, Цзышу. А-Син упрям. Он сказал нам, что сделает всё, чтобы вернуться, и так оно и будет. Нам нужно только подождать. Цзышу мог лишь кивнуть в ответ. . Вэнь Кэсин почувствовал тепло и некоторую растерянность. Было темно, и его тело казалось таким тяжёлым. Но что-то не давало ему покоя. Было что-то, что он должен был сделать, правда? Было ли место, где ему нужно было быть? —… Сяо Цао и правда совершенствуется со своей стряпнёй, — говорил знакомый голос. — Чэнлин хвалит его блюда, говорит, что они почти так же хороши, как твои. А-Сюй. — Я просто радуюсь тому, что сейчас могу пить только воду, потому что знаю, иначе он просил бы меня, чтобы я подтвердил, — продолжал А-Сюй, и Кэсин запоздало понял, что ощущения на его руке — касание кончиков пальцев А-Сюя. — Честно говоря, я не знал бы, что сказать. Я никогда не говорил вам двоим, но к тому моменту, когда мы добрались до усадьбы Четырёх сезонов, я почти полностью перестал ощущать вкус. Возможно, ты был поваром высшего уровня, но даже если бы ты дал мне испорченную еду, я бы не заметил разницы. — Значит, ты… — голос Кэсина звучал слабо и хрипло даже для его собственных ушей, и каждое слово требовало огромных усилий. — … лгал мне всё это время? — Лао Вэнь? — голос А-Сюя был неуверенный, почти испуганный. Кэсин моргнул и попытался открыть глаза. Его веки практически слиплись, и ему потребовалось время. Но ему пришлось тут же закрыть глаза: дневной свет был слишком резок. — Лао Вэнь? Ты очнулся? Из-за страха в голосе А-Сюя становилось тревожно. Кэсин открыл глаза, чувствуя, как слёзы смачивают сухие глаза. — Лао Вэнь! — А-Сюй облегчённо улыбнулся и наклонился ближе, сжимая крепче левую руку Кэсина. В его глазах тоже появились слёзы, когда он наклонился вперёд, обхватил лицо Кэсина свободной рукой и поцеловал в губы. Кэсин улыбнулся и отстранённо заметил, что губы у него тоже были сухими. — Солнце… сегодня взошло с запада? — спросил он, жадно рассматривая А-Сюя. — Я даже… не должен просить… о поцелуе. А-Сюй улыбнулся, нежно касаясь лица Кэсина. — Считай, что возвращаю те, что задолжал тебе. Ты проспал больше месяца. Вэнь Кэсин растерянно моргнул, пытаясь понять, не ослышался ли он. — Больше месяца? — Тридцать шесть дней, если быть точным, — голос А-Сюя слегка дрогнул. — А ты ещё меня называл ленивым. Тебе больше не позволено делать так. — Называть тебя ленивым? — рассеянно спросил Кэсин. Теперь он увидел, что лицо А-Сюя немного изменилось. Оно похудело, а под глазами залегли тёмные круги. Был ли А-Сюй рядом с ним всё это время? Должно быть, он ужасно волновался. — Это и заставлять меня гадать в течение тридцати шести дней, будешь ли ты жить или умрёшь, — А-Сюй щёлкнул Кэсина по лбу, очень нежно. — А-Сюй! — он попытался сесть, но почувствовал, что не может пошевелиться. — Твоя болезнь! Техника… Его голос сорвался, и он закашлялся. Кашель вызвал вспышки боли по всему телу, и больше всего болело там, где находились главные меридианы. — Тише, тише, — А-Сюй провёл рукой по его плечу. — Я в порядке. У нас получилось. Он сжал руку А-Сюя так сильно, как только мог, но казалось, что его рука совсем не двигалась. — Ты будешь жить? — Да, я буду жить, — А-Сюй гладил А-Сина по голове, его глаза блестели от непролитых слёз. — Мы оба проживём очень долго. Кэсин почувствовал, как тяжесть на его сердце пропала, и он просиял в ответ А-Сюю. Но его горло болело, и он вновь закашлялся. — Я принесу тебе воды. А-Сюй исчез в мгновение ока. Это повергло Кэсина в беспричинную панику — он лежал, не мог пошевелиться, не мог говорить. Но А-Сюй вернулся также быстро. Он просунул руку под плечи Кэсина и слегка приподнял его, прежде чем поднести чашу к его