Долгий сон, длиною в вечность

Спасите! Спасите, спасите, спасите! Спасите, спасите, спасите, спасите, спасите-спасите-спасите-спасите-спасите-спасите!!! Больно, больно, больно, больно, больно, больно… Больно, больно, больно, больно, больно, больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно!!! Наследный принц Уюна мог видеть отчаяние, отразившееся в широко раскрытых глазах Се Ляня. Тёмно-багровая кровь выливалась из его рта, марая бледные губы, стекая по подбородку. Эти люди, пронзающие тело принца мечом, и впрямь именовали себя заложниками обстоятельств. Как забавно. Они считали себя невиновными, зажимая рот божества, дабы тот не смел кричать. Видимо, жалким человечишкам невыносимо слышать страдания, источниками которых стали они сами. Безликий Бай же почувствовал небывалое удовольствие. Безумная улыбка расплылась на лице, спрятанном под маской Скорби и Радости. Взгляд упал на слабый огонёк, извивающийся, будто из-за невыносимой боли. Это было интересно. Да, но не так сильно, как предстоящее веселье. Нужно подождать совсем немного. У Бога Войны в короне из цветов в этой жизни не осталось практически ничего. Нужно лишь надавить на последний рычаг, и тот податливо сломается, прильнув прямиком в руки Белому Бедствию. Поэтому, схватив огонёк кончиками пальцев, брезгливо поморщившись, Безликий Бай сжал ладонь, растворяя еле заметное свечение. Вот и всё. Даже если огоньку и удастся спастись, для того, чтобы принять хоть какую-то форму… на это понадобятся десятилетия. Когда последний человек вонзил меч в израненное тело Се Ляня, принц оказался в бессознательном состоянии. Его голова упала на грудь, веки тяжело опустились, тёмные тени ресниц оставили отпечатки на мертвенно-бледных щеках. Лишь слабое, еле уловимое, дыхание давало удостовериться в сохранности жизни Сяньлэ. Такой покорный в своём безмолвии. Никаких препирательств и недовольств. Не слышны неубедительные и неловкие ругательства, слетающие с чужого языка. Ровно, как и не видно огня, полыхающего в этих глубоких глазах. Закончив, люди начали отходить. Кто-то опускал лицо, словно стыдясь собственного поступка, некоторые стали возносить молитвы, пытаясь отпустить грехи, были же и те, кто почувствовал лишь облегчение, не удостоив Его Высочество и краем взгляда. Неизвестно, по какой причине, да и сам принц Уюна не смог бы найти ответа, но что-то внутри Безликого Бая мерзко зашевелилось. Оно поднялось к горлу, вместе со рвущимся рваным смехом, что оглушил пространство, громче любого набата. Нездоровый, совершенно бесчеловечный звук вырвался из нутра, когда Белое Бедствие согнулся, обхватив руками живот, словно ещё секунда, и тот точно разорвётся. Хотя, назвать это смехом язык не повернётся. Людей мигом пронзила дрожь, по телу прошли мурашки. Показалось, что Поветрие Ликов — лишь сущий пустяк, по сравнению с предстоящим. В следующую же секунду, в храме вновь повисла гнетущая тишина. Такая, от которой хоть на мост лезь, хоть вешайся. Никто не смел проронить и звука или двинуться с места, лишь опасливо смотря куда угодно, только не на сумасшедшего демона. Неожиданно, Безликий Бай выпрямился. Не удостоив присутствующих своим вниманием, подошёл к Его Высочеству, склоняясь над бессознательным Се Лянем. Представшая картина и впрямь была слишком ужасающей для обычного человека. Разорванная плоть, пронзённая многочисленными ранами, сгустки крови, впитавшиеся в некогда белое одеяние. Наследный принц Уюна вскинул руку, приподнимая лицо Се Ляня, всматриваясь в его ничего не выражающее лицо, забытое в благодатном беспамятстве. Ладонь автоматически потянулась вверх, убирая растрепавшиеся волосы назад, вытирая липкую кровь с бледных щёк. Он