Цветовое восприятие / Coloured Perceptions

      В попытке подстроиться под длинные шаги Рона, Гермиона бежала задыхаясь. Всё приняло катастрофический оборот в мгновение ока. Ноги стучали по земле, а сердце бешено колотилось. Она пробиралась мимо людей, не желая слышать их пронзительные крики, которые волнами ужаса разносились по территории. Идиллическая картина каникул была полностью уничтожена. Лагерь окутал запах бушующего пламени, и тяжёлый дым, казалось, проникал прямо в кости.       Гермиона была так рада провести каникулы с семьёй Уизли. Она тщательно продумала свои наряды и упаковала вещи. Всё лето она обменивалась письмами с Джинни, хихикая и сплетничая обо всём на свете. С трудом верилось, что только вчера вечером они шептались об улыбке Седрика Диггори и сравнивали игроков в форме. Это был живой коллаж из буйных красок: бодрящих оранжевых и энергичных жёлтых цветов. Голоса, которые рисовали эти сцены в памяти, быстро сменились кошмарными криками.       — Быстрее, Гермиона!       Она почувствовала, как Рон схватил её за руку и потащил сквозь толпу. Ноги горели от нагрузки, а дыхание сбилось, когда они достигли окраины небольшой поляны. Гермиона упёрлась руками в колени и сильно закашлялась. Она осмотрелась мутным взглядом, не в силах понять, что происходит вокруг.       — О, посмотрите, кто у нас тут, — раздался неповторимый голос Малфоя на фоне нарастающей паники. — Вам лучше убраться отсюда. Тебе не понравится, если её заметят, верно, Уизли?       Ей потребовалось неимоверное усилие, чтобы сфокусироваться на фигуре, небрежно прислонившейся к дереву. Посреди неприглядного леса Малфой выглядел так, словно ему не было дела до происходящего: на его безупречной мантии не было ни единой пылинки, которая могла бы свидетельствовать об окружающем хаосе. Он кивнул Гермионе, и, как по команде, вдалеке раздался взрыв. Вспышка света озарила лес вокруг них.       Гермиона всё ещё задыхалась.       — И что это должно значить? — смогла выдавить она. Казалось, всё вокруг кружилось. Шум, цвета, вкус — всё это было слишком. Болезненная пульсация в голове усиливалась с каждой секундой.       — Грейнджер, они ищут маглов, — сказал он как бы невзначай. Гермиона знала, какие цвета будут сопровождать его слова, но не могла их разобрать. Воздух дрожал от опасных искр, проникавших в вены и нарушавших восприятие. — Не хочешь оказаться в воздухе и похвалиться своими панталонами?       — Ты, сукин сын… — Рон в гневе сделал шаг вперёд, и его рука, метнувшаяся к палочке в кармане, окрасила край зрения Гермионы в привычный красный цвет.       — Выбирай выражения, Уизли, — цокнул Малфой. — Но какое мне дело? Ошивайтесь здесь, и, я думаю, они скоро придут сюда. Это будет очень смешно.       Гермиона схватила друга за руку, чтобы удержать.       — Не обращай внимания, Рон.       Прогремел ещё один взрыв — на этот раз ближе, чем раньше. Гермиона и Рон обменялись испуганными взглядами и продолжили двигаться вперёд.       — Не высовывай свою лохматую голову, Грейнджер! — раздался позади голос Малфоя, когда они перешли на бег. Гермиона не заметила, как Малфой запрокинул голову, а напряжение покинуло его плечи, когда её силуэт скрылся из виду. Она также не заметила, как его губы сжались в тонкую линию, а челюсть напряглась, пока он смотрел на пылающий лагерь.

