Глас сирены

I don't wanna talk about it The reasons I've been losing sleep As long as I can stay distracted The past can never get to me Citizen Soldier The war in your head tells a story that's still worth believing 'Cause you're still breathing 'Cause you're still breathing Citizen Soldier

      Альбом Whispers From The Void вышел летом. Северус все еще не мог поверить, что это происходит на самом деле. То и дело заходил в музыкальные магазины и пялился на диски и пластинки, с трудом узнавая себя на обложке. На стильном серебристом фоне — его силуэт в профиль, длинные пальцы оглаживают микрофон с подставкой в виде змеиного скелета. Гермиона на фотосессии предлагала лизнуть этот самый микрофон, дабы подчеркнуть название группы, но это показалось ему слишком уж «в лоб». Двенадцать песен, выстраданных, прожитых до последней буквы и звука, завуалированно рассказывали историю человека, ходившего по лезвию бритвы и упавшего на самое дно, но сумевшего выбраться обратно. Первое время ему казалось, что он попал в параллельную реальность, когда слышал собственный голос по радио, но потом привык. До осени они успели объехать полстраны, и Северус не мог не заметить, что толпы в залах росли от концерта к концерту, как будто людей притягивали манящими чарами.       К зиме они уже играли не только в клубах, и от этого внезапного успеха кружилась голова. Вероятно, на волне такой бешеной популярности у них всех быстро отросли бы короны, но Гермиона держала их в ежовых рукавицах, не давая зарываться, и при этом пахала как проклятая наравне с ними. Организовывала выступления, поездки, интервью, фотосессии, находила спонсоров, покупавших новое оборудование, яростно отстаивала гонорары и райдеры, следила, чтобы им было комфортно работать, в поездках решала бытовые проблемы и как цербер охраняла все подступы к гримеркам, чтобы никто не мешал готовиться. — С тобой никакого веселья, — ворчал Крис, когда она не пускала за кулисы фанаток перед концертами. — Пусть бы потусили тут с нами, что такого? — Хочешь трахаться — трахайся после концертов, а не до, — безапелляционно заявляла она. — На сцене чтоб все были в тонусе.       Ага, в тонусе, думал Снейп, ухмыляясь. Едва заметив, что он не в настроении, она могла зажать его где-нибудь в темном закутке у сцены перед выходом и коварно запускала руки в самые неожиданные места, а когда он тянулся за поцелуем, уворачивалась и сверкала глазами: — Сперва отыграй.       Ведьма. Но ему нравилось. Нра-а-авилось.       Если бы не треклятые покореженные мозги, от которых, невзирая на терапию, совершенно некуда было деваться.       …молчание, которое я никогда не нарушу… не выболтаю секреты, запертые подальше… если бы ты прожила в моей голове хотя бы день… то поступила бы так же…       Первый этап детокс-программы он закончил фактически в туре и решил было, что на этот раз победа останется за ним, однако не учел, что эмоции и ощущения никуда не делись, и порой их было так много, что хотелось выпрыгнуть из окна и улететь куда подальше, и пусть бы все видели. Тот еще пиар-ход. Сколько ночей он не мог заснуть, теперь уже на адреналине после концерта? Сколько часов проводил в автобусе, отгородившись от всех наушниками и потрепанной тетрадью, чтобы никто не лез, и он мог снова и снова прокручивать в голове старые эпизоды, выплескивавшиеся на страницы дневника очередным текстом. Выбрасывал из себя чувства на каждом концерте так, словно вместе со словами вырывал сердце, и уходил со сцены на подрагивающих ногах, думая, что на большее его не хватит, и вот сейчас, прямо сейчас ему нужно что-то принять, чтобы успокоиться.       Ну или заняться ни к чему не обязывающим сексом. Чтоб не лезли в голову, не тормошили, не расспрашивали, ничего не требовали.       …мне не нужна терапия… мне нужен кто-то, кто будет переживать боль вместе со мной… кто-то, кто почувствует ее, а не просто сбежит…       И больше всего боялся, что Гермиона не поймет. Что начнет чего-то требовать, следить, ревновать, допрашивать, доставать, лезть в душу. Но она только обнимала крепче, и он стискивал ее в ответ, чуть ли не до боли. Ему нравилось, что она не пытается ни избавить его от одиночества, ни разделить его с ним. Одиночество по-прежнему было необходимо ему, чтобы писать.       …мы можем вместе прогнать эту тьму, и если ты уйдешь, я пойду следом…       Он таки извращенец и ему нравится страдать — из-за прошлого, настоящего, будущего, разницы не было. Иначе о чем бы он пел?       Стоило ли оно того? Едва ему начинало казаться, что не стоило, он выходил на сцену, видел эту сумасшедшую толпу, скандировавшую его имя и хором оравшую его песни — когда только выучили? — и понимал, что уже не променяет эти ощущения ни на что другое. Он втянулся в график, временами аппарировал на эдинбургский холм, откуда было видно замок, жадно впитывал витавшую над городом магию и боролся с собой, чтобы не спуститься в лабораторию и не наварить какой-нибудь дряни. Нет, нельзя, нельзя, с этим покончено. Вместо этого писал очередной текст, выдергивал своих музыкантов на репбазу или в свободный номер для репетиции, выходил на сцену и исполнял его так, словно следующего раза не будет — до головокружения, до хрипоты, до полной пустоты внутри, которая мгновенно взрывалась звуками и красками, стоило музыке зазвучать снова. Это подкупало людей, фан-база росла, а он смотрел на них и искренне недоумевал — почему? С женщинами и «Гласом» было проще и понятней. Но ведь и он сам, слушая чужую музыку, временами задыхался от эмоций. Значит, люди что-то находили в нем и его музыке… что-то такое, что позволяло дышать, и это каждый раз изумляло его. — Черт возьми, откуда ты все это берешь? — спрашивал Джефф, одним из первых слушавший все, что писал Снейп, чтобы помочь с аранжировкой. — Я не любитель копаться у себя в башке, но я бы уже сошел с ума, если бы в ней было столько всего. Как ты еще жив до сих пор? — Вопреки всему, наверное, — усмехался Северус и пресекал дальнейшие разговоры, ссылаясь на необходимость побыстрее запустить новый материал в работу.       Он по-прежнему отказывался говорить о себе, в интервью рассказывал исключительно о музыке, и единственным местом, где он мог свободно выразить все, что творилось в его голове, оставалась сцена. Там все что угодно можно было списать на образ, и это и была его терапия. Сотни зрителей были только рады «переживать боль» вместе с ним.       …не жалей меня, в этой клетке тьма — единственный выход наружу…       Он не знал, сколько продержится, не знал, продержится ли вообще, не будь рядом Гермионы, словно оттягивавшей привычные ему эмоции и предлагавшей что-то совершенно новое. Что-то такое, чего он не понимал и не хотел определять, чтобы не спугнуть. Иногда ему казалось, что он живет только ради нескольких мгновений после концерта, когда внутри уже пусто, в темноте остается лишь учащенное дыхание — его и Гермионы, и на коже фейерверком вспыхивают ее прикосновения, чтобы заново заполнить его жизнь ощущениями.       Едва группа получила первый солидный гонорар, Снейп решился на то, на что никак не мог решиться предыдущие семь лет — окончательно избавился от ненавистного клейма, попросту перекрыв его новой татуировкой. Теперь вместо блеклого черепа со змеей внутреннюю сторону предплечья украшал длинный черный прямоугольник, по всей длине разделенный белой линией. Черт его знает, что усмотрели в этом рисунке остальные, на фанатских страницах он каких только идей не повидал. Гермиона вообще считала, что так он видит себя — личность, вечно разделенная надвое, двойной агент, святая сволочь, до и после. Были версии, что белая линия — луч света в темноте, и что-то там про расколотую душу.       На самом же деле ему просто понравилось, как этот незатейливый рисунок смотрелся на его руке. Особенно в черной рубашке с закатанными рукавами. — Давно пора, — только и сказала Гермиона, погладив его по новой татуировке. И улыбнулась загадочно, словно знала о нем нечто такое, о чем он и сам не догадывался.       Почем знать, может, так оно и было. Просто поразительно, сколько это гриффиндорское чудовище ухитрялось о нем разведать, всего лишь послушав пару-тройку новых песен. А он уже и не пытался маскироваться под сценический образ. Бесполезно. С ней — бесполезно.       Дознаватель все-таки.       …ты погасишь свет или станешь человеком-маяком?.. Рассыпешься на части или встанешь на свое место?..       Ребята просекли все нюансы их отношений еще до того, как он разобрался в них сам. — Слушай, — сказал ему Крис после очередного концерта, — мы тут это… познакомились кое с кем и хотим позвать их к себе. Ты не мог бы отвлечь Грейнджер, чтобы она к нам не совалась до утра? — Что значит «отвлечь»? — поинтересовался Северус, прикидываясь идиотом и втайне радуясь, что ему не придется участвовать. Сопливые восторженные воздыхания, обычно сопровождавшие подобные сходки, раздражали его донельзя, но парням нравилось. — Н-ну… ты знаешь, — Крис скроил гримасу, по его мнению изображавшую оргазм. — Если она будет занята тобой, то и не подумает нас контролировать. — Если хоть одна девка окажется в номере не по своей воле… — Да ну с чего вдруг? Ты же их видел, они только и ждут. Ну, в общем… Отвлеки Грейнджер, чтоб мы могли нормально расслабиться. — И что мне за это будет? — ухмыльнулся Северус, и без того собиравшийся «отвлечь» Гермиону. — Что хочешь, но в пределах разумного. — Вы со мной до сих пор не рассчитались за то, что я быстро привел вас в порядок после той попойки, — напомнил Снейп. Крис замахал руками: — Ну это ж для общего блага… кстати, так и не поделишься рецептом? Реально крутая штука, ты мог бы это продавать.       Еще бы, подумал Снейп, патентованное антипохмельное, которое за пару минут поставит на ноги кого угодно. — Ладно, я ее… кхм… отвлеку. Но если она все же решит вас проверить… — Чувак, да она весь концерт с тебя глаз не сводит, ей явно не до нас, — ухмыльнулся Крис, потянувшись было хлопнуть его по плечу, но вовремя вспомнив, что он этого не любит. — Спасибо, ты настоящий друг.       Забавный критерий дружбы, как ни посмотри. Но Снейп не считал своим долгом слишком «пасти» коллег по группе — в конце концов, взрослые же люди, хотят развлекаться, пусть развлекаются. — Они не развлекаются, а разлагаются. Морально и физически! — возмущалась Гермиона. — Можно подумать, ты после войны не занималась тем же, — поддевал ее Северус. — У меня была веская причина и ПТСР, — отпиралась она. — А у них что? — А они тяжело отрабатывают каждый концерт и имеют право немного оттянуться после. Мы, кстати, тоже… имеем право. — Только не пытайся втирать мне, что вы не получаете удовольствие от выступлений. — Получаем. Но это все равно нелегкий труд, так что оставь их в покое и удели внимание мне. — Да ты и так получаешь больше внимания, чем все они, вместе взятые, — фыркала она, но тут он совал руки ей под одежду, и она сразу забывала, что хотела сказать. В общем и целом, обходилось без крупных разборок и скандалов, и неприятные моменты в основном касались быта, но никак не отношений. Да ведь он и не считал, что у них какие-то отношения. Просто…       Просто им было комфортно друг с другом. Разве этого недостаточно, чтобы больше никого не искать?       Пожалуй, в разумности Гермионы он засомневался лишь однажды — когда она заявила, что больше не может тянуть всю рекламу и связи с общественностью в одиночку, и на предложение нанять пиар-менеджера притащила… Риту Скитер. — Нет, — сразу отрезал Снейп. — Обоснуй, почему нет, — наседала Гермиона. — То есть это я должен обосновывать? — возмутился он. — Это Скитер, и этим все сказано. — Да, поэтому я и хочу, чтобы она работала с нами. — Ты уже забыла, сколько раз она обливала тебя дерьмом в прессе? — Я никогда ничего не забываю. И это одна из причин, почему я хочу держать ее поближе, чтобы видеть, что и куда она пишет. Если ты не заметил, все статьи о тебе в колдовской прессе написаны на вполне приличном уровне, и я хочу, чтобы и дальше так было. — Нам же нужен спец по связям с маггловской прессой. Она разве разбирается в маггловских технологиях? Знает, что такое интернет? — Научится. Я же научилась. — И тебя не смущает, что она, судя по всему, подглядела, как мы трахаемся? — Смущает, — призналась Гермиона, морщась. — Но, во-первых, мы не можем это доказать, а во-вторых… она никак не сможет это использовать. Ну трахаемся — и что? Кого этим нынче удивишь?       Снейп фыркнул и скрестил руки на груди: — Если она опять ко мне полезет с дурацкими вопросами, я за себя не ручаюсь. — О, думаю, мы найдем, чем ее занять, — усмехнулась Гермиона. Снейп не очень верил, что обойдется без скандалов и непристойных предложений, благо Скитер не имела ни малейшего понятия о личных границах, однако в туре от нее действительно была польза. Провести с ней профилактическую беседу все же пришлось самому, просто на всякий случай, уж больно плотоядно она ему улыбалась при каждой встрече. — Что такое, перспектива оказаться в банке вас уже не тревожит? — поинтересовался он, когда она «совершенно случайно» прижалась к нему грудью, делая вид, что коридор отеля слишком узкий, и двоим ну никак не разминуться. — Плавали, знаем, — отмахнулась Скитер. Снейп изогнул бровь: — Можно и без банки. Ваши лапки и крылышки, к примеру, отлично подойдут для утреннего смузи, белок, знаете ли… Хотя лично я считаю, что вашим белком, Рита, только отравиться.       