казался заботливым родителем, любовно приводящим собственное дитя в порядок. Став свидетелями этого зрелища, никто не посмел сказать и слова, нервно сглатывая вязкую слюну. — Бедный, бедный Сяньлэ, — выдохнул Безликий Бай, поглаживая принца по голове. — Разве оно того стоило? Можно было подумать, что Белое Бедствие действительно горюет о несчастной судьбе Его Высочества. Почудилось, словно одна из сторон маски Скорби и Радости плачет вместе с ним, слезами омывая истерзанную плоть божества. Да, Се Лянь поистине прекрасен в этот момент. Такой беззащитный и послушный. Всё его тело принадлежит Безликому Баю, осталось заполучить душу. — Скоро всё решится, — прошептал, прижимаясь лбом ко лбу Се Ляня, вдыхая тяжёлый запах крови. — Мы будем вместе. Навсегда. Казалось, ничто не могло помешать этим двоим, находящимся на грани мирского сознания. Но, в самый неподходящий момент, от стен разрушенного храма отскочил громкий надрывный плач. Безликий Бай выпрямился, настолько быстро и резко, отчего это выглядело практически нечеловечно. Обеспокоенная мать принялась из последних сил успокаивать разревевшегося ребёнка, не сумев сдержать собственных слёз. Она трясла его из стороны в сторону, вызывая лишь больше всхлипов. В следующую секунду демон оказался прямиком напротив женатой пары, нависая над ними тёмной тенью. Те самые, что первыми подхватили холодный меч, дабы спасти жизнь своему отпрыску. Глядя на раскрасневшееся пухлое личико ребёнка, внутри Безликого Бая вновь взбунтовалось нечто густое и смертоносное, сжигая своим ядом любые нервные окончания. «И жизнь вот этого стоило хотя бы одного волоска, упавшего с Сяньлэ?» — проскользнула негодующая мысль, разрывающая последние рамки. Никто не понял, что произошло, настолько оно было молниеносным и неподвластным взгляду. Вот, всего мгновение назад, ушей достигал громкий детский плач, как в следующий миг, тот прервался отвратительным хлюпающим звуком. Тишина вновь повисла в забытом храме наследного принца Сяньлэ, не продлившаяся долго. Демон равнодушно глянул на открытые глаза, — всё ещё с отпечатанным ужасом, наполненные солёными слезами — на детской голове. Голове, что больше никогда не сможет издать и писка. Хмыкнув, он откинул ту в сторону, словно держа противную конечность жука. Обезумевшая от горя мать упала на колени, прижимая к груди обезглавленное тело малыша, продолжая бережно убаюкивать бездыханный труп. Рядом стоящий муж и вовсе не смог никак отреагировать, будто не сумевший отличить ужасный кошмар от реальности. Очнувшись, люди ринулись на выход, толкая друг друга, переступая через упавших сородичей, уже не страшась больных Поветрием Ликов. Что бы ни было за пределами храма, находящееся здесь в разы страшнее. Но, этим действием, они лишь привлекли внимание Белого Бедствия, что поднял голову, слегка склоняя её на бок. Если бы кто-нибудь разглядел лицо сквозь маску, то смог бы увидеть в глазах демона жажду крови. А то, что произошло дальше, нельзя назвать никак иначе, кроме как бесчеловечной резнёй. Безликий Бай убивал этих ничтожеств с особым рвением, доставляя им как можно больше страданий. В какой-то момент казнь и вовсе переросла в безжалостную и, казалось, нескончаемую пытку. Пол и стены окрасились багряной кровью, человеческими внутренностями и оторванными конечностями. Трупы застилали всё свободное пространство у постамента, и лишь одно существо стояло на твёрдых ногах, возвышаясь над этой какофонией. То были мгновения невыносимых мук, но никто из людей не остался в живых, дабы поведать об этом, а Бог Войны в короне из цветов так и продолжал бессознательно восседать на троне. Самое прекрасное и чарующее божество, снизошедшее с небес.

