Ты никогда не удалишь меня, Базиль!

Сон был тревожный, по нескольку раз Базиль просыпался, встряхивая холодный пот со лба. Его голову не мучали кошмары как ранее, израненный ум проецировал лишь тьму, сон был окутан таинством мозговых процессов. Ночь. Базилю хотелось определить точное время, его телефон был оставлен дома, будильнику быть в доме Обриэль не приходилось. Где-то в коридоре раздавался мерный ход стрелок циферблата, старые, настенные часы показывали час от полночи. Лунный свет из окна не доходил до широкого дивана, всё окружение померкло во тьме. Базиль мог ощущать ровное, горячее дыхание Обриэль, испариной ложащееся на его промёрзшее тело. Из-за приморского расположения, обетованная земля быстро нагревалась и остывала, день и ночь сильно рознились в градусной мере. На городок напал полуночный заморозок. Нагота стесняла, морозило тело липким потом. -Обри… Та лишь что-то недовольно буркнула, продолжив спать. Мальчик не совсем понимал своего расположения: куда на самом деле упираются его руки, ноги и нос. Осторожно, стараясь не разбудить дремлющую тигрицу, Базиль на ощупь определил положение. Её дыхание ложилось на затылок, следовательно – он находится ниже. -Базиль… что ты делаешь, – она спала чутко, чувствовала каждое изменение в её окружении. Так же внимательно спали дикие хищники, будучи всегда начеку. Голос был подавленным, слипшимся от недолгой дрёмы. Не отвечая, он продолжал дотрагиваться до изящного личика, в тактильном восприятии Базиль понял что пальцы легли на губы. На прикосновение уста Обриэль ответили поцелуем, не смотря на раздраженность, она оставалось всё такой же жадной на телесное внимание. Острые, маленькие зубы начали покусывать указательный палец, выглаживая языком бледную подушечку. Обриэль причмокивала, её короткие, утробные стоны предупреждали – если Базиль продолжит, то он окончательно разбудит её, разбудит голодного зверя. -Что на тебя нашло, зачем ты меня тычешь, – хихикнула она, – боже, Базиль, дай поспать. Она прижала светлую голову к себе, на языке Базиля выступило что-то терпкое, солёное. Носом он уткнулся в подмышечную впадину Обри. Нога перемахнула через тонкие бёдра Базиля, схватывая его стан в клещи, девушка словно всасывала его в себя, как слизняк. Обоим детям не помешало бы принять душ, однозначно, несколько дней без воды сделали их тела грязными, липкими, но всё такими же желанными. Эта дикость наоборот, только подливала огонь в костёр страсти, чистые запахи побуждали, высвобождали гормоны, покрывающие юные умы вожделенной вуалью; через неё телесные забавы становились более интересными. Запах тела Обриэль манил, возбуждал томимую похоть в мальчике. Горячий язык прошелся по нежной коже подмышки. -Ай! – резко взвизгнула Обри от мокрого языка, – ты сдурел? -Прости, мне захотелось… -Хмм…, фрик. Укор девушки звучал как некое поощрение, Базиль продолжил. Обри еле слышно зашипела. -Ты очень странный, хороший мальчик. Терпкий пот приятно отдавал телесной горечью, Базиль никогда не ощущал себя столь грязным, развращённым. Грязным не в плане тела, а в плане души, желаний. Девушка задрала руку, чтобы мальчику было легче. -Тебе это нравится, маленькая сучка? -Мгх, – сладко промычал Базиль. Женские руки гладили голову, потом резко перебрались на спину и так ниже, пока не сжали ягодицы. -Куриная попка, – посмеялась Обриэль, – ты такой худышка. Тело Обри отдавало теплом, грело заморенное голодом тело мальчика. Он непроизвольно пискнул, когда чужие руки сжали пятую точку. -Хочешь опробовать свой язык где-нибудь ещё? – Обриэль всё ещё не нравилось, чем он занимался. Со стороны входа послышался звонкий, неуклюжий стук. По мере звучания казалось, что он сделан не намеренно. Базиль тут же привстал, в окне он заметил чью-то голову, или иной силуэт, отдалённо её напоминающий. -Обри, там кто-то есть, – сказал он громким шепотом. Девушка натянула несоразмерную футболку, стоящая в углу бита была принята на вооружение. Девушка шла гуськом, стараясь не светится в окнах. Доползя до входа, она привстала, крутой замах биты – вошедшему несдобровать. У Базиля быстро колотило сердце, его дыхание было поспешным и сбивчивым, каждый вздох перерастал в слезливый стон. Ему было страшно за Обриэль. «Я не хочу чтобы это кончалось» – сердечно признавался разум. Простояв ещё с полчаса, уставшие руки начали подкашивать биту. Базиль, как и Обриэль начали потихоньку успокаиваться. Не выпуская дубинку из рук, девушка подошла к дивану. -Ты видел кого-то отчетливо? – официально спросила Обриэль. -Нет, просто чья-то голова, – Базиль мялся, – или мне показалось, но звук-то ты слышала? -Да. Странное дело. Риск потерять любимого человека красил любвеобильную страсть пары, девушка буквально накинулась на Базиля, до удушья сильно прижимала его к себе. -Я так не хочу тебя терять, Базиль, – старый друг детства был на грани слёз. -Я тоже, – мальчик уже плакал.