Скитер тоже изогнула бровь — да задолбали все его копировать, в самом-то деле, совсем страх потеряли! — Разве вы не завязали с зельеварским прошлым, мистер С… Сильвертон? Вроде мы тут именно к этому и стремимся. — Зельевары бывшими не бывают, — вкрадчиво сообщил ей Северус. — Да и Гермионе в креативности не откажешь. Говорят, нынче в моде хитиновая вытяжка, волшебнейшее средство в косметологии, а уж у нее остались связи и в магических, и в маггловских лабораториях. — Зачем же сообщать ей буквально о каждом моем движении? — тут же нашлась Скитер. — В моем контракте прописаны все необходимые условия, и незачем так все драматизировать. — Драматизирую здесь вовсе не я. И чтоб я вас в этом коридоре больше не видел, у вас номер этажом выше.       Приставать к нему жучиха вроде бы прекратила, но от приключений отказываться не стала, а однажды и вовсе вызвалась за всеми «присмотреть», когда Снейп и Гермиона решили отлучиться на ночь в Эдинбург. — Думаешь, ей можно доверять? — с сомнением спросила она Северуса. — Чтоб она да захотела присмотреть за этим бедламом? Они стопроцентно нажрутся в номере. Или что похуже. — Присмотрит она, как же, — фыркнул Снейп. — У нее другие интересы. — Наделать компрометирующих фотографий и в очередной раз всех опозорить? Или шантажировать? — Пф-ф… Ну, и это тоже, но в данном случае, полагаю, ее действительно интересует кое-что другое. — Это что еще за хрень? — опешила Гермиона, утром обнаружив в номере всех четверых музыкантов в состоянии полного нестояния и разной степени раздетости — и Скитер в одном халате, с удовлетворенным видом потягивавшую кофе и листавшую пачку бульварной прессы. — А я предупреждал, — глубокомысленно заявил Северус, не без удовольствия разглядывая царивший в номере свинарник. Ухмыляясь, вытащил из кармана несколько бутылочек и принялся расставлять на столе. — Ну, и как оно?       Скитер мельком оглядела его с головы до ног, задержалась взглядом на пряжке ремня и пожала плечами: — Молодо-зелено, никакой выдержки, сам небось помнишь, как оно в таком возрасте. Мне бы кого покрепче… — Какого черта, Рита? — взвилась Гермиона, на которую оба старательно не смотрели. — Или ты так и не прочла, что в контракте черным по белому написано не спать с клиентами? — Там написано «не спать с Рассом», — уточнила Скитер, томно потягиваясь и сладко улыбаясь. — А про остальных ничего не сказано. И вообще, с чего такой шум? Велели за ними присмотреть, я и присмотрела. Никаких девиц никто не водил, запрещенных веществ не употреблял… не до них было. — Господи боже, — только и вырвалось у Гермионы. Снейп оглядел дрыхнущих соратников и цокнул языком: — Заживляющую мазь надо? — Ну я ж не зверь, — проворковала Скитер, окинув его голодным взглядом еще разок. — А если кто ходить не сможет пару дней — сам виноват. — Кто кому зверь, замнем для ясности. А насчет молодых-зеленых ты это зря — об Поттера в его четырнадцать ты зубы обломала. Если они не смогут играть завтра… — С чего вдруг? — удивилась она. — Ну выпили немножечко… расслабились… Они, между прочим, сами настаивали, чтоб я осталась, и рассказывали, какая я удивительная женщина. — Они это всем говорят, — буркнула Гермиона, оглядев номер и не зная, кому сочувствовать. Хотя Скитер уж точно не выглядела пострадавшей. — Как проснутся, проследи, чтоб выпили, — Снейп кивнул на зелья и подтолкнул ошарашенную Гермиону к выходу. Оказавшись в коридоре, та вцепилась в волосы: — Я ее придушу, клянусь. — Зачем? Отличная же была идея пригласить ее в тур, — он специально подчеркнул слово «отличная», дабы она осознала всю глубину идиотизма. — Смеешься, да? — обиделась Гермиона. — Да она же… она… — …развлекла парней, чтоб не шлялись по фанаткам. Ты же хотела, чтоб они не шлялись? Ну вот. Думаю, какое-то время им будет очень сильно не до новых приключений, так что цель, безусловно, достигнута. Она отвлеклась от нас, все довольны, баланс сил восстановлен. Может, они захотят повторить, и нам меньше проблем. По крайней мере, все свои. — Ты это специально устроил, да? — Ну что ты, как я мог? — бархатным тоном промурлыкал он. — Просто предположил, что она не утерпит, оставшись наедине с четырьмя симпатичными парнями. — А за них ты, что ли, вообще не переживаешь? — За них как раз переживать не нужно, они явно были инициаторами. И уж лучше Скитер, чем какая-нибудь дурочка, которая решила всенепременно расстаться с девственностью после концерта. Я предупреждал, что в этой группе невинных мальчиков и святош нет.       Гермиона потерла лоб и закрыла глаза: — Дурдом на выезде… Небось весь отель вчера слышал… — Может, ничего такого и не было. Поиграли в покер на раздевание да напились. Да и Рита в совершенстве владеет заглушающими чарами. — Ах, теперь она уже «Рита»? — Не психуй, Грейнджер. Ты, кстати, не всегда вспоминаешь о «заглушках». — Блин, мало мне было собирать их по кабакам, чтоб не проспали отъезд… или чинить вашу аппаратуру, которую вы как придурки расколотили на концерте… или вытаскивать Криса из обезьянника… Теперь еще и это. — Ничего не будет. Она все-таки отвечает за связь с прессой.       Гермиона только отмахнулась, глянула на часы, затем сверилась с растрепанным ежедневником, который почти никогда не выпускала из рук: — Черт, ты опять опаздываешь в Мунго. Почему ты еще не там? — Потому что разговариваю с тобой, — буркнул он недовольно, как и всякий раз, когда приходилось тащиться на очередную встречу с целителями, корректировавшими его детокс-программу без отрыва от выступлений. Окончательно слезть с успокоительных ему все еще не удавалось, но по крайней мере он бросил антидепрессанты. — Не убивай ее, пока меня не будет. — Если я до сих пор не убила вас всех скопом, то уж ей точно ничего не грозит. Даже банка с дихлофосом… хотя банку я, пожалуй, все-таки подготовлю, просто на всякий случай.       