***

      Рональд Уизли ужасен, в этом Гермиона была уверена. Сердце сжалось, когда она вспомнила дерзкие ярко-красные полосы его обвинения во лжи. В её памяти навсегда останутся точный наклон его головы и сбивающий с толку блеск в глазах, пока она говорила о его глупости. Гермиона почти почувствовала грубость его недоверчивого смеха, когда сообщила, что будет присутствовать на Святочном балу не одна. У Рона хватило наглости использовать её как запасной вариант. Если бы он только попросил её по-другому, если бы он только попросил её раньше… Гермиона всё испортила, заявив, что у неё уже есть спутник.       Она крепче сжала свою сумку, вышагивая на Древние руны. Она знала, что не была одной из тех сделанных из мёда и вина девушек с яркими улыбками и манящими взглядами. Гермиона мечтала о той лёгкости, с которой действовала в таких делах Джинни, и завидовала тому, как Уизли, подмигнув, откидывала свои блестящие волосы и кокетливо улыбалась счастливыми оттенками. Иногда Гермиона думала, что пропустила урок: казалось, что все девушки вокруг точно знали, что делать и что говорить, в то время как она оставалась абсолютно бестолковой.       Она помрачнела, заметив у дверей класса не кого-либо, а Пэнси Паркинсон. Это было что-то новое, хотя и не совсем неожиданное. Гермиона увидела, что Малфой прислонился к стене, а Паркинсон, прижавшись, стояла между его ног. Гермиона не знала, почему её желудок скрутило от вида непринуждённо лежащей руки Малфоя на талии Паркинсон. Это был лишь вопрос времени, и все в Хогвартсе знали об этом. Пэнси стала той счастливицей, которую выбрали из множества девушек, и всё это оставляло кислый привкус во рту Гермионы.       — О, это же местный книжный червь! — издевался гнусавый голос. Гермиона вздохнула, наблюдая за резким оттенком фиолетового, который сопровождал Паркинсон, как хорошо выдрессированное домашнее животное. Её слова напоминали бешеную собаку, жаждавшую подчиниться, но готовую напасть в любой момент. — Я рада, что на зимних каникулах здесь станет чисто, потому что тебя не будет.       — Я знала, что ты глуповатая, но, признаю, забыть о Святочном бале — это уже чересчур.       — Конечно, ты не останешься, Грейнджер, — Паркинсон вздохнула. — Очевидно, никто не пригласит тебя. — Она повернулась к Малфою, притворившись, что шепчет: — Отличное избавление, я думаю.       На лице Малфоя появилась улыбка, но теперь Гермиона знала, как выглядит его улыбка на самом деле, и эта слабая попытка была лишь её жалкой имитацией. Это не могло сравниться с тем закатом, что он скрывал.       — Ты же не собираешься появиться одна, не так ли? Если бы у тебя было хоть немного самоуважения, ты бы просто вернулась в сарай, который называешь домом, — Паркинсон фыркнула.       — По крайней мере, я не застряну с дёрганым хорьком, — прошипела Гермиона и, обойдя новую пару, ворвалась в класс Древних рун, не дожидаясь ответа.       Признаться, она не ожидала, что Виктор Крам станет решением всех её проблем. Это была настоящая удача. Симпатичный ловец задержался в библиотеке, поджидая Гермиону на её любимом месте. Когда он попросил её сопроводить его на танцы на ломаном английском бордового цвета, она была не в том положении, чтобы отказать.

