Vicissitudes

В понедельник Архив, вопреки обычному своему полумёртвому состоянию, так и извергался жизнедеятельностью такой силы, что добрая половина сотрудников вывалилась из своих боксов и кабинетов, чтобы взглянуть на ругающихся неподалёку от стеллажа «Правомерное использование бланков формы 14Кси» Перси и Нико. Первый краем глаза заметил проблеск светлых волос из-за дальнего угла, но был настолько поглощён бурным обсуждением — руганью, Перси, называй вещи своими именами, — что даже не обернулся. — Джексон, ты взял не ту форму. Отдай папку. — Да ту форму я взял, вот, смотри: «Окончание расследования вследствие прекращения сотрудником жизнедеятельности». Нико закатил глаза и ткнул ему под нос другим формуляром. — «Правомерные/неправомерные (нужное подчеркнуть) причины невозможности выполнения уполномоченным должностным лицом служебных обязанностей в полном объёме согласно должностной инструкции данного сотрудника». Di immortales, кто додумался написать такую ересь? Перси прыснул. Порой бывает легко забыть, что твой напарник родился в прошлом веке, а потому использует соответствующие лексические обороты в самых непредсказуемых ситуациях. Правда, Нико посмотрел на него так, будто мысленно вершил над ним кровавую расправу, так что пришлось надавить пальцем на оглавление собственного формуляра. — Ты и сам не понял, что прочитал. И потом, чувак умер, ты какое слово подчеркнёшь? Поэтому я предлагаю взять эту форму. — Потому что там слов меньше? — прищурился Нико, и Перси кивнул с умным видом. — Вот, ты уже начинаешь что-то понимать в главной сути работы отдела Расследования. Тащи ручку. — Мы не будем заполнять неправильный формуляр!.. Всё же, Аннабет появилась перед их носами очень вовремя. На буксире — под локоть — она тащила бледного, как Нико в лучшие годы, Луку, в глазах которого читалась измождённая ненависть ко всему миру, а на левой щеке отпечатался кусок какого-то отчёта о растущей популяции сатиров в Оклахоме. Выглядел он так паршиво, что даже сравнить не получалось с тем временем, когда в его теле, словно в съёмной квартире, коротал деньки перед тотальным уничтожением мира Кронос. Перси, по правде говоря, даже стало его немного жаль — Луку, не Кроноса, — но они с Нико тёрлись около стеллажа «Правомерное использование формуляров 14Кси» так долго, что в крови не осталось ровным счётом ничего, кроме азарта. — Вам помочь? — спросила Аннабет, лукаво щурясь, и Перси хотел уже было отмахнуться, как Нико его опередил кратким кивком. Слишком быстро он успокоился — ещё с полминуты назад в его глазах так и искрилось потусторонним огнём желание призвать на седьмой этаж Штаба всю свою армию скелетов из Царства мёртвых. Перси соврёт, если скажет, что не хотел бы на это посмотреть — заодно направят дополнительную рабочую силу на инвентаризацию Архива с Лукой во главе. Спасибо скажет. И должен будет. — Буду рад, если ты поможешь разрешить наш спор, — заговорил Нико. — Один сотрудник из отдела Расследования, занимавшийся делом о скифских драконицах, по несчастливому стечению обстоятельств потерял одну важную улику и направился на склад Бюро Находок, чтобы её отыскать… Перси выслушивал его и понимал, что ему срочно нужно вмешаться. Конечно, из их пёстрой компании лицо от таких речей вытянулось только у него, но и дальше слушать пропитанные корпоративной этикой слова он был не намерен: — Короче, чувак потерялся сам и помер. Я запнулся о его скелет пару дней назад со своей уликой на буксире, а раз Стью помер, не передав дело, то и заниматься им никто не может. У нас появился потенциальный висяк, и Фарли будет недоволен. Какую форму нам надо заполнить, чтобы передать расследование кому-нибудь ещё? Аннабет задумчиво кивнула и отпустила Луку, который тут же привалился плечом к стеллажу «Правомерного использования…» и принялся ненавязчиво сползать вниз по стеночке, пока сама она, мыча под нос какой-то незнакомый мотив и поигрывая пальцами, проходила вдоль заставленных папками полок. Она вытащила один формуляр игривого сиреневого — «лавандового, рыбьи мозги!» — цвета и с полной превосходства улыбкой протянула его Перси. — Вот этот. 14Кси39, «Полное прекращение трудоспособности