Разумеется, никто никого ни в какую банку не посадил, но Гермиона теперь совершенно не понимала, как ей куда-то отлучаться и оставлять всю эту милую компанию без присмотра, ибо, как показала практика, Снейп иногда тоже любил поразвлечься. Только вот развлечения у него были… кхм… Гермиона не раз вспоминала, как внезапно присмиревшие парни обсуждали в гримерке инцидент, в ходе которого им всем примерещилась овца в черном кружевном белье. — Блядь, все, я завязываю, — сказал Крис, тщетно пытаясь нарисовать себе стрелки и не ткнуть подводкой в глаз. — Это ж надо было так ужраться, чтоб такое увидеть. — А я думаю, овца была, — меланхолично отозвался Эдриан. — Ну не могло нам всем одновременно приглючиться одинаковое. — И кто, по-твоему, притащил к нам в номер овцу? В кружевных трусах? И куда она потом делась? Расс, ты видел овцу?       Северус только пожал плечами. — Так он с нами не пил, потому и не видел, — нашелся Джош. — Или… — Да срать, я всё. Теперь только эти… как их… протеиновые смузи. Грейнджер, отметь там в следующем райдере, чтоб никакого бухла. И если мы соберемся идти бухать на улицу, можешь привязать нас к койкам. — Запишу в райдере, чтоб приложили наручники на каждого, — хмыкнула Гермиона, исподтишка изучая Северуса, с невозмутимым видом восседавшего на стуле в углу. Скитер в другом углу закашлялась и спряталась за папкой с газетными вырезками. Гермиона перехватила взгляд Северуса и кивком указала на дверь. Он ехидно прищурился, но послушался, и мгновение спустя они уже шипели друг на друга в коридоре как змеи. — Что за овца? — А почему сразу я? — А кто еще мог это организовать? Кого из них ты превратил в овцу и зачем? — Это был воспитательный момент. — Хм… И кого ты, позволь спросить, воспитывал? — Всех сразу, — он слегка поморщился. — Сработало, видишь — употреблять бросили. — Кто еще это видел? — Да никто. Они и сами не уверены, что видели. И вообще, я никого ни во что специально не превращал. — Тогда что это было? — Стандартная трансфигурация с условием, — у него сделался на редкость самодовольный вид. — Идея, кстати, твоя. Только, как видишь, без прыщей на всю рожу. — Не поняла, — Гермиона озадаченно воззрилась на него. Затем потерла лоб, соображая. — Кружевное белье… Ты… ты превратил Скитер в овцу?!. — Я предупреждал, что мои развлечения ей не понравятся. Зато теперь будет держать руки при себе. — Это, что ли, когда вы тусили мужской компанией? Ну и зачем ты ее позвал туда? — Я ее не звал. Она сама явилась, как только увидела, что тебя нет. Я и решил, что самое время расставить все точки над «и», раз уж перспектива оказаться в банке ее больше не пугает. К слову, за каждое повторное поползновение блеять будет на полчаса дольше.       Гермиона тяжело вздохнула: — По-моему, мы опять переборщили с магией. И с зельями. И вообще… Ты хоть представляешь, чего мне стоило прибрать ее к рукам, чтобы она без нашего ведома не раскопала еще что-нибудь? Она все еще освещает дело Забини, и пока Визенгамот не вынесет вердикт, лучше ее не злить. А ну как накатает очередную статью? — Ничего она не сделает. В ее журналистской карьере бывало такое, что превращение в овцу в трусах — мелочи. Я наводил кое-какие справки, когда она впервые сунулась ко мне с идеей про книгу. — Если министерство узнает… Мы и так постоянно нарушаем кучу правил при взаимодействии с магглами.       Он закатил глаза и потянул ее к себе: — Разве я не говорил, что колдовать интересно только там, где этого больше никто не может? — Ты все-таки маньяк… Вас нельзя оставлять без присмотра. — Я тебе уже говорил, что мы в состоянии о себе позаботиться, даже когда вездесущей и всемогущей тебя нет рядом.       Она скользнула взглядом по его лицу, едва сдерживаясь, чтобы не начать трогать его где можно и нельзя. — Тур, кстати, продлили еще на две даты.       Северус едва слышно ругнулся: — И ты позволила? Я же сказал, что нам нужен перерыв и я больше не хочу. Только не по этим занюханным клубам. Люди стоят слишком близко, на этих пятачках вообще не развернуться. — Не в клубе. Зал на полторы тысячи человек и сцена побольше. Гонорара как раз хватит, чтобы купить тебе новый компьютер и клавиши, и еще останется на отпуск. Ты только представь, какой шикарный финал тура в таком зале. Я уже выбила новую аппаратуру, свет пропишут заново, не придется морочиться самим. И там классная акустика, не то что… вот это все. — Хм… Это взятка? — Ты же хотел новый компьютер… Условия гораздо лучше, гарантирую. Что это ты делаешь? — она шлепнула по рукам, уже почти пробравшимся ей под юбку. — А на что похоже? — Ну не здесь же.       Пока он изобретал аргумент поостроумнее, дверь гримерной открылась, и в коридор выглянула Рита. Увидав их, наморщила нос: — Неужели так трудно потерпеть и не трахаться где попало? — Почему все думают, что мы только и делаем, что трахаемся? — возмутилась Гермиона. — Мы вообще-то разговаривали. — У них выход через пять минут. — Сейчас договорим и все будет.       Скитер оглядела их с головы до ног, надула губы и спряталась обратно, но дверь закрывать не стала. Похоже, она решила, что овца — ее рук дело, ведь именно Гермиона составляла ее контракт. А вот это уже плохо. Нечего давать ей повод делать пакости в отместку. — Ты скажешь ей? — Еще чего. Она не совсем идиотка и прекрасно понимает, почему это случилось. — И будет считать меня ревнивой стервой. — Свежо предание. — Сволочь ты, Расс. — Еще и какая, — он все-таки притянул ее к себе, самым недвусмысленным образом сжав задницу обеими руками, и скользнул губами по шее. — Давно хотел тебе сказать, но как-то было недосуг… Реально, перестань нас нянчить. Мы все взрослые люди. — О да-а, — протянула она, улыбаясь. — Стоит мне отлучиться, как вы пьете, укуриваетесь, заводите в номере овец… — Если бы они не начали болтать, ты бы и не узнала. Я, между прочим, тоже неплохо владею магией и в состоянии замести все следы. — Это я и так знаю. Отличный ход с контрактом, кстати. — Еще бы, — усмехнулся он. — Но если мы не начнем позволять им хоть изредка расслабляться, у них поедет крыша еще до того, как мы запишем следующий альбом. Черт, даже у меня едет крыша от твоего надзора. Так что отпусти поводья, Грейнджер. Они моложе меня чуть ли не вдвое, чем еще им заниматься, кроме как безобразничать? — Ты кто такой и куда девал Северуса Снейпа? — изумилась она. — Чтоб ты кому-то позволил безобразничать? — Ну, пить до синих пикси они больше не будут, а в остальном… — Ты же знаешь, у меня с этим проблема. Я должна все контролировать. — Контролируй… меня, — шепнул он, бесцеремонно обхватывая ее за талию и ища глазами какую-нибудь подсобку, благо три минуты у них еще было. — Пока я добрый. А не то я и в твой контракт внесу какое-нибудь… условие.