***

      В совместных сборах с другими девушками в общей спальне было что-то успокаивающее. Сердце затрепетало в груди, когда Гермиона поймала взгляд Гарри, спускаясь под руку с одним из желанных чемпионов. Она настолько привыкла прятаться по углам и быть отвергнутой, что всё происходящее походило на сон. Все эти взгляды, устремлённые на неё с восхищением, а не насмешкой, наконец-то подарили свободу. Растворившись в музыке и толпе, она совсем потеряла счёт времени. Мир вокруг превратился в произведение искусств; в снимок, достойный того, чтобы не затеряться в истории.       — Давай, Гермивона. Ещё один танец! — настаивал Виктор. Гермиона была счастлива выполнить его просьбу. Она засмеялась, когда началась новая песня и он притянул её в свои объятия. Кружась в танце, Гермиона заметила, что на неё смотрел не кто иной, как Малфой. От его пристального взгляда по позвоночнику пробежал приятный холодок — подтверждение того, о чём Гермиона и не подозревала. Сегодня вечером, казалось, даже Драко Малфой не смог подобрать оскорблений, чтобы бросить их в её сторону.       Ход мыслей Гермионы прервало мерцание приглушённого каштанового голоса Виктора. Заметив, на ком сосредоточено её внимание, он произнёс:       — Ах, да, завтра мне придется поблагодарить Драко за его зоркий глаз.       — Прости? — рассеянно спросила она, мечась взглядом в попытке увидеть блондина, однако танцующая толпа словно поглотила его.       — Я не знал, кого пригласить на бал, но Драко сказал, что ты та девушка, компанией которой я буду гордиться, — Виктор пожал плечами, и его взгляд смягчился от восхищения. — Ты необыкновенная, Гермивона. Хотя это прозвучит плохо, я не могу не радоваться, что ты отказала Драко.       Гермиона моргнула, когда до неё дошёл весь смысл слов Виктора. Она не знала, как могла отказать парню, который даже не спрашивал её. Драко Малфой пригласил бы её на Святочный бал с той же вероятностью, с которой Трелони сделала бы точное предсказание, или скорее солнце бы просто погасло. Гермиона ничего не понимала и ненавидела это чуждое тревожное чувство.       Её обволакивали успокаивающий охристый баритон Виктора и его непрерывные комплименты, но Гермиона почти ничего не слышала. Чем больше он говорил, тем больше вопросов возникало. Она бегала по лестницам, вытянув шею, и, наконец, заметила его. Гермиона не была уверена, но могла поклясться, что уловила вспышку яркого жёлтого цвета. Странный трепет поселился в животе — приятное ощущение, которое она не решалась описать словами. Глупо было то, что, если бы Малфой пригласил её, как бы невероятно всё это ни казалось, Гермиона не была уверена, что у неё хватило бы духу отказаться.

***

      Гермиона нашла его на квиддичном стадионе, хотя она не была уверена, зачем вообще искала Малфоя. Он всё ещё был непостижимой загадкой; возможно, она наконец-то получит от него ответы, хотя больших надежд на это не было.       Она взобралась на трибуны, слегка запыхавшись, и села на ряд выше, чем он. Стадион был пропитан тоской, как и вся школа. Смерть Седрика Диггори стала для всех тяжёлым ударом, и Гермиона не была уверена, что это когда-нибудь пройдёт. Она ждала, что Малфой как-то заметит её, но он не сделал этого. Он сидел неподвижно, как статуя, и мысленно был далеко отсюда: в уединённом месте, которое никто не мог видеть.       Не в силах больше выносить молчание, Гермиона прочистила горло:       — Разве ты не должен быть с Паркинсон? Утешать её после всего, что произошло?       Он издал невесёлый смешок.       — Я полагаю, что Селвин прекрасно справляется с этим, сочувствующе засовывая свой язык ей в глотку.       Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки — она не ожидала этого.       — Оу. Она пала ниже, не так ли?       Уголки его губ слегка приподнялись.       — Уизли тоже. Неужели он действительно закатил истерику в конце бала? — Гермиона не ответила, но Малфой воспринял это как согласие. — Так ему и надо. Любой, у кого есть глаза, сожалел, что не пригласил тебя первым.       — А ты? — она колебалась, собирая всё мужество, которое когда-либо имела. — Ты тоже пожалел?       — Я не ожидал, что Крам так сильно будет тобой восхищён, если ты об этом, — проворчал Малфой. — Хотя он и на голову выше Чудо-близнецов, надо отдать тебе должное.       Солнце начало опускаться к горизонту, окрашивая тёмное небо мягкими оттенками. Намёк на утешительное тепло перед тем, как тьма расцветёт и возьмёт верх.       — Могу ли я спросить, откуда взялась эта… открытость?       — Могу ли я спросить, почему ты пришла искать моего общества?       Они молча смотрели, как преображалось небо с течением времени. Было что-то особенно притягательное в этих прохладных сумерках, что-то откровенное и настоящее. Подходящий фон для мучительной неопределённости, в которой эта пара всегда оказывалась, когда год подходил к концу.       Гермиона снова прочистила горло.       — Я пришла помочь успокоить твою страдающую душу. Мы не можем допустить, чтобы Паркинсон разбила сердце моего лучшего врага.       Он разразился смехом — лимонный цвет на фоне тускнеющего заката. Она не видела этот цвет с прошлого года. Малфой откинулся назад, наклонив голову, чтобы посмотреть на неё.       — Так вот кто мы, Грейнджер? Лучшие враги?       Ухмылка задержалась на его лице, и Гермиона поразилась, как хорошо она ему подходила: превращала его суровые, угловатые черты в нечто более мягкое и бесконечно более натуральное.       Забавно, что она никогда не замечала, насколько полными были его губы; они выглядели такими неосязаемо шелковистыми, когда не испускали слухи и ложь. Красивые линии изгибались, образуя идеальную арку Купидона, и какая-то часть Гермионы хотела просто протянуть руку и обвести их, чтобы убедиться в их существовании. Слабый голос в её голове посеял семечко опасного желания и жгучего любопытства. Она хотела бы знать, как будут ощущаться эти губы; представляла вкус множества цветов Малфоя на своём языке.       — Грейнджер?       Гермиона моргнула, почувствовав, как накатил жар, а лицо покрылось румянцем. Она молчала слишком долго.       — Мм? — произнесла она, надеясь, что он не прочитал её грешные мысли.       Он вернулся в исходное положение, сфокусировав взгляд перед собой. Гермиона наблюдала, как воздушная лёгкость покидает его плечи, а радостное выражение лица сменяется мрачным — словно опускается занавес. Лицо Малфоя исказилось, пока он размышлял о чём-то недоступном для Гермионы.       После некоторых раздумий его лицо вновь смягчилось, и он озвучил вывод:       — Не возвращайся в Хогвартс в следующем году.       В этом предостережении была какая-то строгость и старческая мудрость — как будто Малфой знал что-то, чего не знала она.

