Глас сирены

Пространство пересекают излучений сверхмощных столбы, Это пальцы мои проникают внутрь твоей головы. Теперь твой разум готов к осознанию новых чувств, А чувствовать ты будешь то, что я захочу! Fleur Engage, dismiss Close call, near miss I can't take this I can't take this How To Destroy Angels

      Отворотное зелье горчило. Гермиона запила его водой, но на языке и в горле все равно целые сутки ощущалась горечь, не давая ни есть, ни пить нормально. Дрянное варево, еще и состряпанное впопыхах. Будь у нее время и приличные ингредиенты, приготовила бы куда лучше, а уж Снейп за такое зелье и вовсе утопил бы в котле, но выбирать не приходилось. Для хорошего зелья требовался хотя бы его волос, но она не озаботилась этим раньше, а видеться со Снейпом до следующего концерта ей совершенно не хотелось. Впрочем, даже такой паршивый состав вроде бы подействовал — по крайней мере, ей так показалось. Два дня она чувствовала себя сносно и даже спала без всяких интересных сновидений. А на третий столкнулась с объектом отворота нос к носу на Диагон-аллее. Народа под вечер было мало, чем он, видимо, и воспользовался, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И на нем в кои-то веки была мантия, что слегка сбило ее с толку. Она уже настолько привыкла видеть его в маггловской одежде, что возвращение к колдовским тряпкам показалось совсем из ряда вон. Какого хрена он тут забыл?       Гермиона прислушалась к себе и вздохнула почти с облегчением. Внутри полный штиль. Может, она уже успокоится, наконец?       Заметив ее, Снейп картинно задрал бровь: — Право слово, Грейнджер, я скоро задумаюсь об эмиграции. Мало тебе преследовать меня в Эдинбурге, ты и здесь за мной следишь? — Не льсти себе, — фыркнула она презрительно, бросив взгляд на вывеску над его головой. — Закупаем ингредиенты на новую пакость, чтоб… расслабиться?       Теперь фыркнул уже он, оглядев пакет с книгами у нее в руках: — «Флориш и Блоттс» небось сколотили на тебе целое состояние. Вот уж кому необходимо расслабиться… Желающих, как я понимаю, не густо, — он демонстративно глянул на часы и чуть прищурился. Голос вдруг сделался опасно низким, вкрадчивым, почти бархатным. — Хочешь, прогуляемся до ближайшего укромного уголка, пока у меня есть время?       Гермиона на мгновение потеряла дар речи. Он… он… что?..       Невзирая на отворотное, ее внезапно бросило в жар, а сердце заколотилось быстрее.       Да что ж за напасть такая?       Снейп, гнусно ухмыляясь, столь откровенно любовался ее пылающими щеками, что ей захотелось ударить его. З-зараза слизеринская. Ох, скорей бы Гарри достал ей зелье. Отворот, кажется, и впрямь дерьмовый, придется все же варить еще раз. Только как добыть волос, чтобы он не заметил? — Я смотрю, после столь тесного общения с магглами из тебя вовсю полезла родословная, — мстительно сообщила она, поудобнее перехватывая пакет с книгами. Прозвучало мерзко, но ей было все равно. Лишь бы укусить побольнее.       Раньше за такие ремарки Снейп мог и проклясть, в его досье были зафиксированы подобные инциденты. Но сейчас он лишь укоризненно цокнул языком: — Забавно слышать подобный комментарий именно от тебя. Кто-кто, но ты… — Так я по подворотням не шарюсь, как некоторые. Напоминает родину? — Фу, Грейнджер, — скривился он. — Уж кто бы говорил про подворотни, ты из них с сентября не вылезаешь. — Что поделать, работа такая — иногда приходится в грязи ковыряться.       