***

— Там опять нихрена не работает, — будничным тоном сообщила Скитер замучившейся Гермионе, которая с самого прибытия в Манчестер только и делала, что разгребала проблемы, и к моменту начала концерта у нее уже едва ли не дым валил из ушей. — И если в ближайшие пять минут не починят, толпа кого-нибудь изнасилует. — Ну так пойди и проследи, чтоб не изнасиловали, — огрызнулась Гермиона, роясь в сумочке в поисках зелья от головной боли. — Охрана где? — Охрану тоже изнасилуют. Там один такой — ух-х… Я бы вот прямо сейчас…       Гермиона скорчила гримасу и опрокинула в рот содержимое флакончика, маркированного мелким косым почерком Снейпа. До финального концерта в «хорошем» зале оставалось буквально несколько «клубных» дат, но эти даты, как назло, сопровождались таким лютым трешем, что она уже мечтала все бросить и аппарировать куда подальше. Весь сегодняшний день, начиная со сломавшегося посреди дороги автобуса и заканчивая задержкой концерта почти на три часа и сыпавшей искрами аппаратурой, был ночным кошмаром любого менеджера. — Почему в Манчестере вечно приключается полная жопа? — простонала она. — Другие города как города, а тут… — Потому что в зале хренова туча волшебников, и от каждого фонит, вот почему, — услужливо подсказала Рита, выуживая из собственной сумочки пачку маггловских сигарет. Гермиона неприязненно покосилась на пачку: — Хочешь курить — иди на улицу. И вообще бросай, сколько раз говорила. — Отвянь, Грейнджер. У меня тяжелая работа. — За которую тебе платят неприлично много, и было бы неплохо, если бы ты хоть иногда занималась именно ею. — Так а я что, я свою часть выполнила, завалила рекламой все газеты, зал битком, все билеты проданы. — Вот именно — зал битком, потому что сюда в итоге людей зашло вдвое больше, чем мест в этом зале. Ну твою ж мать… Почему здесь хренова туча волшебников, и почему в других городах их гораздо меньше? — Город такой… раздолбайский. Почти как Эдинбург, — Скитер прикурила от палочки, выдохнула и заулыбалась во все тридцать два зуба. — Но вообще здесь билеты дешевле, поэтому большинство фанатов слетаются именно сюда.       Гермиона с завистью смотрела, как она элегантно затягивается. Почему эта стерва всегда так круто выглядит? Сама Гермиона в основном носила джинсы, белую рубашку и удобные лодочки без каблуков либо кроссовки, благо приходилось много двигаться, и ее вечно принимали за какую-то ассистентку, хотя она фактически была едва ли не главной в «свите» Silver Tongue. Рита же со своими тугими напомаженными кудряшками, стильными очками, ногтями и высоченными каблуками ухитрялась везде и всюду произвести фурор, мужики так и вились вокруг нее, стараясь всячески угодить, и Гермиону это раздражало, хотя в целом они со Скитер неплохо поладили, едва та выяснила, что в овцу ее превратила вовсе не Гермиона, и перестала совать лапы Снейпу в штаны. «Сама трахай этого козлину», — заявила она Гермионе, когда они обе выпили чуть больше, чем намеревались, дабы хоть немного расслабиться после разгребания очередного пиар-срача. Впрочем, Снейпа это все равно не спасло от сальных взглядов, и Гермиона не могла ее винить, ибо сама смотрела на него так же, стоило ему подняться на сцену. Едва темноту расчерчивали световые лучи, и он открывал рот — она падала в пропасть, из которой было уже не выбраться. И чем больше она слушала, тем больше понимала, что вся ее хваленая выдержка, мозги и навыки самоконтроля попросту не действуют. Вопли и рыдания фанаток под сценой были ей понятны как никогда. Только вот у нее было явное преимущество.       Пожалуй, единственный плюс этой работы — каждый вечер получать на десерт Расса Сильвертона. И все это без капли «Гласа» хоть с одной, хоть с другой стороны.       Чертов Снейп. Угораздило же ее так запасть, что теперь хоть умри. Он, разумеется, не знает и вряд ли узнает, да она и не собиралась говорить, зачем? Он говорил с ней текстами песен, и это, наверное, был максимум, на что она могла рассчитывать. В конце концов, сколько бы и чего ни случалось в течение дня, вечером он приходил к ней. А днем она из кожи вон лезла, отрабатывая свой гонорар.       В гримерную ввалился расхристанный и мокрый Северус. Выдернул из пальцев Риты сигарету и брезгливо затушил о стену: — Ну и чего вы обе тут сидите? Мне, что ли, самому там все чинить? — Ага, давай еще больше магии, чтоб вообще все сгорело, — ухмыльнулась та. — Слишком высокий магический фон в зале, аппаратура не выдерживает. — Ну и какого черта будем делать? И кто пустил в зал такое количество магов?       Гермиона вздохнула: — Хотя бы на акустике сыграйте что-то. Зал небольшой, тебя будет слышно даже без микрофона. — Там хоть один маггл есть вообще? Или все наши? — Предлагаешь выйти и спросить? — осклабилась Скитер, доставая было новую сигарету, но Северус так на нее зыркнул, что сигарета тут же вернулась обратно в пачку.       В дверь сунул голову Джош: — Я не понял, мы продолжать будем или нет? — На чем? Усилители дымятся, в половине прожекторов лампочки повзрывались, так что там теперь не только звука нет, но еще и темно. — Можно подумать, первый раз, — фыркнул басист. — Аппаратура опять говно. Грейнджер, почему аппаратура опять говно? — Потому что на хорошую еще не заработали. Вот продадим двадцать миллионов копий альбома, глядишь — сразу все новое купим. Или хотя бы арендуем нормальное и подороже. — А-а, — Джош почесал в затылке. — Ну ладно. Кстати, видали, сколько фриков в зале? У них там что, какой-то маскарад? Что за странные шмотки? — Это называется свобода самовыражения, — буркнул Северус, делая бровями отчаянные знаки. — Это Манчестер, детка, — добавила Гермиона, уловив намек. — Не обращайте внимания. И вообще, идите уже хоть что-нибудь сыграйте. — Под акустику, конечно, так не выпендришься, — вздохнул Джош, — но лучше, чем ничего, иначе придется возвращать народу деньги. — Вот, — Скитер назидательно подняла вверх указательный палец и улыбнулась парню. — Хоть кто-то из вас мыслит в нужном направлении. Иди отрабатывай, светило. И дайте первым рядам потрогать вас как следует, иначе точно придется деньги возвращать.       