Глас сирены

I'm just caught up in another of her spells Well, she's turning me into someone else Everyday I hope and pray that this will end But when I can, I do it all again Nine Inch Nails And everything I never liked about you Is kind of seeping into me I try to laugh about it now but Isn't it funny how everything works out I guess the joke's on me Nine Inch Nails

— …Грейнджер, тебе не кажется, что ты… чересчур… увлекаешься? — Нет. — Но я так не… о-ох… — Прости, ты что-то сказал? — Нет, я… продолжай… ах ты ж бл… — Следите за языком, мистер… Сильвертон. — Издеваешься, да? Нет, стой, не так быстро, я еще не… о-о-о-у-у м-м-м… Ч-черт, Грейнджер… я же предупреждал, что так меня надолго не хватит. — Хм, — Гермиона перевела дыхание и сползла с него, критически оглядев с головы до ног. — Значит, кое-кому придется еще чуть-чуть постараться. — Какого драккла ты не можешь кончить первой, как все? — проворчал он, тяжело дыша и облизывая губы. — Что значит «как все»? — возмутилась она. — После «зова», наверное, вообще не разберешь, кончили — не кончили, и так пьяные, а ты…       Снейп в мгновение ока опрокинул ее на спину и устроился между колен: — Что я? — Можно подумать, тебе не все равно, кончают они или нет. — То есть если я использую возбуждающее, чтобы было быстрее и приятнее, я априори мерзавец, который не заботится о взаимном удовольствии? — «Использую»? В настоящем времени?       Он закатил глаза и подтянул ее к себе, укладывая поудобнее: — Это фигура речи. — Ах фигу-ура… Значит, ты специально старался всем сделать хорошо и… уф-ф… ты же… ты-ы-ы… погоди, не там… — она заерзала было, но он крепко сжал ее бедра, не давая пошевелиться: — Если ты хоть на пару минут заткнешься… — А по-моему, заткнуться надо вовсе не мне, — хихикнула она, поглаживая его затылок. Сосредоточенно разглядывала его макушку, пока Снейп искал нужное место, охнула, когда наконец-то нашел, и непроизвольно вцепилась ему в волосы. — Убери руки, или я прекращаю, — буркнул он, пуская в ход пальцы. — Извини, — она выпустила его и принялась комкать простыню. — Нет, не там. — Что? — удивился он, поднимая голову. — Только что ведь было. — Вообще мимо. — Я уже жалею, что не принял афродизиак. — Сволочь. — Стерва, — он снова нырнул вниз, и Гермиона выгнулась и заелозила ногами по кровати. — Оно или еще нет? — Мне проще самой, — она раздраженно выдохнула и сунула было руку между ног, но Снейп поймал ее запястье и прижал к кровати: — Экая же ты невыносимая зануда, Грейнджер. Лежи тихо. — Все, я уже перехотела, отпусти. — Это мы еще посмотрим… — Снейп, я серьезно. — Северус, — он перевернул ее на бок, пристроился сзади и принялся ласкать грудь. — Что? — Ты сама настаивала, чтобы мы называли друг друга по имени, — пророкотал он над ухом, и Гермиону охватила дрожь, когда его губы скользнули по шее. Да, так гораздо приятнее, хотя она предпочла бы видеть его лицо. — Какого черта ты делаешь? — Не нравится? — Я пока не поняла, — пробормотала она, еле удержавшись от томного вздоха, когда он все же вспомнил, что она объясняла минут десять назад. Он хмыкнул ей в волосы, проводя губами по шее и плечу, затем вернулся к мочке. Пальцы оставили грудь и двинулись вниз. — А так? — Гораздо лучше, — признала она, откидываясь на него. Снейп… нет, Северус… легонько прикусил ей ухо… ну надо же, умеет, когда хочет… и жарко выдохнул в шею: — Знаешь, что я думаю? Ты любишь командовать… но тебе бы не помешало, если бы кто-нибудь хоть иногда командовал тобой. — Вот уж нет. Ненавижу, когда мной командуют. — Да неужели? — пальцы ловко отыскали нужную точку, и Гермиона закусила губу, чтобы не застонать: — Я лучше привяжу тебя к кровати. — Хм… — Мерлин, эти руки и звук его голоса над ухом сводили ее с ума. — Об этом мы еще поговорим… позже… И сколько оргазмов у тебя было в ту ночь? — Ни одного. — Врешь. — Не вру. — Значит, не так уж тебе это нравится. — Это был воспитательный момент, а не… сеанс дрочки. — Что за выражения? А еще велела мне следить… за языком… Между прочим, твой долбанный воспитательный момент не удался. Я хотел тебя убить. — Почему не убил? — Слишком просто. И скучно. Вот это, — он легонько ущипнул ее, и она не смогла сдержать стон, — мне нравится… гораздо больше. Я могу сделать еще и так, — последние слова он чуть ли не пропел, и эти низкие грудные нотки вызывали внутри настоящий пожар. Руки замедлили движение, доводя ее до умопомрачения. — Ну как, нравится?       