должностным сотрудником вследствие летального исхода вышеупомянутого сотрудника в процессе исполнения служебных обязанностей». Нико сверлил этот формуляр в руках Перси с таким видом, будто всей душой надеялся, что тонкая бумажка формата А4 загорится. Ну, его можно было понять. По сути своей, во всех трёх формах описывалось одно и то же, но разными словами. Впрочем, если Перси хотел ненадолго продлить шоу с чужим негодованием в качестве гвоздя программы, ему следовало срочно придумать, как продолжить этот абсурдный по всем пунктам полилог. Как назло, в голову ничего не приходило. Пока он раздумывал о превратностях собственной жизни, Нико отобрал у него пустой бланк, вытащил из нагрудного кармана форменной рубашки ручку и принялся быстро его заполнять. Нормальные люди обычно берут книжку или спину человека поблизости, чтобы почерк был хоть сколько-нибудь читаемым, но агент ди Анджело, очевидно, уродился последним психом, раз на весу его буквы получались не просто ровными, но ещё и с аристократическим курсивом. Перси даже стало отчасти стыдно, что в своём возрасте он до сих пор писал печатными буквами каждый раз, когда приходилось заполнять отчёт на английском языке. Благо, только отчасти. Протянув заполненный формуляр Аннабет, Нико кратко кивнул в знак прощания и развернулся к выходу из Архива. Перси решил пока его не догонять, сбивая ноги, а повернулся к полумёртвому Луке, который лужей растёкся у стеллажа «Правомерного использования…» — Тебе не помешает сессия целительных ляжек, дружище. Лука медленно перевёл на него угрюмый размытый взгляд. — Мне не помешает выстрел из ружья в голову. Посчитав это достойным поводом закончить диалог, Перси кратко попрощался, развернулся на пятках и поспешил за напарником. Как оказалось, за этот короткий разговор Нико успел добраться до лифта и теперь ждал его прибытия, скрестив руки и сверля мрачным взглядом светящееся табло с номером этажа. Пока что кабина лифта застряла на пятом — они опять пропускали обед, и Перси этот факт не то чтобы удручал, но ввергал в уныние. — Нам надо спуститься на один этаж, чувак. Как насчёт устроить небольшое кардио? Нико послал в его сторону краткий взгляд, в котором всё ещё плескались отголоски былого раздражения от неравной битвы с Архивом, а затем молча развернулся и скрылся за дверью, ведущей к пожарной лестнице. Перси не собирался раздумывать над тем, что именно послужило причиной подобному поведению: то, что оба их предположения касательно верного формуляра оказались далеки от истины, то, что никто в отделе Расследования заниматься подобной чушью не собирался, то, что он в пятницу провалился в собственную тень, узнав, что проторчал в Бюро Находок полторы недели, или то, что ему вернули злосчастную фигурку Аида. А может, он просто не с той ноги встал. Впрочем, если судить по каждодневному эмоциональному состоянию Нико, Перси был в праве подумать, что обе ноги у него левые. Так или иначе, нагнал он его только у порога их кабинета. Нико пересёк его первым и сразу же уселся за свой подержанный стол и на новенький стул, который всё ещё не спёрли, и пододвинул к себе отчёт о поиске тела Кейтлин, который они решили склепать на скорую руку на тот случай, если правда, сокрытие которой стоило отделу Судмедэкспертизы ящика пива, всплывёт на свет. Другое дело, что Нико явно прослушал наставление Перси написать отчёт левой пяткой, а потому старательно вспоминал всё, что ему рассказали сегодня утром. Какое-то время оба молчали. Нико сдался первым: — Почему именно я занимаюсь этим отчётом? Перси тоскливо взглянул на собственную пизанскую башню, понадеявшись, что этого окажется достаточно в качестве полноценного ответа, но, очевидно, ему в своём возрасте уже давно пора было перестать возлагать хоть какие-то надежды. — Ты к этим отчётам ни разу за последние десять лет не притрагивался. Что, собрался брать их измором? «Скорее, на абордаж», — почти сказал Перси, но вовремя прикусил язык, ведь тогда придётся отвечать, когда именно он собирается брать отчёты на абордаж. — У нас на другом конце отдела висит Стена Славы, — с видимым удовольствием протянул он. — Мы туда вешаем копии худших отчётов