***

Наблюдать за Се Лянем было особенно извращённым видом удовольствия. Смотреть на жалкие потуги принца всегда выглядеть благовоспитанно и безгрешно. Собственноручно марать незапятнанную душу, утягивать в царство отчаяния и боли. Доводить до точки невозврата, медленно душить до тех пор, пока он не прогнётся и не начнёт умолять. Но, в последнее время, представление и вовсе чуть ли не доводило до экстаза. Бедный маленький Сяньлэ, что до последнего пытался держать лицо праведника, как же охотно он ступал на нужную дорожку. Чего стоил только тот момент, когда он занялся воровством и оттолкнул от себя негодующего Фэн Синя. А тот и рад, наконец, уйти. Жалкий ничтожный идиот. Как Безликий Бай и сказал, лишь он сам никогда не бросит Сяньлэ. Просто это несчастное дитя должно понять свою предначертанную роль. К сожалению, нося имя Цзюнь У, он не мог постоянно находиться подле принца. Приходилось, время от времени, подниматься на небеса, разгребая дела безмозглых небожителей. Именно в один из таких моментов, Безликий Бай и услышал отчаянную безысходную мольбу. — Кто-нибудь! Кто-нибудь, убейте меня!!! Ухмыляясь, Безликий Бай очутился в небольшой бедненькой комнате, окутанной аурой смерти. Оценив обстановку и обнаружив два бездыханных тела, он ничуть не удивился. Это должно было случиться, рано или поздно. Что на самом деле привлекло внимание, так это сжавшаяся фигура, обхватившая голову дрожащими руками. Приблизившись, демон присел сзади от принца, утягивая его в мягкие и нежные объятия. Тот никак не отреагировал, продолжая что-то бормотать себе под нос. Но вот у нечто другого, что принялось активно двигаться, — словно желая сберечь Сяньлэ от чужого посягательства — было своё мнение на это действие. Одним ловким движением, Безликий Бай поймал предмет, рассматривая его с неким интересом. — Лента-оборотень? — удивился он. Ну, в любом случае, демон добился своего, а остальное сейчас не имеет значения. Связав ленту в несколько крепких узлов, он откинул ту в дальний угол. Повернув Се Ляня к себе, Безликий Бай, как и много раз до этого, принялся заботливо гладить его по голове, аккуратно заправляя выбившуюся прядь за ухо, стирая влажные дорожки слёз с бледных щёк. Было удивительно то, что Сяньлэ так просто позволял проводить с собой подобные манипуляции, но Цзюнь У скинул это на всё ещё не прошедший шок. — Несчастное дитя, — покачал головой, вновь обхватывая Се Ляня, прижимая его к себе в крепком объятии, — теперь ты понимаешь? У тебя не осталось никого. Никого кроме меня. Твои подданные, друзья и даже родители… Все бросили тебя. Безликий Бай продолжил шептать так сладко и желанно, точно змей-искуситель, науськивающий очередную жертву. Голос мягкой патокой разлился по крошечному помещению, даже заглушая звуки празднования установления власти новой династии. Дыхание Се Ляня, неглубокое и рваное, жаром опалило ключицу демона, в которую и оказался уткнут принц. Цзюнь У и раньше касался Его Высочества, обнимал его и похлопывал по голове, как нашкодившего щенка, но в этот раз, всё казалось другим. Может, тому виной достигнутая цель, но Безликий Бай ощутил интимность этих обстоятельств. Сяньлэ. Его Сяньлэ. Ранимый, растоптанный и ничтожный. От того и податливый, настолько крошечный что, кажется, стоит сжать ещё немного, и его кости захрустят, точно сухие листья под ногами. И Безликий Бай действительно с трудом сдержался от этого, найдя странное желание сдавить Его Высочество изо всех сил, оставить на коже свой отпечаток, заполнить каждую его частичку. Пометить сильное, но одновременно хрупкое тело, как это было с Проклятой Кангой, что украшала кожу мужчины. — В мире не осталось никого, кроме меня, кто смог бы понять тебя по-настоящему, — сказав это, демон немного отстранился. Достав маску Скорби и Радости, совершенно такую же, которая находится и на нём самом, он с ликованием приблизил её к чужому лицу. Как и ожидалось, от Се Ляня не последовало никакого сопротивления. Он так и остался стоять на коленях, со сгорбленной спиной и нечитаемым взглядом. С каким-то необъяснимым сожалением, — чего уж точно не должно было быть — Безликий Бай скрыл лицо