Вероятно, он ждал, что она сейчас начнет умолять, чтобы он побыстрее заканчивал. Но вообще-то, ей нравилось. Ей давно уже не уделяли столько внимания и не ласкали так обстоятельно, и Гермионе хотелось еще немного продлить это удовольствие. Она задрожала всем телом, и он тут же остановился, дыша ей в ухо: — Скажи, что хочешь еще. — Хочу еще, — тут же отозвалась она, улыбаясь про себя. Северус куснул ее за шею, вызвав новую волну дрожи: — Твой тон мне не нравится. Но я, так и быть, проявлю благородство. — Северус… — М-м? — Заткнись и продолжай. — Грубиянка. — Поганец. — Занудная зубрилка. — Высокомерный засранец. — Самоуверенная выскочка. — Похотливое чудовище. — Кайфоломщица. — Заносчивый га…а-а-а… — О, кажется, мы почти у цели, — он усмехнулся ей в шею, крепче прижимая ее к себе одной рукой и активнее работая другой. — Давай уже… и тогда в следующий раз я, быть может, позволю тебе…       Гермиона сжала бедра и глухо замычала в ладонь, пока по телу прокатывались горячие волны. Расслабленно вытянувшись на постели, услышала, как он вздохнул, убирая руки: — Нормально? — Неплохо, — и не удержавшись, поддела: — Пальцы у тебя длинные.       Северус насмешливо фыркнул: — Только пальцы? — Ну прости, не успела оценить размеры других частей. — Вам только размеры подавай, — буркнул он, явно оскорбившись. — Тебе что, анаконда нужна? У тебя там, знаешь ли, тоже не Марианская впадина, чтоб анаконда поместилась. — Хм… — Гермиона перевернулась лицом к нему и подперла голову рукой. — Хорошо хоть кто-то знает, что такое Марианская впадина. Но размер, вообще-то, не главное. — Не очень-то вежливо говорить подобное мужчине, с которым у тебя только что был оргазм, Грейнджер. — Гермиона. И ничего оскорбительного я в своих словах не вижу, я всего лишь хотела сказать, что у тебя нет повода для комплексов. — «Размер, вообще-то, не главное»? — передразнил ее Северус, состроив обиженную физиономию. — И как еще я должен это понимать? — Что размер — еще не все, надо еще уметь пользоваться. — Еще лучше. То есть я, по-твоему, не умею?       Ну что за человек такой? — Северус, хватит придираться к каждому слову, я говорю в общем. Мне все понравилось. Спасибо, — она потянулась к нему и поцеловала в щеку. — Что ты там собирался позволить мне в следующий раз? — Можешь забыть об этом, — пробурчал он, натягивая на себя простыню. — А теперь я хочу спать, так что будь добра собрать все свои тряпки и убраться домой. — М-да, — она выбралась из смятой постели и подобрала с пола блузку. — Какой же ты все-таки хам. — У меня был тяжелый вечер, — огрызнулся Снейп, — и мне нужен отдых. — Ну конечно, — хохотнула Гермиона, одеваясь. — Ты, между прочим, первый начал. — Ты первая меня поцеловала. Что это было, кстати? — Минутный порыв, — она махнула палочкой, призывая оставшиеся вещи и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ляпнуть какую-нибудь гадость. — А еще говорят, что мужчины после секса добреют. — Это если секс хороший.       Вот засранец. — Когда-нибудь твой язык доведет тебя до беды, Северус. — Пять минут назад мой язык тебя полностью устраивал. — То было пять минут назад. На кой ты прислал мне то чертово зелье? — А что, никак не получается пришить его к делу? — ядовито усмехнулся Снейп. — Увы, ничем не могу помочь. — Похоже, одного воспитательного момента было мало, — Гермиона смерила его оценивающим взглядом, постукивая палочкой о раскрытую ладонь. Он перестал ухмыляться и нахмурился: — Только посмей, и то проклятие, которым я наградил Поттера, покажется тебе легким недоразумением. То, что я позволял тебе слишком многое, не означает, что буду позволять и впредь. — Могу сказать тебе то же самое, — Гермиона одарила его сладкой, многообещающей улыбкой. — Отложим до следующего раза. — Не будет никакого следующего раза. Убирайся, Грейнджер.       Она сердито дернула кистью, срывая с него простыню, отчего он чуть не скатился с кровати. — Подзаборный коквортский хам.       И в сердцах захлопывая за собой дверь, услышала: — Гадюка гриффиндорская.       «Кажется, красноречие вас таки подвело, профессор. Видать, давно вас так хорошо не трахали».       От этой мысли настроение почему-то мгновенно поднялось невзирая на то, что ее фактически выставили вон. И кто кем попользовался на сей раз — тот еще вопрос.       Как ни странно, оказавшись дома, Гермиона уснула без всяких зелий, едва коснувшись головой подушки, и спалось ей на удивление хорошо. Утром на работе она долго перебирала папки с делами, упорно стараясь не смотреть на папку Снейпа и гадая, что это все-таки было вчера. У нее не было времени толком поразмыслить над случившимся, но она была вовсе не прочь повторить. Докатилась, называется… Сама вчера сказала, что в ее работе нельзя проявлять личное отношение — и что? Фактически выгораживает преступника, еще и спит с ним.       Он прав. Никакая она не львица, а самая натуральная гадюка.       Пока она наводила порядок на столе и прокручивала в голове весь их вчерашний разговор, за спиной открылась дверь, и Гермиона, решив, что это Гарри, махнула рукой в сторону кресла: — Присядь, я сейчас.       