Бессмертные Долины Четырёх Сезонов

Когда они добрались до заросшего травой кладбища на восточной стороне деревни, Кэсин заметался по нему словно безумный, осматривая выцветшие надгробия. — Гэ! Кажется, я нашла их! — закричала А-Сян на другом конце кладбища, Кэсин тут же бросился к ней. Девушка указывала на одно из надгробий, предпоследнее в самом дальнем ряду. Надгробие поросло мхом и резьбу на нём было сложно прочесть, но всё же иероглифы гласили: Могила четы Вэнь. Кэсин упал на колени перед могилой и протянул дрожащую руку, чтобы коснуться камня. Слёзы потекли по его щекам, он безуспешно пытался сморгнуть их, чтобы хоть что-нибудь увидеть. — Отец, мама, — выдавил он, — ваш непочтительный Янь-эр наконец-то пришёл повидаться с вами. Он низко поклонился, коснувшись лбом земли. Он стоял там, дрожа всем телом и беззвучно плача, позволяя стыду и печали, которые он так долго подавлял, затопить его. Могли ли они сейчас смотреть на него с небес? Гордились ли им? Признали бы своим сыном, узнав сколько жизней он отнял? Будет ли для них иметь значение то, что он больше не хочет быть убийцей? Могильный камень, конечно же, не отвечал. Кэсин мог лишь чувствовать присутствие А-Сюя рядом, он гладил Кэсина нежной, тёплой рукой по спине, пока он плакал. Он не знал, как долго простоял там. Но именно А-Сюй, осторожно повернул его за плечи и обнял, пока они бок о бок стояли на коленях. — А-Сюй… — Они поймут тебя, А-Син, — словно А-Сюй прочитал его мысли. От его слов Кэсин лишь расплакался сильнее, и он, рыдая, крепче обнял А-Сюя. Как А-Сюй мог быть так уверен? А-Сюй был якорем для него, заставившим его вернуться, и Кэсин медленно успокаивался. — Я отослал остальных, чтобы ты мог побыть здесь один, — сказал А-Сюй молчавшему Кэсину, всё ещё обнимая его. — Но они тоже хотели бы выразить своё почтение. Мы уйдём, когда ты будешь готов и вернёмся сюда завтра с благовониями и подношениями, чтобы провести все надлежащие церемонии. Кэсин кивнул, не размыкая объятий. Он позволил поднять себя на ноги, он спотыкался, его собственные ноги не хотели подчиняться ему. Он огляделся по сторонам и понял, что солнце было уже намного ближе к горизонту, чем, когда они только пришли на кладбище. Как долго они пробыли здесь? А-Сюй осторожно стёр большим пальцем грязь со лба Кэсина. Кэсин улыбнулся ему, его сердце отчаянно радовалось тому, что этот человек был здесь, с ним. Повинуясь импульсу, он взял А-Сюя за руку и повернулся лицом к могиле родителей. — Отец, мама, это А-Сюй, — Кэсин ощутил на себе испуганный взгляд А-Сюя, прежде чем тот тоже повернулся к надгробию. — Он мой чжицзи и человек, с которым я хочу провести всю оставшуюся жизнь. Вы встречали его однажды. Он был представлен вам как Чжоу Цзышу. Он ученик Цинь шифу и мой шисюн. Он глубоко вздохнул. — Он спас мне жизнь и научил, как вновь обратиться к свету. Я знаю, вы бы тоже любили его. — А-Син… — Я не знаю сыграли ли вы какую-то роль в том, что он снова появился в моей жизни, — Кэсин сморгнул слёзы. — Но я хочу, чтобы вы знали, у меня сейчас всё хорошо. А-Сюй очень хорошо заботится обо мне, поэтому, пожалуйста, не волнуйтесь. — Дядя Вэнь, тётушка Вэнь, — А-Сюй глубоко вздохнул. — А-Син прав, вам больше не нужно беспокоиться о нём. Он вырос великим человеком, сумевшим сохранить доброту в своём сердце, несмотря на то, с какой жестокостью этот мир обошёлся с ним. Он достаточно мудр, чтобы признать свои ошибки и измениться. Он храбр и беспощаден, когда дело заходит о защите близких — он тоже спас мою жизнь. — А-Сюй! — Кэсин улыбнулся сквозь слёзы. Он вытер глаза, слишком смущённый, чтобы посмотреть