***

      Гермиона спешила вверх по винтовой лестнице, ведущей в совятню; у неё не было никакого желания получить замечание в первую же неделю нового учебного года. Если она не поторопится, то опоздает на Трансфигурацию. Для старосты факультета было бы неправильно быть хоть сколько-то непунктуальной. День наполнился меланхоличной синевой, как и все предыдущие. Этот год будет другим — и не только потому, что министерство совало свой нос куда не следует.       Потребовался всего один урок Защиты от Тёмных искусств с тошнотворной, кричаще яркой жвачкой, чтобы осознать, что непрофессионализм Локонса преувеличивали. Этот человек — сам Мерлин в сравнении с сопливой жабой-женщиной. Гермиона преодолела последние ступеньки и ворвалась в узкую башню.       Драко Малфой стоял там, поглаживая свою неприятную сову, и в несвойственной для себя манере ворковал с ней. Гермиона, однако, не слишком удивилась. Она так и не смогла полностью забыть слова, сказанные Виктором несколько месяцев назад, хотя и была слишком смущена, чтобы расспрашивать Малфоя об этом. Блестящий значок на его груди означал, что он староста Слизерина. На его факультете было не так много студентов, которые могли бы претендовать на эту должность, как бы тяжело это ни было признать. Гермиона, правда, уже привыкла признавать такие вещи. Вещи, которые заставляли её сердце трепетать. То, как она улавливала его цвета на периферии зрения, или то, что она столько раз вспоминала ту встречу на трибунах, потому что думала, что всё это ей приснилось.       Увидев её, Малфой прочистил горло и выпрямился. Гермиона демонстративно проигнорировала его, подошла к школьным совам и быстро принялась за работу. Она вытащила из мантии письмо, адресованное Виктору, пытаясь уговорить одну из птиц отправиться в долгий полёт. Погрузившись в свои дела, она не обратила внимания, как пристально изучал её Малфой и на его лице промелькнуло что-то непонятное.       — Потише, Грейнджер. Кто настолько важен, чтобы торговаться с совами с самого утра?       — Не твоё дело, — произнесла она, достав из кармана лакомство и размахивая им в тщетной попытке подкупить сову. Мрачная птица сделала вид, что ничего не замечает. Гермиона нахмурилась.       — Позволь мне, — сказал Малфой. Гермиона моргнула и повернулась к нему. Его взгляд метался по маленькой башне, прежде чем он сделал нерешительный шаг вперёд, протягивая руку. — Пелион не отказалась бы от ещё одного полёта. Да, девочка?       Птица ухнула в ответ, вспорхнув со своего насеста на плечо Малфоя.       Гермиона настороженно посмотрела на него.       — Ты… — её взгляд недоверчиво скользнул по протянутой руке, — хочешь мне помочь?       Их временные перемирия обычно не возникали так рано, в самом начале учебного года. Этот дружеский жест хоть и был желанным, но всё же казался совершенно неожиданным.       — Почему бы и нет? — он протянул руку, чтобы погладить сову по голове. Вокруг него клубился восхитительный тёмно-синий — цвет, с которым Гермиона познакомилась в этом году. Ещё один оттенок в его списке, пусть и не единственный, к которому придётся привыкнуть в этот раз.       События прошлого года всё ещё тяжело нависали над школой, предвещая скорую войну. Слова, которые было страшно произносить, распространялись волнами тихого шёпота, заглушая привычное множество ярких палитр.       Гермиона бросила последний взгляд на упрямую сову и увидела, что та крепко спит. Вздохнув, она вложила письмо в руку Малфоя.       — Ты всё ещё общаешься с Крамом?       — Разве это имеет значение? Тебя волнует, кому я пишу?       Малфой на мгновение затих. Он выглядел обеспокоенным, но Гермиона не могла понять почему.       — Не должно, — пробормотал он так тихо, что Гермиона едва уловила, как с его губ сорвалась крупица синевы, достаточно тёмная, чтобы соперничать с морскими глубинами.