за всю историю отдела. Знаешь, сколько их там? Двенадцать. Нико следил за ним долгим взглядом, пока не сломался: — А твоих? Перси ухмыльнулся. Обычно такое лицо строил его коллега агент Стивенсон, когда они всем отделом сидели в баре, и он собирался рассказать самую грязную историю, которая с ним приключилась в прошлый вторник после работы. — Четыре. Прогуляйся на досуге. Издеваться надо мной будешь до конца жизни. И после. Казалось, Нико обрадовался такому предложению: он заинтересованно откинулся на спинку стула, но так и не поднялся из-за стола. Возможно, хотел продлить интригу для себя и оставить исследование отдела Расследований до вечера. Перси не остался довольным такому внутреннему решению — сейчас он был готов пройти все виды унижения, лишь бы не разгребать свою башню отчётов. Боги решили над ним сжалиться, а он в последний раз сжигал свою еду на жертвенном костре на прошлой неделе — его Общее Средство Связи, брошенное утром на край стола и с тех пор нетронутое, завибрировало, и на экране появилось уведомление о новом сообщении. Перси молниеносно открыл его, а в следующий миг подскочил и принялся рассовывать потенциально необходимые средства по кобурам и карманам. — Вставай, — бросил он. — Ноа только что закончил экспертизу. Краткое «Едем» высветилось на экране, и спустя какую-то секунду Перси убрал ОСС в карман. Нико явно не слишком разделял его желание как можно скорее броситься на другой конец Нью-Йорка: дописал последнее предложение в отчёте, закрыл папку, степенно убрал её на слишком пустой край стола и только тогда поднялся из-за стула. В нужной комнате отдела Судмедэкспертизы они оказались уже через двадцать минут, Перси — ещё не до конца отошедший от поездки с Жюль-Альбертом, но вынужденный мысленно признать, что скоро привыкнет к постоянным виражам в тени от грузовиков и спорткаров, поправлял одноразовый халат, не глядя на Нико, которому явно не терпелось ткнуться носом в холодные внутренности. Ноа, облачённый в униформу, респираторную маску, специальные очки и длинные перчатки, кивнул им в приветствии и подтащил к себе столик с инструментами, о предназначении которых Перси лучше бы и не знал, и полупрозрачным пакетом от улик, свёрнутым так, что трудно было сразу понять, что лежало внутри. Тело уважительно накрыли тонкой простынёй до пупка. — Вы с ней что-то делали? — тут же спросил Ноа и получил отрицательное мычание Перси в качестве ответа. Зашуршали маски, заскрипели перчатки и очки. — Бред какой-то. — Не понял, — отозвался Перси, сощурившись, и Ноа чуть махнул рукой. — Мы как-то с Джеймсом, коллегой моим, вы виделись в прошлый раз… В общем, приезжали на место преступления. Ну, там картина была такая… занятная. В квартиру одного престарелого полубога проникла стимфалийская птица. От стаи отбилась, по всей видимости. — Ноа подобрал длинный пинцет. — Короче, этого полубога она и сожрала, когда он вернулся домой после встречи с друзьями. Пролежал он дома две недели, пока соседи не вызвали полицию с жалобами на неприятный запах. А это был мой первый выезд с дознавателями. И… в общем, у мясных мух сменилось два поколения, пока не обнаружили тело. То, что от него осталось. Перси скривился, а вот Нико вскинул бровями и кратко хмыкнул, будто ему на ум пришло что-то, о чём Перси остаётся только догадываться. — На самом деле, мясные мухи роятся вокруг трупов не потому, что питаются ими, а потому, что кормят ими своё потомство, — продолжил Ноа, покручивая в руке пинцет. — Личинки откладываются во влажных местах: в уголке рта, в паху, под мышками. Но начинают с глаз. Ноа, наконец, уложил палец на верхнее веко на левом глазе Кейтлин и приподнял его. Приготовившийся было чувствовать лёгкую тошноту — он никогда не привыкнет к виду мёртвых тел, а особенно к отвратно-сладкому запаху работы бактерий — Перси вскинул бровями точно так же, как Нико с десяток секунд назад: никаких следов мух не было. — И их нет нигде, — заговорил Ноа после показательной паузы. — А это невозможно, потому что тело пролежало всю ночь на улице, а потом на две недели исчезло. Раздолье для мясных мух. Перси подумалось, что Бюро Находок не слишком обрадовалось бы подобным