на надгробие. — Я говорю только правду, — сказал А-Сюй. — Я знаю, они должны гордиться тобой. Кэсин, плача, вновь обнял его, удивляясь, откуда у него ещё остались слёзы. Какое-то время они стояли там, посреди кладбища, просто обнимая друг друга. Кэсин почувствовал, что у него стало легче на сердце. У него было странное чувство, что родители улыбаются ему с небес, поэтому он улыбнулся в ответ. . Следующим вечером Кэсин сидел в комнате, что они снимали, и разглядывал предметы на столе перед ним: две урны с прахом его родителей и две стопки книг, завёрнутые в ткань. Днём А-Сюй сделал то, что обещал Кэсину накануне: они принесли на кладбище благовония и подношения, чтобы все могли засвидетельствовать своё почтение. После завершения, Кэсин начал вторую церемонию и попросил у родителей разрешение перевезти их в другое место. Он хотел привезти их останки в Долину Четырёх сезонов, чтобы установить для них надлежащий алтарь и почаще выражать своё почтение. Но когда они раскопали могилу, то нашли рядом с их телами тщательно завёрнутый свёрток. Кэсин понятия не имел что это такое, и не хотел открывать его на кладбище. Когда он, наконец, оставшись один в съёмной комнате, раскрыл свёрток, то обнаружил две стопки книг. Он пролистал только несколько страниц верхней книги и выронил всю стопку, словно книги обжигали ему руки, отшатнувшись. И теперь он сидел, уставившись на них, снова задаваясь вопросом о судьбе и о том, что А-Сюй сказал, что они никогда не смогут надеяться понять, как она работает. Он поднёс кувшин с вином к губам дрожащей рукой. Закрыл глаза, чтобы насладиться вкусом, желая, чтобы он мог как следует напиться. Оказалось, Е Байи жульничал в тот раз, когда бросил Кэсину вызов. Из-за техники Шести Гармоний напиться было практически невозможно, и теперь Кэсин тоже не мог этого сделать. — А-Син, — позвал А-Сюй, войдя в комнату. Бросив на него всего один взгляд, он выхватил кувшин с вином из его рук и сделал глоток. Цзышу сел рядом с ним. — Если ты планировал выпить, почему не попросил меня присоединиться? А-Сюй говорил тихо, но Кэсин знал, что на самом деле это был не вопрос. А-Сюй просто хотел разговорить его. — Я не планировал пить, — сказал Кэсин. Он кивнул в сторону книг. — Это заметки моих родителей о том, чему они научились в Долине Целителей. Это не просто заметки любого целителя, это продвинутые знания, вещи, которые знали только в Долине Целителей. Они, должно быть, поняли, что глава Долины не сможет сохранить своё наследие, если все трое его главных учеников будут изгнаны из Долины. Или, может быть, не хотели забывать то, чему научились. — Или, может быть, они хотели однажды передать их тебе, — А-Сюй озвучил мысль, о которой Кэсин даже не хотел думать. Кэсин избегал его взгляда. — Или, может быть, они просто хотят передать эти знания кому-то другому… ты знаешь, они могут спасти много жизней. — Я знаю, — сказал А-Сюй, поставив кувшин с вином обратно на стол. Кэсин сразу же потянулся за ним, чтобы сделать большой глоток. — Жаль, что старое чудовище не предупредило нас, что после техники Шести Гармоний мы никогда больше не сможем напиться. Он знал, что это ничего бы не изменило, А-Сюй тоже знал и потому молчал. Кэсин сглотнул и поставил кувшин на стол. — А-Сюй, что мне делать? — Только ты можешь это решать. — Это наследие Долины Целителей, это наследие моих родителей, — сказал он, чувствуя тяжесть на сердце. — Я уже недостойный сын, я не могу совершить ещё больший грех, убегая от этой ответственности. — Но ты можешь представить, что я — Хозяин трёх тысяч призраков, пойду по миру, чтобы исцелять людей и