Его Высочества за маской. Скорее всего, ему просто хотелось подольше полюбоваться этими прекрасными заплаканными глазами. Не каждый день увидишь наследного принца в подобном состоянии. Стоило маске оказаться на своём законном месте, и монашеские одеяния Се Ляня сменились на погребальный халат с широкими рукавами. Безликий Бай облизнул губы, как довольный кот, приступающий к трапезе. — Только посмотри, как ты прекрасен, — пробормотал он, поднимаясь на ноги, протягивая руку. — Вставай, Ваше Высочество. Мы отомстим всем тем жалким людишкам, что посмели причинить тебе боль. Когда не последовало ответа или хоть какого-нибудь движения, Цзюнь У остался недоволен, но злиться не стал, подумав, что Се Лянь ещё слишком слаб, дабы самостоятельно подняться. Глупый-глупый Сяньлэ. Выдохнув, он подхватил Се Ляня под руки. Тот послушно встал, но почему-то от такой покорности, демон не испытал никакого удовольствия. Не успел наследный принц продержаться и минуты, как его колени подогнулись, а тело завалилось в бок, следуя законам гравитации. — Ну-ну, — выдыхает Безликий Бай, подхватывая принца так, будто тот весит не больше пёрышка, — не нужно так переживать. Его Высочество не ответил, продолжая неподвижной куклой покоиться в объятьях заклятого врага. Се Лянь не был низкорослым или хилым, полностью оправдывая свое прозвище Бога Войны в короне из цветов, но в крепкой хватке более сильного и крупного Князя Демонов, он выглядел крошечным забытым котёнком, которого хотелось пригреть. Вот только, питомцев всегда нужно воспитывать, иначе они воткнут в своего хозяина острые коготки, легко забыв о той щедрости, что получали ранее. Но Безликий Бай поступил проще, с корнем вырвав эти самые когти. «Ему нужно время на отдых?» — идея показалась разумной, поэтому Безликий Бай понёс бессознательного принца в его покои. То была крошечная и непрезентабельная комнатка, где место низшему слуге, но никак не Его Высочеству наследному принцу. Золотой дворец Сяньлэ на небесах гораздо больше подходит такому изысканному и утончённому божеству. Одна мысль о том, что Се Лянь вынужден ютиться на небольшой кровати, — с потерявшими со временем свой цвет и прежний вид простынями — доводит Цзюнь У до зубовного скрежета. «Ничего-ничего. Эти жертвы требовались для того, чтобы Сяньлэ осознал всю суть» — успокоил себя демон, стараясь не задумываться, с каких пор ему приходилось делать нечто настолько… по-человечески смущающее. Отогнав ненужные мысли, словно стаю назойливых мух, мужчина бережно положил Се Ляня на кровать. Тот продолжал безмолвствовать, можно подумать, он марионетка, с обрезанными нитями. Усталая и нерабочая. Это не понравилось Безликому Баю, но мужчина решил, что стоит подождать до завтрашнего дня. Его Высочество выспится, соберётся с силами и вернёт свой прежний лоск. Подойдя ближе, Цзюнь У накрыл Се Ляня тонким одеялом, усевшись на край постели, нежно поправляя подушку. Наверное, так родители укладывают ребёнка перед сном. С заботой и лёгким снисхождением. Безликий Бай уже намеревался встать, как на секунду задумался, всматриваясь в медленно вздымающуюся грудь Се Ляня. Слишком медленно. Подумав ещё немного, он подцепил маску Скорби и Радости, легко снимая ту и откладывая в сторону. Вряд ли принцу будет удобно в ней спать, а перед предстоящими свершениями следует хорошенько отдохнуть. Взгляд наследного принца Уюна мазнул по лицу Сяньлэ. Казалось, Се Лянь провалился в беспамятство, но его бескровные губы плотно сжаты, а веки слабо трепещут под нахмуренными точеными бровями. Кожа кажется неестественно бледной, даже больше обычного. Тёмные шелковистые волосы, не потерявшие свой блеск, несмотря на всё пережитое, волнами ниспадают на плечи и грудь, остро контрастируя с белоснежными похоронными одеяниями. Не удержавшись, демон протянул руку, подхватывая переднюю прядь. Какое-то время он так и сидел, поигрывая волосами в своих пальцах, но, уже в следующее мгновение, нашёл в себе странное желание. Наклонившись, мужчина прижался губами к мягкому локону, оставляя лёгкий поцелуй. Его дорогой Сяньлэ. Теперь они будут вместе навсегда. Ничто не сможет их разлучить. Даже смерть.