жителям. Он не знал, было ли оно способно, так сказать, контролировать внутри себя определённую экосистему, или держало табличку «Мясным мухам и прочим насекомым вход воспрещён», но благоразумно решил не углубляться в такие детали. Он слегка наклонился, когда Ноа отложил пинцет обратно на столик с колёсиками и приступил к своей работе. Не утаивая греха за душой, Перси кому угодно был готов признаться, что находил всех судебно-медицинских экспертов окончательно и бесповоротно поехавшими. Иначе он не мог объяснить, как кому-то может прийти в голову идея, что связывать свою жизнь с разбором трупов по кусочкам — не такая уж и плохая перспектива. А Ноа, тем временем, и не думал замолкать: — На столе лежит папка. В ней найдёте анализы крови с кинжала, найденного на месте преступления, из-под ногтей жертвы и её собственной. У меня есть некоторые предположения, хотя они довольно бредовые. — Расскажи, что у нас уже имеется, — произнёс Перси и ткнул локтем Нико под рёбра. — Есть, куда записывать? Пока Нико доставал из кармана куртки крохотный блокнот, который успел повидать некоторые виды, Перси подобрал со стола относительно толстую папку с результатами экспертизы и раскрыл её на первом листе. Глаза полезли на лоб уже через десяток секунд. — Погоди. — Перси моргнул и поднял на Ноа хмурый взгляд. — Это как? — Что там? — спросил Нико, вытягивая шею, словно мог с десяти футов разглядеть машинописный анализ крови. Ноа угукнул и потянулся за пакетом для улик. Внутри лежал тот самый кинжал, которым, как Перси поначалу подумал, Кейтлин защищалась. — Я тоже не сразу понял, — отозвался Ноа. — Поэтому провёл повторный анализ, который дал такой же результат. Перси живо принялся пролистывать папку с результатами экспертизы, отложил в сторону все листы с анализом крови, контурные схемы, в которых за годы работы Перси так и не научился разбираться, сведения по наружному исследованию и одежде, результаты использования «Комплекта штата Нью-Йорк для сбора доказательств сексуального преступления» и кучу других бумажек, в которые Перси заглядывал поверхностно, пока не добрался до анализа отпечатков пальцев с кинжала. — Бред, — заявил Перси и передал всю папку Нико. У того на лице проблеснуло лёгкое раздражение, что его вопрос так и остался висеть без ответа. — Думаешь, она додумалась так самоубиться? — Само?.. — протянул Ноа, но, слава богам, решил не лезть с лекцией о базовом английском языке. А вот Нико смерил его кратким взглядом, в котором явно наблюдался скепсис. — Нет. Во-первых, статистически женщины склонны выбирать более медленные и безболезненные способы самоубийства. Таблетки, например… — Во-вторых, — пробормотал Нико, не отрывая взгляда от одного из листов, — если бы ты внимательнее просмотрел бумаги, то знал бы, что у трупа отсутствует сердце. Перси наклонился к нему и заглянул в отчёт по внутреннему исследованию полости, органов и тканей. Похоже, он до того хотел поскорее отыскать анализ отпечатков пальцев, что совсем упустил именно эту бумажку из виду. Перед Нико и Ноа ему не шибко хотелось выставлять себя образцом невнимательности, но и выдумывать сомнительные оправдания тоже не планировал, а потому только вскинул бровями. — Ну, если верить твоему заключению, то порезала она себя сама, — протянул Перси, скрестив руки на груди. — И потом из неё вытащили сердце. Откуда нам знать, что эти два действия прямо связаны? Нико поджал губы. — Бритва Оккама. Зачем тебе разделять эти события, если очевидно, что они связаны? — Мне лично не очевидно. Нельзя отметать мою версию, потому что для тебя она недостаточно простая. Нико сощурился. Перси поджал губы в ответ и повернулся к Ноа, который, наверняка прочувствовав некоторую натянутость, прочистил горло и заговорил: — Наружное исследование не показало, что жертву перенесли на другое место. Скорее всего, она умерла там, где было найдено тело. «Комплект штата Нью-Йорк» дал отрицательный результат, и тогда я подумал ещё кое-о-чём. Ноа ткнул пинцетом в зашитый рубец в центре груди Кейтлин. — Видите края? Мне они показались слишком ровными для того, кто самостоятельно решился бы порезать себя так, поэтому я сделал экспресс-токсикологию, но