Глас сирены

I've gone all this fucking way To wind up back at Back at the start Nine Inch Nails I’m sick of running out of breath Explaining what is in my head Citizen Soldier

      Два дня Снейп ходил как пришибленный. Машинально выпивал чашку кофе утром, отправлялся в свою потайную лабораторию варить очередную нелегалку, ибо деньги стремительно заканчивались и снова пришлось экономить на чем только можно. Пару часов бесцельно бродил вдоль моря, пытаясь остудить пылающую голову, глотал зелья и шел работать в студию, но работа не клеилась. Для музыки нужны эмоции, а у него из эмоций осталось разве что отчаяние. Он позволил себе слишком открыться. Снова. Так долго оберегать то, что творилось у него на душе — и по-глупому проговориться, стоило Гермионе начать задавать наводящие вопросы. На мгновение ему даже стало легче, но тут он испугался, что рассказал слишком много, что слишком сблизился с ней, что теперь его потянуло обниматься с ней и эти объятия опять-таки слишком много говорили ей о нем… И он опять закрылся. А все недовысказанное теперь поднималось волной и душило, выплескиваясь разве что в текстах песен.       Дуг, преподаватель по вокалу, помогавший «прорабатывать» новый материал, только головой качал. — Что с тобой, Расс? Заболел? Горло как? Может, отложим? — Я не болен, — бормотал Снейп, невидящим взглядом пялясь в тетрадь с текстами. Не мог он сейчас это петь. Не то настроение. Но Дуг не принимал отговорок и честно отрабатывал деньги, выжимая из него все что можно. — Если хочешь чего-то добиться, надо вкалывать. Особенно в нынешние времена. Публика избалована, ее нужно постоянно удивлять, чтобы поддерживать интерес.       Как будто он не знал. Так было всегда и во всем.       …мы несем тяготы войны и отвергаем утраченное, мы все падаем, и боль не утихает… — Долго ты еще собираешься выступать под «минус»? С твоими данными нужно работать с группой, это поможет тебе раскрыться. — Я не могу сейчас себе этого позволить. — Разве к тебе не подходили ребята в клубе? — Я не готов. — Глупости. Ты способен на большее. «Минус» тебя губит. Все равно что петь в караоке, это же несерьезно, никто не станет всерьез тебя рассматривать с чужим репертуаром. Если хочешь, познакомлю тебя с музыкантами, у меня полно людей, которые с удовольствием возьмутся играть твое. Этой музыке нужны живые инструменты, в демо-записи она не звучит и вполовину так, как должна. Опытные музыканты раскроют весь ее потенциал.       Снейп все пялился в тетрадь, а перед глазами маячили вьющиеся каштановые прядки, пенным облаком спадавшие на плечи. Не пришла ни вчера, ни позавчера. Сегодня, видимо, тоже не придет. А завтра концерт. И ему просто необходимо отдохнуть и выспаться. — Расс? — Извини. Не могу сосредоточиться.       Дуг пытливо всмотрелся в его лицо — Снейп терпеть не мог, когда его разглядывали. Достаточно того, что Грейнджер вечно пялилась так, словно пыталась достать взглядом до самых потаенных уголков души. — О чем бы ты ни думал… или о ком… используй это.       Ха. Если бы он мог.       …распадаюсь на части, обессиленный, использованный…       …я знаю, что мне нужно, и это не ты, не ты…       Как так вышло, что никто другой ему больше не нужен? Он намеренно старался ни к кому не привязываться и не давать ложных надежд. Но стоило появиться этой… этой… и он повелся, как в былые времена. Стоило ей проявить немного участия — и он пошел как привязанный. Почему он не может просто наслаждаться тем, что есть? Все же было чудесно, все были довольны. А теперь он считает часы как какой-то…       Впрочем, что толку их считать, она все равно не приходит.       Снейп вздохнул и вернулся к микрофону. Дописать хотя бы минимум песен для живого выступления… Сгодится как краткосрочная цель. Думать о музыкантах и репетициях он сейчас не мог. Не с его уровнем тревожности. Может, отправиться вечером в город и попробовать расслабиться по старинке? Однако сама мысль, что придется с кем-то общаться и изображать заинтересованность, напрочь отбивала охоту шевелиться. Еще и на выпивку деньги тратить, иначе не расслабиться.       Умел ли он в принципе расслабляться без подручных средств?       Ее нет в зале. Опять нет.       Северус буквально физически ощущает, как закипает кровь и басы зудят под кожей, будто под нее запустили мелких насекомых, и они прогрызают себе путь и вглубь, и наружу одновременно. Пока действуют «волшебные витаминки», от которых всякий раз срывает крышу, едва он слышит музыку и крики, он не способен совладать с собой. Звук становится почти осязаемым, проникает внутрь, дергает, тащит, заставляет двигаться, а спустя первые десять-пятнадцать минут он уже не различает, где его собственные импульсы, а где химия. Это хорошо. Не нужно думать, анализировать, контролировать. Контроль сохраняется только над голосом, и от концерта к концерту он выступает все лучше, ярче, отвязнее.       