Лунный свет

      Мицуки сбежал от противных взрослых, решил, что не будет слушать ни Орочимару, ни Лога. Он будет жить, как сам захочет! И больше никак!       Он смотрел на яркую луну и на не менее яркие звёзды, с особым наслаждением проговаривая своё новое имя. «Ми-цу-ки». Он больше не сосуд — теперь он луна. Перед ним открывался красивый вид на деревню, освещенную даже ночью. Мицуки вглядывался в неё и представлял, какое интересное будущее ждёт его. В руках он держал газету и смотрел на фотографию мальчика по имени Боруто Узумаки. И, как гласит газета, он сын Хокаге — главы деревни Коноха. Он сразу привлёк внимание Мицуки, пленил чем-то. Появилось желание встретиться с ним, подружиться, хотя Мицуки ещё и не совсем понимал, зачем ему это.       Где Коноха, Мицуки не знал. К тому же не представлял, как у него получится подружиться с Боруто. Даже если он дойдёт до Конохи, то где он там будет жить? Где работать? И как вообще нужно общаться с людьми?       Минутами ранее Мицуки говорил, что ему не нужны взрослые, но без них, как оказалось, тяжело. Пришлось вернуться к Орочимару, который приходился Мицуки родителем (наверное...).       Мальчик пришёл в лабораторию. У входа уже стоял радостный Орочимару, он как будто ждал Мицуки.       — Здравствуй, — сказал предположительный родитель и подошёл ближе. — Зачем вернулся?       — Вот. — Мицуки протянул газету и показал пальцем на Боруто. — Я хочу познакомиться с ним.       — Отчего такое желание? — спросил Орочимару, заинтересованно глядя на Мицуки.       — Сам не знаю. Он мне просто чем-то понравился. Выглядит хорошим человеком.       — Да, он действительно добрый (хотя я и не люблю это слово). Он легко сходится с людьми, у него много друзей. Боруто — душа компании. Благодаря ему люди меняются.       — «Меняются»…— задумался Мицуки. — Откуда ты столько о нём знаешь?       — Как ты и сам понял, он сын Хокаге. Я знал Наруто, когда он был ребёнком. Мы не так часто общаемся, но я довольно много знаю о нём. Следовательно, и об его отпрыске мне много что известно.       Так, Орочимару действительно может помочь Мицуки увидеться с Боруто. Попросить его о помощи?       Повисло молчание. Орочимару сказал всё, что хотел, а Мицуки никак не мог признаться, что ему нужна помощь от взрослого.       — Мне нужно как-то попасть в Коноху. Можешь помочь? Ты же мой отец. Родители несут ответственность за детей и помогают им. Так ведь?       — Да, верно, — согласился Орочимару. — Я сделаю всё, что попросишь. Даже лично поговорю с Наруто, чтобы он разрешил тебе жить в Конохе. Надеюсь, он не откажет.       — Почему он может не разрешить? — спросил Мицуки.       — Из-за твоего родства со мной.       — А что в этом такого?       — Всё просто. Я пытался уничтожить Коноху, совершил много преступлений, был на протяжении нескольких лет неугоден многим людям. Меня считают опасным и по сей день, хотя я и стал вести более мирный образ жизни. А ты мой ребёнок. По мнению недалёких людей, и ты можешь быть угрозой.       Вот как! Мицуки – ещё совсем ребёнок, но уже был опасностью для целой деревни. Просто по факту рождения. Мир странный.       — Буду благодарен, если тебе удастся уговорить Хокаге, — сказал Мицуки. Орочимару улыбнулся. — А где Лог?       — А Лог уже давно дома, — проговорил Орочимару.       — В смысле «дома»?       Послышались шаги. Показался Лог. Мицуки напрягся.       — Что он тут делает? — с опаской произнёс он и попятился. Лог в ту минуту показался ему чем-то огорчённым.       — Не бойся. Мы не враги. Мой старший ребёнок ни за что бы не пошёл против меня, — спокойным голосом сказал Орочимару. Он погладил Лога по голове. Мицуки с недоверием наблюдал за ними.       — Мы притворялись. Всё, что ты видел и слышал, неправда. Правда только то, что ты создан мною, — объяснил Орочимару. У Мицуки голове был только один вопрос: «Зачем?»       — Это было для твоего же блага. Мы пошли на это, чтобы помочь тебе пробудить Режим Мудреца и стать более самостоятельным. Не держи на нас зла. Я тебя очень люблю. Лог тоже, — сказал Орочимару. Но Мицуки всё равно ему не доверял. Он твердил, что сильно любит своих детей (а дети ли они вообще ему?), но на Орочимару даже просто смотреть было не по себе. От него будто физически веяло холодом, несмотря на то, что он выглядел спокойным и говорил вежливо. Ещё не пропадало ощущение, что Орочимару притворяется. Может, это из-за того, что Орочимару не шевелил бровями, когда говорил? Ещё и этот холодный взгляд...       Лог же стоял словно мебель. У него почти не было эмоций, он молча смотрел в никуда. Мицуки не знал, что от него ожидать, и поэтому «старший брат» пугал его не меньше Орочимару.       — То, что вы сделали со мной, было… жестоко, — неуверенно сказал Мицуки.       — Ты не знаешь, что такое настоящая жестокость. Не представляешь, что я делал с прошлыми экспериментами, — ответил Орочимару, и Мицуки поёжился. — Не пугайся так. Они не были твоими братьями или сёстрами. До тебя был только Лог, и к нему я отношусь хорошо. Прошлые мои творения — побочные эксперименты, расходный материал, не более. А вами я очень дорожу.       — Ты меня пугаешь, — слегка дрожащим голосом сказал Мицуки. — Почему ты вообще считаешь нас своими детьми? Мы же искусственно созданные.       — А с чего бы мне так не думать о вас? Я создал вас, воспитал, всему обучил. Если ты считаешь, что для того, чтобы быть родителем и ребёнком, нужно кровное родство, то оно у нас есть. Для вашего создания я использовал собственную ДНК. Думаю, этого достаточно, чтобы говорить, что вы мои дети. Или нет?       Мицуки промолчал. В этом человеке он плохо видел отца (или какого он пола?).       — Что-то мы отвлеклись, — начал мальчик. — Мне нужен Боруто. О твоих родительских чувствах можно и потом поговорить.       — Да, конечно, — кивнул Саннин. –Я помогу. Только перед этим нам нужно вернуть тебе память.       — И что для этого нужно сделать? — задал вопрос Мицуки.       — Выпить лекарство. Через пять-шесть дней память восстановится.       — Я тебе не доверяю.       — Ты хочешь отказаться от лекарства?       Мицуки не совсем понимал, что стоит ответить. Довериться страшно, отказать — тоже. Как жить, когда ты не помнишь абсолютно ничего?       — Неужели ты не хочешь вспомнить, кто ты? — Орочимару положил руку на плечо сына. Мицуки с недовольством взглянул на него, но учёный этого словно не заметил. — Разве тебе не страшно от того, что ты совершенно ничего о себе не знаешь?       — Да, мне страшно, — признал Мицуки.       — Я не тороплю и насильно ничего заставлять не буду. Мне куда важнее, чтобы ты сам принимал решения. Если хочешь, я дам тебе время на обдумывание. Есть желание — оставайся пока в моей лаборатории. Нет — можешь идти, куда хочешь. Мы с Логом будем ждать, какое решение ты примешь.       Мицуки тяжело вздохнул.       — Я не рискну остаться с вами под одной крышей. Я пойду куда-нибудь…       Орочимару с умилением посмотрел на него.       — Подожди. Ты есть не хочешь? Давно же ничего не ел.       — Нет, не хочу. — Мицуки даже испугался такой заботы.       — Я знаю, что ты долго можешь находиться без еды, но ты ребёнок, детям надо хорошо есть. Обещаю, что ничего в еду не подмешаю. Можешь мне довериться.       — Я не хочу.       — Вот вредный. Ладно, иди.       Орочимару махнул на него рукой. Мицуки было даже неловко уходить.       После того как Мицуки ушёл, Орочимару пожаловался, как сложно жить, когда у тебя дети, а потом ушёл в свои покои. Лог ушёл к себе и начал обдумывать всё произошедшее. Само испытание он обдумал уже сотню раз. Его начало заботить то, что было после него. Чёрт! Кажется, он немного, совсем капельку завидует Мицуки. Ну, или не капельку... Неправильно испытывать подобное к младшему брату, но, чёрт, как же он хотел так же. Он бы многое отдал, чтобы Орочимару так же говорил с ним, так же предлагал поесть, так же уважал, так же принимал и понимал. Чем он хуже? Лог постоянно пытался найти причину, почему Орочимару настолько к нему равнодушен. Раньше он думал, что он по-другому и не может, но, когда появился Мицуки, он ему столько внимания подарил, сколько Лог за всю жизнь никогда не получит! Он может быть неплохим отцом.       — «Мицуки, ты не представляешь, насколько тебе повезло», — думал Лог и вздыхал.       Лог размышлял, что, если Мицуки его не простит, он в таком случае, наверное, даже заплачет, а плакал он в последний раз… Да никогда он не плакал! Ещё в детстве он поставил себе табу на любые проявления чувств, чтобы не обременять ими Орочимару и служить ему, не отвлекаясь на эмоции. Хотя… С чего он взял, что отца вообще волнуют чувства неудачного эксперимента?       Так Лог и пролежал в тёмной комнате, до самого утра смотря в потолок. Уснуть не получилось, потом пришёл Мицуки. Тогда стало максимально не до сна.       Сын пришёл утром. Орочимару всю ночь не занимался наукой, ничего не читал, лишь ждал. Ждал, какой выбор сделает его самый удачный эксперимент. Он был безумно рад, что всё идёт так, как надо. Да! У него получилось! Орочимару настолько переполняла гордость за себя, что он готов был целыми днями сидеть рядом с Мицуки, смотреть на него и любоваться, какой чудесный мальчик у него получился. Мало того что генетически совершенный, он ещё и имел все шансы стать самостоятельной, сильной, уникальной личностью. За ним было наблюдать интереснее, чем даже за Логом. Лог — отличный исполнитель, сильный шиноби, верный приближенный. Орочимару полностью ему доверял. Лог не предаст и не обманет. Саннин ценил в нём это, но старшему ребёнку не хватало многих качеств. Он жил ради других, постоянно приносил себя в жертву там, где жертвы не были нужны. Лог всю жизнь молчал, когда стоило говорить. Ничего не требовал, ничего не хотел. Слушался Орочимару и верно исполнял любые его приказы. Мицуки станет другим.       Орочимару налил жидкость, возвращающую память, в чашку и протянул её сыну. Мицуки немного посмотрел на лекарство и лишь потом выпил. Он поморщился и принял задумчивый вид.       — Ничего не происходит, — сделал вывод ребёнок.       — Восстанавливать что-то сложнее, чем разрушать. Наберись терпения, — пояснил Орочимару.       Прошло около двух минут. Мицуки сильно изменился в лице: расширился зрачок, открылся рот. Мальчик замер.       — Кажется, я начинаю вспоминать что-то, — сказал он.       — Это хорошо. Память будет возвращаться постепенно. Сначала самые яркие воспоминания, потом всё остальное, — объяснил Орочимару. — Можно поинтересоваться, что именно ты вспомнил?       — То, как впервые увидел тебя, — ответил Мицуки. — Мутно, но я начинаю вспоминать, как ты проводил медицинский осмотр, как я всюду ходил за тобой. Лог… Его тоже вспоминаю. Ой… Голова болит.       — Пройдём в твою комнату. Хватит стоять у входа, словно ты тут чужой. Тебе нужно отдыхать, — сказал Орочимару. Мицуки схватился за голову и прошёл за отцом следом. Вскоре он уже сидел на своей кровати, немного погодя даже снял доспехи, переоделся и лёг.       — Отдыхай. У тебя были очень насыщенные дни, — проговорил Орочимару и удалился.       Воспоминания приходили одно за другим. Мицуки вспомнил, как сразу же увидел в Орочимару того, кто будет защищать и заботиться. Невольно в голову пришла параллель с утятами, которые принимают за мать первого, кого увидят. Потом вспомнилось, как Мицуки играл с Логом. Их змеи тоже быстро подружились, после даже размножились друг с другом, что очень забавляло Суйгецу. Суйгецу… Он тоже всегда был рядом. Мицуки, кажется, был к нему привязан.       Неожиданно к Мицуки подползла змея. Она заползла на его живот и взглянула ему прямо в глаза. Мицуки отметил, что их глаза очень похожи. Змеи… Он вспомнил, как Лог показал свою самую первую змею. Она выросла до огромных размеров. Мицуки хотел такую же.       