и там был отрицательный результат. Но я ему не поверил, поэтому отправил ещё раз, а потом подождал выходные, придержал тело, чтобы провести токсикологический анализ крови. Перси мельком покосился в сторону Нико, который выглядел довольно озадаченным: он свёл брови к переносице, а взгляд выдавал серьёзную сосредоточенность, будто он всеми силами пытался понять, о чём идёт речь. Перси по долгу службы решил над ним сжалиться: — Экспресс-токсикология — это мгновенный анализ мочи, который показывает продукты распада алкоголя и некоторых других наркотиков, когда срабатывает. А срабатывает он пятьдесят на пятьдесят. Черты лица Нико разгладились, и он медленно угукнул. — Собственно, в крови жертвы я обнаружил целый букет опиатов и галлюциногенов. Не могу, правда, сказать, что это были за наркотики. Возможно, какая-то новая подпольная синтетика, — продолжил Ноа, мельком глянув на Нико и, очевидно, догадавшись, что имеет дело с новичком. Перси задрал голову к потолку и издал тихий вой то ли усталости, то ли отчаяния. Не стоило Фарли говорить ему в тот день, что в деле не будет «ничего, с чем они оба не справятся» — сглаз получился отменным. Пускай Нико всё пытался окрестить смерть Кейтлин насильственной, Перси всей душой желал, чтобы эта девчонка просто слетела с катушек после употребления какой-то новомодной и явно дешёвой дряни, а потом ею полакомился какой-нибудь монстр-падальщик. В противном случае, они оба подписались на дело о неизвестной твари, которая накачивает своих жертв наркотиками и творит несусветную чушь перед ужином. — В обстоятельствах смерти в итоге что написал? — спросил Перси, и Ноа задумчиво облизнул губы. — Неопределённые. Перси с силой потёр двумя пальцами переносицу и угукнул на выдохе. Прощание вышло скомканным. Вытащив из левого нижнего холодильника, который, вообще-то, предназначался для тел, ящик с двенадцатью бутылками пшеничного пива, Перси с Нико направились на выход. Второй на ходу листал папку с копиями документов об экспертизе и казался куда более немногословным, чем он был обычно. — Первый раз? — спросил Перси и получил утвердительное мычание в ответ. — Я бы сказал, что в один прекрасный день ты привыкнешь к трупам, но тогда я совру. Едва он закончил говорить, то задумался, действительно ли именно первое присутствие в морге повлияло на состояние Нико — в конце концов, он был сыном Аида, и такие вещи для него должны быть если не привычными, то терпимыми. В подтверждение его мыслей Нико мотнул головой. — Это как-то… — Нико запнулся и поджал губы. — Тупо это. Столько усилий ради «неопределённых» обстоятельств смерти. Перси не слишком уж легко пожал плечами — ящик в его руках был довольно тяжёлым. — Что там Ноа указал причиной смерти? Нико пролистнул бумаги. — Э-э… «Острое малокровие мозга», — зачитал он медленно, прищурившись. Перси хмыкнул. — Клёво. Прочерк поставил бы — разницы не увидели. А вообще… — Он поставил ящик на асфальт, как только главные двери отдела Судмедэкспертизы закрылись за ними, чтобы застегнуть куртку. Наступил ноябрь, и Перси всей душой ждал наступления Рождества, чтобы не видеть и ничего не слышать о работе до конца праздничных дней. — Вообще, это вполне обычная история. Экспертиза даёт много полезного, но порой происходят вот такие примеры, когда человек помер, и хрен его разбери, как и из-за чего. Солнце к горизонту постепенно клонилось — если повезёт, Жюль-Альберт встанет в теневой пробке, и после приезда в Управление Перси сможет сразу направиться в сторону дома. Хранить этот ящик от коллег из другого отдела на работе он не хотел — мало ли, вдруг кто-то случайно наткнётся и сдаст его Фарли или потребует плату за молчание в размере половины содержимого ящика. И не поймёшь ведь сразу, что хуже. К сожалению, в Управление они вернулись за два часа до конца рабочего дня, а поездка с зомби-водителем вызвала неестественную сонливость, которую ни один вариант из кофейного автомата на пятом этаже не победит. Перси спрятал ящик за диваном в своём кабинете, распахнул широко окно, ведь Крис вновь заходил к нему на перекур, когда они протирали подошвы в морге, и распахнул выдвижной ящик древнего стола. Тут же