В двери щелкнул замок. А мгновение спустя ей на талию опустились цепкие руки. — Это еще что такое? — она с некоторым усилием развернулась и очутилась носом к носу со Снейпом — надо сказать, значительно посвежевшим. Он зажал ее у стола, нависая над ней и склонившись так близко, что она чувствовала его дыхание на губах. Гермиона уперлась обеими руками ему в грудь: — Ты что здесь делаешь? — Хочу кое-что прояснить, — произнес он негромко, откровенно пожирая ее глазами. — Не знаю, что это вчера было, но я выспался. — И примчался в Лондон, чтобы сообщить мне об этом?       Он взял ее за запястья и бесцеремонно закинул руки себе на шею. Провел ладонями от кистей к плечам и вниз, до бедер: — Если тебе интересно, после войны я хреново сплю. — Мы все хреново спим. И что? — А то, что спать я могу… только когда… — …натрахаешься по самое нехочу? — съехидничала она, но вырываться не стала и запустила пальцы ему в волосы. — Примерно так. — Боюсь услышать, что дальше. — Я и сам боюсь, — пробормотал Северус, прижимаясь теснее. — Но я решил, что это как минимум стоит… некоторой… благодарности с моей стороны.       Гермиона скептически задрала бровь. Но тут его руки сдвинулись ниже, подцепили край юбки и потянули вверх. — С ума сошел? — прошипела она. — Не здесь же. — Охота тебе тратить время на аппарацию? — он нагло запустил руку под юбку, и Гермиона едва не повисла у него на шее — оказывается, она и впрямь не прочь повторить. Прямо… сейчас. — Если сюда кто-нибудь войдет… — Я запер дверь.       Наверное, правильнее было бы выставить его вон так же, как он сделал с ней вчера. Но от него так приятно пахло, и он так смотрел на нее…       На нее давно так никто не смотрел. — Черт с тобой, — выдохнула она, позволяя стащить с себя трусы. — Но я не пила сегодня противозачаточное, так что без резинки даже не пытайся.       Он сдвинул брови: — Контрацептивные заклинания работают не хуже. — Не спорь, пожалуйста. — У меня с собой нет. — У меня есть, — и потянулась за сумочкой, валявшейся на краю стола. Снейп прищурился: — С чего это ты таскаешь с собой маггловские презервативы? — А что, одному тебе можно трахаться с магглами? — Ни с кем ты не трахаешься. Иначе на меня бы не набрасывалась. — Это еще кто тут на кого набрасывается, — фыркнула Гермиона, притягивая его к себе.       Возможно, все дело было в высоте стола. Или в том, что в любой момент кто-нибудь мог постучать в дверь. Или же со Снейпом за ночь произошли какие-то удивительные метаморфозы. Как бы то ни было, а на этот раз все получилось сразу, и никому из них не пришлось дополнительно стараться. Она прикусила его за плечо, чтобы не застонать, а он, переводя дух, вжался лицом ей в шею, щекоча ресницами кожу, и это почему-то показалось ей куда интимнее поцелуев.       Вот на рабочем месте у нее еще секса не случалось. — Я записываю новую песню, — будничным тоном сообщил Снейп, пока Гермиона приводила в порядок одежду и палочкой собирала слетевшие со стола бумаги. — Я слышала.       Он поморщился: — Значит, мне не показалось, и ты опять таскалась в студию. Разве я не предупреждал, что с тобой будет, если явишься снова? — А вчера ты говорил, что следующего раза не будет, — напомнила ему Гермиона, победно улыбаясь. — Ведьма. — Еще какая. — Придешь послушать? — Я подумаю. — Придешь. — Как самонадеянно с твоей стороны, Северус. — Я знаю, что тебе понравится. — Песня? — И песня тоже. В семь. — Я не приду. У меня дела. — Нет у тебя никаких дел. — Мир не вращается вокруг одного тебя, Расс.       Он и бровью не повел: — Ты сказала, что тоже плохо спишь. — И что? — Я помогу… заснуть. — Ты выставил меня из своей квартиры.       Северус облизал губы и отвел взгляд: — Я не могу спать в одной кровати… с кем-либо.       Она наморщила лоб: — Я же у тебя ночевала. — Я тогда был пьян. А так… — он запнулся и нахмурился, явно не желая продолжать. — Поэтому у тебя в шкафчике столько зелий? — уточнила Гермиона, пытливо глядя на него. — Дался тебе мой шкафчик, — рассердился он. — Не лезь туда, куда не просят. — Хам. — Да, я хам. Вокруг слишком много кретинов, которые живы только потому, что травить их незаконно, — он вновь придвинулся к ней, прижимая к столу. — Приходи сегодня. — А если я не хочу? — Ты-то? — он повел бровями. — Если я сейчас залезу к тебе под юбку, то обнаружу, что ты опять мокрая. — Ничего я не мокрая. И вообще, мне нужно работать, а ты меня отвлекаешь. — Уже ухожу, — он оттолкнулся от стола и в несколько шагов оказался у двери. — В семь. — Я не приду! — крикнула она ему вслед, но он уже скрылся в коридоре.       Негодяй. Ах, какой же негодяй!       Не пойду, сказала она себе упрямо, усаживаясь за стол и решительно подтаскивая к себе документы.       А в десять минут восьмого уже была в Эдинбурге. — Я же говорил, — нет, эту кривую самодовольную усмешку следует запретить отдельным законом. Равно как и эти руки, и этот голос. — Заткнись, Северус, — она прижала его к стене и впилась в губы. — Просто… заткнись.

