Бессмертные Долины Четырёх Сезонов

Когда Вэнь Кэсин открыл глаза в следующий раз, то увидел пару знакомых тёмных глаз, пристально смотрящих на него. А-Сян, положив голову на сложенные руки, ждала прямо у кровати. Казалось, она затаила дыхание. — А-Сян, — слабо позвал он. Её огромные чёрные глаза тут же наполнились слезами. — Гэ! Ты наконец проснулся! — она обеими руками схватила его руку. — Я так скучала по тебе! Почему ты так долго? Ты не мог не засыпать так быстро в прошлый раз ради меня? Я думала, Чжоу-гэ наврал мне, сказав, что ты проснулся! Ты же знаешь, каким вредным он может быть! — Извини, — он улыбнулся и попытался сжать её руку в ответ, но его рука едва дёрнулась. — Я правда очень устал. А-Сян быстро вытерла слёзы. — Как ты себя чувствуешь сейчас? Ты голоден? Или хочешь пить? У тебя где-нибудь болит? А-Сян всегда была шустрой и жизнерадостной, но никогда он прежде не чувствовал, что он не в силах угнаться за ней. Кэсин глубоко вздохнул. — Я хочу пить. — Я принесу воды! Не спросив его мнения, она помогла ему приподняться, и терпеливо ждала, пока он пил из чашки. Вэнь Кэсин старался не морщиться, когда она помогала ему снова лечь, но видимо, она всё-таки заметила его гримасу. — Цзышу-гэ сказал, что тебе будет больно, — сказала девушка с грустью во взгляде. — Я могу что-нибудь сделать, чтобы тебе было удобнее? — Всё в порядке, — он попытался успокоить сестру. — На самом деле, я думал, что будет хуже. — Как ты можешь так говорить! — А-Сян ткнула его кулачком в плечо, её печаль быстро сменилась гневом. — Почему ты не сказал мне, что собрался сделать? Тётушка Ло и Цяньцяо-цзе знали, что что-то происходит, даже Чэнлин знал, потому что Чжоу-гэ ему сказал! Почему ты не сказал мне ничего? — А-Сян… — Не смей говорить мне, что потому, что это было на следующий день после моей свадьбы, я думала, что потеряю тебя! — слёзы вновь потекли по её лицу. — Однажды я уже думала, что ты умер! Я тогда так много плакала из-за тебя! Но ты вернулся! И внезапно ты снова можешь умереть! Они сказали, что ты можешь больше не проснуться, и ты об этом знал. Ты знал это, и ты даже не пришёл повидаться со мной, прежде чем рисковать жизнью ради своего А-Сюя! Всё, что ты мне оставил — дурацкое письмо! Вэнь Кэсин почувствовал, как слёзы потекли из его глаз. — Ты прочитала письмо? — Ты так долго спал! Кто знал, как долго ты ещё будешь спать? — А-Сян зло вытерла слёзы. — Я плакала каждый день, пока тётушка Ло не рассказала мне о письме. Она думала, что оно может помочь, но оказалось, что это всего лишь глупое письмо о том, что ты оставил мне своё дурацкое богатство, и несколько слов о том, как бы ты хотел, чтобы мы могли стать братом и сестрой в следующей жизни. Я не хочу быть тебе сестрой в следующей жизни, я только стала ею в этой! Она тыкала в него снова и снова, хотя не так грубо, как обычно. — Ты бессердечный придурок! — А-Сян, — Вэнь Кэсин сглотнул, ненавидя то, что он был тем, кто заставил А-Сян плакать. — Ты всегда была моей сестрой. Я только недавно объявил об этом официально, но в моём сердце ты всегда была моей сестрой. — Ты дурак! — она наклонилась, чтобы обнять его, и зарыдала у него на груди. — Ты бессердечный, бессердечный придурок. Я так по тебе скучала! Я так испугалась… Он мог лишь беспомощно плакать. Каждый всхлип А-Сян бил точно в сердце. Как бы ему хотелось, чтобы у него хватило сил обнять её и хоть немного утешить. — Мне так жаль, — вместо этого сказал он. — Твой брат был трусом. Я не знал, как тебе сказать. Мне очень жаль. — Лучше бы, чтобы оно так и было! — сказала А-Сян сквозь рыдания, всё ещё не отпуская его. — Или я никогда больше не заговорю с тобой! Он усмехнулся и позволил