шёпотом выругался и цыкнул, и Нико повернул в его сторону голову, отчего-то посчитав этот звук достойным отвлечения от заключения экспертизы. — Батчли опять свистнул мою кружку, — отозвался Перси и вытащил из ящика ниже другую, со сколом на боку. На ней шрифтом Comic Sans выводилось издевательское «Перси, пора домой!» — её подарила Аннабет в первый год работы в Секретной службе, а скол образовался из-за несчастного случая с неуклюжим стажёром. В своё время Перси очень расстроился. — Кто? — переспросил Нико. — Опять? — Да Реджи, — отмахнулся Перси, критическим взглядом осматривая кружку. Вероятно, он ошпарит ногу, как только нальёт в неё кофе. — Реджинальд Батчли. Сын Ириды. Работает в отделе Ликвидации Особо Опасных Материалов дальше по коридору. Постоянно ворует мою кружку. Нико помедлил. — Зачем? — Не знаю, — пожал плечами Перси, рыская свободной рукой в ящике в поисках изоленты. — Пайпер из отдела Кадров говорит, он мой большой фанат. Или просто хочет продать на Амазоне, в разделе для полубогов. Честно, не вникал. Не то чтобы Перси по своей второй кружке страдал. Ему купил её тот самый незадачливый стажёр после того, как разбил подарок от Аннабет, в сувенирном магазинчике где-то около статуи Свободы. Она была белой, самой обыкновенной, с надписью «Я ♥ НЙ», а в сердечке проглядывался контур той самой статуи, которую Перси при всём своём патриотизме находил довольно уродливой. Он надеялся, что во время битвы с армией Кроноса кто-нибудь да взорвёт её ненароком, а на реконструкцию уйдёт столько лет, чтобы он гарантированно не дожил до её повторного открытия, но по какой-то причине монстры тоже обходили статую стороной. Он начал заклеивать изолентой скол снаружи, надеясь, что этого будет достаточно на один приём кофе. Видимо, со стороны он смотрелся совсем уж по-идиотски, ведь Нико шумно выдохнул и поднялся со своего места. Новенький стул так и не спёрли за то время, что они провели на Стейтен-Айленде — видимо, доставка мебели до их кабинета получила недостаточное внимание со стороны коллег. — Как этот твой Реджи выглядит? Перси призадумался. — Волосы русые, на полголовы ниже меня. Глаза огромные. Самый гейский гей. И левая бровь проколота. Нико, чуть нахмурившись, кивнул и тут же покинул их кабинет. Перси, ведомый самым что ни на есть обычным любопытством, последовал за ним, как оказалось, в отдел Ликвидации Особо Опасных Материалов. По сути своей, он являлся частью отдела Расследования, хотя ребята оттуда, как и Туманники, в основном подчищали за подчинёнными Перси — находили применение потенциально разрушительным уликам, чистили или избавлялись от формы, залитой сомнительными и почему-то дымящимися жидкостями, а также занимались вещами, о которых Перси не знал и предпочёл бы никогда и не узнавать. А ещё от них почему-то всегда пахло дымом, хотя на шестом этаже штаба Секретной службы отдельных вентиляций не было обнаружено, а с улицы чёрные клубы не просматривались. Архитектурные решения предыдущего главы отдела всегда оставались вне рамок восприятия Перси. При входе в отдел Ликвидации Особо Опасных Материалов посетитель едва не врезался носом в полую квадратную колонну, за которой открывался ужасающий и в какой-то степени депрессивный вид на опен-спейс, где владельцы некоторых столов, подобно городским голубям, успели обустроить свои гнёзда как попало: рождественские гирлянды с обгоревшими лампочками обматывались вокруг аляпистых цветочных горшков с мёртвыми суккулентами, на некоторых стояли пробковые доски из Икеи, к которым разноцветными кнопками прикрепили фото смешных котов и самоклеящиеся стикеры времён предвыборной гонки Дональда и Хиллари. «Вернём Америке былое величие» — скандировали яркие лозунги, и Перси внутренне содрогнулся, вспоминая один из вечеров с Рэйчел и её коллегами из музея современного искусства. Услышь их кто в тот вечер — казнили бы за государственную измену. Опен-спейс пустовал — Перси был уверен, что для каждого из сотрудников отдела Ликвидации Особо Опасных Материалов отводился личный рабочий кабинет, потому что каждый раз, стоило его ноге пересечь порог, ни одного из коллег он отыскать не мог, хоть и знал, что их по меньшей