***

      «Какого черта я творю?» — думал Снейп, засыпая после ухода Грейнджер. С этим же вопросом и проснулся, отдохнувший, расслабленный и выспавшийся. Но если вчера у него еще был повод для паники, после этого внезапного… свидания он почему-то чувствовал себя спокойным как удав. Он валялся в постели, вспоминал каждое слово и действие, довольный тем, что в точности все помнит, а в голове ясно как никогда, и размышлял, благо торопиться было некуда.       Грейнджер он определенно нравился. Он растерялся было, не зная, как реагировать и на ее слова, и на поцелуй, но потом просто зажмурился, прыгнул в пропасть и позволил течению себя унести, ибо осторожничать и переживать за каждый шаг уже не было ни сил, ни терпения. От нее буквально «фонило», и он не мог не реагировать на эту страсть. Вдобавок, она не прятала взгляд, Снейп совершенно непреднамеренно «поймал» отголоски ее эмоций и мыслей — и расслабился окончательно. Опять услышать обвинения в применении «зова» отчаянно не хотелось, но она уже не считала, что он принимает зелье, и сама тоже ни к каким новым ухищрениям не прибегала. Они неплохо провели время в койке, и он совершенно не прочь повторить. Но концерта сегодня нет, значит, сама она не придет.       Тут ему в голову ударила очередная дурацкая идея, и Снейп отправился в Лондон и прокрался в ее кабинет прямо посреди рабочего дня. Немного опасался, что она пошлет его куда подальше, но ей, похоже, тоже надоела вся эта канитель и игры в Шерлока, и она вполне охотно согласилась на продолжение. А потом его понесло как Хогварц-экспресс, и он заманил ее в студию вечером.       И понесло уже обоих.       «Какого черта я творю?..»       Мало того, что изменил собственному правилу «одна женщина — один раз». Мало того, что спутался с дознавателем, который ведет его же дело. Мало того, что дознаватель — гриффиндорская всезнайка, героиня войны и подружка Поттера… Весь этот клубок мог в любой момент покатиться в абсолютно непредсказуемом направлении. Все что угодно могло пойти не так. Риск никто не отменял.       Но ему стало глубоко на все это наплевать.       Грейнджер представлялась лучшим вариантом в сложившейся ситуации. Постоянно контактируя с ней, он мог заодно приглядывать за расследованием… хотя какое тут уже, к черту, расследование, она и думать о нем забыла, даже о зелье больше не спрашивала. Может, вообще вскоре закроет дело, благо он старательно не давал новых поводов думать, что балуется запрещенкой. Снейп с удовольствием зажимал ее везде, где мог, наслаждался ответной бурной реакцией и почти перестал пить на ночь снотворные. Кроме того, с ней можно поговорить, она не шарахалась от грубых шуток, отвечала шпилькой на шпильку, с искренним интересом следила за его работой в студии, порой высказывая комментарии по делу, что очень помогало. Она не требовала водить ее куда-либо, не ныла, что ей уделяют мало внимания.       А еще она просто обалденно работала ртом.       И-де-аль-но.       Кто бы мог подумать, а?       К черту принципы.