обнять себя. А-Сян продолжала рыдать всё то время, что рыдала, и он снова и снова извинялся. Лёгкая улыбка появилась на его губах. Он полагал, что заслужил это. . Теперь во время ежедневной передачи ци А-Сюем Вэнь Кэсин бодрствовал, и в это время дня он чувствовал себя энергичнее всего. А-Сюй, по-видимому, делал это каждый день в течение месяца, так что Кэсина не должно было удивлять то, что все остальные тоже знали об этой рутиной процедуре. — Шифу! Вы закончили? — нетерпеливый голос Чэнлина раздался за дверью на третье утро после пробуждения Вэнь Кэсина. — Я могу войти? Шишу проснулся? А-Сюй только закончил передачу ци, и Кэсин наслаждался ощущением его рук, обнимающих его. Конечно, именно Чэнлин должен был прервать их. А-Сюй вздохнул, Кэсин рассмеялся. — Ты готов встретиться с ним сейчас? — Его не испугает то, как я выгляжу? — вместо ответа спросил Кэсин. Он внезапно осознал, что его волосы совершенно седые, и он, должно быть, выглядит бледным и болезненным. На нём были только нижние одежды, теперь, когда его тело странно привыкло к холоду. Он не думал, что когда-либо до этого выглядел таким неопрятным перед другими. — Чэнлин сейчас дашисюн, и он уже не такой хрупкий, — ответил А-Сюй. — Кроме того, ты не выглядишь плохо. Когда ты был без сознания, ты выглядел гораздо хуже, а навещал он тебя часто. — Правда? — Конечно, правда. Он беспокоился о тебе. — Шифу? — Чэнлин снова позвал из-за двери. Кэсин кивнул в ответ на вопрос во взгляде А-Сюя. — Заходи! — крикнул А-Сюй. Дверь немедленно открылась. Чэнлин ворвался внутрь и остановился перед кроватью, оглядывая Вэнь Кэсина с головы до ног. Казалось, что ему совсем не было дела до того, что Вэнь Кэсин опирался спиной на грудь А-Сюя, а тот обнимал его. — Шишу! — он широко улыбнулся, его глаза сияли. Кэсин улыбнулся. — Чэнлин, я же не пугаю тебя? Чэнлин присел на край кровати и взял Кэсина за руку. — Вы действительно напугали меня чуть раньше. Мы не знали, очнётесь ли вы когда-нибудь. Но я не долго боялся, я знал, что вы обязательно очнётесь. — Почему ты так уверен? — спросил Кэсин, отметив, что Чэнлин, казалось, немного повзрослел, пока он отсутствовал. Теперь он казался более зрелым и немного более уверенным в себе. Неужели его так долго не было? — Потому что вы — хороший человек, и шифу тоже. Вы оба заслуживаете всего хорошего. Вэнь Кэсин широко распахнул глаза. Он бы поверил в это несколько месяцев назад, но сейчас… — Глупый мальчишка. Теперь ты знаешь, кем я был, и какую роль я сыграл в смерти твоей семьи, — Кэсин выдавил из себя эти слова, потому что Чэнлин заслуживал правды. — Как ты всё ещё можешь думать, что я хороший человек? — Призрак Перемен был тем, кто убил мою семью, и вы помогли мне заключить его в тюрьму. Возможно, вы совершали плохие поступки в прошлом, но большинство из них вы сделали, чтобы выжить. От вас я видел только добро. У вас доброе сердце, и это делает вас хорошим человеком. Вэнь Кэсин отвёл взгляд и усиленно заморгал. Он был рад, что контроль над телом постепенно возвращается к нему. Он не будет плакать перед Чэнлином! — Хорошо сказано, — вместо него ответил А-Сюй, сжимая его руку. — Шишу, мне так много нужно рассказать! — Чэнлин пододвинулся, чтобы было удобнее сидеть. — Я научил нескольких шиди технике Плывущих облаков! Это так странно, потому что они все старше меня, но зовут меня дашисюн, и их боевые искусства куда лучше моих! Но, по крайней мере, есть одна вещь, которой я могу научить их, и тогда я действительно могу быть их шисюном! Кэсин рассмеялся и устроился поудобнее, чтобы наслаждаться болтовнёй Чэнлина. . Когда Вэнь Кэсин очнулся вновь, ему потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, какой