губам. Вода была ледяной. Кэсин слегка нахмурился. — Я знаю, что она холодная, — принялся объяснять А-Сюй. — Е-цяньбэй сказал, что лёд и холодная вода помогут тебе выздороветь. На самом деле, теперь, когда мы овладели техникой Шести гармоний, нас ждёт много льда и холодной воды. Я объясню позже. А пока просто пей. Кэсин медленно потягивал воду. Даже так это было утомительно. Но вода действительно помогла. Осушив чашу, он почувствовал, что становится более бодрым. Он попытался сжать кулак, но его рука лишь слегка дёрнулась. Его сердце забилось сильнее, когда он оценил в насколько разбитом состоянии находится его тело. Он знал, что это может случиться, ведь так? Его это вполне устраивало, если А-Сюй сможет жить. Но он не мог скрыться от паники, медленно растущей внутри него. Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным с собственным телом. А-Сюй, должно быть, увидел, как он пытался сжать кулак. — Не волнуйся, У Си сказал, что это нормально. Ты спал очень долго. Твоему телу нужно некоторое время, чтобы привыкнуть вновь двигаться. Кэсин посмотрел в глаза А-Сюю с такой надеждой, что тот почувствовал себя немного неловко из-за этого. — Правда? А-Сюй кивнул и поцеловал его в макушку. — Правда. Он сказал, что ты не сможешь вставать с постели по крайней мере дней семь или восемь, и тебе придётся привыкать сидеть самостоятельно, ходить и тому подобное. Тебе просто нужно время. А-Сюй не стал бы лгать ему, к тому же он был плохим лжецом. Так что, сказанное им должно быть правдой. Кроме того, его объяснения напомнили Кэсину медицинские тексты, которые он читал, где упоминались последствия длительного бессознательного состояния. Он просто забыл о них в панике. От облегчения он закрыл глаза. — Лао Вэнь? Кэсин вновь открыл глаза. — Так быстро собираешься снова заснуть? Знаешь, здесь так много людей, которые ждут встречи с тобой. Кэсин улыбнулся. — Тогда ещё воды, пожалуйста. А-Сюй осторожно уложил его и пошёл за новой порцией. Когда он снова приподнял Кэсина за плечи, тот поморщился. — В чём дело? — сразу же спросил А-Сюй. — Тебе больно? Кэсин попытался улыбнуться. — Ничего особенного. Просто немного болит всё тело. Я думаю, что этот старый монстр был прав, мои меридианы разлетелись в клочья, да? А-Сюй кивнул и поднёс чашку к его губам, чтобы он мог попить. — Однако они уже восстанавливаются. У Си разработал для тебя план лечения, а Е-цяньбэй дал советы, как мы можем тренироваться вместе, как только ты почувствуешь себя готовым к этому. Так что тебе просто нужно сосредоточиться на своём выздоровлении. Кэсин знал, что сказанное — правда, но в том состоянии, в котором находилось его тело, было трудно заглядывать так далеко вперёд или с оптимизмом смотреть на свои перспективы. Честно говоря, вернуться ко сну звучало как хорошая идея. Допив воду, он откинулся назад и глубоко вздохнул. — Они сказали… — он не мог не спросить. — … что будет с моими боевыми искусствами? В глазах А-Сюя была боль, хотя он заставил себя улыбнуться. — Ещё слишком рано говорить. Кэсин сразу понял, в чём заключалась боль А-Сюя. Он хотел бы, чтобы у него хватило сил удержать А-Сюя. — Не вини себя. Я смирился с этой мыслью. Просто… Я чувствую себя несколько непривычно, словно нахожусь в чужом теле. Мне просто нужно привыкнуть к этому, что бы это ни было. — Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой, — голос А-Сюя был напряжён от силы его эмоций. Кэсин прижался к его груди и закрыл глаза, вдыхая запах своего А-Сюя. Сердце его чжицзи сильно и ровно билось в груди. А-Сюй, несомненно, был великолепно жив, и у него впереди было много-много лет. Что бы ни случилось дальше, этого было достаточно.