Бессмертные Долины Четырёх Сезонов

В нескольких шагах от Кэсина чихнул Чэнлин. Кэсин нахмурился и повернулся в сторону мальчишки, который весь дрожал. Прямо позади него А-Сян и Сяо Цао прижимались друг к другу, Сяо Цао обнимал жену, пытаясь защитить от холода. Все они были одеты в тёплые плащи и одежды, предназначенные для снежной погоды, но даже так казалось, что они не могли согреться. Кэсин, А-Сюй и Е Байи были в своих обычных одеждах. Несмотря на то, что Кэсин всё ещё не мог передвигаться самостоятельно, и потому А-Сюй нёс его на спине, то, что силы техники Шести Гармоний всё ещё циркулировали в его теле, всё ещё означало, что от холода он не пострадает. Всё же было немного неприятно видеть вокруг себя лишь лёд и снег и ничего не чувствовать, кроме приятной прохлады. — С тобой всё в порядке, Чэнлин? — спросил А-Сюй. Озвучивая мысли Кэсина. — Я… я в порядке, шифу. — В порядке? Ты похож на ледышку, — Кэсину стало плохо о того, что им всем пришлось отправиться на гору Чанмин из-за него. Он слегка толкнул ладонью А-Сюя. — А-Сюй, подогрей для них вина при помощи своей внутренней энергии, пусть выпьют, пока совсем не окоченели. — Отличная идея. — Я сделаю, — Е Байи подошёл к ним и снял с пояса А-Сюя тыкву-горлянку. — Или ему придётся спустить тебя на землю, чтобы сделать это. — Спасибо, — Кэсин был растроган. За последние два месяца, что они были в пути, их ссоры продолжались в обычном режиме. Несмотря на то, что Кэсин знал, что Е Байи действительно помогал им несколько раз, он всё равно удивлялся каждый раз, когда бессмертный старейшина решал вести себя мило. Пока Е Байи подогревал вино, А-Сюй повернул голову к Кэсину. — Как у тебя дела? Тебе удобно? Кэсин улыбнулся и поцеловал его в щёку. — Как мне может быть неудобно, когда ты так хорошо заботишься обо мне? А-Сюй фыркнул. — Я серьёзно. Где-нибудь болит? Боль была его постоянным спутником с тех пор, как он очнулся, особенно первые две недели, но со временем она уменьшилась, пока он снова не пытался сидеть или ходить. Теперь она приходила и уходила, бывали хорошие дни и дни плохие. Теперь он мог сделать несколько шагов самостоятельно, но взбираться на заснеженную гору определённо ещё не было тем, что было бы ему по силам. Тропы в гору были настолько коварными, что им пришлось оставить своих лошадей и экипажи в ближайшем городке у подножия горы, а А-Сюю пришлось нести его. Он знал, как пристально А-Сюй наблюдает за ним, и теперь понимал, что то, что он пытался скрывать свою боль, только заставляло А-Сюя чувствовать себя хуже. Поэтому он больше не пытался скрыть её. — Я правда в порядке, — он крепче обнял А-Сюя, просто чтобы чувствовать себя ближе к нему. — Я же обещал тебе, что не буду скрывать от тебя боль? — Хорошо. — А как ты? Ты не устал? — Нет, — сразу же ответил А-Сюй. — Ты думаешь, ты такой тяжёлый? К его удивлению, от этих слов перед глазами всплыло давнее воспоминание. Он нахмурился, когда знакомая печаль сжала его сердце. А-Сюй слегка подтолкнул его плечом. — А-Син, что случилось? — Моя мама говорила так же, — ответил Кэсин, вспоминая изнуряющую жару того дня. Солнце стояло высоко в небе, и ему было семь лет. Он был весь в поту, когда пытался поднять носилки, на которых лежал его отец, те, что на своих плечах тащила его мать. Даже тогда он знал, что не сможет выдержать даже часть их веса. Но всё же он верил, что если он сможет взять на себя хоть немного их тяжести, то поможет своей матери. — Когда мы бежали из Долины Целителей, — продолжил он. — Мой отец не мог даже пошевелиться. Раны на его руках и ногах были совсем свежими. Моя мать положила его на носилки и потащила их на своих плечах. Когда отец очнулся, он спросил, не устала ли она. Она сказала нет, и спросила: ты думаешь, ты такой тяжёлый? — А-Син… — Она вспотела и тяжело дышала, даже я мог сказать, что она была измотана. Она просто не хотела волновать моего отца или заставлять его чувствовать себя плохо, — Кэсин вспомнил, как её трясло к концу дня. Он сморгнул слёзы. — Я не мог ничем помочь. — А-Син, — А-Сюй усилил хватку. — Мне очень жаль это слышать. Но ты был всего лишь ребёнком. Не будь слишком строг к себе. Рациональная часть него понимала это, но всё же долгое, ноющее чувство вины не проходило. Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и он горько усмехнулся. — Ты знаешь, я раньше этого не осознавал, но, кажется, это единственный способ для меня быть похожим на своего отца. Мы оба лишились боевых искусств, и самые дорогие нам люди вынуждены нести нас на своих руках. — Твои боевые искусства вернутся, — твёрдо сказал А-Сюй. — Это лишь вопрос времени. Кэсин был где-то далеко в своих мыслях. — Интересно, это судьба смеётся надо мной, или это возмездие? — А-Син… — Идёмте уже! — объявил Е-Байи, молодые люди рядом с ним уже выглядели немного бодрее и не такими замёрзшими. — Всё в порядке, дагэ? — Сяо Цао подошёл к ним, чтобы вернуть тыкву-горлянку на пояс А-Сюя. Кэсин рассеянно кивнул ему. Сяо Цао улыбнулся и вернулся назад к А-Сян, они продолжили восхождение на гору. Некоторое время А-Сюй молчал, но потом отошёл немного в сторону от группы и заговорил достаточно тихо, чтобы остальные не слышали его. — Почему ты так много говоришь о судьбе и возмездии? Разве ты не говорил, что не веришь в них, что сам хочешь вершить правосудие? Кэсин вздохнул. В последнее время он много думал о судьбе и карме. Теперь он и А-Сюй были фактически бессмертными, пока придерживались диеты из льда и снега. У них обоих было так много крови на руках — почему же именно они получили эту привилегию? Казалось, это лишь подтверждало теорию, что кармы и справедливости небес не существует, но всё же… Но всё же Кэсин страдал с самого детства. А-Сюй потерял своих родителей и своего шифу в совсем юном возрасте, он делал всё возможное, чтобы позаботиться об усадьбе Четырёх сезонов, когда решил основать Тяньчуан. Они оба были вовлечены в заговоры гораздо более масштабные, чем они могли представить, и они делали то, что, по их мнению, им нужно было сделать, чтобы выжить. Было ли их бессмертие чем-то, что они заслужили в качестве платы за все те несчастья, что обрушились на них? И если Кэсин не сможет вернуть свои боевые искусства будет ли это платой за его грехи? Откуда им было знать об этом? — Я думал о том, что ты сказал, что всё это устроила судьба, — ответил Кэсин А-Сюю. — Я думал таких же как мы двух убийцах, освоивших технику Шести Гармоний, о том, что Жун Чанцин был создателем Долины Призраков, и как его сын погиб вблизи неё, и как жизнь Жун Сюаня привела в действие мою судьбу ещё до того, как я родился. Теперь я думаю о том, что мой отец спас бесчисленное количество жизней, а я — убил, и всё же мы разделяем одну и ту же судьбу. Он испустил долгий вздох. — Я больше не знаю, чему верить. Возможно, я просто был слишком молод и слишком самонадеян, чтобы оценить временные рамки, и судьба разыграла свои карты. Быть калекой — унизительный опыт, но он дал мне много времени на размышления. А-Сюй ответил не сразу. — Это не твоё наказание, только если ты сам не сделаешь его таковым, — наконец сказал А-Сюй, и Кэсин посмотрел на него. — Ты чувствуешь вину за отнятые тобой жизни, и хочешь что-нибудь сделать с этим, возможно, оправдав своё нынешнее состояние в качестве наказания. Мне знакомо это чувство. Я вонзил в себя семь гвоздей, чтобы справиться с этим чувством. Но оно не проходило, пока я не встретил тебя и Чэнлина, и пока я не почувствовал, что могу начать строить что-то новое. А-Сюй слегка повернулся, чтобы встретиться с ним взглядом. — То, что ты наказываешь себя, не поможет никому. Если ты действительно хочешь заплатить за свои