сегодня день. Дневной свет ещё лился в окна, но рядом уже стояло несколько зажжённых свечей. Должно быть, был поздний вечер. Он тихо усмехнулся. Утренний визит Чэнлина и правда утомил его. Этот мальчик действительно умел говорить. Кэсину даже стало жалко его будущих учеников. Лекции Чэнлина, несомненно, будут достойны внимания. — А-Син. Вспышка белого и красного привлекла его внимание, он обернулся, чтобы увидеть, как тётушка Ло садится рядом и Цяньцяо следует за ней. Обе с облегчением улыбались. — Тётушка Ло, — он улыбнулся. — Цяньцяо-цзе. Ло Фумэн взяла его за руку. — Нам наконец удалось застать момент, когда ты бодрствуешь. Мы приходили каждый день с того момента, как Цзышу сообщил нам, что ты проснулся, но ты всегда спал. Он сжал её руку в ответ, довольный тем, что его рука повиновалась ему. Его хватка всё ещё была не очень сильной, но он теперь мог, по крайней мере, самостоятельно держать чашку с водой. — Мне жаль, что я заставил вас волноваться. Ло Фумэн глубоко вздохнула, в её взгляде было раздражение. Как ни странно, когда Цяньцяо положила руку ей на плечо и легко его сжала, её взгляд смягчился. Кэсин задумался видел ли он когда-нибудь прежде, чтобы Цяньцяо так легко касалась своей госпожи. — Ты должен извиниться перед Сян-эр, — наконец сказала тётушка Ло. — Я никогда не видела её такой напуганной и убитой горем. — Я извинился, — сказал он с улыбкой. — Много, много раз. Она очень ясно дала мне понять, каким бессердечным придурком я был. Цяньцяо усмехнулась, Ло Фумэн спрятала улыбку. Было странно разговаривать с ними, лёжа в постели. Он попытался сесть. Это отняло у него все силы, но всё, что ему удалось — наполовину приподняться, пока его руки дрожали от усилий. К счастью, Цяньцяо мгновенно оказалась рядом, чтобы помочь ему сесть и опереться о спинку кровати. Она держала руку на его плече, чтобы поддержать его, пока он тяжело дышал. — Ты уверен, что тебе нужно сидеть? — тётушка Ло придвинулась ближе, плохо скрывая во взгляде страх за его состояние. Он улыбнулся, стараясь приободрить женщин. — Мне становится лучше с каждым днём. У Си сказал, что я, возможно, смогу вставать с постели и пробовать ходить уже через четыре-пять дней. Сейчас я должен двигаться как можно больше. — Ты не должен торопить события. Слишком сильно усердствовать — большой риск, когда речь идёт об исцелении. Цяньцяо сжала его плечо, и он обернулся, чтобы посмотреть на неё. — Она права. У тебя есть столько времени, сколько потребуется. У нас всё под контролем, тебе не нужно ни о чём беспокоиться. — Я знаю, А-Сюй говорил мне, что ученики переехали в новую усадьбу Четырёх сезонов в Долине, — он поклонился им так низко, как мог. — Спасибо за это. Я знаю, что это помогло решить ему много проблем. — Почему ты так официален с нами? — мягко упрекнула его тётушка Ло. — Разве ты не считаешь себя одним из нас? Этот Чжоу Цзышу явно очень важен для тебя, и это делает его и его людей тоже нашими. Помогать ему — естественно. Кэсин сморгнул внезапные слёзы и прочистил горло, чтобы избавиться от неожиданно возникшего в нём комка. Как легко приняла тётушка Ло человека, с которым Кэсин хотел провести остаток своей жизни, и двадцать учеников, пришедших с ним. Он даже не знал, что ему хочется её одобрения, но получив его, почувствовал, как тепло стало на его сердце. Словно что-то идеально встало на своё место, заставив его сердце биться легче и увереннее. Ему хотелось бы скрыться от их взглядов, но он знал, что не может сделать это, и они смотрят на него. — Мы говорим не о сундуке с золотом или нескольких званных обедах. Вы дали ему место для строительства дома, притом очень большое место. — Разве это не то, что мы