***

Се Ляню казалось, что он слышит непрекращающийся звон в своих ушах. Он гудит и гудит, вызывая новые волны мигрени, перебивая даже громкий шум сердца. Когда он открыл глаза, солнце вовсю заливало комнату мягким тёплым светом, будто давая иллюзию нормальности. И Се Лянь действительно, на благословенное мгновение, поверил в это. Вот, он сейчас встанет, его встретит вечно ругающиеся Му Цин с Фэн Синем, нежное улыбающееся лицо матери и по-гордому хмурые брови отца. Он вновь пойдёт пытаться заработать жалкие гроши, способные продлить их существование. Матушка приготовит одно из своих убойных блюд, с надеждой спрашивая, неплохо ли вышло на вкус. Се Лянь, конечно же, улыбнётся и солжёт, просто чтобы не огорчать добродушную женщину. И, пусть все эти действия ранее казались утомительными и недостойными, сейчас Его Высочество был готов отдать что угодно, лишь бы всё вернулось на круги своя. Потому что осознание пришло так же быстро, как и испарилась сонная нега, дарующая надежду на то, будто произошедшее — простой кошмар. Но реальность продолжала оставаться таковой. Его тело тяжёлое, рядом с кроватью, на обветшалой тумбочке, покоится проклятая маска, а сам принц облачён в ненавистное траурное одеяние. Он больше не услышит голосов друзей, не увидит заботливую улыбку матери и не сможет снова поспорить со своим отцом. Просто потому что их тут нет. У него в принципе нет никого и ничего, кроме разрастающейся дыры в районе груди. Ся Лянь держался, когда на его родине царили войны и болезни, Се Лянь держался, когда оказался в нищете, презираемый всеми, Се Лянь держался, когда ему пришлось продать свою гордость за миску риса. Ведь, ему было ради кого жить и стараться. Двигаться вперёд, забыв про неудачи, пытаться вновь подняться с колен, гордо стоять с прямой непоколебимой спиной. Но сейчас… ради чего всё это? Му Цин и Фэн Синь ушли, а его родители… их больше нет в этом мире. И лучше бы они забрали своего нерадивого сына с собой, ведь быть здесь и знать, что Белое Бедствие продолжает кружить вокруг, — не хуже грифона, который вознамерился вцепиться в лёгкую добычу — страшнее смертных пыток. И, если уж совсем честно, наследный принц не нашёл в себе сил противостоять. Сил нет даже на то, чтобы просто встать с кровати, а про равный бой и речи быть не может. Сложилось такое ощущение, точно Его Высочество больше и не принадлежит себе. Просто пустая изломанная оболочка, кутающаяся в изношенное одеяло, в попытках хоть немного прогреть промёрзшую душу. А Се Ляня там вовсе и нет. Он же гордость семьи, Его Высочество наследный принц Сяньлэ, а также самый молодой небожитель, вознёсшийся на небеса. Не может «вот это» быть тем же самым Богом Войны в короне из цветов, что всегда представляет собой воплощение величественности и изящности. Да, Се Лянь давно канул в небытие, забрав с собой растоптанное сердце. Он преподнёс его на выдуманный алтарь родителей. Уж лучше пусть хранится там, чем в прогнившем теле, которому нет спасения впредь. — Надо же, надо же! — послышался воодушевлённый радостный голос. — Неужели это Его Высочество соизволил прийти в себя? Безликий Бай появился перед принцем так быстро, что тот не успел и глазом моргнуть. Почудилось, будто одна из сторон маски Скорби и Радости насмехается над ним. Она кричит «Посмотрите на него! Что за жалкий вид! Наследный принц? Ха! Даже деревенский дурачок будет выглядеть лучше этого мусора, что не смог сберечь своих близких». И Се Лянь с горечью не мог не согласиться с этими ядовитыми словами. Ничтожество, никак иначе. Сколько боли он причинил людям, сколько несчастья навлёк на окружающих… А ведь ему говорили, и не раз. Самовлюблённый глупый юнец, что считал себя непобедимым постулатом, защитником всех обездоленных. И как так вышло, что теперь, в итоге, он не может спасти даже самого себя? Жалкое зрелище. — Ну что же ты, Ваше высочество, — промурлыкал демон, плавно, точно призрак в белых одеждах, приближаясь к принцу, — не делай такого лица. Последнее предложение прозвучало жёстко, почти хищно, на октаву ниже и с легкой хрипотцой в голосе. По позвоночнику прошли мурашки, но Се Лянь не сдвинулся с места и взгляда не поднял, лишь поджал губы, и сдавил край одеяла в бледных пальцах. Мужчина ощутил, как перина рядом с ним заметно прогнулась, а