грехи, построй что-то новое или сделай что-нибудь для кого-то другого. Кэсин сморгнул слёзы, чувствуя, как узел на его сердце начал ослабевать. — Почему ты такой мудрый? А-Сюй улыбнулся. — Я достаточно мудр, чтобы осознавать пределы того, что я могу понять. Ты сам знаешь, семь гвоздей причинили нам обоим много горя, но без них я, возможно, не встретил бы тебя или Чэнлина. Причиной моих страданий стали гвозди, но своё благословение я тоже получил благодаря им. Откуда мне было знать, должны ли они быть моим наказанием или наградой? В этот момент я лишь могу принять лучшее решение для себя. Кэсин ещё крепче обнял А-Сюя, положив подбородок ему на плечо и обдумывая его слова. — Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать? — через несколько мгновений спросил А-Сюй. Кэсин улыбнулся в ответ. Он ещё не был уверен, что понимает мудрый и неизменный взгляд А-Сюя на таинственные действия судьбы, но это он понял. — Ты хочешь, чтобы я перестал наказывать себя и сконцентрировался на своём исцелении, — сказал он и получил в ответ довольную улыбку. Кэсин ткнул его в плечо. — Как думаешь, что я могу построить или сделать для кого-нибудь? Во взгляде А-Сюя появился коварный блеск. — После того, как ты поправишься, у нас будет двадцать учеников в усадьбе Четырёх Сезонов. Самое время серьёзно отнестись к своим обязанностям шифу. Теперь, когда я успел оценить их навыки за тот месяц, что ты был без сознания, я думаю, что они находятся примерно на трёх уровнях развития. Мы должны сосредоточиться на разных областях… Кэсин с улыбкой слушал, как А-Сюй рассказывал о преподавательских обязанностях и сменах тренировок. Было ясно, что А-Сюй много думал об этом и с нетерпением этого ждал. Кэсин почувствовал уверенность в том, что А-Сюй воспринимал восстановление Кэсином боевых искусств как данность, и что у него было так много всего спланировано. Всё же какая-то совсем крошечная часть оставалась в Кэсине, которая боялась худшего, что он подведёт А-Сюя и вообще не сможет помочь. Но эта часть умолкала, пока А-Сюй продолжал рисовать картину того, как они вдвоём могли бы управлять усадьбой Четырёх Сезонов, и как они могли бы устроить всё так, чтобы они всё ещё могли путешествовать по несколько месяцев в году и видеть все самые красивые места в мире, о чём они всегда говорили. Он закрыл глаза и крепче прижался к А-Сюю, впитывая его слова и прекрасное будущее, которое он нарисовал для них обоих. . Резиденция Е Байи на горе Чанмин была на удивление просторной, несмотря на то, что располагалась так далеко и что он был единственным, кто там жил десятилетиями. Только после их первого ужина в резиденции он упомянул, что она была такой в основном из-за Жун Чанцина. Люди обычно недолюбливали Е Байи, но Жун Чанцин, по-видимому, легко заводил друзей. К нему частенько приходили, и со временем те, кому он помог, отплатили за его доброту, помогая расширить резиденцию до такой, в которой с лёгкостью могли бы разместиться десять человек. И поскольку их друзья и Жун Сюань были обычными людьми, которые не могли жить в холоде, там было всё, что нужно, в том числе камины, чтобы поддерживать тепло, и А-Сюй предусмотрительно принёс дров. После долгого подъёма в гору они все рано легли спать. Но после целого дня, проведённого на горе, они поняли, как много усилий потребуется А-Сян, Сяо Цао и Чэнлину, чтобы остаться. Им нужно было бы рубить самим дрова, либо регулярно спускаться за ними к подножию горы, и каждый раз закупаться достаточным количеством еды, чтобы её хватало на несколько дней, потому что среди снегов не было дичи, на которую можно было бы поохотиться. Даже питьевую воду нужно было вытапливать при помощи драгоценных дров. Но даже несмотря на всю проделанную работу и горящий камин в центре комнаты, А-Сян и Чэнлин всё ещё выглядели замёрзшими и жались друг у