***

Вторая попытка выспаться была также обречена на неудачу. Базиль отоспал всего 2 часа, перед тем как его разбудила Обриэль. -Вставай. -Что-то случилось? -Ты случился, пошли мыться. -Куда? На улице всё ещё стояла непроглядная темь, огненный восход только-только начинал пронизывать небосвод. Обриэль взяла всё необходимое из ванны, также она несла канатоподобную бечёвку, распушенный конец волочился по полу. Обличив себя и Базиля в большие футболки, она начала распутывать верёвку. На Базиле футболка смотрелась ещё беднее, сузив плечи он мог выпасть из неё, но также у широких футболок есть преимущество – она всё закрывает до середины бёдер. -А верёвка зачем? -Надо, – коротко отрезала Обриэль, целясь кругом бечёвки в голову Базиля. Мальчик дернулся с места, но верёвка уже сдерживала горло, больно сдавив гортань при рывке, Базиль прокашлялся. Он пытался вырваться из оцепенения, но всё напрасно, с каждым толчком она лишь больше душила, как питон. -Ты мне всё ещё не доверяешь? Вместо ответа Обриэль резко дёрнула поводья на себя, Базиль сразу прилёг у её ног. -Я не хочу терять тебя, – грубым тоном раздалась хозяйка.

***

Ночное время позволяло перемешаться по городу незаметно. Любой бы мог опознать Базиля не вооружённым взглядом, таким он был милым, примечательным мальчиком. Его нежная наружность запоминается на долгое время. Базиль возлюбил всем сердцем лесные, чистые улочки своего города. Душе становилось легче при осознании неотрывной связи с природой, Базиль не мог представить свою повседневную жизнь без трепещущих жизнью пейзажей заднего дворика, без щеголинной трели поутру, без чистого воздуха, что несли плотные леса. Вся эта природа освежала тело, наполняло треснувший сосуд души жизнью. Затемнённые временем цветы виновато свешивали закрывшиеся головы, словно расступались перед Базилем в поклонах. Мальчик очень надеялся, что за его садом следят и ухаживают. Обриэль выгуливала его как щенка, периодически дёргая за поводок, если тот остановится в прелестном созерцании природы. Базиля начало тяготить вырваться из натирающего охвата верёвки, свободолюбивое чувство село как нож в лопатку. -Обри. -Чего тебе? -А где моя одежда? -Я отнесу её в хим чистку, – по ходу говорила она, – я не хочу, чтобы ты расхаживал по дому в кровавых пятнах. -Понятно… -Честно, – она подцепила подбородок мальчика, – хотелось бы видеть тебя вовсе без одежды, – Обри резко вздёрнула низ футболки Базиля. -Хэй! -Не боись, просто дурачусь, – движением поводка, она притянула мальчика к себе, – а может и нет, может я хочу тебя прямо здесь, прямо сейчас? -А если кто-то… -Там нас никто не увидит.