Но Грейнджер нет в зале. И ему кажется, что он выкладывался зря.       Симпатичная девушка с длинными черными волосами, блестящей массой спадающими на спину, призывно глядит на него снизу вверх, приоткрыв сочные ярко-алые губы. Он цепляется за них взглядом, пытается представить эти губы в действии, благо ракурс подходящий, и в штанах сразу становится тесно. Но тут она хватает его за колено, пальцы как змеи ползут выше по внутренней стороне бедра, и Снейпу почему-то вовсе не хочется, чтобы она к нему прикасалась. Черт возьми, да что с ним не так? Сами лезут, сами предлагают, раздвигают ноги, становятся на колени, бери их как вздумается. Почему его это больше не радует? Секса-то по-прежнему хочется, стояк каменный, того и гляди порвет ширинку.       Он выдергивает девушку из толпы, она с готовностью подставляется под его руки, прижимается, трется грудью… все, как ему нравится… — Хочешь, поедем ко мне? — шепчет она куда-то в волосы и, не дожидаясь ответа, гладит и сжимает задницу, и он бы, наверное, все же затащил ее в гримерку, но придется оказывать ответную услугу, а ему откровенно лень напрягаться.       Может, всему виной афродизиак Грейнджер. Он так и не расспросил, чем именно она воспользовалась. Просто поверил на слово, что действие разовое и привязок не создает. А вдруг эффект до сих пор не выветрился, и поэтому ему противны все прочие женщины? — Не сегодня, — цедит он сквозь зубы, получает очередную салфетку с номером телефона и с облегчением прячется в коридоре. Низ живота ноет, все тело горит и пульсирует. Снейп ненавидит это состояние. Ощущения еще и обостряются благодаря таблеткам. Пара минут в гримерке, сбросить напряжение — и он снова может мыслить трезво. Ну, почти. Хочется выпить. Принять горячую ванну. Посмотреть, как Грейнджер извивается под его руками… она так роскошно извивается, что он мог бы кончить от одного только вида…       «Она никогда не заменит тебе все то, чего ты лишился».       А у меня ничего и не было, огрызается он на невидимого собеседника. Одни иллюзии того, что я никогда бы не смог получить. Не потому ли я лишился всех эмоций, едва отдал воспоминания? Не о чем вспоминать. Нечего чувствовать. Суррогат.       На часах полдвенадцатого ночи. Менеджер клуба, как всегда, протягивает ему конверт с оплатой за выступление. — Слушай, если тебе интересно, у нас под Рождество намечается большое шоу, много живой музыки. Если соберешь группу хотя бы на пару песен, я включу тебя в список. В праздники выручка больше, так что и твоя оплата подымется. Но нужен полностью живой звук, никаких минусовок. У нас частенько бывают шишки из местного шоу-бизнеса, может, ты кому-нибудь приглянешься.       Снейп недоверчиво смотрит на него. Он не привык, чтобы ему помогали просто так, не требуя ничего взамен. Особенно противно, когда помощь предлагают люди вдвое моложе него. Но ведь ему нужен шанс. Возможность где-то засветиться. — Я попробую.       Менеджер расплывается в улыбке и хлопает его по плечу — Снейп еле сдерживается, чтобы не скривиться и не врезать ему в челюсть. — Отлично, дай знать, когда найдешь кого-нибудь. Но чтоб не позже пятнадцатого декабря, программа должна быть составлена заранее. Две-три песни, но никаких каверов. Ты же пишешь свое? Вот это, которое пел в прошлый раз и сегодня…       Снейп только кивает, прячет деньги во внутренний карман куртки, застегивает молнию. Адреналин немного спал, ощущения притупились, но уснуть все равно не получится.       Адрес он выведал в министерстве. Пришлось поднапрячься, ибо домашние адреса начальников отделов кому попало не разглашались, Поттер вообще жил под Фиделиусом по сей день. А Грейнджер… Грейнджер, вопреки его ожиданиям, выбрала квартиру в маггловском районе. Вероятно, и у нее отношения с колдовским миром не очень-то сложились.       «Не вздумай, Северус. Она решит, что стала тебе слишком… нужной».       Да наплевать.       Отыскав дом, он долго разглядывал окна, гадая, что бы такое сказать, чтобы сразу не получить по морде или, чего доброго, по яйцам. Ничего путного в голову так и не пришло. Да и света ни в одном из окон не видать. Может, ее и дома нет.       «Или нашла себе кого-нибудь, и прямо сейчас они там…»       Думать об этом было неприятно несмотря на то, что он сам только что чуть не трахнул очередную девицу. Некстати вспомнилось, что Грейнджер таскает в сумке маггловские презервативы. Может, у нее и впрямь кто-то есть? Что он вообще знает о ее личной жизни?       Ну и хрен с ним.       «Если там кто-то есть — вышвырну в окно».       Подавив искушение взлететь без метлы и заглянуть в мансардное окно, где, по его прикидкам, и находилась квартира Грейнджер, он поднялся по скрипучей лестнице, которую, похоже, не ремонтировали со времен Второй мировой, и позвонил в дверь, готовясь в любой момент отпрянуть, хотя места для маневров здесь было маловато. Где-то утробно замяукал кот. Спустя минуту или две послышались шаркающие шаги, видимо, Грейнджер выглянула в глазок, но дверь открывать не спешила. Снейп терпеливо ждал, изо всех сил стараясь не переминаться с ноги на ногу. И когда решил, что его не впустят, Грейнджер все же щелкнула замком. Снейп глянул на нее и чуть не расхохотался. Он привык видеть ее или в колдовской одежде, или в джинсах… если не считать тех умопомрачительных шортов из красной шотландки и высоких ботинок с чулками. А вот в теплой пижаме и халате еще не доводилось.       Пижама была разрисована ежиками.       Ежиками, твою ж мать.       Хорошо хоть не котятами.       Грейнджер сердито тряхнула растрепанной гривой и сощурилась: — Какого черта тебе надо? Ты на часы вообще смотрел?       Снейп облизал внезапно пересохшие губы. Взгляд Грейнджер немедленно переместился на них, но тут же поднялся обратно к глазам. — Хотел убедиться, что ты не… — Если сейчас повторишь про канаву или подворотню — спущу с лестницы. Почему все так уверены, что я непременно валяюсь в канаве, если вдруг не прибегаю по первому зову? — возмутилась она. — У меня, вообще-то, есть личная жизнь! — Нет у тебя никакой жизни, раз ты вечером в субботу спишь дома в пижаме, — брякнул Снейп и тут же пожалел об этом. Глаза Грейнджер опасно сверкнули. Ему даже показалось, что он видит статические разряды в воздухе. — Если ты пришел трахаться — вали обратно в клуб, пока фанатки не разбежались. А то сейчас пойдут слухи, что великий Расс сдулся, и трандец твоей репутации. — Я хочу поговорить.       Аккуратные брови удивленно взлетели вверх. — Поговори-ить? — протянула она, недоверчиво оглядев его с головы до ног. На мгновение задержалась на ширинке, и он это заметил. Надо было хоть переодеться, так и заявился в концертном и грязный. — Ночью? А до утра это подождать не может? — Нет.       Грейнджер колебалась. Разглядывала его, прислонившись плечом к косяку и пряча руку с палочкой в складках халата. Затем выпрямилась и потянула носом: — Ты пьян? — Нет. — Хм… Ну ладно, — и отступила вглубь квартиры, шире открыв дверь. — Но учти, начнешь опять хамить — никакого разговора не получится. Мне надоело делать вид, что подобное общение для меня норма.       Снейп неуверенно перешагнул через порог. Навстречу мимо ног Грейнджер просочился огромный рыжий котяра и деловито его обнюхал. — Даже не спросишь, где я взял адрес? — поинтересовался Снейп, гадая, насколько глупо он сейчас будет выглядеть, если примется расшнуровывать ботинки, на шнуровку которых без магии у него обычно уходило минут пять. Грейнджер передернула плечами: — Я бы удивилась, если бы ты растерял все свои старые навыки. Можешь не снимать, — и махнула палочкой, накладывая на ботинки очищающее заклинание.       Он прошел следом за ней на маленькую кухню и пристроился на краю стула, неловко спрятав под него ноги. Грейнджер стукнула палочкой по чайнику, молча достала две чашки, даже не спрашивая, хочет ли он чаю. Северус наблюдал за ней, так толком и не понимая, зачем пришел и имеет ли право вообще здесь находиться. Но наблюдать было интересно. Должно быть, она и впрямь отлично выполняет свою работу — даже здесь, на кухне, заваривая чай, она не делала ни одного лишнего движения. Педантка, аккуратистка, отличница с отменной памятью. Видела бы Макгонагалл, что ее любимая ученица вытворяет в подсобках… Впрочем, он и сам за все время преподавания в Хогварце не давал повода думать, что не лишен нормальных человеческих потребностей. — Ну говори, раз пришел, — она поставила перед ним чашку, над которой поднимался ароматный пар. Снейп осторожно вдохнул, скорей по привычке. Что у нее за чай? Может, это и не чай вовсе?       Грейнджер… нет, Гермиона… заметив, вздохнула: — Нет там ничего. Хочешь, могу сама отпить из твоей чашки.       Он скорчил рожу и сделал глоток. Если что и подсыпала, уже без разницы. Ниже падать и так некуда. — Почему ты не приходишь?       