Если его это и задело, он не подал виду. Почти. Лишь раздул ноздри, но тут же изобразил очередную кривую ухмылку: — Ну разумеется. Хороших девочек всегда тянет потрогать грязь. Только ты ни разу не хорошая девочка, Грейнджер. К чему обманывать себя? Ты хочешь побыть плохой. А я кому попало не предлагаю. Исключительно… по личному знакомству. Соглашайся, пока я добрый. — Опять пытаемся дать взятку натурой должностному лицу? — Гермиона вскинула голову, глядя ему в глаза. — Или так не терпится познакомиться с подвалами аврората поближе? Там тебе обеспечат столько острых ощущений, что никакая слава рок-звезды и рядом не валялась.       Ухмыляться он перестал. Но прочь и не убрался. Более того, сделал шаг вперед и почти навис над ней. В колдовской одежде он почему-то казался выше и суровее, и кто-нибудь другой уже забился бы под ближайший куст. Но Гермиона, успевшая повидать его в более интересных видах, только выпрямилась во весь рост и расправила плечи. Подобные уловки были ей прекрасно известны. — Вообще-то, я с ними неплохо знаком, — хмыкнул Снейп, бесцеремонно разглядывая ее лицо и особенно губы. — Не сказать чтоб приемы садо-мазо приводили меня в восторг, но если ты настаиваешь…       Вот же гад. Но если он думает, что может смутить или отпугнуть ее хамством и вызывающим поведением…       Гермиона медленно потянулась вперед, будто для поцелуя, пристально всматриваясь в глаза. Судя по тому, как на мгновение сбилось его дыхание, он ждал, что она и впрямь поцелует его или повиснет на шее, но не шевелился, позволяя ей сделать первый шаг. — Опять наглотался какой-то дряни для храбрости? — поинтересовалась она как можно более невинным тоном, отводя взгляд от лица и осматривая плечи. Черт, как назло, ни одного волоска. — Думаешь, если на концертах сработало, то и тут поможет?       Снейп поднял брови: — И это все, что тебя интересует? Профдеформация… Понимаю. Когда приходится буквально жить на работе… — Да-да, назови еще синим чулком или как ты там меня еще не называл, — усмехнулась Гермиона. — Но я знаю, что видела, и ты знаешь, что я знаю. Второй раз про «случайно подлили» уже не прокатит. Завязывай с препаратами. Не поможет. Кому как не зельевару это знать.       Кажется, попала в точку. Под глазом у него дернулся нерв — едва-едва, но она заметила. — Я ничего не нарушаю. И это уж точно не твоя компетенция. — Формально — нет. Сам можешь травиться любой гадостью, раз мозги совсем растерял, но мне казалось, ты выше этого, — она отстранилась, и ей почудилось, будто он чуть не качнулся следом, но в последний момент удержался на месте. Развернувшись, Гермиона уже шагнула прочь, когда он снова окликнул ее с издевательским смешком: — Я все вижу, Грейнджер. Самоконтроль у тебя ни к черту. Поймаю в студии снова — сочту приглашением к действию.       Гермиона сжала правую руку в кулак. Ох как же хочется треснуть его… и чтоб еще месяц не встало. Но тогда придется отказаться от первоначального плана, а он ей нравился куда больше. И уж точно выйдет… доходчивей.