***

Давно забытое место. Воздух поменялся, стал более влажным, омлел душистым запахом сырости. Чистый пруд, некошеная поросль травы, непроходимые заросли кустарников – всё Базиль будто видел ранее. Теперь это было логово банды Обриэль. Прочность моста была изъедена временем, под весом детей он неуверенно шатался и скрипел. В холодном ознобе мальчик стучал коленками, трясся в тонкой, почти прозрачной ткани. Девушка заметила это. -Солнце восходит, – Обриэль гладила и прижимала более низкое по росту тело, – нам нужно торопиться. -Нас точно никто не увидит? – сказал Базиль, снимая футболку через низ. -Точно-точно. Раздевшись догола, Обриэль макнула носок в воду. -Тёплая, – Обри уловила пытливый взгляд вблизи, – хах, как глазки-то поблёскивают, на что уставился, цветочек? Базиль сам не заметил, как подозрительно долго задержал взгляд на хулиганке. Он сразу отвернулся, делая вид, что глаза поймали более интересную им усладу. Мысленно он корил себя за выход из роли. -Хэй, – Обри ласкала словом, – я ведь тебе не запрещаю. Базиль продолжал смотреть на восходящее солнце, ища в нём срочное отвлечение. Кроваво-персиковый свет пронизывал всё небо, длинные борозды облаков чуть прерывали гранатовый поток, вырисовывая приятный глазу узор. Что-то дёрнуло в сторону. Поводок колол нежную шею, а сильная затяжка нещадно душила. -Почему мы просто не окатились в ванной? – Базиль был напуган раздражающей очевидностью вопроса. -По некоторым причинам, я теперь не могу приходить в магазин. Ближайший универмаг, поверь, далеко, я не собираюсь тащить эти канистры сто лет. -А вода здесь– -Чистая, чистая, боже Базиль! – перебила девушка, – просто перестань кормить сомнениями и лезь в воду. Он сел на мост, свесив ноги над водой. Тёплая, действительно. В расплывчатом отражении он видел себя, себя нового. Желто-лиловые кляксы пятнили всё тело, кровоподтёк в зоне виска уже затянулся. Базилю особенно нравился пластырь на лодыжке, с нарисованным цветочком на нём. Его кости начали проступать больше, а живот и вовсе затянуло как можно глубже, словно из него достали прилагающиеся органы. Но не смотря на физическую изнурённость, он чувствовал себя счастливым. Счастье это было странным, ранее ему неизведанным. Нездоровая радость. В водном отражении возникла другая фигура. -Ты такой худой, я бы могла тебя запросто переломать, как щепочку. Базиль обречённо вздохнул, нависая над своими бесконечными ушибами. Особенно ум тяготил перелом, он больше не был уверен в целостности своих пальцев, ему хотелось пойти к врачу. -Прости меня…, – Обриэль обняла сзади, – я вижу, как ты мучаешься, но уже ничего не попишешь. -Всё хорошо, – руки ответили на объятие. -У тебя немного кривой позвоночник, Базиль, – девушка прошлась по кости, свернув ногтем немного влево по окончанию. -Эх, к чему это наблюдение? – правда отдала обжигающим холодом. Единственный изъян в прекрасном теле мальчика. Вместо ответа она слегка поцеловала больной висок. Девушка ласкалась щекой, как кот с игрушкой, точнее сказать: тигрица играет с добычей. -А ещё от тебя пахнет, – Базиль почувствовал любопытное дыхание, – пахнет приятно. Но не думаю, что это перерастёт в более чудное амбре, если томить с душем, так что полезай в воду. Девушка неожиданно толкнула Базиля в пруд, тот с громким воплем рухнул на синюю гладь. Обриэль вспомнила, что Базиль не умеет плавать, почему мысль медленнее действия? У девушки постоянно так. Мальчик начал рукоплескать в воде, стараясь ухватится за что-то невидимое. Открытым от крика ртом он хлебал воду, кашлял и задыхался, безудержные барахтанья быстро утомили немощное тело, он завыл из последних сил: -Обри! Обри! Скрестив руки над головой, Обриэль погрузилась ласточкой в воду глубь. Она подцепила его за подмышки, прекратив хаотичные махи. Базиль сжал женские плечи в мёртвом охвате, стараясь балансировать за счёт их, он рвался к верху, погружая девушку на дно. -Придурок, я тебя сейчас отпущу! – Обриэль сама начала паниковать, – хватит топить меня, схватись за бока, господи, греби ногами. Базиль начал медленно лавировать за счёт хода ног, он отпустил Обриэль. -Воу, ах, я плаваю? -Ещё нет, – Обриэль перестала держать его, мальчик сразу же начал погружаться на дно, – да, точно не готов. Подплывём к берегу.