Снейп скривился так, будто проглотил целый лимон без сахара, но молча отправился обратно на сцену. Через пару минут из зала послышались звуки перкуссии и двух акустических гитар, а затем и голос.       Она совершенно не могла злиться и психовать, когда слышала этот голос. О-хо-хо… — И почему все самое вкусное достается одной тебе, — притворно вздохнула Рита, прислушиваясь и мечтательно прикрывая глаза. — Может, все-таки уберешь из контракта этот дурацкий пункт? Мы ведь договаривались об эксклюзиве. — Мы договорились, что он тебе нафиг не сдался, не я поставила это условие, я не могу его снять. И вообще, тебе мало эксклюзивных интервью, хочешь еще и репортаж из койки провести? — окрысилась на нее Гермиона. — Не тронь его, или я расскажу Кингсли, что ты продолжаешь лазить в камеру к Забини в надежде выяснить, кто был ее последней жертвой, раз уж не удалось пролезть на закрытые слушания. — Да кому нужна эта профурсетка, — презрительно фыркнула Рита. — Новости о ее деле почти никто уже не читает и не комментирует. Пора уже этому сборищу старых козлов засадить ее до конца дней, туда ей и дорога, чего тянут — непонятно. Зато все хотят знать, с кем сейчас спит Снейп и не собирается ли он жениться. — Не собирается, — отрезала Гермиона. — Но если соберется, то уж ты точно узнаешь первой. — Лучше бы и не собрался, а то все фанатки разбегутся, — Скитер наградила ее многозначительным взглядом. — И заглушающие я бы на вашем месте ставила помощнее, а то мне даже превращаться не надо, чтобы написать репортаж из койки.       Гермиона хотела огрызнуться, но тут в зале начал нарастать шум, одна из гитар умолкла, и через мгновение стало ясно, что кто-то опять прыгнул в толпу. — Ну вот, теперь точно деньги можно не возвращать, — философски прокомментировала Рита и крикнула вдогонку Гермионе, помчавшейся разруливать ситуацию. — Да не лезь ты туда, пусть народ оттянется как следует! А царапины потом залечим.       Гермиона выскочила в зал как раз вовремя, чтобы увидеть, как Снейп под предсмертный хрип микрофонов грохнул брошенную Крисом гитару о сцену и продемонстрировал заверещавшей от восторга толпе средний палец, пока Эдриан швырял в толпу бутылки с водой, а взмыленная охрана отбивала гитариста у разряженных в латекс и драные майки фанаток. — В жопу Манчестер, — заявил Северус и нырнул в гримерку, где тут же по-русалочьи захихикала Скитер. — А пошло оно все, — пробормотал Джош и упал прямо в руки первых рядов. Гермиона прикинула, не послать ли и ей все куда подальше и не прыгнуть ли следом, но тут в зале вспыхнули красные искры — вмешались присутствовавшие на концерте авроры. Гермиона приготовила палочку и стала ждать. — Драный Мерлин! — прорычал взъерошенный Гарри, вдвоем с напарником выпихивая изрядно помятого и потрепанного Криса обратно на сцену. Джош со счастливым видом плыл над толпой, пока его не уронили в нескольких метрах от сцены. Напарник Гарри выругался сквозь зубы и нырнул обратно в зал. Крис лапнул себя по карманам, что-то ища, и рыкнул в толпу: — Блядь, сколько раз говорил, трогать за яйца можно, а барахло из карманов тащить — нельзя!.. Ну что за люди…       Гарри ошалело смотрел на весь этот дурдом, не зная, то ли вызывать подкрепление, то ли просто забить на все. — Какого хрена вы до сих пор делаете концерты для смешанной публики? Говорили же сто раз, чтоб для наших было отдельно. — Пока не получается, — развела руками Гермиона. — Меня министерство сожрет с потрохами, если мы четверых магглов втащим в колдовской мир. Вот все и прутся сюда. — И как мне в этой каше отличить, где наши и где не наши? — Никак, — Гермиона незаметным движением кисти запустила в гитариста Конфундусом и подтолкнула его в сторону гримерки. — Но вроде ничего такого и не случилось. — Если не наведете порядок с расписанием и продажами билетов, я на вас спущу отдел неправомерного применения колдовства. — Пф-ф… Мы же не колдуем при магглах. — Ты только что трижды наложила Обливиейт и сверху Конфундус. И на Снейпе опять волшебная куртка. Ты вообще следишь за тем, что он надевает? Что за детский сад, в самом деле? Еще и куча народу с видеокамерами, отлавливай их теперь.       Гермиона чертыхнулась. На упомянутой куртке во всю спину красовалась сверкающая серебристо-зеленая змея, которая начинала извиваться под музыку, а если выступление было особенно зажигательное, переползала со спины на рукав, закручиваясь вокруг руки восьмеркой. Куртку он заказал у мастера, шившего костюмы колдовским музыкантам, в расчете на то, что они все же смогут давать концерты и в колдовском мире. Но удержаться, естественно, не мог. Или не хотел. — Скажем, что это новые технологии… э-э… голографическая печать на ткани. Собственно, я ребятам так и сказала, когда они ее впервые увидели. Они даже поверили. Только удивились, что мы можем себе такое позволить, такие штуки в маггловском мире стоят баснословных денег.       Гарри скорчил рожу: — Ну-ну. Последнее предупреждение, в следующий раз приму меры, вы и так постоянно нарушаете правила.       Гермиона послушно закивала, зная, что и в следующий раз ничего не изменится. Ибо какой прок иметь в друзьях главного аврора — и половину аврората в целом, — и не пользоваться этим самым наглым образом?

