Общие дела капитана и винодела

      Время медленно шло своим чередом, наступил Луди Гарпаструм, как говорят местные жители 15 дней поэзии, вина и музыки. Время, когда тосты за Барбатоса и за свободу звучат чаще, чем ты только можешь услышать. Время, когда перед каждым домом висит маленький гарпаструм и барды распевают чудесные истории этого региона. Время, когда Феми не вылезет из таверны из-за её чрезмерной востребованности, что в обычные дни, так теперь во время праздника она никогда не будет пуста. Таверна настолько «забита» людьми, что весь персонал работает в полную силу, даже мастер Дилюк не покидает стойку, а Чарльз то и дело несёт со склада новые бочки заготовленного вина, заменяя ими опустевшие, Феми же резво прыгает из стороны в сторону разнося вино — главный зал, второй этаж, столики перед таверной, столики за таверной — это больше было похоже на кручение белки в колесе, особенно со стороны стоявшего всё время за стойкой Рангвиндра, удивительно, что голова ещё не кружится. И к вечеру, что Чарльз, что Феми от усталости чуть ли не падают, а утром встречает только боль в мышцах от вчерашних эстафет. С такими днями они даже не заметили, как минул почти весь фестиваль.       Даже так, девушке удавалось увидеть всю прелесть фестиваля, когда таверна закрывалась, город ещё не спал, фестиваль продолжался, на каждом углу шли различные конкурсы, продавали еду, запах от которой разносился за версту, дразня рецепторы, были небольшие лавки с вином, которые якобы должны были разгрузить таверну, но не очень-то и помогало, пьяницы шли к ним когда таверна закрывалась. Атмосфера этого праздника была потрясающей, везде светились фонари, слышались песни и детские возгласы, барды стояли на каждом углу, и ветер резво носился по городу, качая из стороны в сторону мило висящие перед каждым дом гарпаструм, разнося какую-то фантомную радость, окутывая куполом веселья весь город. И Кэйа стал как-то заметно ближе. Хотя Феми назвала это в своей голове наладившимися соседскими связями. Встречать друг друга взглядами и приветственными улыбками каждое утро и вечер, уходя на работу и приходя с неё, иногда прогуливаться по городу, если удаётся, иногда обедать вместе в «Хорошем охотнике», иногда болтать друг с другом на сменах, когда он приходит в таверну, когда она приходит в библиотеку или встречает его на улице во время исполнения обязанностей. И тут приходит осознание, что слишком много Кэйи становится в её жизни, так много, что это можно воспринять как нечто немного другое. От чего Феми протиравшей стаканы у барной стойки во время закрытия, не удаётся сдержать непонятного содержания вздох.       — О чём думаешь? — задалась вопросом рыжая макушка, стоящая спиной к стойке, и Чарльз, сидевший неподалёку и ведущий счёты выручки, заинтересованно навострил усы, поглядывая на обоих.       — О сэре Кэйе, — как-то не особо тушуясь, выдала она, оглядываясь на всевозможные предметы и картины развешанные по стенам таверны, вдыхая уже привыкшийся запах вина, который казалось бы уже въелся в кожу, Чарльз и Дилюк стали как родные, поэтому такие беседы во время закрытия были не редкостью, иногда говорил Чарльз, иногда Феми, Дилюк же всегда слушал, изредка вбрасывая фразы в эту беседу, Дилюк даже перестал казаться каким-то холодным, особенно после того как он впервые проявил голос в их с Чарльзом в разговоре о несостоявшемся походе на утёс, он просто обмолвился, что гуляя следует быть осторожнее, а не то на монстров нарвёшься, тогда она вся покраснела, вспоминая о своей прогулке, но ничего никому не сказала, потому что они не могли знать о том, что там произошло, и только странно поглядывали на резко покрасневшую коллегу.       — Не самый лучший для размышления человек, — отозвался Рангвиндр, после привычно хмыкая, его сомнения и вправду удалось развеять одним письмом, поэтому мысленно облегчившись от того, что на одну проблему меньше, что ему снова не придётся, как Полуночному герою разгребать проблемы, и Феми оказалась приятной собеседницей, до слова «почти родные» не дотягивает ещё, коими являлся Чарльз, Эльзер и проверенные годами работники винокурни, но всё ещё может изменится. — Ему можно верить лишь наполовину.       — Да дело не в этом, просто, я только поняла, что мы слишком много времени проводим рядом, — она снова как-то странно вздохнула, и Дилюк настороженно повернулся, упираясь боком в стойку и скрещивая руки, смотря из-под чёлки, он уже хотел задать один вопрос, но Феми спохватилась, помотав головой, на что он как-то удивлённо хлопнул глазами, она прижала руки к щекам, поднимая взгляд в потолок, — Я не чувствую того, что чувствовала тогда, когда путешествовала, может это и правда моё место.       — Конечно твоё и думать не смей! — как-то рьяно разразился Чарльз, от чего его усы подскачили также, как и он, звонкий смех Феми облетел всю таверну, заглушая тихий смешок винодела, тот развернулся к полкам, явно задумываясь о чём-то своём. Чарльз стушевался и присел обратно, в привычной манере поправляя усы, и с теплом в глазах, глянул на девушку, они привыкли вот так разговаривать и смеяться, что он уже даже почти как дочь её воспринимал, от чего не сдержался от такого прорыва, такая кроха, а столько повидала, в его действительности он видел в ней лишь малышку, не смотря на то, что девушке уже пару лет как перевалило за второй десяток, он не знал, что сподвигло её покорять земные широты, но всё равно желал обрести свой дом, и он будет только рад, если этим местом окажется их город.       — Ты вроде собиралась съездить в Сумеру на несколько дней после праздника? — стушевавшись Чарльз решил тактично переключить их разговор в другое русло, переставляя стрелки в сторону собеседницы, от чего она уже как болванчик закачала головой, смотря на Рангвидра, который в знак доброй воли всегда под вечер наливал им чего-нибудь после того как закончит дела, и в этот раз он пододвинул ей кружку с виноградный соком, а Чарльзу кое-чего покрепче, после чего сам взялся за стакан, разворачивать к ним и становясь частью беседы.       — Ага, брат женится вот и пригласили, — уже без особого энтузиазма отвечает Феми, утопая глазами в качающейся из стороны в сторону жидкости в кружке, погружаюсь куда-то в глубины своих мыслей. Ехать в Караван-рибат как-то не хочется, но не приехать будет хуже для неё же самой, что если на неё опять это всё ополчится. Из мысли её вырывает Чарльз как-то растроенно хлопая по плечу.       — Тебе не обязательно превращаться в нашего Рангвиндра, выпей как-нибудь со мной, — Дилюк продолжает смотреть на них и на момент замечает какую-то неясную стеклянность в голубых глазах, но она вмиг пропадает, стоит хозяйке отвлечься на бармена.       — Ага, в другой раз, — она тепло улыбается ему, пока Чарльз не подхватывает сумку и весело насвистывая сыгранную недавно Хосэ мелодию, покидает таверну, и эта теплота медленно растворяется, она оборачивается на Рангвиндра, но тот стоит спиной потирая только использованные стаканы, у неё есть время вот так тихонечко посидеть, чтобы подумать о чем-то своём, но с губ всё же срывается неловкое бормотание, — Мастер Дилюк, насколько ужасно будет не прийти на встречу с роднёй?       Носитель огненно-рыжей шевелюры лишь вопросительно обернулся, он не расслышал, лишь снова уцепился глазами в ту стеклянность, что в присутствии людей любит задерживаться лишь на миг, но Феми лишь мило поматала головой, похлопывая себя по щекам, возвращая ту якобы искреннюю улыбку на лицо.       — Ничего, ничего… Я опять чушь несу, — быстро отпив соку, она вручает стакан Дилюку, а сама начинает потихоньку собираться, поправляя новое платье и как мышь по-тихому, будто тут кроме хозяина таверны ещё куча народу, прошмыгивает в кладовку, сама того не замечая, давая виноделу пищу для размышлений и беспокойства, эта какая-та печаль, которая в ней появляется явно не просто так, заставляет его раздражаться, у людей есть свои проблемы с которыми они хотят сами справиться, но видимо у неё это выходит не очень, раз всё очевидное сразу сливается в эту серую мину у неё на лице, стоило только упомянуть эту злополучную поездку.       — До встречи, мастер Дилюк, — прерывает мысленный поток, внезапно прорезавшийся сквозь дума девичий голос, он оборачивается и видит как Феми, стоя возле выхода, поправляет импровизированную застёжку на шали, недолго думая он окликает её, и это так резко выходит в этой тишине, что она чуть ли не прыгает.       — Всё нормально? — звучит с хрипотцой от винного запаха, что заставляет его немного прокашляться, его глаза такие задумчивые словно прожигают её, от чего девушке хочется лишь поёжится, но светяшки продолжают с интересом смотреть в ответ, и из-за этой игрой в глядели она совсем не замечает, как Дилюк оказывается близко, слишком близко, случайно касаясь ладонью её, и в чувство её приводит их холод, после чего она смущённо краснеет, углядывая в его руке ключ, а вот зачем он подошёл.       — У вас руки такие холодные, хорошо оденьтесь прежде чем выйти, капитан сказал, что сегодня будет довольно холодно, — проигнорировала вопрос, мило улыбнулась и быстро скрылась из виду, юрко шмыгнув в довольно маленькое пространство приоткрытой двери, тут же захлопывая дверь, он чует, что эта поездка ничего хорошего не принесёт…       У Феми горят щёки, она довольно странно себя повела, но что уж поделать, казалось бы она столько раз была рядом с ним, он столько раз прикасался к ней, когда учил её правильно смешивать коктейли, но такой не ловкости от случайного прикосновения она не ожидала, будто её хорошенько приложило Электро стихией. А может на нее подействовало то, что он с таким искренним беспокойством смотрел на неё, стоило ей только раз на хмуриться? В желании немного остудить голову, она прикладывается лбом к двери и слышит привычный щелчок, он запер дверь, даже не выглянул, обычно он всегда держал дверь открытой и провожал её взглядом, пока та не скроется за стеной своего дома, мало ли что может произойти в такое время суток. Это немного расстроило, но в чувство привело, его кажется, тоже немного удивило её настроение, раз они так по-необычному расстались.       — Я смотрю вам было о чём поворковать, — девушка чуть ли не взвизгивает и вздрагивает, резко оборачиваясь на тихий довольный смех, капитан преспокойно сидел за пустым столиком, видимо ожидая уже какое-то время после ухода Чарльза, глаза по лисьи сощурились, а губы были вытянуты в привычной полуулыбке, так и хотелось его за хвост дёрнуть, чтобы улыбался не так хитро.       — Ты злорадствуешь, — дует губы, обидчиво корчит личико и отворачивается, поправляя уже в который раз шаль, сегодня брошь всё норовила отцепится и спустить платок с плеч, пока возилась с ней даже не заметила приближение капитана, тот красиво возвышался над ней, а свет луны падал, словно он живописнейшая картина.       — Ничуть, — тихо выдыхает, подхватывая брошь, от чего уже Феми устало выдыхает, глядя на ловкие мужские руки, но и те не справляются, по итогу слышится треск, в капитанской руке лежит аксессуар с отломанной булавкой, раздаётся раздассованный вдох, и у девушки уже глаза в слёзы, на что мужчина резко выставляет руки в примирительном жесте, тотчас меняясь в лице, — Я починю.       Как только Кэйа убеждается, что концерт отменяется, брошь отправляется в карман, и остаётся только что-то сделать с вечно сползающей шалью, он пробует завязать узел, на что девушка начинает громко хохотать, глядя на оценивающий взгляд капитана, а потом резко начинает краснеть, когда тот снимает с себя накидку со словами «надень», они обмениваются предметами гардероба, и как раз в тот момент сильный порыв ветра прорывается сквозь их тела, раздувая одежду и волосы, заставляя немного поёжится. Капитан замечает как раздувается девичье платье, обращая внимание на него, чисто белое, короткие пышные рукава обхватывали тонкие плечи, стоило отдать должное красивому декольте, контрастом выделялся корсет, несильно затянутый, но в достаточной степени подчёркивая красоту женской фигуры, и милая белая юбка прячущая коленки. И вот в этом она ходила перед пьяницами? Кэйа чуть вслух не чертыхнулся, учитывая, что там она шныряет туда сюда всегда на виду, ещё и без этого мешающего платка. Она немного ёжится от холода заправляя пепельные пряди за уши, открывая вид на красивую серьгу в виде полумесяца, на которой выбит аккуратный красивый узор, где на каждом стыке линий был помещён сверкающий камень.       — Новое платье? — Феми зарделась, стягивая на груди мужскую накидку, потирая покрасневшие то ли от холода, то ли от смущения щёки, как где-то вдалеке, у статуи архонта музыка раздалась громче, пошли свисты и радостные возгласы, завлекая внимание молодых людей, скоро кинут гарпаструм. — У нас не было времени походить на фестивале вместе, пойдём?       Ей протягивают руку, капитан смотрит спокойно, держа на лице лёгкую полуулыбку, а ветер лишь легонько покачивает кроны деревьев в городе, смешиваясь с праздничным гоготом, создавая чудную неповторимую мелодию, его синева неприкрытого глаза в этом тёмном тихом месте так и завораживает, сверкая малой звездой.       — Пойдём, — её рука, такая холодная от несущегося с огромной скоростью ветра, ложится в его тёплую, из-за ярко светящего камня, дарованной ему милостью богов, её ладонь крепко обхватывают и её ведут в эпицентр шума, где музыка начинает звучать ещё громче. Свет становится ярче, ликований становится ещё больше, лавочники зазывают поиграть в конкурсах, барды на каждом углу играют на свой лад. И такая череда празднества тянется на всём протяжении города, а самое интересное теплится в центре, где вокруг статуи божества вереницей бежит всё самое весёлое, льётся вино, поются песни. От всей этой картины захватывает дух.       