мере шестнадцать. В этот раз, по крайней мере, за одним из столов виднелась светлая макушка Реджи, а также чайное хлюпанье. Вскинувшись, как миссис О’Лири, учуявшая свой старый изжёванный мяч для баскетбола, Нико уверенным шагом, отстукивая поразительно звонкой подошвой кроссовок, двинулся в сторону бедняги Реджи, который, заткнув уши наушниками, совершенно не реагировал ни на какие внешние раздражители, будь то гипотетическая самонаводящаяся ракета или куда более страшное оружие массового поражения — Нико ди Анджело, которому не дали поработать. Перси остановился в той самой точке комнаты, где он не являлся соучастником преступления, но и случайным свидетелем назваться нельзя. Нико плавно опустил руку на рабочий стол Реджи, склонился к его уху, когда тот дёрнулся и сорвал наушники, и зашептал что-то невнятное, но наверняка пугающее. Реджи сначала покраснел, затем побледнел, его бросило в холодный пот, руки заколотило, и всё это время Нико продолжал говорить с довольно безмятежным выражением лица, словно обсуждал проблемы миграции мёртвых на Полях Асфоделей — или с какими проблемами приходится сталкиваться отпрыску Аида. Реджи подскочил со своего места, вылил чай в горшок с каким-то неисправимо дохлым растением и умчался к двери, над которой висела гордая табличка с надписью «Туалет». Когда тщательно отмытую кружку — даже въевшийся внутри след от чая и кофе исчез, вот это да — заикающийся Реджи всучил ему со сбивчивыми извинениями и клятвами никогда больше её не красть, Перси восхитился. До глубины души. Возможно, его лицо отражало какую-то часть испытываемых им чувств, потому что Нико не без следа самодовольства повёл плечом и молча покинул отдел Ликвидации Особо Опасных Материалов, и Перси пришлось нагонять его, всё ещё сжимая кружку как величайшее сокровище в своей жизни. Даже контур статуи Свободы в ярком сердечке особенно полюбился в эту секунду. И, возможно, это событие совсем помутнило его разум, ведь в тот же момент, когда за ними закрылась дверь их кабинета, Перси выпалил: — Пойдёшь с нами в бар в пятницу вечером? Замерев на сотую долю секунды, Нико степенно раскрыл папку и принялся раскладывать на столе материалы их дела. Давал себе время подумать — Перси не торопил. Он и сам преувеличенно увлечённо раскручивал крышку быстрорастворимого кофе, к которому прикасался исключительно редко, когда было лень спускаться на этаж ниже до автомата. Мысленно бил себя по голове, что вовремя не удержал язык за зубами — с другой стороны, это идея Аннабет, пускай она сама с ним и говорит. Перси может молча цедить своё пиво и открещиваться необычайной усталостью и отсутствием заряда у социальной батареи. — С вами? — наконец, снизошёл до какого-то ответа Нико, когда раскладывать на столе было уже нечего. Даже карандаши выровнял по линейке по типам — от 2Н до 2В. — Со мной, Лукой и Аннабет, — отозвался Перси, понимая, что выйти из кабинета ему всё-таки придётся, чтобы добраться до кулера и мини-холодильника с молоком безлактозным, банановым, миндальным, соевым, кокосовым, рисовым и где-то на задворках — коровьим. — Мы каждую пятницу выбираемся в один клевый бар в Сохо. Он на самой границе с китайским кварталом, поэтому цены не заоблачные. И закуски неплохие. Нико тихо хмыкнул, кружа взглядом по, кажется, отчёту с результатами использования «Комплекта штата Нью-Йорк для сбора доказательств сексуального преступления». — По пятницам у меня обычно встречи с… родственниками, — протянул Нико, резко отведя взгляд в другую бумажку. Затем поднял подбородок и посмотрел Перси в глаза. — Не могу сказать пока. Может, и присоединюсь. Посчитав это достаточными усилиями, Перси понятливо покивал и отправился на поиски кипятка и молока. Уже вернувшись с полной кружкой и решившись на такой важный социальный подвиг, как открытие одного из старых незаполненных отчётов, к ним в дверь постучали. Нико, проявлявший чудеса дизайнерской мысли и наполовину оформивший пробковую доску с уликами по делу, резко повернул голову. Будто не ожидал, что к ним в любой момент могут завалиться коллеги из опен-спейса, в самом деле. — Перси! — воскликнула Нина, дочь Ареса, примерно ровесница Нико, и