***

      Сидя за столом на встрече с фан-клубом и подписывая бесконечные фотографии и диски, Северус максимально абстрагировался от восторженных писков и размышлял о том, что еще пару лет назад даже теоретически не мог бы представить себя в подобной обстановке. Развлекать фанаток он терпеть не мог, но Гермиона настаивала, что это необходимо, чем несказанно его удивляла. Он-то решил, что уж теперь-то она никому не позволит к нему прикоснуться. — Ты должен казаться досягаемым, — пояснила она. — Иначе они быстро утратят к тебе интерес. — Ты хочешь, чтобы я с ними… — Казаться, а не быть, — подчеркнула она. — И потом, никто же не заставляет с ними целоваться или еще что… Просто будь с ними милым. — Милый я — это даже звучит странно. Примерно как сухая вода. — Ну, не можешь быть милым — нашипи на них и заставь драить полы в гримерке, — усмехнулась Гермиона. — По правде говоря, они бы и туалеты драили, если бы ты приказал.       Он не был в этом так уверен, но иногда его так и подмывало запустить в студию самых приставучих и заставить вылизать там все до блеска. Просто ради эксперимента. Чем не отработки в подземельях?       Поразительно все-таки… Слава музыканта оказалась занятной штукой, даже если учесть, что в колдовском мире он и до этого был знаменит. Если раньше ему порой присылали письма и приглашения поужинать в интимной обстановке, то сейчас стоило появиться на Диагон-аллее, как к нему выстраивалась очередь за автографами, а на «подпольном» рынке вовсю процветала торговля старыми эссе по зельеделию, исчерканными его комментариями. И если в маггловском мире фанатками чаще всего занимались его «братья» по группе, то в колдовском вся эта «слава» доставалась ему одному, и выйти куда-нибудь без маскировки становилось все труднее. Вероятно, вскоре придется открыть ребятам колдовской мир, они и без того уже начинали что-то подозревать, если в зале было слишком много волшебников. Пока удавалось подчищать следы, но вездесущие авроры нервировали. — А говорил, что хочешь, чтоб за тобой бегали везде, — припоминала ему Гермиона, когда он психовал после очередной фанатской выходки. — Бегали, а не пытались повалить и трахнуть меня прямо посреди улицы! — кипятился Северус. — Не будь я волшебником, вообще бы не мог защититься. — Я тебе говорила, что пора нанимать охрану. — Ага, больше незнакомых людей, которые будут совать нос в мою жизнь. — Я предупреждала, что так будет. И говорила, что тебе не понравится. — Мне нравится все, кроме нарушения моих личных границ, — жаловался он и надолго запирался в ванной, чтобы прийти в себя после оглушающего во всех смыслах контакта с людьми. Бывало, что и ночевал потом один, ибо не мог вынести ничьего присутствия. Но Гермиона уже привыкла. С ней вообще было максимально легко, хотя когда ребята устраивали вечеринки с теми же фанатками, она неизменно бесилась и нервничала. В итоге Северус вообще прекратил в них участвовать, хотя ни разу не позволял себе ничего лишнего. Да и среди фанатов попадались не только искательницы постельных приключений. Все чаще подходили люди, хотевшие поговорить о музыке и скрытых смыслах в текстах песен. А однажды он подслушал, как Поттер едва ли не взахлеб рассказывал Гермионе о том, чего начитался в интернете. — Прикинь, там их целая группа, и довольно большая, и все делятся историями, как им музыка помогла… ну, кто с наркоты слез, кто пить бросил, кто с депрессией борется. Они реально считают Снейпа чуть ли не… ну не знаю, личным психотерапевтом, что ли? Чтоб Снейп… — Ну а почему нет, Гарри? — в голосе Гермионы не было ни намека на удивление. — Или ты все еще думаешь, что он притворяется и все это выдумал? Он бы не смог исполнить это так, чтобы привлечь столько людей, если бы это было ненастоящим.       Поттер вздрогнул. — Да ну тебя, в самом деле… Я опять чувствую себя виноватым. — Почему? — Ну, не от хорошей же жизни он это все… А я втянул тебя в это дело, и вот что получилось. — Отлично получилось, — улыбнулась Гермиона. — Лично меня все устраивает. Скучать уж точно некогда. — А его? Его устраивает? — Если бы не устраивало, он бы давно испарился, и мы бы никогда его не нашли. Но благодарностей от него не жди, Гарри. И вообще не лезь к нему со своими размышлениями на тему. — Послушать эти песни, так с ума сойти можно, сплошная чернуха. — Как раз наоборот. Это самое светлое, что он мог бы позволить себе выразить. Он тоже борется. Как умеет. Но если ты скажешь ему об этом, Гарри, я тебя убью.       Северус никак не ожидал услышать подобное. Его фанаты реально считают, что он своей музыкой кого-то спас? Он ведь ничего толком не сделал, просто писал о том, что чувствовал. Оказывается, кому-то это помогало преодолевать собственные проблемы. От этой мысли ему стало страшно и одновременно… легко?..       «Ну… Хотел новой жизни, вот она. Вот такая. Ты больше не двойной агент, не профессор… Зато и здесь стал героем». — Гермиона, — позвал он, когда они вернулись в отель и упали на кровать, уставшие, — думаешь, с помощью музыки можно влиять на людей… как-то еще? — Конечно, — отозвалась она после недолгих раздумий. — Есть легендарные песни, которые стали социальными гимнами. War Pigs, Imagine, People Have The Power, Man In The Mirror… Многие артисты используют свой голос и известность, чтобы привлечь внимание к проблемам. Голод, войны, дискриминация… — Но я… не планировал ничего такого, — нахмурившись, произнес он. — Это даже не концептуальный альбом как таковой. — Почему нет? Он рассказывает твою историю. Предательство, насилие, ненависть к себе, нежелание подчиняться, стремление жить своей жизнью… Поиск себя. Принятие. Я бы сказала, что это законченное, продуманное произведение, а не просто набор из отдельно взятых песен. Британское издание «Роллинг Стоун» поставило тебе восемь из десяти баллов. — Только восемь? — переспросил Северус, в котором немедленно взыграл уязвленный перфекционист. — Десять не получает никто, по крайней мере, мне не попалось ни одного альбома с десятью баллами. Девять ставят в основном раскрученным артистам. Восьмерка для открытия года — это максимум, что может быть. И они оценивают не только музыку, но и влияние, которое твоя работа оказывает на людей. Это очень хороший результат, если учесть, что ты пока известен только в Британии, и после релиза прошло совсем немного времени.       