Капитан ведёт её молча, держа крепко за руку, идя наравне, лишь наблюдая, как в девичьих глазах цветёт радость самая чистая и детская от разгорающегося веселья, как волосы подхватывает ветер, покачивая серьгу-полумесяц, как улыбка тянется всё шире, как нежная рука обхватывает его сухую всё крепче. Момент, и она ведёт его, этого хватило, чтобы запечатлеть на его лице секундное замешательство, сменившееся на привычную улыбку.       Танцы, вино, искрящееся в воздухе атмосфера веселья. Всё вмиг замирает, когда раздаётся предупредительный сигнал. Девушка в белых одеяниях, держа в руках гарпаструм, ожидает в построенной для фестиваля башне. Тишина, только красивое звучание лиры раздаётся на площади. Сейчас кинут гарпаструм. Лира играет всё тише и тише, потом вовсе замолкает. В толпе начинается громкий счёт. Раз! Два! Три! Гарпаструм взмывает из рук вверх, мельтеша кисточкой в воздухе, а потом падает вниз, в самую гущу толпы. С пару секунд идёт возня, остальные с придыханием ожидают, и на руки подымают мальчишку, крепко держащего мяч в своих тонких руках. «Благословят тебя ветра на удачу и счастье!» разносится оглушительно громко и празднество разгорается с новой силой.       Феми улыбается, ведёт его под руку по площади, иногда их затягивают в головокружительную пляску под акомпонементы лиры и бардовские строки, ветра быстро мчатся по городу, сбивая созданный толпой жар. Всё идёт к своему завершению.       — Не хотите освежиться? — шёпот резко обжигает ухо, от чего мурашки идут по коже, но посмотрев на его лицо, она лишь удовлетворённо кивает и позволяет увести себя с площади, тепло праздника сменяется на спокойную прохладу улицы, тут тоже люди ходят, но в разы тише, все ожидают яркое окончание фестиваля. Настолько тихо, что слышен топот каблуков о мощённый камень. Яркий взгляд упирается в мужскую спину. Она не задаёт вопросы даже когда её выводят через главные ворота. Они проходят мост и останавливаются у ближайшего дерева.       — Отсюда будет лучший вид на фейерверки, — они садятся под кроной, а перед глазами вид на ярко освещённый город, ветер обдувает уставшие тела, Феми благодатно подставляет лицо под дуновения, убирает волосы за уши, и капитан обращает внимание на серьгу, в этот раз более чётко рассматривая украшение, красивый методичный узор плавными линиями течёт по жёлтому металлу, в момент когда линия делает завиток, в петлю узора моститься красивый камень.       — Я смотрю серьгу сделал тот же человек, что и брошь? — удивление мигом проскакивает в глазах, а потом тонкие пальцы скользят по металлу, отчего лёгкая улыбка затрагивает лицо       — А как вы догадались? — глаза заинтересованно оглядывают мужское лицо, тот лишь улыбается, сощуривая глаза, и достаёт поломанную брошь, присаживается ближе и просит снять серьгу.       — Смотри, на серьге узор, и на металле брошки такой же, только камней нет, — слова его льются плавно, настолько что Феми даже не замечает, как они прижимаются к друг другу плечами и вместо того, чтобы отодвинуться льнёт ближе к теплому мужскому телу.       — Но ведь нельзя точно так сказать только по одному узору, — заинтересованный девичий голос застаёт немного врасплох мужчину, но тот лишь продолжает улыбаться на это замечание от того, что к нему присаживаются ближе, притираясь в плече.       — Я положился на удачу, а ты сама ответила, что да, — сначала на лице девушки проскальзывает смятение, а потом возмущение. И она со всей силы щёлкает его по носу, от чего тот смеясь падает на траву, а та дуется, скрещивает руки на груди, возмущённо глядя на капитана. Тот лишь закладывает руки за голову, удобно располагаясь на траве, обращая взгляд на город, где песни вновь сбавили шум.       Её взгляд устремляется туда же, и в это же время над городом со свистом зажигаются огни, фейерверки яркими узорами раскрашивают звёздное небо. Зрелище невообразимо прекрасное, от чего остаётся только замерить во всем этом разнообразии красок, она украдкой кидает взгляд Кэйа и тут же, краснея, отводит его, надеясь, что он не заметил, потому что именно в этот момент капитан пристально смотрел на неё, оглядывал лицо, завлечённое таким ярким окончанием фестиваля, видел, как на него кидают взгляд и на такую бурную реакцию он не мог не улыбнуться.