Глупее вопроса не придумаешь. И сейчас наверняка получит такой же глупый ответ. — А должна? — она оперлась на край столешницы лицом к нему и отпила из своей чашки, держа ее обеими руками. — Мы вроде не обсуждали, кто кому что должен и чего не должен. — Может… обсудим? — Зачем?       А и правда — зачем? Трахались без обязательств, и обоих это устраивало… вроде как. Он бы и дальше был не прочь, так она взяла и пропала! — Тебя что-то не устраивает? — Я не обязана обслуживать тебя каждый вечер, Северус. — Мне казалось, тебе со мной… нравится. — Не настолько, чтобы бегать за тобой и терпеть твое хамство. — Я был груб в прошлый раз? — Ты постоянно груб. А если сделать тебе замечание, хамишь еще больше. — Я не специально. — Еще как специально, — Гермиона отвела взгляд и прикусила губу. — Собственно, чего еще следовало ожидать… Мне казалось, что раз ты все же в какой-то мере общаешься здесь с людьми, то тебе и впрямь комфортнее, чем было в колдовском мире. Теперь вижу, что ничего подобного. Какого черта ты все это затеял? — Я уже говорил. Так я могу чувствовать хоть что-то. — На препаратах? А что будет, когда ты подсядешь… если уже не подсел… и дозировка с каждым разом потребуется все выше? Или хочешь закончить так же, как сотни музыкантов до тебя? Сторчаться, едва добившись успеха? — Я, кажется, не спрашивал у тебя совета, — процедил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать ее куда подальше. Судя по ее лицу, ей хотелось швырнуть в него чашкой, и он инстинктивно схватился за левый рукав, забыв, что давно уже не носит там палочку. От Гермионы это, естественно, не укрылось. — Я не верю, что магия тебе надоела. Ты все равно продолжаешь ею пользоваться, причем, регулярно, насколько я могу судить по уровню твоих защитных и сигнальных чар. Я уж не говорю о сложности «Гласа», я вообще не знаю, как ты умудрился это сварить. Оставаясь в маггловском мире, ты постоянно рискуешь нарваться. Или это тоже часть плана, чтобы острые ощущения не прекращались? — Магия волшебна лишь тогда, когда ты единственный в своем окружении можешь ею пользоваться, — возразил Снейп, потирая левую руку. — Если вокруг все тоже умеют колдовать — она становится рутиной. Самой обычной вещью. Мне хотелось… снова ощутить, каково это… уметь то, чего не умеют другие. Колдовать интересно лишь там, где это может удивить окружающих. — И нарушить Статут. — Эдинбург — идеальное место. Там чихали на Статут. — Все равно рано или поздно загребут, а с твоим послужным списком это будет уже хрен знает какой рецидив по счету. И ты таки сядешь. Даже без моего участия. В твоем грандиозном плане зияют такие дыры, что впору протащить Хогварц-экспресс. Как ты собирался их закрывать? — Сейчас это неважно. Мы можем вернуться к теме? — К какой теме? — она едко усмехнулась. — К той, где я должна приходить к тебе каждый вечер, чтобы тебе лучше спалось? У тебя огромный выбор желающих обслужить, причем, гораздо ближе. Нет необходимости мотаться туда-сюда через полстраны. Подозреваю, что ты спал со мной только чтобы я прекратила расследование… собственно, ты ясно дал это понять в свой последний визит ко мне в офис. Ты хотел, чтобы Гарри нас увидел, да? Знаешь, что? Меня задолбало заниматься твоим гребаным зельем. Я его все равно уже уничтожила, так что если ты таскаешься за мной только потому, что надеешься меня шантажировать или просто давить на эмоции, чтобы я закрыла дело — считай, я его закрыла. В понедельник сдам в архив и напишу докладную, что состав преступления отсутствует. Свободен. Вали назад в свой Эдинбург. Желаю удачи с карьерой. Надеюсь, ты действительно завязал с афродизиаками.       Снейп сглотнул. Если поначалу у него и мелькали подобные мысли — привязать ее к себе чем угодно, лишь бы контролировать, — то сейчас их и близко не было. — Что ты использовала в тот вечер? — хрипло спросил он, крепче сжимая чашку, лишь бы чем-нибудь занять руки. — Какая разница? — огрызнулась она, выплескивая остатки чая в раковину и споласкивая чашку. — Если беспокоишься о последствиях, их не будет, средство безвредное, я проверяла. — Я имею право знать.       Она помолчала немного, прежде чем ответить: — «Дыхание Венеры». И сонное зелье.       Он выдохнул. Самый обыкновенный афродизиак, который наносится на кожу. Действует всего несколько часов. А снотворное, видимо, влила только для того, чтобы беспрепятственно сбежать. Если бы оставила так, не усыпив, было бы гораздо хуже, а так все выветрилось, пока он спал.       