***

      Она заметила его в библиотеке, тихо делающего заметки на пергаменте. Была только одна проблема — Малфой занял её место.       — Убирайся, — прошипела Гермиона сквозь зубы. Это требование его совершенно не впечатлило. Он вскинул бровь, откинувшись на её стуле, как будто ему не было до этого никакого дела. Значок на мантии Малфоя, свидетельствующий о должности в Инспекционной дружине, поблёскивал в лучах угасающего солнца.       — Осторожно, Грейнджер. Я не хочу снимать факультетские баллы, — Малфой постучал по новому значку, чтобы сделать акцент на своём положении в Хогвартсе с его новыми жёсткими правилами.       — Если и будут сняты баллы, то это я лишу их тебя за ту ужасную песню.       — Ты злишься, когда я смеюсь над Уизелом, — Драко напел раздражающую мелодию, — а теперь ты злишься, потому что я его восхваляю, — надменно сказал он. — Определись, ведьма.       Это слово прозвучало как музыка, даже если и было сказано с презрением. Гермиона услышала, как Малфой признал, что она ведьма — факт, который он упорно оспаривал на каждом шагу, — и её сердце затрепетало. Какая-то часть Гермионы понимала, что её не должно волновать его одобрение, но она всё равно ждала его.       — Ты прекрасно знаешь, что не хвалишь Рона, — она села на свободное место напротив.       — Может, ты расскажешь мне, что делаешь в Выручай-комнате, а я заставлю слизеринцев прекратить петь песню? — его голос превратил их маленький уголок в сверкающее ночное небо. Соблазнительная глубокая синева осела вокруг Гермионы, как тяжёлое, тёплое и уютное одеяло.       — Я не знаю, о чём ты говоришь, — его стальные серые глаза сузились в недоверии. Гермиона фыркнула и достала свой перевод по Рунам. — Кроме того, все твои идеи лишь ребячество, не так ли? — спросила она, пытаясь выдержать его пристальный взгляд.       — Если под ребячеством ты подразумеваешь забаву, то я согласен. Возможно, для тебя это будет неожиданностью, но квиддич вообще должен быть весёлым, — ответил он, не разрывая зрительного контакта. Гермиона переместилась на своё место, прикусив внутреннюю сторону щеки. От его взгляда у неё в животе что-то перевернулось.       — Квиддич — это сплошные неприятности, ты же знаешь, — она сказала это с лёгкостью, которую на самом деле не чувствовала. — Он порождает все эти плохие эмоции и напряжение между факультетами.       Малфой усмехнулся.       — Конечно, квиддич — причина напряжённости, — он схватил свою стопку книг и подвинул её в сторону, освобождая место для Гермионы.       — Так и есть! — нетерпеливо сказала она. — Это всего лишь игра, да?       — Верно, — его взгляд скользнул по её лицу, — глупая игра.       И почему-то ей показалось, что они говорили не о квиддиче.       Остаток вечера они провели в относительном спокойствии, в одиночку работая над своими заданиями. Если Гермиона и взглянула на Малфоя, то это, конечно, было случайным совпадением.