***

      — Это было прекрасно, спасибо за хорошо проведённое время, — девушка улыбалась всё шире и шире, цепляясь всё крепче за мужчину, молча ведущего его под локоть.       После оглашающего конец фестиваля салюта они ещё долго рассиживали под деревом, обсуждая дни проведённые за время фестиваля, рассказывали друг другу смешные случаи с работы, Кэйе особенно понравилось слушать про небольшую оплошность Дилюка на работе из-за проведённой им бессонной ночи, когда тот в первый день фестиваля решил в знак доброй воли не закрывать таверну, и после чего решил это больше не повторять, наплыв пьяниц его не устроил, Феми же рассмешили жалобы капитана из-за того, что часть работы магистра свалилась на него, когда она переутомилась, ему пришлись по душе утешающие похлопывания по плечам и голове от Феми. Идя в полной тишине по опустевшим улочкам, они пребывали в хорошем настроении, лёгкая эйфория растекалась по телам после завершения праздника. Прохладный ветерок оббегал одинокие улицы, заставляя сильнее кутаться в согревающую мантию капитана, от осознанности такого момента у неё запылали щёки. У Кэйи была притягательная внешность, чарующий голос, интересная личность, в любом другом случае ей бы хотелось бежать подальше от мужчины, осознавая, что это может привести к повторение неприятной истории, от чего она с чувством неприязни сжала в кулаке край мантии, но от него бежать не хотелось. Ей казалось, что рядом с ним она ощущает себя довольно комфортно и безопасно, будто он ограждал её от кричащего на задворках сознания предостережения «берегись мужчин, вспомни что было тогда». Ощущение его тепла рядом было приятным.       С этими мыслями она и не заметила, как они дошли до дома. Девушка без слов сняла одеяние капитана, вручая ему в руки и улыбаясь, тот взамен протянул шаль, что всё время незаметно лежало на его предплечья. Они уже собирались попрощаться, как с двери капитана ветром сорвало гарпаструм и унесло в сторону соседки. Она лишь подавила тихий мешок от шалости природы и, подобрав праздничное украшение, собралась вернуть его владельцу.       — А может ты его подкинешь? — весело заулыбавшись предложил мужчина и вновь сощурил глаз в улыбке, ветер вновь принял решение раскидать его волосы как в их первую встречу.       — Но капитан не принимал участия в играх, чтобы выбрать девушку для этого, — поддразнивала его Феми, также в манере капитана сощурив глаза, ветер и с её волосами принял играться как с мужскими.       — Можно ли сделать мне поблажку, как тому кто сделал новый рекорд в «Расти гора», — капитан упоминал тот случай, когда они сидели под деревом, стоило вспомнить с какой гордостью он ей это рассказывал, как девушка рассмеялась.       — Ну хорошо, — утирая редкие слезинки после смеха, она не став делать отсчёт подкинула мяч вверх, после чего не ожидала того, что окажется в кольце мужских рук, мяч ловко был пойман одной рукой, момент будто замер, Кэйа не спешил выпускать её из своих объятий. Стоило ей поднять голову, как дыхание спёрло от невиданной красоты лица мужчины в лунном свечения.       Он не спеша наклонился, легко коснувшись девичьих губ своими, и также неспешно поднял голову. Она резко вытянулась в лице, оттолкнула его и забежала в дом, резко хлопнув дверью, оставляя Кэйю в недоумении. Лишь ей известно каким густым румянцем залилось её лицо, как предательски начали гореть щёки, стоило ей хлопнуть дверью. Она в неверии охватила себя руками и скатилась по двери на пол, утыкаясь лбом в собственные колени.       На следующий день в городе её уже не было…