Тогда почему его к ней так тянет? — Похоже, все еще действует, — едва слышно произнес Снейп, проклиная себя за тупость. Куда подевались его неприступность и знаменитый сарказм, которым он так эффективно прикрывался все эти годы? Все так привыкли считать его сволочью, которая не гнушается никакими методами, что он и сам в итоге поверил в это. И сколько бы раз он ни пытался поступить вразрез с этим имиджем, все помнили только плохое. Со временем желание что-либо доказывать и вовсе пропало. Маска приросла к лицу. Да и новая «роль», по сути, ничем не лучше. Наверное, со стороны и впрямь выглядит так, будто он просто берет все, что видит, не отдавая ничего взамен. Ну, в общем… действительно брал. И считал это в некотором роде компенсацией за все, чего был так долго лишен.       Гермиона на мгновение замерла у раковины. Затем медленно обернулась. Мотнула головой: — Исключено. В отличие от «Гласа», эффект кратковременный. Я сразу все смыла и одежду постирала. А если что и осталось у тебя в квартире, то давно выветрилось. — «Глас» тоже не вечен. Он действует всего пару часов, вызывает состояние, схожее с опьянением, но потом эффект слабеет. Наиболее сильное воздействие — пока звучит голос.       На ее лице мелькнуло раздражение: — Мои наблюдения говорят об обратном. Кроме того, эффект накопительный. Чем чаще и дольше слушаешь, тем сильнее воздействие и тем дольше держится. У тех, кто слушал тебя с самого первого дня, самый натуральный психоз. Они одержимы тобой. Ты что, вообще его не тестировал, прежде чем применять? — Тестировал, конечно, — обиделся он. За кого она его держит? — Все… подопытные… приходили в норму в течение недели. Некоторые пытались преследовать меня и после, но при полном отсутствии какого-либо контакта постепенно успокоились. Не думай, что я идиот. — Тем не менее, ты не изучал воздействие в течение настолько длительного срока. Сколько ты его пьешь, с августа? И посмотри теперь, что делается с теми, кто был на всех твоих концертах. — Да ничего с ними не делается. За контрольной группой наблюдал почти полгода, все побочки в модифицированной версии устранил… в оригинальном зелье их, кстати, было немало. Кроме того, особо настырных я напоил отворотом. Любой отворот, даже самый простой, полностью снимает остаточное влияние. Эти девки сходят с ума сами по себе, фанатки маггловских звезд ведут себя точно так же без всяких «гласов».       Она открыла рот. Закрыла. Моргнула. — Отворот? Полностью нейтрализует воздействие? — Полностью. После этого, как ты понимаешь, я уже ничего сделать не могу, если их все равно ко мне тянет. Но из контрольной группы никого не тянуло. — Но ведь он действует не только когда ты поешь. В разговоре тоже. — Им можно управлять, если потренироваться, — неохотно признал Снейп. — Я целенаправленно применил его к тебе только один раз, самый первый, да и то… На тебя почти не подействовало, уж не знаю почему. Ты очень быстро… протрезвела. И больше я симптомов воздействия не замечал, они вообще-то довольно ярко выраженные.       Она всплеснула руками: — Вот какого черта ты мне это сейчас сказал? — А что, это что-то меняет? — Снейп мельком глянул ей в глаза и отвел взгляд. — Я больше им не пользуюсь. — Я попала под воздействие несколько раз. Но… целенаправленно. Чтобы изучить. В остальное время в ушах были затычки, — Гермиона потерла лоб и помотала головой, будто пытаясь сбросить наваждение. — А в студии? — Нет, — быстро ответил он. — Я хотел… но потом передумал. Это был… только я.       Кажется, этот ответ привел ее в замешательство. У нее порозовели щеки, и она поспешно отвернулась.       Может, не все так плохо, как он считал? — Я пила отворот, — вдруг сказала она. — Перед тем, как… Перед той ночью. Без этого я бы… не решилась. Но мне все равно почти сорвало крышу.       Хрена себе. Вот этого он не ожидал. Это что же получается, она… у нее к нему…       Он боялся даже додумать эту мысль до конца. — Значит, сейчас зелья ни при чем, — он уставился в пол и прикусил язык, боясь сболтнуть лишнее, хотя и так наболтал больше, чем хотел. Гермиона тяжело вздохнула: — Похоже, что так. Но ты прав, это ничего не меняет. Дело закрыто. Но если тебя опять поймают с чем-то подобным — я за себя не ручаюсь, Северус. Ты не доживешь до Азкабана, так и знай.       Ах, да, она в прошлый раз говорила, что ее и раньше пытались приворожить. Интересно все-таки, кто же это был? И что с ним стало потом? — И скольких ты уже за это прикончила до меня? — все же рискнул спросить он. Гермиона нехорошо сощурилась. Плечи напряглись, и он понял, что ответ ему не понравится. Гораздо сильнее, чем он предполагал. — Одни сидят за попытку группового изнасилования. Другие… Скажем так, свое… фирменное проклятие я оттачивала не одну неделю.       