Он помолчал некоторое время, обдумывая ее слова. — Следующий получит десятку, — наконец, сказал он. Спохватившись, повернул голову, чтобы посмотреть на нее. — Что ты сделала, чтобы они поставили нам восьмерку?       У Гермионы сделался до того оскорбленный вид, что он тут же пожалел о своем вопросе. — Я никак не влияю на критику. Все обзоры и номинации — целиком и полностью ваша заслуга. Я лишь слегка… помогла руководству лейбла втиснуть вас в график релизов и содействую раскрутке. Вспомни, они сами прислали визитки после вашего выступления в The Wretched. Я ничего для этого не делала. — Я не вышел бы в тот вечер на сцену, если бы ты меня не выпихнула, — пробормотал он, разглядывая ее и только сейчас понимая, как ему… им всем… повезло, что она взялась за эту работу, хотя это был адский труд, пожалуй, куда тяжелее того, чем приходилось заниматься ему самому. — Я же знала, сколько времени ты ухлопал на подготовку, — серьезно ответила Гермиона, глядя ему в глаза. — И что это было для тебя важно. — Мы же тогда не разговаривали. — Было бы крайне недальновидно отказываться от такой возможности только потому, что мы не могли договориться между собой.       Он вдруг ощутил странный прилив… нежности?.. Потянувшись к ней, подгреб к себе за талию и прижался всем телом, обвив ее обеими руками.       …охваченный огнем, который никогда не прогорает… я нахожу путь сквозь темноту…       Гермиона уткнулась носом ему в грудь и блаженно вздохнула, когда он погладил ее по спине: — Хорошо бы взять небольшой тайм-аут на Рождество. — Нас разве никуда не зовут выступать? — Мне прислали запросы на праздничные телешоу, но все выступления под запись, съемки будут заранее. Я вам завтра список покажу, можете сами выбрать. Если захочется, конечно. Вряд ли ты согласишься исполнять какой-нибудь рождественский хит, да и я совершенно не представляю вас в такой обстановке. — Прошлое Рождество прошло не очень весело.       Она подняла голову: — Вообще-то, это было забавно… Даже нетривиально. Разительный контраст с праздничными ужинами у Уизли. — Предлагаешь повторить? — ухмыльнулся Северус, поерзав в попытке прилепиться к ней еще теснее, так, чтобы она пустила в ход руки. Не дождавшись, потребовал: — Засунь руку под рубашку.       Она сделала, как он велел, и погладила его по спине над ремнем, отчего по коже пробежали мурашки: — Можно и повторить. Многообещающая традиция. — Обнести магазин и поужинать всякой дрянью? Уверена, что хочешь именно такого праздника? — М-м… Если на следующий день у нас будет нормальная еда, а ночью хороший секс… почему бы и нет? — Ну второе я могу гарантировать, — усмехнулся он, нетерпеливо задирая на ней свитер, хотя после общения с людьми чаще уставал настолько, что мечтал лишь вернуться в свою тихую берлогу и завалиться спать. — Северус, — пробормотала она, когда он перевернул ее на спину и принялся жадно ласкать грудь. — Я давно хотела спросить… — Что? — За тобой сейчас бегает столько народу… Женщины. Очень красивые…       Он замер, сразу поняв, куда она клонит. — Ну бегают, и что? Ты ревнуешь?       Она замялась, обеими руками перебирая его волосы: — Вообще-то, да. Я вела себя как последняя стерва. Меня так взбесили твои методы, что я была готова на все, лишь бы ты больше никого не трогал… — Кроме тебя? — Об этом я на тот момент не думала, но… Похоже, что вышло именно так. Будто я намеренно пыталась заменить собой всех остальных. — Я все еще не слышу вопроса. — Просто я подумала, что… Ты ведь именно этого и хотел. Чтобы за тобой все бегали. Чтобы у тебя был неограниченный выбор. И в общем… Я не имею права тебе мешать, если это все… без «Гласа». — Думаешь, эти полуголые девки, которые на встрече совали мне в карман записочки с адресами и телефонами, видят во мне что-то большее, чем просто хороший перепихон? — без обиняков поинтересовался Северус, все еще сжимая ее грудь в ладонях. — Это неотъемлемая часть шоу-бизнеса, как ни крути. Секс, наркотики, рок-н-ролл… хотя я принципиально против наркотиков. — То есть ты сейчас отпустила бы меня трахаться на все четыре стороны? — Я бы предпочла оставить тебя себе. Но если тебе действительно этого хочется… Я видела, как ты на них смотрел. И многие уже начинают интересоваться, есть ли у тебя кто-то. Но делить тебя с кем-то я не стану. Либо у нас деловые отношения и никаких глупостей… хотя мне будет сложно… либо… — Я не могу не смотреть, когда передо мной трясут пятым размером. Но это не значит, что я в ту же секунду готов с ними трахаться. — Хм-м… Значит, тебя все устраивает на данный момент? — Вполне. Но хочу предупредить — я собственник. И я видел, как на тебя смотрят… некоторые. Крис, кстати, до сих пор не теряет надежды тебя трахнуть. — И что ты ему на это сказал? — она прикусила губу и прижала его руки плотнее. — Что оторву ему яйца и засуну в задницу. — Как банально. — Зато действенно, — он медленно разминал и пощипывал затвердевшие соски, глядя, как затуманиваются ее глаза. — Так что уговор остается в силе: я не трахаю фанаток, но и ты ни с кем, кроме меня.       Она изогнулась под ним, явно готовая к большему. Северус любовался ее раскрасневшимся лицом, не прекращая терзать ее грудь: — Не слышу… Ты согласна? — Да-а-а, — простонала она, хватаясь за его плечи. Он удовлетворенно улыбнулся и приподнялся, чтобы стащить с нее джинсы: — Что до твоего поведения раньше… Да, ты тогда изрядно мне нагадила. Но я, к счастью, быстро понял, что ты просто на меня запала и ревнуешь, Грейнджер. И тебе повезло, что я, в общем… был вовсе не против. — Ах, не против? — она уперлась ладонями ему в грудь и двинула бедрами, едва не сбросив его с себя, но он навалился на нее всем телом и прорычал в ухо: — I wanna fuck you… — …like an animal, — выдохнула она, задрожав с головы до ног, и рванула его рубашку в стороны, чуть не оторвав пуговицы.       Жизнь была хороша.       А на Рождество они вновь вломились в злосчастный магазинчик в Лейте и унесли несколько порций отвратительных замороженных обедов и еще какой-то копеечной ерунды, оставив деньги под кассой.