значит, именно в этом месте и уселся ненавистный враг. «Как же я устал» — единственное, что промелькнуло в размытом разуме. Се Лянь плохо помнит, но он молил тогда. Он сам некогда был божеством, выполняя желания людей, но никто свыше не хотел выполнить его. Крошечная просьба. Быстрая смерть. Если бы только Белое Бедствие желал его убить… Но, тот вряд ли удостоит принца такой чести. С самого начала, предполагаемой задачей этого ублюдка было полное уничтожение Его Высочества. Не в плане умерщвления, нет. Растоптать гордость, стереть с лица надменность, низвергнуть в пучины отчаяния. И, так вышло, что демон, на самом деле, отлично справился со своей целью. Теперь Се Лянь не желал чего-либо так сильно, как собственной смерти. Когда холодная чужая рука дотронулась скулы наследного принца, он ощутимо вздрогнул. Безликий Бай сделал вид, что не заметил этого, ласково поглаживая Его Высочество по впалой щеке. Прикосновение оказалось настолько нежным, словно касание крыльев бабочки, или же мягкое дуновение ветра, развевающее тонкие лепестки дерева вишни. Именно от этого факта кровь в жилах стынет, а во рту становится сухо. «Что ему нужно? Почему он не оставит меня в покое? За что? Что я ему сделал?» — тысяча вопросов крутилось в голове принца, не имея возможности найти ответа. — Эх, Ваше Высочество, — Безликий Бай театрально вздохнул, резко обвивая принца обеими руками, прижимая его голову к своей груди. — Бедный несчастный наследный принц. Се Лянь не знает, что он должен сделать или сказать, да и не то чтобы очень хочет. Его Высочество просто замер в немом оцепенении, ощущая своей щекой мягкую ткань чужого одеяния. Волосы демона упали на его лицо, смешиваясь с собственными, закрывая обзор. До носа дошёл еле уловимый запах… что-то свежее, возможно, аромат леса после дождя; росы, стекающей с длинных листьев травы; первых лучей солнца, опаляющих влажную землю. Но всё это отныне стало ненавистным для Се Ляня. Любая вещь или ассоциация с Белым Бедствием автоматически делалась отталкивающей и неправильной. Его Высочество не хотел находиться в таком положении, ощущая тепло вражеского тела. Но он не мог воспрепятствовать. Создавалось ощущение, что стоит демону только захотеть, сжать руки капельку сильнее, — и от костей Се Ляня не останется живого места. Если бы это убило его, он был бы рад, но испытывать подобное понапрасну… нет никакого смысла. Принц лишь обмяк, продолжая терзаться царапающим чувством в груди, желая захлебнуться собственной кровью и больше никогда не открыть глаза. — Нужно было с самого начала перейти на мою сторону, — тем временем, продолжал Безликий Бай, зарываясь носом в волосы принца. — Если бы не твои никому не нужные принципы… Возможно, они были бы живы. Сердце Се Ляня бухнуло куда-то в район желудка. Дышать стало тяжело, словно кто-то перекрыл кислород. Он и так всё знает! Знает, что сам виноват. Если бы он тогда не сказал тех резких слов, если бы не тянул людей за собой на дно, если бы… Продолжать можно бесконечно, но прошлое от этого не изменится. Ничего не будет как прежде. Наследный принц старается дышать, даже не ощущая ладонь демона, что ободряюще поглаживает его по спине. Со стороны это наверняка выглядит так, будто один хороший друг успокаивает другого, вот только, действительность гораздо ужаснее. Здесь не было места надежде или умиротворению. Всё, и нежные прикосновения, и воркующий тон, и столь интимные объятия — всё это вызывает лишь приступ бесконечной агонии. А сам Се Лянь горит, плавится в этом чёртовом аду. Его кожа пузырится, лопается и сгорает, а на её месте вырастает новая, только чтобы повторить порочный круг снова и снова. И не было спасения в царстве безумства, где правит сумасбродный король, носящий вместо короны маску Скорби и Радости на лице. — Ну-ну, полно, Ваше Высочество, — демон резко отстранился, перехватывая плечи принца обеими руками. — Давай приведём тебя порядок, неспешно насладимся трапезой и отправимся в путь. Се Лянь не знает, про какой путь говорит этот сумасшедший. Он просто позволяет утянуть себя в другую комнату, умыть, точно пятилетнего ребёнка, и усадить на ветхую табуретку. За всё это время, пока Безликий Бай продолжал нести бред, не похожий на монолог психически здорового человека, Его Высочество наследный принц не