***

      Отношения без отношений, как их про себя назвала Гермиона, оказались… забавными. Они ни о чем не договаривались, не обсуждали никаких правил или ограничений, чаще она приходила в студию, иногда Снейп ждал ее после работы, чтобы сразу отправиться к нему домой, но ночевать она больше не оставалась. И в свете случайно оброненной фразы о том, что он не может спать с кем-либо в одной кровати и не терпит никаких прикосновений и нежностей после секса, Гермиона потихоньку начинала составлять полную картину. В постели он довольно охотно делал все, что она хотела, но избегал всего, что могло говорить об эмоциональной привязанности. Едва оба получали удовольствие, торопливо одевался и требовал уединения. Если она заставала его во время работы, приходилось ждать, пока он не закончит — он никогда не здоровался, не вставал навстречу, не целовал ее первым. Но уж если целовали его, отвечал с такой жадностью, словно это был первый и последний поцелуй в его жизни. И так же жадно стискивал ее в объятиях, порой оставляя на теле синяки. Не возражал, если она кусала или царапала его в пылу страсти, и млел, когда целовала в шею там, где остались следы змеиных зубов. Не прочь был поговорить о чем угодно, но отвечал грубостью всякий раз, когда Гермиона пыталась расспросить его о жизни после войны.       Во время выступлений она ревниво следила, не возьмется ли он за старое, но ему, похоже, наскучили беспорядочные связи с кем попало. Едва концерт заканчивался, «Расс» позволял фанаткам потрогать себя, но не больше, а оказавшись с Гермионой наедине, далеко не сразу выходил из образа. Гермиона и сама была не прочь поиграть в эту игру, поскольку это будоражило сильнее, чем все предыдущие связи, вместе взятые. Сказал бы кто-нибудь еще год назад, что ей понравится вот так встречаться где придется, трахаться до звезд в глазах и не иметь никаких обязательств — она бы не поверила. Ей всегда казалось, что она слишком… рациональна для подобных отношений. И что ей бы хотелось от мужчины гораздо большего.       Впрочем, ей и хотелось. Но она не признавалась в этом даже самой себе, поскольку человек определенно был не тот, с кем она могла бы рассчитывать на большее. А раз так, лучше наслаждаться тем, что есть.       Мешало лишь одно: треклятое дело.       Вероятно, Снейп тоже спал с ней вовсе не потому, что она оказалась идеальным вариантом в сложившейся ситуации. Он повадился время от времени пробираться к ней в офис в обеденный перерыв, когда в министерстве было мало народу, и уже одно это выглядело странно. Разве он не дал понять, что намерен свести свое присутствие в колдовском мире к минимуму? Или это тоже был какой-то далекоидущий план, иначе зачем так нарываться? Однажды они едва не попались, когда забыли запереть дверь, и к Гермионе невовремя заглянул Гарри. Хорошо хоть она успела запихать голову Снейпа под стол и прикрыть его мантией, однако он, вопреки ее убеждениям, что взрослые люди такой фигней не занимаются, коварно запустил руку ей между ног прямо посреди разговора, и Гермионе стоило нечеловеческих усилий удержать лицо и не дернуться. Они обсудили несколько рабочих моментов, и Гермиона обрадовалась было, что о Снейпе говорить не придется, но Гарри, кажется, решил, что она расстроена, и предложил просто «потерять» дело Снейпа в архиве, раз уж она так нервничает из-за расследования. — Кингсли я что-нибудь наплету сам, если хочешь, — закончил он, обеспокоенно приглядываясь к ней, а Гермиона мысленно чертыхалась и до боли сжимала колени, чтобы не дать Снейпу продвинуться дальше. — Мы же вроде условились подождать до Рождества, — напомнила она, стараясь как можно незаметнее пнуть обнаглевшую «недозвезду» ногой под столом. — Время еще есть.       «Черт, Гарри, просто уйди, ну какого хрена ты завел разговор о Снейпе?» — Да, но раз никаких подвижек нет…       Она еле сплавила его из кабинета под каким-то надуманным предлогом, а когда он наконец-то ушел, сердито воззрилась на Северуса, гадко ухмылявшегося ей из-под стола. — Что за детский сад? А если бы он тебя увидел? — Что, переживаешь за свою репутацию? — он самым бесстыжим образом задрал ей мантию и раздвинул колени. Гермиона закатила глаза: — Знаешь, я как-то иначе представляла себе подобную сцену. — Как именно? — оживился он, подтягивая ее ближе к краю кресла. — Без лишних свидетелей. — Ну так не забывай запирать дверь в следующий раз, — наставительный тон совершенно не вязался с тем, что делали его руки, и Гермиону это весьма забавляло. — А что, будет следующий раз? — Можешь даже не сомневаться. — А-а, я поняла, — Гермиона изо всех сил вцепилась в подлокотники кресла, когда голова Снейпа снова оказалась у нее между ног. — Ты специально сюда таскаешься… в надежде, что удастся разнюхать… на каком этапе… рассле-е-е… о-о… — Я удивлен, что ты все