спасать жизни? Он горько рассмеялся. А-Сюй взял его за руку и сжал её. — Ты больше не Хозяин трёх тысяч призраков. Уже давно. Долины Призраков больше не существует. Кэсин отдёрнул свою руку и вытянул рядом с ней вторую. Он смотрел на свои руки, вспоминая все способы, которыми он убивал этими самыми руками. — Даже если это так, то как эта пара окровавленных рук может быть достойна наследия Долины Целителей? Что я могу сделать ещё, кроме как запятнать репутацию моих родителей как Божественных Рук? Он отвернулся. — Я не достоин. — А-Син, — твёрдо сказал А-Сюй. Он взял Кэсина за плечи и развернул лицом к себе. — Эти книги принадлежали твоим родителям, ты их сын, так что они по праву принадлежат тебе. Может быть, это то, с чего ты можешь начать. Он вспомнил, что сказал ему А-Сюй во время их восхождения на гору Чанмин три месяца назад. Наказывая себя, ты не поможешь никому. Если ты и правда хочешь заплатить за свои грехи, создай что-нибудь новое, или сделай что-нибудь для кого-нибудь другого. Выражение его лица смягчилось. Он знал, что А-Сюй хотел как лучше, Кэсин просто не мог увидеть этого сам. — Целители относятся к своим пациентам так, как они относились бы к своим детям. Даже если я смогу овладеть знаниями Долины Целителей, я — не целитель. Мой сердце закрыто для всех претенциозных идиотов в мире. Я по-прежнему считаю, что многие люди заслуживают смерти, даже если я больше не хочу быть тем, кто их убивает. — Я не создан для этого, А-Сюй. Я не такой святой, как ты. — А кто тебе сказал, что должен им быть? — возразил А-Сюй. — Кто тебе сказал, что ты должен спасать каждого человека на своём пути? Ты можешь выбирать, кого лечить, и ты можешь обучать других, после того, как овладеешь этими знаниями. Ты не должен быть своим отцом. Слезы потекли по его щекам, когда он прошептал то, что не осмелился бы произнести вслух: — Что, если бы я хотел быть? А-Сюй пальцами вытер слёзы Кэсина, но промолчал. — Он был великим человеком. Когда я был маленьким, несмотря на то, что мне всегда хотелось играть, я знал, что хочу быть похожим на него, когда вырасту, — он судорожно вздохнул. — Вместо этого я стал его полной противоположностью, забрав столько же, если не больше жизней, сколько он спас. Я перечеркнул всё хорошее, что он сделал в своей жизни! Как я мог… Как я мог даже… — он ахнул, чувствуя, как сжимается в груди. В груди болело, и он не мог дышать. Он уничтожил наследие своих родителей. Всё хорошее, что его родители сделали за свою жизнь, так безжалостно разрушено его окровавленными руками… — А-Син! Посмотри на меня! — А-Сюй сжал его плечи, Кэсин пытался, но не мог вдохнуть. А-Сюй наклонился ближе, пытаясь поймать его взгляд. — Посмотри на меня, дыши. Просто дыши. Я здесь, с тобой, чтобы ни случилось. Я здесь. Кэсин сосредоточился на глазах А-Сюя, на его присутствии. А-Сюй прав, он здесь. Вместе они могли противостоять чему угодно. Он сделал глубокий судорожный вдох. И ещё один. И ещё один. А-Сюй отвёл волосы Кэсина в сторону. — Хорошо. Кэсин опустил голову, чувствуя, как его щёки пылают от смущения. — Прости. А-Сюй поцеловал его в лоб. — Не стоит. Это слишком для тебя, и сегодня был долгий день. Тебе не нужно решать, что делать сейчас. Почему бы нам не лечь пораньше и не разобраться со всем завтра? Кэсин встретил его взгляд с лёгкой улыбкой. — Мой А-Сюй мудр, как всегда. . На следующий день Цзышу с Кэсином отправились к хижине Ли Фэна, прихватив несколько свёртков с собой. — Вы слишком добры, господин Вэнь, — сказал Ли Фэн, возвращая мешочек с золотом обратно Кэсину. — Вы уже принесли лекарства и еду, вы не можете дать мне