***

Мыльная пена неестественно смотрелась на водной глади, портила всю её натуралистичность. Сидя на бережку, Базиль дожидался своей очереди, мочалка была одна на двоих, мысль об отсутствии об этом совращала, приятно давила на нравственность Базиля. «Мыться одной губкой…» – радостно верещало его детское сознание. Ополоснув волосы, розовые щупальца обрызгали водой сухопутного Базиля. Он прыснул ногой в ответ. Завязалась водная борьба, Обри и Базиль начали дурачится, позабыв о времени и всех насущных проблемах. Детский образ Обриэль промелькнул в картотеках памяти Базиля. Её тёмная копна волос, чуть ли не до колен, смыкала купальник, он отчётливо помнил её милое личико, обмазанный в арбузном соке и косточках ротик. Широкие как блюдца глаза святились детской невинностью, взрывным счастьем. Она была самой яркой, эмоциональной среди друзей, точный антагонист молчуну-Санни.

От этого образа осталась лишь оболочка, и та обросла шипами.

-Над чем задумался? -Детство вспомнилось, – Базиль чувствовал наплывшую грусть. Обриэль померкла лицо, ей стало не по себе. В отличии от воспоминаний Базиля, её картины имели двоемыслие, два мира – дом и друзья. -Тебе хотелось бы всё вернуть? – в Базиле кричала невысказанная долгими годами тьма, он был на грани слёз, – Обри, скажи господи, почему все избегают этого. Хиро, Кель, Санни, они всё теперь не там, не раньше, они не они, почему!? Губа Обриэль дрогнула, она резко дёрнула головой, чтобы волосы легли на лицо скрывающей маской. Она подплыла к Базилю. Она чувствовала, как самоконтроль покинул её тело, рассосался по водной глади. -Я не хочу это обсуждать, я не хочу к этому возвращаться, завали хлебало – она замахнулась. Пощёчина ударила лицо об воду, Базиль начал шаркать песок локтем, чтобы отплыть к берегу, перебинтованная рука инстинктивно поднялась ввысь, она тряслась вместе с нижней челюстью, маленький рот лепетал невпопад: -Обри-об-б-бри, не н-надо, – он судорожно глотнул слюну, – ещё раз и ты уб-уб-убьешь меня. -Не говори: сколько раз мне это делать, твои слова лишь бесят, заткнись, – тон варьировал от высокого до низкого тембра, голос дрожал, слова силились быть серьёзными, но не получалось, – знаешь как я мучилась. Эти четыре года, я просто хотела умереть! Я ненавижу жизнь, этот город, всех этих людей! – она рывком схватила Базиля, – я ненавижу себя! Яростная триада вылилась в горький плач. За всё это время Базиль видел её такой впервые. Руки ослабли, переставая держать чужое тело в оглушающем страхе. Обри плакалась в плоскую грудь, руки Базиля прижимали мокрую голову к себе. Резко, дыхание Базиля начало рваться в звучном плаче, он быстро гладил голову Обриэль, прижимая её как материнскую. Родительская скорбь улетучилась, Базиль перестал тяготить себя к родному дому. Под сердцем лежало чувство важнее. Ужасная, томимая временем горечь выливалась в плаксивом вопле. Солнце почти взошло, а Базиль так и не помылся. Оторвавшись от груди, Обри развернула наложника, начиная натирать спину мыльной пеной. Тело медленно привыкало к воде, вскоре совсем позабыв о холоде за её пределами. Тактичная Обриэль старалась обходить большой синяк, что выходила её подошва несколько дней назад. Сдерживая писк боли, Базиль всасывал воздух сквозь стиснутые зубы, несмотря на лёгкость руки Обриэль, на теле мальчика была полчища больных мест. Когда верхняя часть тела была обмыта, Базиль потянулся к мочалке. -Ты куда, я не закончила, – язвительно улыбнулась Обри. -М-можно дальше я сам? -Ха, – коротко смеялась она, – я думаю это глупый вопрос. Базиль перестал тянутся к мочалке. Ему нравилось создавать ситуации сверхзаботы. Лёгкая дрожь пошла по телу, когда рука коснулась предвозбуждённой сокровенности Базиля, вода создавала странные ощущения. Базиль прикусил губу от накипевших чувств. -Ах, как трогательно, я только начала, а ты уже весь извёлся, – девушка начала забываться в своих фантазиях, она следила за каждой клеточкой смущённого личика, – давай немного подбодрим тебя. Базиль весь сжимался, ловкие руки разогревали, лелеяли болезненное тело в прелюдии. На каждое касание он реагировал дрожью, закрывался, как мимоза стыдливая*1. Приблизившись, она начала водить эрегированной головкой по своему голодному лону. Волоски приятно щекотали, опустив набухание ниже, мальчик почувствовал как у него приятно сводит ноги. Горячая, нежная плоть женского тела сводила с ума, моля каждую частицу тела Базиля кормить своей грех. Он был готов упасть, это было слишком. -Ну чего ты? – дыхнула она на ушко, прикусив подушечку после. -Давай не будем, – уловив недобрый взгляд, он перефразировал, – то есть, не здесь, ладно? -Эх, что ты такой зашуганный. Девушка продолжила мыть своего цветочка в разочаровании.