проронил ни звука. Губы Се Ляня оказались плотно сомкнутыми, да и на языке не вертелись подходящие слова. Кажется, та мольба о смерти последнее, что сказал принц. И Се Лянь, правда, ожидал чего угодно, когда Безликий Бай усадил принца, скрывшись за его спиной. Всего, но никак не того, что вражеское существо примется расчёсывать волосы Его Высочества. Движения плавные и настолько заботливые, что может показаться, будто это возлюбленный бережно перебирает пряди своей второй половинки. Безликий Бай тихо мурчит какую-то незатейливую мелодию себе под нос, осторожно двигая гребнем, проходясь по всей длине волос. Его дыхание на затылке ощущается каждый раз, когда демон приближается, прочесывая локоны у корней. И это всё… настолько нереалистично, что Се Лянь несколько раз моргает, сжимая кулаки, сложенные на собственных коленях. Так хотелось, чтобы происходящее, и впрямь, оказалось сном. Иллюзией. Мрачным миражом, вызванным ослабленной психикой. Наверное, нужно перестать быть таким ребёнком. После того как причёска Се Ляня стала выглядеть идеальной, Безликий Бай, схватив мужчину за руку, повёл того в столовую, заставляя своего пленника сесть за обеденный стол. Тот самый стол, за которым они обычно сидели с матерью. Женщина подавала свои блюда, каждый раз выдумывая новое оригинальное название, улыбаясь так чисто и лучезарно, словно не было тех ужасных вещей, что продолжали их окружать. Се Лянь сглотнул подбежавший ком. «Её больше нет» — ударило мучительное осознание. Будто Се Лянь каждый раз забывал настолько важные вещи. Может, не мог смириться или просто не верил в это. Но картина висящих тел его родителей всё ещё чётко стоит перед глазами, вырезанная на обратной стороне век, выгравированная на сетчатке. Их больше нет. Нет. Нет. Нет. Их больше нет. Их правда нет? Этого не может быть. Их нет. Их нет. Их нет. А есть ли он сам? Жив ли он? Может, он давно погиб? Призрак своей поломанной судьбы. Из мыслей вывел негромкий стук. Сяньлэ моргнул, прежде чем смог сфокусировать взгляд на тарелке, поставленной перед ним. Безликий Бай сел напротив принца, с точно такой же тарелкой. Вряд ли демонам нужна пища, да и сомневается Се Лянь, что он станет снимать маску. — Мой маленький бедный принц, — прощебетал Безликий Бай, склоняя голову в бок — смеющаяся сторона маски стала более заметной, чем другая её половина, — ты так исхудал за это время. Тебе нужно хорошо питаться, Ваше Высочество. Наследный принц вновь глянул на посуду перед собой. Содержимое не выглядит подозрительным, но именно это и заставляет насторожиться. Простой рис и какой-то овощной гарнир. Еда выглядит свежо, от неё поднимаются слабые светлые завитки пара, растворяющиеся в воздухе. Се Лянь не мог сказать, откуда именно эта тварь достала пищу. Возможно, он убил какую-нибудь семью, ради чего-то столь пустякового. Сомнительно, что Князь Демонов самостоятельно стоял у плиты, нарезая овощи и отваривая крупу. Тяжело выдохнув, Се Лянь ощутил подступающую тошноту. Если забыть про то, что у принца в принципе не было никакого аппетита, то он всё равно не собирался есть стряпню, принесённую этой нечистью! Мысли о матери никак не хотели покидать голову, в такой момент, ему было не до еды, но Безликий Бай имел отличительное мнение. — Тебе, наверное, сложно сейчас, — Белое Бедствие кажется искренне сочувствующим, — но ты должен поесть. Когда Се Лянь не двинулся, промолчав, температура в комнате опустилась на несколько градусов. Лицо Безликого Бая нельзя увидеть за плотным материалом маски, но и без этого стало ясно, что его настроение явно ухудшилось. — Ваше Высочество, тебе лучше слушать то, что я говорю и делать всё с первого раза, — всего секунду назад, голос демона был ласковым и робким, но сейчас, стал твёрдым и угрожающим. — Ты поешь, а если нет, то я просто заставлю тебя силой. Голова наследного принца опустилась ниже. Его ладони сжались, ногти оставили на нежной коже ладоней следы в форме полумесяцев. Почему он должен терпеть подобное отношение? Разве он мало пережил? Почему, из раза в раз, должен подвергаться унижениям? В этом нет никакого смысла, ровно, как и в самом Се Ляне и твари, что сидит напротив, внимательно изучая своего оппонента. Обхватив палочки подрагивающими пальцами, Се Лянь подцепил кусочек моркови, неуверенно и