Потом мальчик вспомнил, как Лог впервые закурил при нём. Не успел Мицуки ничего сказать, как Орочимару уже начал объяснять, что детям лучше не курить. Лог пояснил, что он и не собирался давать брату сигарету.       Поток воспоминаний прекратился. Мицуки подумал, что остальное придёт позже. Он даже был рад, что больше ничего не вспоминал. Он хотел спать, воспоминания могли только помешать.       Вскоре он уснул.       Мицуки уже пять дней провёл рядом с Орочимару. Он многое вспомнил о нём и уже перестал воспринимать его как угрозу. Орочимару действительно, как и говорил, заботился о нём, хотя его мотивы и не были ясны до конца. Но в любом случае Мицуки уже видел в Орочимару члена семьи. Если раньше, когда память ещё не вернулась, Мицуки чувствовал от отца холод, то сейчас он казался, можно сказать, заботливым, так и хотелось его обнять, почувствовать себя в безопасности.       На шестой день Лог подошёл к Мицуки. Он медленно зашёл в комнату, где его младший брат от скуки наблюдал за образцами, плавающими в больших сосудах. Кажется, это были какие-то животные. Лог, выглядевший мрачным, без слов сел рядом с Мицуки. Он мало что вспомнил о Логе, но понимал, что тот, несмотря ни на что, его близкий человек, поэтому мальчик даже немного беспокоился о нём.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил старший брат у младшего.       — Вполне неплохо. А у тебя как дела? — улыбнулся Мицуки.       — Мне тоже нормально.       — «Но я же вижу, что нет», — подумал Мицуки.       — Не знаю, можно ли такое спрашивать. Но… В общем Орочимару говорит, что ты уже много что вспомнил. И я хотел бы узнать, что именно ты вспомнил обо мне, — сказал Лог и сжал бледные губы.       — Ну, мне вообще кажется, что я вспомнил далеко не всё. Я боюсь, что что-то идёт не так. А что касается тебя… Я вспомнил, как ты показал мне свою первую змею, помню свой восторг. Ты играл со мной, научил меня метать кунаи и призывать змей. Я помню, что ты куришь. По-моему, ты говорил, что куришь с семнадцати лет. И все мои воспоминания о тебе (да и не только) какие-то мутные и обрывочные. Ещё мне кажется, что я путаюсь в хронологии, что-то искажаю. Например, я был уверен, что день рождения Карин осенью, а она мне сегодня сказала, что родилась в июне. Так и должно быть? Люди так и помнят?       — Надо показать тебя Орочимару. Почему ты ему ничего не рассказываешь? — спросил Лог.       — Сначала я думал, что так и надо. Сегодня начал понимать, что нет. Но сейчас родитель ушёл в Отогакуре. Как вернётся, пойду к нему.       — Верное решение, — произнёс Лог.       Он тяжело вздохнул. Мицуки тоже загрустил. Было стойкое ощущение, что что-то пошло не так.       Вдруг в комнату вошёл Суйгецу. Он выглядел уставшим. Его волосы были лохматыми, белоснежный прежде халат был испачкан в синей жидкости. Хозуки положил на стол стопку бумаг и вытер рукой лоб.       — Загонял меня ваш папаша, — проворчал он. — О, Мицуки! Вы тут не заняты?       — Нет, — сказал сын Саннина.       — Говорят, к тебе память возвращается. А обо мне ты что-нибудь вспомнил? — сел рядом Суйгецу на соседний стул и улыбнулся, сверкнув клыками.       — Я вспомнил, как на тебя кричал родитель и как ты ругался с Карин.       — И всё? — сказал Суйгецу. Он сказал это довольно громко, будто возмущаясь.       — Ещё помню, как мы собирали вместе ягоды.       Суйгецу сморщил нос.       — Ты вспомнил какую-то ерунду, — пробурчал мечник.       — Он и про меня мало что вспомнил, — сказал Лог.       — А это нормально? — спросил Суйгецу.       — Не знаю, — ответил старший клон.       — Как придёт родитель, спросим у него, — проговорил Мицуки.       Суйгецу весь день не отходил от Мицуки и рассказывал ему, как играл с ним в настольные игры и в карты, как они гуляли по деревне и ели вместе мороженое, как радовались, когда вылупилось потомство змеи Мицуки и змея Лога.       — Ещё мы вместе с Джуго выхаживали котёнка. Помнишь? — спросил Суйгецу.       — Нет, — сказал Мицуки.       — Да что ж такое! — начинал нервничать Суйгецу. — М-да… Знал бы я, что моя забота так забудется. Твой папаша тут явно где-то накосячил.       Суйгецу бился, бился над памятью Мицуки, успел понервничать и несколько раз обругать Орочимару (правда, потом умолял Мицуки ему ничего не говорить). После, устав, сказал, что ничего страшного не произошло. Мол, и люди, которым никаких магических лекарств не давали, могут что-то забывать.       Из всего этого Мицуки сделал вывод, что он дорог Суйгецу. И Логу, похоже, тоже. Мицуки их даже немного жалел. Ещё его начинала раздражать вся эта ситуация. Он не помнил большую часть своей жизни! У него отобрали память ради непонятно чего. Да, прожил он мало, но неприятно всё равно было. Орочимару ждал серьёзный разговор.       Вечером вернулся родитель. Мицуки и Лог сказали, что у них появились кое-какие вопросы к нему. Орочимару, к удивлению, даже сразу согласился ответить на всё, что так волновало его детей. Он, Мицуки и Лог прошли в «тронный зал», как эту часть лаборатории называли Суйгецу и Карин. Братья остались внизу, а Орочимару, как он всегда любил, зашёл по лестнице и сел на круглую кровать зелёного цвета. Комнату слабо освещали лампы-змеи.       — Ты говорил, что память вернётся через пять-семь дней. Но, как мне кажется, память возвращается ко мне как-то не так… — начал Мицуки.       — Расскажи больше подробностей, — попросил Орочимару.       — Часами ранее я разговаривал об этом с Логом и Суйгецу. Они спрашивали, что именно я вспомнил. В итоге оказалось, что я помню далеко не всё. И мне и до этого казалось, что так быть не должно. Некоторые воспоминания обрывочные, мутные. Я путаюсь в хронологии. Некоторые воспоминания — это только ощущения, эмоции, голоса и чужие прикосновения. Так и должно быть?       — Нет, не должно, — совершенно спокойно ответил отец.       — И… И что делать? — Мицуки начинал тревожиться. Взглянул на Лога: тот поджал губы и опустил голову.       — Прежде чем что-то предпринимать, нужно осмотреть тебя, — сказал Орочимару. — Иди за мной.       Они прошли в комнату, где было оборудование для исследования головного мозга. Лог сказал, что будет ждать их у входа. Мицуки лёг на кушетку, Орочимару с помощью электродов и компьютера начал проводить обследование. Он активно что-то печатал и сверялся с какими-то бумагами. Так прошло около пятнадцати минут.       — То, что с тобой происходит, ожидаемо, но не желаемо, — сказал Орочимару. — Полностью память к тебе никогда не вернётся. — Мицуки от такого приговора даже поднялся. — Но это не страшно. Впереди тебя ждёт куда больше приятных воспоминаний. Уверен, что ты подружишься с Боруто.       — Почему память не возвращается?       — Я стирал тебе её шесть раз. Это довольно много даже для искусственного организма, поэтому и начались неполадки с памятью. Неприятно, конечно, но не смертельно. Всё будет хорошо.       Орочимару улыбнулся и сел рядом. Мицуки, несмотря на всю доброжелательность родителя, всё равно обижался на него (ведь так эта эмоция называется?). Он вспомнил все попытки. Сколько всего Мицуки пережил… Как сильно он боялся, как сильно желал лишь одного — вспомнить, кто он. Разве можно так с ребёнком? Или так и должны учёные поступать со своими экспериментами?       Мицуки и Орочимару вышли в коридор, где встретили обеспокоенного Лога.       — Память к нему полностью не вернётся, — огласил Саннин. — Но это нестрашно. Дальше его ждёт много хорошего, будет чем заполнить эти пробелы.       Лога, кажется, это не успокоило. Он нахмурился и исподлобья посмотрел на родителя. Мицуки удивился, что он так умеет.       — Я ответил на все твои вопросы? — обратился к младшему ребёнку Орочимару.       — А я могу ещё вспомнить что-то? Хотя бы немного? — спросил Мицуки.       — В принципе можешь. Тем более если тебе хорошо напомнить. Но в прежнее состояние память не вернётся никогда, — прояснил Орочимару. — У тебя всё? — Мицуки кивнул. — Тогда, будь добр, оставь нас с Логом наедине. Вижу, у него тоже накопились вопросы. — Отец многозначительно взглянул на Лога.       Мицуки послушно ушёл.       — Говори. Я же вижу, что тебе есть, что сказать, — улыбнулся Орочимару, но спокойнее Логу от этой улыбки не стало. Скорее, наоборот.       — Почему вы ничего не сказали о том, что такое может случиться? Зачем молчали? — говорил Лог, всеми силами стараясь дать понять, что он расстроен: он повысил голос и смотрел с осуждением. Пусть старый Змей видит, что у него тоже есть эмоции!       — Во-первых, я сам не думал, что понадобится столько попыток. Во-вторых, если бы я сказал тебе о возможных рисках, ты мог отказаться помогать. Одному мне было бы сложнее. Ты слушался меня в течение всей своей недолгой жизни, был моим верным помощником, но ты сильно любишь брата, твоя привязанность могла бы сподвигнуть тебя пойти даже против меня.       Логу резко захотелось врезать в эту наглую морду. Для Орочимару всё один сплошной эксперимент. Всё игра, где все вокруг его подопытные, с которыми можно делать всё, что в голову взбредёт. А наказания не будет: он тут главный. Никто в Отогакуре против него не пойдёт никогда и ни за что. Как пойти против такого величия и такой харизмы! Эгоисточное и мерзкое существо, к которому Лог непонятно почему ещё и привязан.       — Чувствую себя обманутым и использованным… — произнёс Лог. –Вы правы, я действительно вижу в нем самого дорогого человека. И мне плохо от того, что сейчас происходит. Вдруг мы никогда больше не наладим отношения?       — Да, Мицуки переедет в Коноху, — сказал Орочимару. — Мы будем редко видеться. Ты для него сейчас словно чужой. Будет сложно вывести ваши отношения на тот же уровень. Но я уверен, что рано или поздно вы снова станете теми любящими братьями, какими были раньше. Как мне кажется, всё наладится. А, может, всё и станет только лучше. Не стоит нагнетать раньше времени. К тому же для тебя важно счастье Мицуки, а не то, будет ли он любить тебя? Да, моё дитя?       Лог кивнул.       — Но мне было очень приятно чувствовать себя нужным ему… — начал Лог. Он хотел продолжить открываться Орочимару, но решил, что родителю всё равно не интересно его нытье и безразличны его жалобы на жизнь. Слушать прибеднения от взрослого человека (тем более шиноби) никто не хочет.       — Ты хочешь поговорить о своих чувствах? — спросил Орочимару.       — Нет, — соврал Лог. — Спасибо, что уделили мне время.       На этом он и Орочимару расстались. Каждый пошёл по своим делам.              Уже следующим утром Лог в коридоре встретил Мицуки и Суйгецу. Они выглядели весёлыми и о чем-то увлечённо болтали.       — А помнишь, как из-за нас треснула стена в тренировочном зале? Там такая трещина была! — рассказывал Суйгецу и хохотал. — Орочимару нас потом заставил её ремонтировать. На меня наорал, тебе лишь пальцем пригрозил, но ты всё равно испугался до чёртиков.       Мицуки не смеялся так, как Суйгецу, но зато широко улыбался.       — Ничего не вспомнилось? — спросил Хозуки.       Мицуки отрицательно повертел головой.       — Ладно. Но вот это ты точно должен вспомнить! — не унывал Суйгецу. — Короче…       Хозуки даже спустя столько лет не переставал удивлять. Лог вдохновился его примером. Вдохновился его упорством и любовью к Мицуки. Он общался с ним, как и раньше, несмотря ни на что. Не унывал, не вешал нос. И Лог будет таким же.       — Спасибо, дядя Суйгецу, — сказал он ему, когда они оба обедали на кухне.       — За что? — не понял мечник.       — Спасибо за твой пример.       — Всё равно не понял, — удивлённо посмотрел на Лога Суйгецу.       Лог лишь улыбался.