***

При выходе вода холоднила тело, выпускала внешнее тепло в атмосферу. Свёрнутое полотенце броском пришлось по груди Базиля. -Давай, не медли, вытирайся. Вода ослабила хват бечёвки, Базиль воспользовался возможностью высвобождения. Другой конец верёвки был где-то в воде, Обриэль позабыла о ней, или думала, что сможет предотвратить побег своей быстрой реакцией. Базиль бережно замотал верёвку в рулон, озерная вода лилась при отжиме. Честно, Базилю было в немилость расставаться с этим предметом контроля, чванство и доминирование Обриэль играли невидимыми пальцами на струнах нежной души. -Вот, держи, – он подал верёвку. Девушка скрыла удивление. -Хм, впечатляет, что будешь делать с этим? – она не принимала канат. Немного помедлив, Базиль обвязал узел вокруг своей шеи и подал конец, скрывая глупую, смущенную улыбку. -Хороший мальчик, – пропела Обриэль, – нам пора.

***

По ходу к дому им попался какой-то спортсмен, он мотал круги на баскетбольной площадке. -Это не Кель там? -Хм, нет, – Обри подтянула поводок, – ты видел Келя в последнее время? -Уже не помню… -Мне кажется, что он перерос Хиро. -Хиро! – словно что-то важное вспомнил Базиль. Хотя, да, его испорченный ум не отменял совместного прошлого, – где он, я его за четыре года ни разу не видел. -Он в колледже, балда. -Я не знал…, – Базиль тяжело вздохнул, – боже, сколько времени прошло. -Не начинай, и без тебя тошно, – позабыв о спортсмене, Обриэль обняла Базиля, – для меня есть только мы, и никого больше не надо доставать из могил прошлого. Мальчик почувствовал, как голод и эмоциональная разрежённость начинают поедать его, кружить светлую голову в обмороке. Он боялся сказать Обриэль, вдруг та разозлиться и…. Обриэль не нужны были слова, заметив как её питомец начинает отклонятся от курса, она подхватила его за плечо, они дошли до дома в полуобнимку. Оранжевый восход светил им в след, солнце обогрела бледную кожу в сладкий персик, а чудность всей картины завораживала и клонила ко сну.