еще надеешься что-то… расследовать, — он вытер рот тыльной стороной ладони и сдернул ее с кресла к себе на колени. Когда только успел расстегнуть штаны? — А сейчас помолчи и дай мне закончить. — Не слишком ли ты раскомандовался? Ты вообще помнишь, где мы и кто я? — А что будет, если твой обожаемый Поттер узнает, что ты спишь с подозреваемым? — Шантаж? Серьезно? Больше ничего не придумал? — она покрепче обхватила его за шею и сжала внутри. Лукаво улыбнулась, глядя, как затуманиваются его глаза и приоткрывается рот. — В таком случае я позову Гарри обратно прямо сейчас и скажу, что ты применил ко мне «зов», и даже предъявлю зелье, а дальше пусть они тебя сами раскручивают как хотят. — Пф-ф… Слабо, Грейнджер. Ты это ничем не докажешь. И, кстати, правильное название — «Глас сирены». — М-м-м… У меня есть… способы, — она охнула, когда он насадил ее до упора и прихватил губами шею над воротником. — Хорошее название.       Глас, значит. Надо поискать, есть ли какие-нибудь способы забирать у морской нимфы не только кровь, но и… голос? Тот самый ингредиент, который она не определила? Это точно не голосовые связки и вообще не физические ткани. Или…       Тут Северус нашел нужный угол и амплитуду, и все мысли вылетели из головы. Вероятно, он и сам понял, что сболтнул лишнее, ибо посмотрел на нее как-то странно, пока она наводила порядок вокруг стола. Может, даже подумывал подчистить ей память, но поскольку у нее в руке была палочка, не рискнул и убрался прочь так быстро, будто за ним гналась стая оборотней.       Гермиона до того увлеклась новой догадкой, что засиделась в библиотеке и опомнилась лишь тогда, когда министерский библиотекарь пришел выгонять ее, чтобы закрыться на ночь. Глянув на часы, она поняла, что аппарировать в Эдинбург уже слишком поздно. Ну и ладно, они все равно ни о чем не договаривались. Она отправилась домой и упала спать в обнимку с котом. А утром обнаружила на окне очень сердитую сову с запиской. На клочке обыкновенной маггловской бумаги, вырванной из какого-то блокнота, знакомым угловатым почерком была выведена одна-единственная фраза: «Купи мобильник, чтобы я знал, из какой подворотни тебя доставать, если не являешься на встречу».       Гермиона в ярости скомкала записку и швырнула в угол, куда за ней тут же бросился Косолапс, решив, что это мячик. Это уже ни в какие ворота. Да что он о себе возомнил? Подумать только — не получил секса на ночь. Днем ведь было. Если так сильно чешется, мог бы и подрочить, как все нормальные люди.       Вот пусть и дрочит теперь.       «А если он опять начнет искать партнерш на стороне, тебе это понравится?»       Мордред его побери. Почему она до сих пор не сдала его аврорату, да еще и бегает обслуживать по первому требованию?       «Потому что он делает все, что ты хочешь… ну, почти. Ни один мужик так тебя не ублажал».       Браво, Грейнджер, мрачно сказала она себе. Продалась за хороший секс. И кому продалась!       Гарри бы хватил инфаркт.       Снейп был в студии один, доделывал что-то на компьютере, надев наушники. Гермиона не стала маскироваться. Мимоходом отметила, что сигнальные чары на входе все те же, и ничего нового он не добавил. Когда он, наконец, снял наушники, она поднялась со своего традиционного места в углу аппаратной и подошла ближе: — К твоему сведению, я не имею привычки валяться в подворотнях. И никакие «фигуры речи» не оправдывают твое хамство. — А что еще я мог подумать? — буркнул он, не оборачиваясь. — Что я устала и легла спать пораньше? — Ради приличия могла бы и предупредить. — Если бы я отправила сову, она бы прилетела в лучшем случае к утру. — Но прилетела бы. — Можно подумать, ты переживал. — Если тебе надоело, так и скажи. — Нет, мне не надоело, — Гермиона обхватила себя руками, разглядывая монитор компьютера. Уже третья незнакомая песня. Заглянуть бы в эту его тетрадку… Но он охранял свои записи так рьяно, будто там содержались все тайны мира. — Ты приходил днем, а на вечер мы не договаривались. Я очень устала, и мне нужно было выспаться. — Скажи лучше — торчала в библиотеке и искала что-нибудь про «Глас сирены».       Вот же… задрот.       А нечего подкидывать женщине-дознавателю мысль. Она ее думать будет. — Хочешь поговорить об этом? — уточнила она. — Не имею ни малейшего желания. — Ты же понимаешь, что рано или поздно мне придется что-то сделать? — Если бы хотела — уже бы сделала. Что вам с Поттером стоит сфабриковать недостающие доказательства?       