другу. Сяо Цао растирал руки А-Сян, чтобы согреть их, но, похоже, у него самого согреться не очень-то получалось. — Вам следует завтра вернуться в Долину Четырёх Сезонов, — на вторую ночь сказал им Кэсин, его сердце сжималось при виде того, как они дрожали. — Это не лучшее место для вас. Они разместились рядом с камином, и А-Сюй сидел рядом с ним на тот случай, если он упадёт. Не хватало только Е Байи, но он проводил большую часть времени в одиночестве с тех пор, как они поднялись на гору. — Гэ, что ты такое говоришь? — встревожилась А-Сян. — Ты больше не хочешь, чтобы мы были рядом? Кэсин протянул к ней руку, и А-Сян тут же подскочила к нему, схватив его ладонь. Кэсин легонько щёлкнул её по лбу свободной рукой. — Глупая девчонка, конечно я хочу, чтобы вы были рядом. Но ещё сильнее я хочу, чтобы вы были в безопасности и здоровы. Это место слишком холодное для вас. Вас ждёт тяжёлая жизнь, если вы останетесь. — Я не против холода или тяжёлой работы! — запротестовала А-Сян. — Нам просто нужно привыкнуть! Мы здесь всего два дня! — Она права, шишу! — яростно закивал Чэнлин. — Мы привыкнем через несколько дней! — Верно, Жун Сюань ведь вырос здесь? — добавил Сяо Цао. — Раз здесь смог вырасти ребёнок, то, конечно, мы сможем здесь жить! Кэсин переводил взгляд с одного лица полного надежд на другое, чувствуя тепло бесконечной любви, которую они питали к нему. Он почувствовал, как глаза начинает жечь, и попытался улыбнуться. — Я не вынесу, если вы будете страдать из-за меня. А-Сян моргнула, её глаза опасно заблестели. Она наклонилась вперёд и обняла его, уткнувшись лицом ему в грудь. — Я не хочу оставлять тебя! За последние несколько месяцев я столько раз могла потерять тебя, пожалуйста, не отсылай меня прочь! Одна слеза всё же скатилась по его щеке, и он погладил А-Сян по спине. — Ты теперь замужняя женщина. Сколько замужних женщин остаются в семье, в которой выросли? — Но… — Сяо Цао застенчиво улыбнулся. — Дагэ, у меня нет другой семьи. Если я останусь, то, что А-Сян останется, имеет смысл? — И мы не против тяжёлой работы, шишу, — сказал Чэнлин. — Шифу сказал, что я могу научиться управлять своей внутренней энергией, чтобы согреться. Я буду тренироваться усерднее, и, возможно, Цао-дагэ и Сян-цзецзе смогут тренироваться со мной, и мы все вместе будем греться и совершенствовать наши боевые искусства! А-Сян кивнула ему в грудь и отстранилась, чтобы вытереть глаза. — На этот раз это неплохая идея. Гэ, разве не ты всегда говорил, что моя внутренняя энергия слишком слабая? Я могу проводить здесь всё время за тренировками, и, возможно, к тому времени, когда ты поправишься, я стану гораздо сильнее! Рука А-Сюя на спине Кэсина дарила тепло и уверенность. — А-Син, то, что они сказали, разумно. Для них это может стать хорошей возможностью для развития внутренней энергии. Я могу обучить их и помочь с доставкой продуктов из города, чтобы им не пришлось так много трудиться. Это может сработать. Кэсин посмотрел на А-Сюя и увидел искренность в его глазах. А-Сюй сделает всё, чтобы их семья была в безопасности и рядом. Кэсин почувствовал, как слёзы потекли по его лицу. Как он оказался здесь с семьёй, что так много сделала для него? Как он мог это заслужить? — Видишь, Сян-цзецзе, даже шишу плачет, — поддразнил Чэнлин. — Ты больше не можешь называть меня плаксой. Шишу — самый большой плакса! Возмущённый Кэсин резко повернулся к нему. А-Сян рассмеялась. — Ты прав! Но кто сказал, что я больше не могу так тебя называть? Гэ может быть Великим Плаксой, а ты Молодым Плаксой! — Вы, сопляки! — Кэсин грубо стёр слёзы, и почувствовал, как горит его лицо, когда А-Сюй засмеялся. — Вы здесь для того, чтобы заботиться обо мне или чтобы издеваться надо мной? А-Сян ухмыльнулась. — Гэ, разве ты не знаешь? Мы разносторонне одарены. Мы можем делать и то и другое!