***

      Чьи-то руки потянулись к Гермионе и, схватив её, затащили в пустую каморку для мётел. Палочка мгновенно оказалась в руке — многочасовая практика с Отрядом Дамблдора дала о себе знать. Гермиона использовала импульс тела, чтобы развернуться и прижать похитителя к двери, готовясь к атаке.       — Ты с ума сошла? — рычащий голос казался слишком громким для тесного чулана. Гермиона узнала тёмно-синий цвет, затуманивший её зрение, гораздо раньше, чем Люмос озарил Малфоя.       Паника исчезла так же внезапно, как и появилась.       — Я сошла с ума? — возмутилась она. — Это ты выдернул меня из коридора и затащил в каморку с мётлами, как варвар! — пытаясь сделать шаг назад, ругалась Гермиона. Она споткнулась обо что-то, желая отодвинуться подальше. Но всё было тщетно: загромождённое пространство едва ли оставляло достаточно места даже для того, чтобы просто дышать.       Малфой провёл рукой по волосам, и в этом жесте было что-то хаотичное. Странная беспорядочность, которая не вписывалась в головоломку, которую Гермиона так тщательно собирала за годы их совместной учёбы.       — Послушай, Грейнджер, у тебя мало времени.       Их руки соприкоснулись, когда Малфой опускал свою. У Гермионы перехватило дыхание, а по позвоночнику пробежал электрический разряд.       — Времени для чего? — она старалась, чтобы её голос звучал спокойно, так как в голове роились возможные сценарии относительно их довольно интимного положения.       — Я больше не могу держать Амбридж подальше от тебя, — вздохнул он. — Чёрт возьми, Пэнси не понимает, когда нужно держать свой большой рот на замке, — Малфой попытался отодвинуться, но и эта попытка тоже оказалась безуспешной. — Что бы ты ни делала в Выручай-комнате, готовься бежать.       Кровь Гермионы застыла, а все фантазии улетучились.       — Что? — зашипела она.       — Салазар, помоги мне, — пробормотал Малфой. — Послушай меня. Только один раз.       Гермиона уловила приглушённые голоса Рона и Невилла, проходивших мимо укромного места.       — Из всех них именно тебе нельзя быть пойманной. Я просто… — он выпустил воздух сквозь зубы. — Ты мне доверяешь?       Гермиона моргнула, не понимая, искренни ли его слова. Шум снаружи становился всё громче, так как остальные члены Отряда Дамблдора направлялись в тренировочный зал. Слова Малфоя тяжело повисли в тесном пространстве между ними, а его дыхание стало резким и ощутимым. К своему удивлению, Гермиона обнаружила, что, несмотря ни на что, она не верит, что у него могут быть злые намерения. Внутренняя интуиция подсказывала, что в этот момент Малфой был абсолютно искренен.       — Грейнджер?        — Да.       Он застыл, словно не ожидал, что она так быстро согласится. Казалось, что-то изменилось в его взгляде, хотя положение тела ничем не выдавало этого. Любой, кто был знаком с Малфоем, несомненно, назвал бы его замкнутым и отстранённым; человеком, который держит свои карты близко к груди. Однако, стоя здесь и наблюдая за тем, как этот стальной серый взгляд смягчается и тает в мерцающем свете палочки, Гермиона подумала, что может читать Малфоя как открытую книгу.       — Мудрое решение, Грейнджер.