Групповое изнасилование?..       Цензурные мысли разом вылетели из головы. — Кто это был? — он надеялся, что она не услышит с трудом контролируемый ледяной гнев в его голосе. — Неважно, — она отвернулась и принялась протирать и без того чистую рабочую поверхность возле раковины. — Не хочу об этом вспоминать. Они тоже не вспомнят, что это была именно я, всем модифицировали память, стерли личность жертвы. Я тогда не понимала, чем опасен мой новоявленный статус героини войны. Одним просто захотелось отомстить мне за то, что я их отшила. Другие хотели… заполучить трофей. Но доставалось в те дни не только мне. Гарри пытались напоить приворотом еще в школе. Мы все с этим сталкивались. Рон, Невилл, Джинни… Даже Кингсли. Все, чьи имена трепали в «Пророке» после войны. После особо громкого инцидента Кингсли наконец-то удалось протащить закон о полном запрете на подобные средства.       Он ничего этого не знал. Вероятно, во время этих событий он еще валялся в коме. Про запрет он был в курсе, но подробностями никогда не интересовался.       Гермиона издала нервный смешок: — Заодно поведали миру, как именно на свет появился Том Риддл. Ты знал, что его мать приворожила его отца-маггла? — Дамблдор рассказывал, — произнес Северус онемевшими губами. Черт побери… Теперь понятно. Наверное, потому ей и поза эта не нравилась, когда он сзади. А он… он же с первого раза…       Теперь онемели не только губы, но и все тело.       Черт. Черт-черт-черт. — Ты… — он запнулся, не зная, как спросить поделикатней, тут же понял, что неозвученный вопрос прозвучит как праздное любопытство, и закрыл рот.       Все эти любовные зелья… В обществе не приветствовались, но и не запрещались. Рецепт Амортенции имелся в школьном учебнике по продвинутому зельеделию.       Дремучее средневековье да и только. И он-то тоже хорош… — Они не успели… ничего серьезного, — ответила Гермиона, будто почувствовав, что именно он хочет спросить. — Гарри вовремя подоспел. Пока разбирались, пока ждали авроров для освидетельствования, пока доставили меня в Мунго и нашли антидот… Я готова была отдаться каждому мужчине, который меня касался. Потребовалось полгода терапии, чтобы я перестала считать, будто сама виновата в том, что произошло. Те, кто пытался проделать то же самое чуть позже… с ними я уже разбиралась самостоятельно. А потом стала встречаться только с магглами. Там тоже есть риск, но я уже знала, куда можно соваться и куда нельзя. И там у меня, по крайней мере, было преимущество, я могла защититься. Волшебники наизобретали слишком много дряни, чтобы манипулировать друг другом. И все это почти не регулируется.       Почему она так спокойно об этом говорит? — И ты… — он судорожно сглотнул, мечтая провалиться сквозь землю. — После всего этого ты… мы… — Странно, да? — она горько усмехнулась. — Наверное, можно было бы списать на то, что это война нас всех покорежила, но мне кажется, война лишь вытащила на поверхность самое худшее, что в нас было. Мы так ничего и не сделали с этим после, упорно заметали все свои травмы под коврик, запивали их зельями и были уверены, что справились. Ты ведь тоже так думаешь. — Я не справился, — еле выдавил он, не зная, что еще сказать. — И все то, что ты говорила про меня… — Стоп, — Гермиона повернулась к нему и наконец-то посмотрела в глаза. — Давай не жрать себя больше, чем уже сожрали. Мне надоело. Я давно поняла, что многое, что в маггловском мире считается неприемлемым, у волшебников норма жизни. Это может быть отвратительно, но исправить это одним взмахом палочки невозможно. Я несколько лет агитировала всех освободить домовых эльфов, пока мне не втолковали, что они слишком привыкли к своему рабству, и резкое изменение ситуации шокирует и пугает их до полусмерти. Некоторые вещи требуют времени, — она всмотрелась в его лицо и облизала губы. — Я пыталась бороться с тобой по закону. У меня не вышло остаться беспристрастной, хотя до этого много лет удавалось. Не знаю, почему так случилось, и я сейчас не в том состоянии, чтобы над этим размышлять. Так что… Пообещай мне, что больше никогда не воспользуешься подобными средствами. И впредь я к этой теме возвращаться не хочу. — Обещаю, — хрипло произнес Снейп. Гермиона коротко кивнула: — А теперь, раз мы все выяснили, выметайся домой, я дико устала и хочу спать. — Я бы хотел остаться, — вырвалось у него, и он едва не прихлопнул рот ладонью. Сердце гулко заколотилось о ребра, отдаваясь в горле, внутренности сжались в неприятный тяжелый ком.       «Совсем рехнулся, Северус? После всего, что только что услышал, у тебя еще хватает наглости…»       Гермиона, видимо, подумала так же. На ее лице сквозило неприкрытое изумление.       Секунда, две, три, четыре.       Тяжелый ком в животе ухнул куда-то вниз, оставляя вместо себя вязкую сосущую пустоту.       Мерлин, это какое-то безумие. Кто тянул его за язык? Надо просто встать и уйти. — Кровать у меня всего одна, и вторую втиснуть некуда, а ты ни с кем спать не можешь, — опомнившись, медленно проговорила она.       Она что, серьезно?! Она сейчас думает о его проблемах, а не о своих?!.       В пустоте что-то зашевелилось. Похоже на тех самых пресловутых бабочек… ох и дурацкое же ощущение… но до чего приятное. — Я… переживу. И приставать не буду. Я просто…       Что «просто»? Что, что, что?       Он потерял мысль.       Ее глаза сузились, губы плотно сжались. Сердится? Наверняка.       Бабочки превратились в мыльные пузыри и лопнули. У него закружилась голова, в висках застучало, желудок сжался. Кажется, его сейчас стошнит. Или он грохнется в обморок. — Северус, — ее голос долетал откуда-то издалека, словно он с головой ушел под воду, — ты белый как смерть. Ты пил свои зелья сегодня?       Он кивнул и кое-как поднялся на ноги. Слегка покачнулся. Она дернулась, будто хотела подхватить его. — Это глупо, — пробормотал он глухо. — Я пойду. Я не должен… — Лучше тебе в таком состоянии никуда не перемещаться, даже с портключом. Оставайся, если действительно хочешь.       Снейп выдохнул. В груди что-то мучительно защемило.       Ладно. Будь что будет. Он подумает обо всем этом завтра.       Черт, а как он собрался здесь ночевать, если не взял с собой никаких вещей? Переодеться и то не во что. Не голым же спать, раз секса не будет. Это в порыве страсти он мог раздеться без смущения, а сейчас…       Гермиона еще раз критически оглядела его с головы до ног, издала неопределенный звук, нечто между хмыканьем и смешком, протиснулась мимо стола и исчезла в комнате. Он напряженно прислушивался к шороху и скрипу выдвигаемых ящиков. Через пару минут она вернулась и положила перед ним на стол… пижаму. Определенно мужскую.       В нем разом проснулся старый добрый Ужас Подземелий. Северус изогнул бровь и зыркнул на нее: — И откуда у тебя мужская пижама? — Это Гарри. Он иногда здесь ночевал раньше. Не делай такое лицо, она чистая, а ничего другого у меня нет.       Только этого не хватало. И здесь Поттер. Да что ж такое? — Вы что, трахались?       Гермиона театрально закатила глаза, явно расслабившись. Вот и вырулили на знакомую дорожку. — У тебя один секс на уме. Мы в войну, вообще-то, несколько месяцев жили в одной палатке, бывало, что и спали едва ли не в одном спальнике, потому что было очень холодно. — С Поттером и Уизли? В одном спальнике? — ревниво уточнил он. — А что тут такого? Никакого интима, не до того было. И вообще, когда туалет под одним кустом, да еще поживешь в Норе с табуном мальчишек, никаких секретов не остается. Столько членов и задниц, сколько я повидала за время каникул, я, наверное, даже взрослой не видела.       Час от часу не легче. — А в Норе что, все ходят голые?       Она пожала плечами: — Там все живут друг у друга на голове. Пятеро мальчишек, считая Гарри, хорошо хоть Билла и Чарли не было. Одна ванная на всех. Двери ни в одной комнате не закрываются, у миссис Уизли от закрытых дверей истерика. Бывало, выйдешь ночью в туалет, а там уже кто-то сидит. И хорошо если использует по назначению, а не занимается кое-чем интересным… ну, сам знаешь, как это бывает в пубертатном возрасте.       Снейпа передернуло. Жуть какая. Как теперь перестать об этом думать? И как она вообще выдерживала каникулы с этой толпой неандертальцев? — Рон и Гарри еще ничего, — продолжала Гермиона как ни в чем не бывало, — а вот близнецы… — Все, заткнись, я понял… Сборище извращенцев… — он сгреб пижаму со стола, развернул и поморщился. — Я это не надену. — Ни в верхней одежде, ни голым в постель не пущу, — безапелляционно отрезала она. Он бы мог, конечно, быстро смотаться в Эдинбург, взять какие-то вещи, но не был уверен, что у него хватит духу сюда вернуться, если он сейчас выйдет за дверь. Да и Гермиона могла передумать. — Она на меня не налезет, — буркнул он, вертя в руках штаны. — А магия тебе на что? — Гермиона запахнула халат поплотнее и кивнула на дверь. — Ванная там. Чистое полотенце в шкафчике в углу. А запасной зубной щетки у меня нет. Я лягу на правой половине, ты на левой. И чтоб твой член ко мне не приближался до утра. — До утра? — ухмыльнулся Снейп, сгребая злосчастную пижаму в охапку и нащупывая палочку в потайном кармане куртки. Гермиона и бровью не повела: — Я хочу спать. Я ясно выразилась?       