***

      Действие отворота оказалось до того слабым, что не убило желание отправиться в Эдинбург, но Гермиона сознательно не совалась туда, и уж тем более отказалась от походов в студию, боясь, как бы Снейп не решил, что она и впрямь приходила за сексом. Неделя прошла относительно спокойно. Однако чем больше Гермиона прокручивала в голове план, тем больше ей начинало казаться, что это неправильно. Чем она тогда будет отличаться от Снейпа?       «По-другому до него не дойдет. Ты всего лишь воспользуешься его же оружием. Это ведь даже не «зов», подавляющий волю. Если ты хочешь его остановить, да не просто остановить, а заставить на собственной шкуре испытать всю мерзость того, что он творит — только так».       Да, но…       Он вроде уже не пользуется «зовом»… во всяком случае, она не замечала тех симптомов, которые ощущала на первых концертах. А что жрет какую-то маггловскую — или пусть даже магическую — дрянь, чтобы чувствовать себя раскованнее на сцене, так это его дело и его проблемы. Травиться самому закон не запрещает.       В пятницу сова принесла от Гарри пакет с запиской: «Если тебя с этим поймают, я предупреждал». Гермиона лишь горько усмехнулась. Весь следующий день маялась, сомневаясь все сильнее, а вечером все же отправилась в клуб, разведать обстановку.       Обстановка была — закачаешься.       Снейп вылетел на сцену вихрем и сразу взял такой темп, что к концу первой песни всем стало жарко. Всем, кроме нее. Она слушала текст, и ее трясло мелкой дрожью, но вовсе не от желания завалить его у всех на глазах.       Я — пустота и иду в никуда.       Я — город призраков, я — распад.       Я — сожженный поселок, пропавший корабль.       Я — чувство вины, горькие слова.       Я — бомба, протащу тебя через рай и доставлю в ад.       Что это за песня? Где, скажите на милость, он откапывает такие тексты? Может, уже его собственная? Гермиона, конечно, не могла похвастать музыкальной эрудицией, да и слушала чаще то, что крутили по радио, но это ж сколько музыки надо было перелопатить, чтобы подобрать такой репертуар — будто написанный кем-то, кто хорошо тебя знал?       «Зря я все это затеяла. Пусть творит что хочет. Имеет право, после всего, что пережил. Раз больше никаких нелегальных зелий в уравнении нет — мне здесь нечего делать. В конце концов, я же не в полиции нравов служу».       Она не очень понимала, почему все вокруг ведут себя так, будто не слышат ни слова, а лишь видят картинку… соблазнительную картинку, полоску обнаженной кожи под расстегнутой курткой и руки, которые действительно могут хоть в рай, хоть в ад. Может, потому что никто из присутствующих не знает, кто он на самом деле и что с ним происходит? Это выступление не было похоже на попытку соблазнения. Скорей на истерику. Или крик отчаяния. Не зря же весь шкафчик в ванной забит зельями. Что с ним такое? Что за идиотский способ привлечь к себе внимание, если в разговорах он всячески дает понять, что никакого внимания не хочет? Или и впрямь крыша съехала окончательно?       «Не мое дело. Не. Мое. Дело. Я не нанималась никого спасать. Особенно тех, кому это нафиг не нужно».       Наверное, она действительно ушла бы домой и постаралась выкинуть всю эту историю из головы. Но тут Снейп посмотрел прямо на нее. Глаза в глаза, не моргая. Криво усмехнулся. Огладил микрофон и недвусмысленно двинул бедрами, раз, другой, третий.       Мерзавец.       Гермиона задохнулась от негодования, но зрители пришли в бешеный восторг. Девчонки завизжали. На сцену полетела какая-то тряпка… Гермиона очень надеялась, что это не чье-нибудь мокрое белье. А Снейп довершил начатое, склонившись над толпой и позволив этим обезумевшим… самкам лапать его везде, куда могут дотянуться.       Отвратительно.       Тебе и правда противно, или ты просто жалеешь, что не можешь сделать это сама?       Он больше не использует «зов», упрямо твердила она себе. Нет нужды вмешиваться.       