протиснулась в щель открытой двери. Почему-то из них всех соответствовала стереотипам детей Ареса только Кларисса, когда едва не выбивала его дверь с ноги в те редкие моменты, когда нужно было до Перси докопаться. — Я собрала дактилоскопию у подозреваемых по делу номер 15-37-дробь-49, мне их тебе отдавать? Перси издал медленный и довольно страдальческий выдох. Нико даже перестал делать вид, что донельзя увлечён оформлением их доски, и оперся бедром о край своего стола, чтобы беззастенчиво уши погреть. — Нина, тебе высылали обновлённый регламент по работе в отделе Расследования, ты его читала? — спросил медленно Перси, и Нина уверенно кивнула. — Конечно, читала, от корки до корки! По глазам видел — врёт и немного краснеет. — Тогда бы ты знала, куда и как отправляется дактилоскопия. Я не для того продавал душу отделу Поддержки Сотрудников, чтобы они расписали инструкции, которые никто не читает. Нина, хватит ржать, серьёзно, это раньше я мог с вами всеми за ручку ходить, как мама с подростком на диспансеризации. Давайте сами учитесь с коллегами общаться. Нина помолчала с пару секунд. — Можно я пришлю тебе речь, которую им толкну? — спросила она, и Перси выдохнул ещё раз, теперь громче. — Первый и последний раз, Нина. И коллегам своим скажи, что ко мне они могут подходить только после того, как наизусть выучат регламент и не смогут найти там ответа на свой вопрос. Нина ярко улыбнулась, кивнула с таким видом, что Перси сразу понял, что никаким коллегам она ничего не скажет, и покинула их с Нико кабинет. За то время, что в комнате висела тишина, Перси успел заполнить одну строчку в отчёте, надеясь, что достаточно хорошо запомнил события того времени. — Ты правда ходил с ними разговаривать с соседними отделами? — достаточно удивлённо и определённо скептично протянул Нико, и Перси протяжно угукнул. — Это было моё худшее решение, — сказал он. — Раньше они не могли нормально объяснить коллегам, для чего к ним спустились и что им нужно. Обычно всё заканчивалось скандалами и угрозами кровной мести. Поэтому я начал ходить вместе с ними, чтобы они учились нормально разговаривать, но теперь они по каждой мелочи бегают ко мне. Это ты ещё не застал время, когда они согласовывали со мной формулировки в отчётах. — С тобой-то? Перси округлил глаза и кивнул, мол, представь себе. Спустя несколько минут Нико отошёл от готовой — и полупустой — доски на пару шагов, критически осмотрел несколько бумажек и фотографии с места преступления. — Хочу допросить её жениха, — вдруг заговорил Нико, и Перси оторвался от кофе и отчёта, чтобы смерить его выжидающим и заговорщическим взглядом. — Поехали к нему завтра. Перси фыркнул. — Фильмов насмотрелся? Думаешь, в реальной жизни мы просто приходим, когда нам вздумается? А если его дома не будет? Нико посмотрел на него, хмурясь. Кажется, он не до конца понимал, к чему Перси клонил — и это был довольно разочаровывающий факт, на самом деле. Конечно, не стоило думать, что новый сотрудник его отдела сразу будет знать абсолютно все тонкости (и топорности) их работы, но раз уж он работал раньше в отделе Правительственных и Законодательных Вопросов… — В досье должен быть его контактный номер, — сжалился над ним Перси. — Позвони ему и договорись о встрече. Нико скривился, но так и ничего не ответил. Сдвигаться со своего места он тоже не спешил, и Перси начинал догадываться, в чём было дело. — Мне позвонить ему самому? Нико кивнул. Перси шумно выдохнул и поднялся на ноги — единственные телефоны, которые позволяли звонить на внешние номера и которые не привлекали всех монстров в округе, отдел Разработок давно развесил по две штуки на каждом этаже. Рано или поздно до них дойдёт, что следовало бы сделать такие индивидуальные и для сотрудников, но, если Перси правильно помнил, это было дорогое удовольствие, на которое совет директоров пока не решался. Поэтому им приходится иметь дело с постоянными очередями и совершенной невозможностью кому-то извне связаться с ними первыми. Когда-нибудь Перси поднимет восстание среди глав отделов, но для этого ему нужно было хотя бы появляться на корпоративах. — Пойдем, послушаешь, — выдохнул Перси и поднялся из-за стола.