Ясней ясного, чего уж там.       Ванная у Грейнджер была меньше, чем у него, но как-то… уютнее, что ли. Пустив воду, он долго разглядывал флакончики и баночки на полках, некоторые понюхал, удивляясь, что женщинам нужно целых пять разных пенок для ванны. В шкафчике, похожем на его собственный, стояли лечебные зелья — самая обычная ерунда, снотворное, обезболивающее, бадьян, большая банка какого-то средства для укладки волос. Ничего интересного, даже придраться не к чему. Мыло и гель для душа благоухали цветами, и хотя он тщательно все смыл, ему казалось, что и от него теперь разит этой гадостью. Несчастной поттеровской пижаме после чар увеличения наверняка придет конец, ткань и так поизносилась. Стараясь не думать о том, сколько раз Поттер ночевал в этой квартире, он высушил волосы, превратил первую попавшуюся безделушку в зубную щетку и, почистив зубы, осторожно выглянул из двери. Гермиона чинно лежала на своей половине кровати. Даже выделила ему отдельное одеяло. И прямо посреди этого одеяла развалился кот. Едва Снейп попытался забраться в постель, наглая рыжая тварь цапнула его когтистой лапой и зашипела. Грейнджер хихикнула и позвала: — Лапик, иди сюда. Сегодня твое место занято, уж потерпи, пожалуйста. — Ты разговариваешь с котом? — поинтересовался Северус, заползая под одеяло и пристраивая палочку на краю тумбочки рядом с высоченной стопкой книг. Комната тоже походила на его спальню в Эдинбурге — минимум вещей и сплошь стеллажи с книгами. Только у него еще был проигрыватель и диски. — Скорей он разговаривает со мной, — ответила она, принюхиваясь. — Пахнет как в цветочной лавке. — Я не виноват, что у тебя нет ни одного приличного геля для душа, — огрызнулся он, взбивая подушку. — Ой, молчал бы уже. Ты, вообще-то, занял место Косолапса, так что не вздумай обижать его, если ночью он вдруг потребует его обратно. — Скажи своему коту, что ему не поздоровится, если он полезет на меня, когда я сплю. — Сам скажи. Он все понимает.       Вот с котами он еще не разговаривал.       Повозившись немного на своей половине, Гермиона, похоже, уснула. Снейпу не спалось. Он лежал, слушая ее дыхание и мурлыканье кота, таращился в стену, ерзал, пытаясь улечься поудобнее, перекладывал подушку и так, и этак, переворачивался с боку на бок. Вроде и кровать удобная, но расслабиться и уснуть никак не получалось. Дома он на ночь либо пил снотворное, либо дрочил. Или и то, и другое, если до этого не склеил кого-нибудь. Но не может же он прямо здесь…       Его подушка пахла Гермионой. Как назло, в голову полезли отнюдь не целомудренные сюжеты. Черт, он точно извращенец… — Северус, — сонно пробормотала она, и он замер, забыв дышать. — Угомонись уже… и хватит сопеть. Могу дать снотворное. — Не нужно, — буркнул он, раздосадованный. Она шевельнулась на своей половине, и он уж было решил, что она сейчас повернется к нему, и тогда… Мерлин, помоги…       Не повернулась. Только устроилась уютнее и снова задышала глубоко и размеренно.       Нет, так он точно не уснет.       Отбросив одеяло, Снейп зашлепал в ванную. Поставив заглушающие чары, включил свет и заново перечитал этикетки на всех баночках. Надо было хоть книжку какую-нибудь прихватить, что ли. Еще раз осмотрел шкафчик с зельями… хм, а снотворное довольно сильное. Она вроде бы говорила, что тоже плохо спит, но он особо не придал этому значения. Взял стоявший на самом краю полки флакон духов, понюхал. Зеленый чай и вербена. Этот запах у него уже ассоциировался исключительно с ней. Снейп вдохнул еще раз и прикрыл глаза.       Вот это точно зря.       Самое время дать волю фантазии несмотря на то, что после концерта он уже разок сбросил напряжение.       Как хорошо, что существуют заглушающие чары.       Когда он вернулся в постель, Гермиона разметалась по кровати с таким блаженным выражением лица, что он невольно подумал, а не проделала ли она то же самое, пока его не было. При этой мысли почему-то поднялось настроение, но в то же время стало немного досадно… он мог бы… поучаствовать. Сразу бы заснули оба как убитые. Рыжий котище сердито зыркал из лежанки на подоконнике, определенно недовольный тем, что его вытурили с законного спального места рядом с хозяйкой. Снейп погрозил ему пальцем, надеясь, что это чудище не прыгнет ему на голову ночью. Тихо скользнул под одеяло на самом краю, стараясь не задеть Гермиону, и наконец-то уснул.