Она чуть не задохнулась от возмущения. Да как он смеет?! — Я никогда не опускалась до подобных методов. Все мои дела раскрыты законным путем. — Да, я навел справки, — он по-прежнему смотрел в монитор, и ее это раздражало. — Самый высокий процент раскрываемости за последние десять лет приходится как раз на период, когда ты стала старшим дознавателем. Так что же тебе мешает сдать меня аврорам? Сама говорила, что у тебя есть… способы добыть недостающие доказательства. Вероятно, так же, как ты изначально узнала о зелье. Как ты это сделала, кстати? — Тайна следствия. А ты что, так рвешься в Азкабан? После войны ты достаточно накуролесил. Хочешь побыстрее за решетку — можешь повторить любую из тогдашних выходок, и за рецидив сразу выделят камеру. Может, даже с некоторыми привилегиями… за заслуги. — Иди нахрен, Грейнджер. — Сам иди, — так же грубо отрезала она. — Если у тебя проблемы и нужна помощь — мы тебе ее предлагали. Если хочешь решать их самостоятельно — ну так и решал бы, а не втягивал меня. — Я не втягивал. Ты сама приперлась в «Нетопырь» и прилипла ко мне как банный лист. — Ты травил ни в чем не повинных людей! — прошипела Гермиона, подходя еще ближе и хлопая ладонью по столу. — Я выполняла свою работу!       Северус откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди: — Прекрасно. А сейчас что мешает?       Гермиона впилась ногтями в ладони: — С чего эти психи на ровном месте? И еще раз спрашиваю — ты так хочешь в Азкабан?       Он уставился ей в лицо. Глаза в глаза, не моргая. — Вообще-то, не очень. — Зачем тогда устроил все это? Зачем отдал мне зелье? — Да потому что это заставило меня хоть что-то чувствовать, мать твою! — рыкнул он, отъезжая на стуле назад так резко, что чуть не опрокинулся навзничь. — Знаешь, каково это — ничего не чувствовать? Когда вся твоя жизнь — сплошная мертвая зона?       Гермиона моргнула. Об этом в отчетах Мунго не было ни слова. Но если он столько всего пьет, то это, наверное, неудивительно. Она медленно присела на край стола: — Ну так прекрати глушить антидепрессанты литрами. Ты же зельевар, ты все знаешь о побочных эффектах подобных снадобий. — Антидепрессанты как раз и нужны для того, чтобы я мог жить по-человечески, а не думать каждое утро о том, как выйти в окно. — Хм, — Гермиона поджала губы, внимательно сканируя его лицо. — Я правильно поняла: ты перестал испытывать эмоции, решил, что у тебя депрессия, сам назначил себе совершенно убойные препараты, которые вообще прибивают все на свете, а теперь ищешь острых ощущений, чтобы восстановить эмоциональный фон?       Северус издевательски изогнул бровь: — Кажется, кое-кто возомнил себя психоаналитиком. — Почему не обратился в Мунго? — Там не знают, что с этим делать, учитывая все прочие… проблемы. И упреждая следующий вопрос — магглы тоже не знают. Все рекомендации сводились только к «ищите источники положительных эмоций», — он презрительно фыркнул и отвел взгляд. — Какого хрена я вообще говорю с тобой об этом? — Потому что одного секса уже мало?       Он мотнул головой: — Секса всегда мало. Давай, скажи, что я похотливое чудовище. — Может быть, позже, если тебя это так заводит. Это из-за войны? — Я не стану говорить с тобой об этом. Ты используешь это против меня. — Знаешь, для человека с твоим опытом двух войн ты на удивление туповат. — Нахрен. — Это тоже позже, — ничуть не смутилась Гермиона. — Ты прав, если бы я очень захотела, ты бы уже сидел. Но не потому, что я тебя ненавижу или хочу тебе напакостить, как ты себе нарисовал. Мы уже говорили об этом. Мало того, что ты нарушил закон, изготовив запрещенное зелье, так еще и применял его к тем, кто не может ни ответить тебе, ни защититься. — Да не делал я им ничего плохого! — взвился Снейп, вскакивая на ноги. — Да, трахались, ну так по взаимному согласию же! — О каком согласии речь, если они не в состоянии были понять, на что именно соглашаются? — разозлилась Гермиона. — Или ты не понимаешь разницы? Ты, который шесть лет твердил нам в классе о тонкостях и умении их различать? Или устроить тебе еще один сеанс, чтобы до тебя наконец-то дошло, насколько это мерзко, когда тебя травят возбуждающим, и ты не имеешь возможности сказать «нет»? — Я и без возбуждающего не сказал бы тебе «нет», — процедил он сквозь зубы и отвернулся. Гермиона хлопнула руками по бедрам. Мерлин, этот человек сведет ее с ума! — Тебе не приходило в голову, что люди вообще-то без проблем находят себе партнеров, когда припечет? Да зайди в любой бар, сядь за стойку — и через пять минут к тебе очередь выстроится! — К тебе — возможно, — Снейп по-прежнему стоял к ней спиной, и она видела, как он напряжен. Будто туго закрученная пружина, готовая выстрелить в любой момент. — Для этого надо общаться с людьми. А я не люблю общаться. И не хочу. Отчасти поэтому я и не хочу возвращаться в колдовской мир. Там обо мне слишком много знают. — Если станешь знаменитым на всю страну, здесь будет то же самое, ты же в курсе? — Настолько — не будет. И это совсем другая известность.       Тут не поспоришь.       