максимально медленно, приоткрывая рот. Он с трудом прожевал овощ, пытаясь его проглотить. Справившись с этим, принц со стуком уронил палочки на стол. Отскочив, те повалились на пол, там и оставшись. Где их тела? Они всё ещё… там? Там, где их и оставил Се Лянь? Или демон что-то сделал с ними? Почему сам Се Лянь, вместо того, чтобы позаботиться о своих родителях, занимался самобичеванием? Почему вообще позволил подобному произойти? Захотелось подскочить на ноги, метнуться в ту злосчастную комнату, но конечности одеревенели, не в состоянии сдвинуться даже на цунь. Сгорбившись, Его Высочество обхватил голову руками, чувствуя, как начала подниматься паника. Он не может, просто не может так дальше. Ядовитое чувство распространилось, но найти его очаг воспламенения не было никакого шанса. Захотелось вспороть собственную кожу, вытащить жалкое и никому не нужное сердце, да скормить его бездомным псам. Хотя, кажется, что-то настолько же мерзкое, как сердце Се Ляня, не будет есть даже одичавшая собака. Ничтожный. Ничтожный. Ничтожный. «Я хочу умереть. Я просто хочу умереть. Кто-нибудь, пожалуйста, прошу, убейте меня» — продолжал мысленную мольбу, раскачиваясь из стороны в сторону. Когда он ощутил чьё-то касание на своём плече, Сяньлэ даже подумал, что его просьбу, наконец, услышали, но судьба никогда не была на стороне принца. Перед глазами всё расплылось, поэтому мужчина не мог видеть Безликого Бая, что отнял его руки от головы, убирая взлохмаченные волосы от влажных щёк, продолжая что-то повторять. — …ши. Дыши, слышишь? — Демон потянул принца на себя, вынуждая того встать со стула и тут же опуститься на пол, вместе с Белым Бедствием. — Давай, Ваше Высочество, ты должен дышать. Будь хорошим мальчиком. Се Лянь не слышал, он просто не мог. Его Высочество продолжал, как помешанный, отрицательно качать головой из стороны в сторону, упираясь ладонями в чужую грудь, делая безуспешную попытку отпрянуть. Одним ловким движением, Безликий Бай перехватил запястья принца, притягивая его к себе, заставляя уткнуться лицом в ключицу. Совсем как тогда, когда Се Лянь молил о смерти, после самоубийства его родителей. — Давай, вместе со мной, — ласково продолжил шептать демон, поглаживая наследного принца по голове. — Вдох, — мужчина показательно набрал в лёгкие кислород, — выдох. Се Лянь не хотел слушать. Он не хотел ощущать тело этой твари рядом с собой. Не хотел чувствовать себя щенком, которого чешут по головке. И уж тем более, последнее, что хотел делать принц, так это дышать. Его Высочество просто продолжил хрипеть, не в состоянии сделать и вздоха. Словно его лёгкие сжали стальным капканом, перемалывая острыми зубьями до состояния фарша. Вот бы закричать до боли в горле, разнести всё вокруг к чертям собачьим, сломать каждую кость в своём теле, начиная с рёбер. Добраться до внутренних органов и поочерёдно вырвать их из туловища. Может, тогда эта боль, наконец, пройдёт? Потому что, даже когда его тысячу раз пронзали мечом в том злосчастном разрушенном храме, даже тогда наследный принц не испытывал подобных мучений. Резкий рывок заставил Его Высочество поднять голову. Это Безликий Бай обхватил Се Ляня за лицо, вынуждая смотреть на себя, но всё, что видел принц, так это ненавистную наполовину плачущую, наполовину смеющуюся маску. — Дыши, Сяньлэ, — рявкнул Безликий Бай, теряя всю свою предыдущую наигранную нежность, больно сжимая чужое лицо. Се Лянь не услышал неправильного обращения в свою сторону, он вообще перестал что-либо слышать. Перед глазами всё поплыло, кожа стала белее мела, тело накренилось в бок. Дышит он или нет… какая разница, если всё равно не может умереть? В следующую секунду, произошло что-то странное. Вот Се Лянь задыхается, а вот, мгновение спустя, нечто тёплое накрывает его рот, проталкивая в лёгкие такой нужный кислород. Наследный принц несколько раз дёрнулся, пытаясь избежать непонятного вмешательства, но хватка на его челюсти, что силой оставляла рот приоткрытым, оказалась чрезмерно сильной и твёрдой. Это продолжалось какое-то время. Его губы грубо сминали, ощущалась влага и жесткое касание пальцев на лице. Тело онемело, перестало казаться родным. Все мысли покинули голову Его Высочества, когда тот, от пережитого стресса и ослабленного физического состояния, потерял сознание.