***

      Гермиона читала, что люди справляются с горем по-разному, и, к сожалению, у Гарри было достаточно травм, чтобы их хватило на несколько жизней. Однако смириться с его последней… одержимостью было трудно даже Рону. Гермиона по-прежнему твёрдо верила, что школьный задира не может быть Пожирателем смерти.       Однако она не могла не признать, что Малфой ведёт себя довольно странно. По большей части он казался отстранённым, не утруждая себя обычными насмешками и подколами. На самом деле, он вообще почти ничего не замечал. Даже слизеринцы смотрели на него настороженно.       В этом году в школе царила неразбериха, а ученики пытались предсказать дальнейшее развитие событий. Никто не знал, что заставит хрупкое равновесие рухнуть раз и навсегда, и краски вокруг стали мутными и хаотично размытыми.       Гермиона продолжала регулярно патрулировать, радуясь намёкам декана о том, что её назначат старостой школы в следующем году. С тех пор как она впервые прочитала о Хогвартсе, она стала стремиться именно к этому. Витая в облаках, она не сразу обратила внимание на странные звуки, доносившиеся из туалетной комнаты Плаксы Миртл.       Гермиона быстро подошла к ней и приложила ухо к закрытой двери, пытаясь разобрать странные вопли. Они не были похожи на визг цвета фуксии, который ассоциировался с призраком молодой девушки. Вытащив палочку, Гермиона со скрипом открыла дверь и прокралась в своё старое убежище.       Сразу же стало понятно, что эти крики не могут принадлежать мёртвому: агония в них была слишком страшной, а страдания — слишком недавними. Руки взметнулись, чтобы прикрыть рот при виде ужасающего зрелища.       Малфой склонился над одной из раковин: его плечи сотрясались от рыданий, вырывавшихся из него с жуткими раскачиваниями. Гермиона увидела, как над ним нависает призрак Миртл, тщетно пытаясь утешить, но это можно было сделать только человеческими прикосновениями. Сердце сжалось, когда комната наполнилась дымом отчаяния, проникающим в вентиляционные отверстия. Гермиона почти сделала шаг вперёд, чтобы подбежать к Малфою и обхватить его руками. Она хотела помочь, но знала, что это будет неправильно. Раз не хотел делиться своими проблемами, она не должна была стать свидетелем этого. Гермиона пощадила его достоинство — самое малое, что она могла сделать.       Она тихо вышла, стараясь не обращать внимания на боль в груди. Возможно, Гарри был прав в одном. Пожиратель смерти или нет, но если Драко Малфой бросил квиддич и пропускает уроки, значит, с ним творится что-то странное.

***

      Гермиона сделала последний глубокий вдох и начала спускаться в подземелья на рождественскую вечеринку Слизнорта. Каблуки цокали при каждом шаге, наполняя уверенностью, которой не было уже несколько недель. Гермиону совершенно не волновало, что Рон считал своей жизненной миссией обжиматься с Лавандой Браун на каждом шагу в замке, но ей было небезразлично то вопиющее пренебрежение, с которым он отвергал её мнение.       Получить отказ было неприятно, но Гермиона сильнее этого. Если она не нужна Рональду Уизли, то научится жить без него. Ткань развевалась у коленей; это было симпатичное платье с блёстками, купленное неделю назад. Гермиона стояла посреди маленького магазина, расположенного на окраине Хогсмида, и пыталась делать вид, что выбор грифельно-серого цвета был случайностью.       Она выбрала его только потому, что элегантный фасон подчёркивал фигуру; это не имело ничего общего с поразительным сходством этого уникального оттенка и цвета глаз одного сложного человека. Гермиона больше не пересекалась с ним, а уроки без него стали уже не те. Вряд ли было что-то интересное в том, чтобы занять первое место в отсутствие серьёзных конкурентов. Похоже, Малфоя не волновали даже значительные успехи Гарри на Зельеварении. Гермиона не забывала о сером облаке его страданий, но, несмотря ни на что, не представляла, как могла помочь.       Словно вызванный её мыслями, у входа на вечеринку оказался парень. Он повернул голову, и Гермиона в очередной раз поразилась, насколько по-другому он выглядит в этом году. Она надеялась, что Малфой со временем вернётся к нормальному состоянию. Но вместо этого он впал в ещё более глубокую яму отчаяния, если судить по фиолетовым синякам под глазами. Его острые скулы выступали как у скелета, и Гермиона думала, что даже у мертвеца щёки были бы не такими бледными.       В коридоре стояла тишина; только звуки начавшейся вечеринки доносились волнами рождественских зелёных и красных цветов. Малфой не стесняясь окинул фигуру Гермионы оценивающим взглядом, в котором читалось откровенное одобрение. Её сердце запело от удовольствия.       — Уизли — счастливчик, — прямо заявил Малфой, задержавшись глазами на линии ключиц. Эта открытость удивила её почти так же сильно, как и неожиданный комплимент.       — Рональд не имеет к этому никакого отношения.       Его брови сошлись на переносице.       — Ты пришла не с Уизелом?       — Это имеет значение?       — Нет, — вздохнул Малфой. Он молчал несколько мгновений, прежде чем добавил: — Он в любом случае не заслуживает тебя.       Гермиона сглотнула, потому что во рту внезапно пересохло.       — А кто заслуживает? — Гермиона подумала, не показалось ли ей, что её голос внезапно стал выше.       —Ну, — протянул он, — мы не можем допустить, чтобы посредственный парень расхаживал вокруг моего «лучшего врага». Не всем дано добиться моего расположения.       — О? — она издала смешок на выдохе. — Значит, я оправдала все твои высокие ожидания?       Он сделал шаг вперёд и протянул руку. Малфой быстро схватил заколку, державшую волосы Гермионы. Безудержные локоны каскадом упали вниз. Она втянула воздух и замерла, когда он осторожно взял прядь и намотал её на палец.       — Ты превзошла их, — пробормотал он, наклонив подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза.       — Что случилось, Малфой? — задала она вопрос, который мучил её слишком долго.       Пальцы Малфоя прошлись по изгибу её челюсти. Дыхание сбилось.       — Всё.       Гермиона хотела задать ещё один вопрос, но услышала громкий голос Кормака, который эхом разнёсся по каменным коридорам. Она быстро попятилась, и Малфой повторил её действия. Лицо горело, а сердце бешено колотилось от притягательности запретных иллюзий.       Весь вечер Гермиона пыталась сделать вид, что неспокойные бабочки, порхающие в её животе, были вызваны Кормаком, а не тем, что она всё ещё чувствовала прикосновение пальцев Малфоя на коже.