Гермионе захотелось подойти к нему и погладить по спине, но зная его нелюбовь к прикосновениям, она не рискнула. — Северус… Что произошло после войны? — тихо спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее, и чтобы в голосе не прозвучало ни капли жалости. Жалости он бы не потерпел. — Ничего. После войны — ничего, — его голос упал почти до шепота. — Но со мной что-то случилось в Хижине. Когда я выбросил все воспоминания, которые так долго определяли меня и мою жизнь, я… У меня ничего не осталось. Эти воспоминания были связаны с сильнейшими эмоциями. Благодаря им я мог создавать Заступника. Но когда я выбросил их… Нет, я ничего не забыл. Некоторые… моменты… как в тумане, но я знаю, что они были. Но ощутить что-либо больше не могу. У меня не осталось никаких чувств, ничего из прошлой жизни, что могло бы… — его плечи напряглись еще больше. — Новые впечатления помогают далеко не всегда. И не все. Но когда я пою, то могу что-то чувствовать. Когда вижу, что зрителям нравится. — Ты можешь вызвать Заступника? — Уже нет. Не из чего. — А новые воспоминания? Хотя бы о тех же выступлениях? — Недостаточно мощные.       Гермиона лихорадочно обдумывала сказанное. Все логично. И сходится. Вот же придурок… додуматься же, убить столько времени… и теперь так подставляться? Еще и наварил себе кучу всякого дерьма, попробуй слезь. Они и сами после войны подсели на некоторые зелья. Гарри до сих пор не может без Сна-без-снов, да и она часто пьет снотворные, чтобы хоть на несколько часов выключить голову. — Ты принес мне зелье, чтобы я поверила, что ты больше не станешь его применять, и закрыла дело? Или решил просто избавиться от искушения попробовать снова? Или все вместе? — Я нашел… другие варианты решения проблемы, которую отчасти решало зелье, — неохотно ответил он, поворачиваясь и усаживаясь обратно на стул, но упорно не глядя на нее. — Об этих вариантах нам тоже следует поговорить. — Отвянь, Грейнджер. — От того, что ты принимаешь, лучше тебе не станет. — Я же сказал, отвянь. Хочешь — беги к Поттеру, пусть хоть весь аврорат приводит. А вот с чего тебя так порвало на вопросе афродизиаков? Признавайся, кто пытался тебя опоить? Уизли? — Пф-ф… Рон — герой войны, как и я. Как и ты. Ему нет нужды прибегать к зельям, у него и так сколько угодно поклонниц. — Но ты в их число не входила. — Это был не Рон. — Кто тогда? — Это было не единожды. Разные люди. Неважно. Кто бы это ни был — это мерзко, — твердо сказала Гермиона, чувствуя себя так неуютно, как не чувствовала со времен беготни по лесам с палаткой. Она не хотела об этом вспоминать. Каждый раз после этих воспоминаний приходилось пить двойную дозу снотворного.       Лицо Снейпа на мгновение напряглось, но тут же расслабилось. — Ну что ж, по крайней мере, понятно, а то я уж было решил, что тебе и впрямь жаль несчастных маггловских женщин… которые, кстати, все оставались довольны, пока не появилась ты, — саркастически отметил он. Гермиона удрученно покачала головой. В самом деле, на что она рассчитывала? Что он поймет? Да никогда. Интересно, если бы его так соблазнила… ну, допустим, Амбридж, может, тогда бы до него дошло?       Она молча подняла руки в знак капитуляции и направилась в угол за своим пальто. Снейп сосредоточенно глядел в монитор, изображая страшную занятость. Но едва она оделась и шагнула к двери, он вдруг отодвинулся от стола: — Подожди. — Я не хочу секса, — сообщила она устало. — Я и не прошу. Подойди. Пожалуйста.       Она замерла, удивленная. Таким тоном он к ней еще ни разу не обращался. И уж тем более не просил. Ну, если не считать той ночи под афродизиаком, когда он вообще ничего не соображал и напрочь забыл обо всех своих барьерах. Но любопытство взяло верх, и она подошла, хоть и держала руку на рукояти палочки, просто на всякий случай. Северус сгреб ее за талию и потянул к себе, пока она не оседлала его колени, после чего уткнулся носом ей в грудь: — Обнимешь меня?       Это уже совсем… из ряда вон. Или решил развести ее на сентиментальный жест и таки выцыганить секс? Но нет, вроде бы даже не возбужден. Поколебавшись, она все же обняла его за шею и почувствовала, как он едва слышно вздохнул, прижался теснее, крепко сжимая ее талию, и застыл. Не зная, что и думать, Гермиона машинально зарылась пальцами в волосы у него на затылке. Они просидели так минуту или две, а затем он резко отодвинул ее и ссадил с колен: — Раз уж ты так прекрасно обошлась вчера, то и сегодня наверняка обойдешься. У меня много работы.       Вот стервец. А она-то чуть было сопли не распустила.       Гермиона запахнула пальто, еле удержалась, чтобы не показать Снейпу средний палец, и вышла.       Ну и ладно. Ну и пошел к черту. Пусть сам себя трахает. Да пусть хоть весь Эдинбург перетрахает.       Когда за ней закрылась дверь, Снейп оперся локтями на край стола и закрыл лицо руками.       Идиот. Идиот. Идиот.       Вот что бывает, когда идешь на поводу у нижней головы.