делали всегда? — сказала Цяньцяо, понимающе улыбаясь. — Эта Долина, особенно Ведомство неверных, всегда стремилась дать людям дом и второй шанс на жизнь. Мы называли этих людей призраками. Но больше мы не будем называть их так. Эти слова напомнили ему о том, что А-Сюй упоминал ранее. — А-Сюй говорил, что вы хотите изменить название Долины, — сказал он. — Как вы хотите назвать её? — Он не сказал тебе? — спросила Цяньцяо. — Он сказал, что будет лучше, если я спрошу напрямую у вас, — Кэсин слегка закатил глаза. — Уж не знаю, почему в этом вопросе он был так застенчив. Тётушка Ло улыбнулась Цяньцяо, выглядя одновременно гордой и довольной. — Цяньцяо, это твоя идея. Почему бы тебе не объяснить? Цяньцяо склонила голову, словно несколько засмущалась. — Я подумала, что Долина Четырёх сезонов было бы хорошим названием. Кэсин широко распахнул глаза. Отдать землю под новую усадьбу уже было щедрым подарком, но переименовать всё это место в Четыре сезона? — Очевидно, что у нас нет пейзажей, способных соперничать с полными цветов во все четыре сезона, но у нас есть люди, которые пережили все четыре сезона жизни: отчаяние зимы, возрождение весны, энергию лета и покой осени. Возможно, никто не будет знать лучше крайности четырёх сезонов, чем люди, оказавшиеся в Долине. Кэсин вновь почувствовал, как слёзы грозят пролиться. Действительно, Янь Чжэнь умер здесь, но и Вэнь Кэсин тоже возродился здесь. Он научился выживать и процветать здесь. Это была не очень хорошая жизнь, но разве смысл не в том, чтобы просто жить? — Что ты думаешь? — спросила тётушка Ло, разбивая тишину. — Очень красивое название, — ответил он. — И очень подходящее. Я был прав, передав тебе титул Владыки. Я уверен, вы обе превратите это проклятое место во что-то прекрасное. — Если это так, ты останешься? — спросила тётушка Ло, и Кэсин пристально посмотрел на неё. — Я знаю, что у тебя не так много хороших воспоминаний об этом месте. Но с твоим Чжоу Цзышу в новой усадьбе Четырёх сезонов ты останешься и будешь часто обедать с нами? Насколько название Четыре сезона было связано с причинами, описанными Цяньцяо, и насколько с тем, чтобы Кэсин остался? Как много было сделано, чтобы помочь Кэсину изгнать плохие воспоминания об этом месте и сделать местом, которое он мог бы однажды назвать домом? Слёзы потекли из его глаз, и его собственные руки дрожали, когда он взял тётушку Ло и Цяньцяо за руки. — Простите меня, — выдавил он, слегка дрожа, пытаясь сдержать слёзы. — В чём дело? — спросила тётушка Ло, обеспокоенно наклоняясь к нему. — Те восемь лет, что я был Владыкой, я был холоден и груб с вами обеими, — ответил он, склонив голову. — Когда вас схватили я больше беспокоился о своей мести, чем о вашем спасении. Простите меня, — он всхлипнул. — Простите меня. Он почувствовал, как тётушка Ло гладит его по голове. — Глупый А-Син. Ты думаешь, мы не понимали, почему ты поступаешь так. В Долине Призраков не могло быть Хозяина, который выглядел бы слабым. И мы знаем, что ты следил за общей картиной, об этом тебе нужно было беспокоиться, и тебе пришлось принять много трудных решений. — Мы знаем, что ты всегда защищал нас, даже если ты не действовал прямо, — Цяньцяо успокаивающе погладила его по спине. То, как легко они понимали и прощали его, лишь заставило его плакать сильнее, когда он вспомнил все те времена, когда он говорил ужасные вещи, чтобы соответствовать титулу, или когда он отдавал неприятные приказы женщинам из Ведомства неверных и даже самой Цяньцяо. — Глупый А-Син, — пробормотала тётушка Ло и наклонилась вперёд, чтобы обнять его. Она гладила его по затылку, пока он плакал, уткнувшись ей в плечо. — Не плачь. Теперь всё будет хорошо.