***

Оставив Базиля отсыпаться, Обриэль направилась в хим чистку. Она не забыла о его больном голоде, размороженные булочки лежали на подносе, рядом с кроватью. Не смотря на одинаковые цифры возраста, Обриэль чувствовала что-то вроде долга материнской заботы перед этим невинным существом. Это чувство глушило боль обречённости об предстоящем будущем. Обриэль не скрывала своего страха к правосудию. Базиль, друг детства, являлся теперь стержнем жизни Обриэль, лишь он один заставлял её бороться с несправедливой судьбой, с осадками прошлого. Обриэль боролась со своей жизнью сколько себя помнит. Без Базиля – либо явка с повинной, либо наложение рук. Не раз её грубая, мысленная оболочка касалась этого вопроса. Сквозь жизненный опыт детства она пришла к истине: физическая боль – самая страшная вещь на свете. Дверцы хим чистки разъехались, в нос ударил запах стирального порошка, отбеливателя и прочего набора очищения ткани. Обриэль чихнула, ей никогда не нравилась химия, а она здесь витала в полной концентрации. Хозяин мило поприветствовал её, она была его частым клиентом, ведь кровь частых драк смывалась именно в этом месте. По обычаю, он вышел в свою конурку, позволив Обриэль тащить мелочь из чужой одежды. -Спасибо, – прошептала она. Обриэль положила корзинку с вещами на прилавок. Люди этого городка неизменны в своих привычках, самая вредная среди них – забытая мелочь в карманах. Это был приятный бонус для Обриэль, за который она могла купить себе что-нибудь вкусное, а то и вовсе бывали дни, когда общий куш позволял расплатится за услуги хим чистки. Обриэль аккуратно выпячивала карманы чьих-то джинс, звонкая добыча давала о себе знать на ощупь. Какие-то записки вышли с блестящими центами на пол. Что-то зелёненькое отлило в свете лампы. -Твою мать… Пятидесяти долларовая купюра была поспешно сунута в резинку боксеров. За первым чудом обычно следует второе, со спины раздался знакомый бас: -Обриэль, опять обворовываешь людей? -Кель… Запыхавшийся, видимо с пробежки, баскетболист пришел с мешком грязной одежды. Его высокий рост не переставал впечатлять. -Давно не виделись. -Не приближайся ко мне, – брызнула Обриэль, – от тебя наверняка несёт потом. -Что поделать, такова доля спортсмена, – искренняя улыбка вылезла на ненавистном девушке лице. Грудь и бока были излиты терпкими, человеческими стараниями. Каштановые волосы неприятно липли к голове, загорелая кожа создавала приятный контраст белозубой улыбке. Кель облизнул засаленные в поту губы и продолжил: -Слышала: Базиль пропал? – сказал баскетболист уже без энтузиазма. -Да, слышала. -Ну так…, – мешок выпал из рук, – ты как, волнуешься? -Кель, – она была спокойна, раздражающе холодна, – мне плевать, где шляется Базиль. Может его убили или трахнули где-то в лесу, а может то и то – мне плевать, в городе полно ненормальных. -Обриэль, как ты смеешь так говорить о нашем…, нашем…, – парень сплутословил, голова искала подходящее слово, но охарактеризовать отношение к Базилю никак не получалось. Друг и не друг одновременно. -Нашем? Вот именно, так что закрой свою пасть, и не беси меня с утра. -Обри, почему всё так… Девушка сделала жест рукой, что не хочет продолжать разговор. Прямая ладонь сразу заткнула говорливый рот парня. Азарт конфликтов, совсем как в прошлом, вспыхнул в Келе негодованием. Он начал разбирать семейные пожитки в глубокой обиде. Вернувшийся хозяин хим чистки уже раскладывал грузную одежду Обриэль по вешалкам. Конвейер из одежд не прекращал свой путь. Белая футболка и зелёная жилетка-безрукавка в клеточку – последнее, что развешивал мужчина. Рассчитавшись с владельцем, Обри спешно покинула душную комнату. -Эй! Это там не кофта Базиля была? – вскрикнул Кель. Выборочная память – самая удивительная вещь на свете, он точно помнил эту одежду, – Обриэль! Девушка сделала вид, что не услышала его и вышла, а сама до добела сжимала кулак. Сердце билось так быстро и громко, что заглушало все мысли, на спине выступил холодный пот, она была на волоске от раскрытия. Обриэль чувствовала душащий страх, день, когда этот гнойник вскроется наступит рано или поздно. Базиля заберут, а её посадят. Сквозь начавшуюся панику девушка рассуждала. Может быть подождать пока тот выйдет из хим чистки, и заманить его к дереву, а дальше в лес, строптивый нрав Келя явно захочет правды. Там ему проломить голову булыжником, или выколоть глаза, он явно не уступает в силе Обриэль; и в отличии от Базиля, к нему нужен более внимательный подход. Нужно создать чувство ложной безопасности, нужно показать раскаяние, сострадание по пропаже Базиля, а затем ударить! Множество методов расправы всплывали в больной голове Обриэль, пока ноги сами не донесли её до дома.