Едва он заметит, что ты перестала приходить и проверять его, снова возьмется за свое.       «Я не могу этого знать».       Когда узнаешь, будет поздно. Вдобавок, он в прошлый раз опять тебя поимел, и наверняка что-то применил, иначе ты бы не повелась. И предлагал еще, чудовище. Ты так это оставишь?       Гермиона не стала ждать окончания концерта. Она увидела достаточно. Сейчас на нем повиснет… да хотя бы вон та, в юбке, больше напоминающей широкий пояс. Потом они пойдут в гримерку, она ему отсосет, он, быть может, снизойдет до ответной услуги, а завтра выберет еще кого-нибудь. А потом еще кого-нибудь. И еще.       «Ладно. Пусть это мелочно. Пусть даже я ревную. Но никто не заслуживает подобного обращения, даже если… сам напрашивается».       Она выбралась из толпы и аппарировала домой.       А на следующий концерт прихватила с собой маленькую пробирку.       Звук, свет, голос.       Ему почти невозможно сопротивляться. Гермиона почти уверена, что «зова» сегодня нет. Но ему все равно невозможно сопротивляться. Неужели накопительный эффект зелья действует настолько долго, что теперь можно вообще ничего не принимать, а воздействие остается?       Вот разгоряченный Снейп расправляет плечи, обеими руками цепляясь за микрофон. Темные глаза яростно сверкают сквозь свисающие на лицо мокрые пряди. Когда он облизывает губы, толпа стонет в экстазе.       Вот к нему тянет руки очередная «грелка на ночь», но он почему-то отстраняется, не давая к себе прикоснуться. Отпускает микрофон, обозревает зал с видом победителя.       Вот охрана начинает оттеснять публику от сцены. Снейп смотрит на девушек в первом ряду, будто выбирает. А затем отступает к двери, так никого и не выбрав.       Что-то новенькое. Никто не приглянулся? Подцепит кого-нибудь у входа? Или «переел» и не в настроении?       Что ж, тем хуже для него.       Гермиона аккуратно наложила на себя легкое магглорепеллентное заклинание — ее по-прежнему видели, но старались убраться с дороги сами. Просочилась сквозь толпу и охрану. В коридоре было полутемно и тихо, лишь в гримерке за приоткрытой дверью что-то шуршало.       Вдох-выдох.       Одна капля из пробирки — на шею, еще одна на грудь, по одной за уши и на запястья. Пустую пробирку она растворила в воздухе. И толкнула дверь.       Снейп стоял к ней спиной, упираясь руками в хлипкий столик, на котором валялись расческа, полотенце, пачка влажных салфеток, еще какая-то мелочь, она не разглядела, что именно. Он поднял голову на скрип двери, уставился в зеркало тяжелым взглядом. Губы на мгновение поджались и тут же изогнулись в самодовольной усмешке. — Так и знал, что ты не утерпишь. Значит, я и впрямь хорош.       Гермиона шагнула вперед. Ей повезло — следом за ней в дверной проем ворвался поток воздуха от сквозняка, неприятно обдал открытые участки тела холодом и, подхватив запах, в считанные секунды разнес его по крохотной комнатке. Снейп повернулся и скрестил руки на груди: — Тебе не кажется, что это уже переходит всякие границы приличия? — Кажется, — кивнула она, делая еще шаг. — И рано или поздно нам придется решать этот вопрос. — Какой вопрос? — удивился он, нахмурившись. Потянул носом. — Чем это пахнет? Что на тебе за духи?       Гермиона сделала третий шаг и очутилась так близко, что у него не осталось места для маневров. Он вдохнул поглубже — и качнулся вперед, почти уткнувшись носом ей в волосы: — Т-ты… опять распугала всех девиц? — Даже не думала, — Гермиона отступила, вынуждая его тянуться за ней. Афродизиак действовал почти мгновенно, но чем дольше его вдыхать, тем сильнее эффект. — Просто зашла убедиться, что ты не передознулся очередной маггловской дрянью или что ты там принимаешь сейчас. — Я ничего не… — он снова вдохнул и прикрыл глаза, раздувая ноздри. — Ты о-очень плохая девочка, Грейнджер… я тебе говорил? — Пару раз. Но тебе ведь такая и нужна. — Определенно, — пробормотал он и вжал ее в стену. Гермиона ухмыльнулась и сунула руку между ними, заставив его зашипеть сквозь зубы. — Надо же, как тут все серьезно, — проворковала она, ощупывая его через одежду. Уже готов. Черт, где она этого набралась? Вся сцена со стороны казалась ей до того вульгарной, что она почти передумала продолжать. Но тут Снейп прижался к ней теснее и коснулся губами уха, шаря руками по бедрам в поисках края платья. — Хочу тебя, — выдохнул он ей в шею. Прямолинеен, как всегда.       