ещё и деньги! Это вы спасли меня, а не наоборот! Кэсин слегка улыбнулся. — Сяо Ли, ты помог мне найти могилы моих родителей, и твои родители похоронили их должным образом. Ты помог мне осуществить желание, которое я лелеял десятилетиями, и ты дал мне шанс наконец-то стать почтительным сыном для своих родителей. Всего этого недостаточно выразить мою благодарность. Ли Фэн упрямо покачал головой, положив скрещенные руки на стол, чтобы Кэсин не смог вновь сунуть ему мешочек с золотом. — Мои родители никогда не ожидали получить что-нибудь взамен из-за похорон. Все, кто остался тогда жив, сделали всё возможное, чтобы все найденные тела были достойны погребены. Это было единственным, что они могли сделать, чтобы помочь им обрести покой в загробной жизни. Им было бы стыдно за меня, если бы я принял оплату от их имени. Кэсин беспомощно посмотрел на А-Сюя. Он хотел помочь — Ли Фэн выглядел так, словно прожил тяжёлую жизнь, а его хижина была одной из самых скромных в деревне. Если он не мог сделать жизнь своего благодетеля немного лучше, на что тогда было годно всё его богатство? — Сяо Ли, пожалуйста, возьми хотя бы часть денег, — сказал А-Сюй. — Потребуется какое-то время, чтобы твоя нога зажила. Ты не сможешь работать всё это время, а еды, которую мы принесли тебе, не хватит надолго. Нам не будет покоя, если мы оставим тебя, не убедившись, что с тобой всё в порядке. Ты можешь потратить их так, как тебе захочется. Кэсин улыбнулся, понимая к чему клонит А-Сюй. — И правда, пожалуйста, подари мне это душевное спокойствие. И если ты захочешь что-нибудь починить в своём доме или помочь этими деньгами своим друзьям, ты волен это сделать. Ли Фэн нахмурился, задумавшись, Кэсин пододвинул к нему открытый мешочек. — У меня есть ещё один вопрос к Сяо Ли, — сказал Кэсин, надеясь предотвратить ещё один отказ. — Я нашёл несколько книг, похороненных вместе с телами моих родителей. Твои родители когда-нибудь рассказывали, почему они похоронили эти книги вместе с ними? Ли Фэн задумчиво посмотрел в сторону. — Мои родители никогда не рассказывали, почему поступили так. Но я помню, как они говорили, что чета Вэнь выглядела и говорила, как учёные, и у них были хорошие знания медицины. В то время они только недавно переехали в деревню, но уже спасли несколько жизней. Он тряхнул головой. — Если нужно моё предположение, я думаю, что мои родители, вероятно, считали, что эти книги будут для них важнее всех остальных вещей. В такой деревне, как наша, умерших иногда хоронят с их любимыми инструментами. Что может быть более подходящим для пары учёных? Кэсин отчаянно моргал, пытаясь остановить подошедшие слёзы. Подумать только, некоторые из самых ценных медицинских знаний в мире и наследие его родителей были сохранены, благодаря доброте и заботе незнакомых людей, которые, вероятно, даже не осознавали, что спасали. Люди были жадными и жестокими, но были и те, кто был добр и справедлив. Разве А-Сюй не пытался научить его этому? Когда он вновь поймал взгляд А-Сюя, то увидел в нём понимание и принятие. Кэсин ошибался во многих вещах в своей жизни. Что, если он всё ещё ошибался? Что, если он мог принять наследие Долины Целителей и своих родителей и начать спасать жизни? Для чего судьба в один момент направила его на тот же путь, что и Ли Фэна? Теперь он знал, что никогда не сможет полностью понять, что же задумала судьба, даже если у него возникнет искушение попытаться. Как сказал А-Сюй, всё, что они могли сделать, — это принять лучшее решение, какое они могли принять в данный момент. Как будто что-то встало на место. Кэсин понял, что знает, что делать.