***

Базиль вкушал хлебную плоть остывших булок. Внутри была кремовая начинка, Базиль обожал сладкое. -Любишь сладкое? – произнесла Обри, отмечая как жадно ест её мальчик. -Ммм, угу, – ответил он жуя. -Кушай-кушай. Обриэль начала гладить его чистые волосы, ей было приятно наблюдать за приёмом акта заботы. Довольная улыбка приятно смотрелась на его избитом теле, контраст взывал жалость и нежность к тщедушному образу. Он хватал булки с подноса, глотал кусками, почти не жуя. Голод был зверским. Одна из булок, по средствам сжатия, выплюнула белым кремом на лицо Базиля, мальчик пытался достать её языком – не вышло. «Клише» – подумала Обри и сама слизнула белую кляксу со щеки. И ещё раз, Обриэль почувствовала как к пороху поднесли огненную искру. Она начала безудержно целовать Базиля, повалив того на диван, булка между ними окончательно испортилась, белый крем залил диван и груди детей. -Обри! Крем! -Что!? – девушка вспылила меж поцелуев, – оу, чёрт. Благо на Базиле не было одежды, плоская грудь была измазана в сладкой начинке. Какой аппетитный тортик – подумала Обриэль. Убрав токсично-розовые волосы за спину, девушка принялась за свой десерт. -Оу, уф…, не надо там, ай! Язык собирал белый крем с не менее белой груди, затвердевшие соски пришлись по нраву её острым зубам. Она покусывала безбрежно, дерзко, наслаждаясь тихими стонами своего партнёра. -Мне больно, – он уже начал отстранять девушку от себя, хлопать её по спине, – когда ты насытишься? -Тобой – никогда, – Обриэль изливалась в прямолинейности, – мы же хотели… -Мы? Девушка отлипла от сладкого. Несколько глубоких вздохов помогли усмирить неистовое влечение, она начала рассматривать подстертый принт на своей футболке: «I like people», чуть ниже красных букв была выведена иллюстрация, где один человек бежит на другого с бензопилой. -Ах, Обри, мы же всегда можем заняться чем-нибудь другим? -Ты испортил мне настроение. -Эм, ты злишься? -Очень. Я еле себя сдерживаю. Слух начал улавливать агрессивные нотки в её короткой речи, веяло опасностью. Сжав крохи могущества и сил, что у него остались, Базиль сам пошел на Обриэль. -Не начинай, поезд уже ушел. Он погладил белую лодыжку. В розовых, грубо подстриженных ногтях он видел своё отражении, слишком толстый слой лака. На ощупь ступня была очень мягка и нежна, не единой мозоли, а если где и встречались грубости, то совсем незначительные. У Обриэль были красивые, мощные, высокие ноги. Базилю было интересно, как рельеф кожи мог сохранить такую мягкость за хулиганской жизнью, Обриэль явно часто вступала в драки. Тонкие пальцы разглаживали ступню. -Ты так меня подкупаешь? -Я хочу, чтобы ты расслабилась, Обриэль. От массажа на языке наворачивалась сонная патока слюны. Обриэль смачно зевнула, она не желала принимать такое послабление. Нога вздернулась до головы Базиля, коснувшись мыском худой щеки. Губы сразу подловили направление, Базиль оставил поцелуй, затем ещё и ещё, пока самого не занесло. Он облизывал, посасывал так щедро предложенные пальцы, язык гладко проходил по лаку. Обриэль не переставала улыбаться, вторая нога коснулась паха. -Задери футболку. Из под серой ткани проявилось наплывшее возбуждение, Обри приметила, что мальчик был уже на пике через несложную прелюдию. -Тебе действительно так нравится работать языком, а, Базиль? Раздался стук в дверь. -Мэм, полиция вас беспокоит, – глухой мужской бас по ту сторону порога. -Твою мать, – Обриэль вскочила. Наспех прибрав внешность, она велела Базилю спрятаться на чердаке. Довольно опрометчивое решение, всегда так, когда адреналин будоражит тело в спешке. Глаза начало щиплить. -Доброе утро, сэр…