Гермиона позволила ему потереться об нее как следует и отпихнула: — Ты плохо себя вел, Северус.       Он облизал губы. Нервно потер шею с левой стороны. Гермиона запоздало подумала, что надо было сперва выяснить, что именно он принял перед выступлением. Не дай Мерлин среагирует с афродизиаком как-нибудь не так, ей вовсе не улыбалось тащить его в Мунго посреди ночи. — Я всегда так себя веду, — сообщил он заговорщицким шепотом и опять потянулся к ней. Она остановила его, упершись ладонями в грудь: — Я не буду с тобой трахаться. — Почему? — его губы чертили влажную дорожку на ее шее, пока он жадно вдыхал запах ее кожи, с каждым вдохом распаляясь все сильнее. Это было выше ее сил. Стоило ему прикоснуться, как у нее мутилось в голове. Несмотря… на чертов… отворот… ох… — Не буду и все, — твердо повторила она. — Тебе не понравилось в прошлый раз? — без обиняков уточнил Снейп, обхватывая ее за талию и не давая отстраниться. — Не понравилось. — Почему? — Ты грубый. Ты думаешь только о себе, — она перестала отталкивать его, но и никак не отвечала. Кажется, это заводило его еще больше. Он поймал ее руки и попытался закинуть их себе на шею: — Обними меня…       Что это с ним? Она не замечала, чтобы ему нравилось обниматься. Или это он с ней так? Или… — Я не буду с тобой трахаться. — Я сделаю, как скажешь, — прошептал он, сползая вниз и скользя лицом по телу поверх платья, пока не оказался на коленях. С неожиданной страстью сжал ее бедра, зарываясь носом в живот. — Все что захочешь.       О, вот это уже кое-что. — Все что захочу? — повторила Гермиона, улыбаясь. Он не видел этой улыбки, иначе у него уж точно проснулся бы инстинкт самосохранения, невзирая на возбуждение. — Все что угодно.       Попался. — Тогда пошли к тебе.       Он с готовностью обхватил ее покрепче и взялся за запястье, активируя портключ.       Тихий хлопок, ее будто втягивает в воздушную воронку, а в следующее мгновение они оказываются в его квартире в Лейте. Здесь холодно и темно, в окна барабанит ледяной дождь, в щели задувает колючий ветер с моря, и Гермионе еще хватает выдержки на приличную работу палочкой, чтобы прогреть комнату и наколдовать горсть огоньков. Раздевать его в темноте было бы, конечно, более волнительно, но сейчас она хочет видеть все. Снейп сам скидывает куртку и пытается сразу же снять и штаны, но получает шлепок по рукам и скалится: — Так и знал, что ты любишь верховодить. — Еще как люблю, — отвечает она и легким движением палочки отбрасывает его навзничь на кровать. — Все что угодно?       Он улыбается в тусклом свете зависших вокруг кровати «светлячков». Похоже, ему все это кажется интересной игрой, а возбуждающее не дает мыслить трезво. Воистину, у мужчин в организме крови только на одну голову. Гермионе это только на руку. — Ты же позаботишься обо мне, правда? — боги, эти низкие, чуть хрипловатые нотки ничуть не хуже афродизиака. Для нее.       «О да. Еще и как… позабочусь».       Следующим взмахом она наколдовывает плотный черный шарф, небрежно ловит его в воздухе и покачивает у Снейпа перед носом: — Я завяжу тебе глаза. — Ладно.       Чтоб Снейп да согласился на подобное? С его-то уровнем недоверия и тревожности? Пожалуй, надо было выбрать средство помягче, этот препарат все же затуманивает мозг почти как Империо. Но отступать некуда. Ей надо максимально воссоздать все условия. Обострить все его чувства, лишить возможности сопротивляться — и оставить ни с чем. — И привяжу.       Он ухмыляется и сам закидывает руки за голову.       И как бы Гермионе ни хотелось удержать собственную крышу на месте, вид распростертого на кровати полуобнаженного тела в кожаных штанах не оставляет ей шансов.       Она смутно осознает, что отворот больше не действует… или Снейп опять что-то сделал и загипнотизировал ее повторно. Голосом… или чем-то еще… или… Какого черта это происходит? Почему она не может ему сопротивляться? Ее идеальный план дал огромную трещину. Она собиралась всего лишь обездвижить его, слегка простимулировать, чтобы не дать афродизиаку сразу выветриться, а потом оставить и уйти.       Не тут-то было.       Он и впрямь хорош. И в данный момент ей наплевать, что еще месяц назад она думала совершенно иначе. Красивым его бы, разумеется, никто никогда не назвал. Гермиона даже затрудняется определить, в чем именно заключается его притягательность, раз уж он не пользуется никакими чарами улучшения внешности, но она смотрит на него и готова сожрать целиком.       Нельзя. Нельзя-нельзя-нельзя.       «Соберись, тряпка, если хочешь, чтобы это когда-нибудь прекратилось!..»       Она потеряла счет тому, сколько раз останавливалась, чтобы удержать самоконтроль. Исследовала его руками и губами, пока он не начал постанывать… боги, эти звуки сводили ее с ума… Дразнила, доводя до исступления, и отстранялась, наблюдая, как он пытается освободиться, мотает головой и извивается на смятой постели. Она уже не думала о том, чтобы что-то там доказать — ей дико хотелось большего, но она не хотела пользоваться ситуацией и потому огромным усилием воли продолжала сдерживаться. Вдоволь насмотревшись и заласкав его почти до обморока — и его, и своего, — снова остановилась, удерживая его на самом краю и не позволяя сорваться. — Еще, — хрипло просит он, изгибается всем телом, пытаясь дотянуться до нее, коснуться хоть как-то. Ей хорошо известно это ощущение, когда горишь с головы до ног и ничего не можешь с этим сделать. «Зов» жег все тело, бил в самый центр естества, заставляя сходить с ума от желания. Гермиона надеется, что ей удалось воссоздать эти ощущения — а судя по его состоянию, таки удалось.       Тем хуже для него. — Хватит уже! — стонет он. — Не могу больше… давай…       Она тоже больше не может. Но чтобы он усвоил урок как следует, проводит еще один «раунд», снова доведя его до края, но не дальше.       И как его теперь оставить? План кажется ей до того дурацким, что хочется плакать.       Она находит в сумочке снотворное. Впивается в шею Снейпа болезненным поцелуем, чуть ниже отметин от змеиных зубов, вливает ему в рот зелье, развязывает узлы, чтобы он мог освободиться сам, и на трясущихся ногах отступает к двери. Каким-то чудом вспоминает об одном маленьком деле и практически на автопилоте идет в ванную. Несколько секунд борется с собой, чтобы не расколотить там все. Нет, так нельзя, раз уж взялась, надо идти до конца. От собственного возбуждения деваться совершенно некуда. Она могла бы просто отвязать его и закончить эту сумасшедшую ночь к их взаимному удовольствию.       На кой хрен она все это затеяла?..       В шкафчике с зельями все по-прежнему, только сбоку небрежно приткнули маленький зип-пакетик с разноцветными таблетками, похожими на витамины. У нее нет времени проверять, но она почти уверена, что никакие витамины Снейп не пьет.       На улице льет как из ведра. Гермиона несколько раз поскальзывается на мокрой брусчатке, упрямо размазывает по лицу косметику и идет, идет, идет, не разбирая дороги. Между ног настоящий потоп, и ей противно от самой себя, и от Снейпа, и хочется броситься в море и больше никогда не видеть его, не чувствовать, не осознавать, что ее непреодолимо тянет к нему, «зов» там или не «зов», и что все это дурацкое расследование стало лишь предлогом для какой-то неимоверной дичи, которой можно было избежать, если бы они просто поговорили как взрослые люди. Наверняка им совершенно не нужны зелья, чтобы… чтобы…       Но теперь-то это уже не проверить.