***

      — Тебе жить надоело? — шипела она у больничной койки, скрестив руки на груди. Мадам Помфри недвусмысленно сообщила Гермионе, что Малфой просто чудом остался жив.       — Почему бы тебе не побеспокоить Поттера? Это он пытался порезать меня на куски.       Судя по тому, как был забинтован каждый дюйм его тела, Гарри почти преуспел в этом.       — Он бы не стал делать это без причины.       В тусклом углу лазарета было достаточно темно, поэтому Гермиона не смогла разглядеть серые пушинки его смешка. Ей надоели эти игры. В последние нескольких недель внутри постоянно росло неприятное подозрение, даже когда она пыталась оспорить обвинения Гарри.       — Малфой.       — Уже отбой, Грейнджер. Я устал. Иди побеспокой кого-нибудь другого.       В льющемся через окна лунном свете она заметила, как он покачал головой.       — Мадам Помфри сказала, что ты мог умереть! Я слышала, как профессор Снейп говорил о том, что…       — Почему тебя это волнует? — челюсть Гермионы напряглась. — Слушай, я не знаю, что заставило тебя бредить. Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь…       — Ты проклял Кэти, не так ли? — прервала она ворчание Малфоя. — Ответь мне, пожалуйста.       Повисла оглушительная тишина. Гермиона шагнула ближе к койке.       — Ты отравил Рона, — продолжала обвинять она. Тишина сгустилась вокруг них, угрожая задушить Гермиону. Он по-прежнему молчал, но она уже получила ответ: видела это по его осунувшемуся лицу и болезненно-серому голосу; заметила это в его рыданиях и рваном дыхании.       — Тогда почему ты здесь? — спросил он, и его плечи поражённо поникли. У Гермионы не было ответа. Он прав, она не должна находиться здесь. Точно так же, как не должна думать о цвете его глаз, о кривой ухмылке, о наклоне головы и о его интеллекте. На самом деле, он вообще не должен её волновать. Гермиона знала о нём уже достаточно.       — Не смотри на меня так, Грейнджер.       — Как?       — Как будто я что-то, что ты можешь починить.       — Ты не сломан, — сказала она, перебирая в голове возможные варианты. Ещё не слишком поздно, может быть, Орден окажет помощь.       Малфой уставился на неё.       — Мы все, блять, сломаны, Грейнджер, — резкое ругательство шокировало её. Он обычно не использовал грубые выражения в разговоре. Это было не в его стиле. — Притворяться, что это не так, — медвежья услуга всем и всему. Я добровольно сделал этот выбор.       — У тебя есть метка? — выпалила она. — Настоящая? Или ты просто выполняешь приказы? — её взгляд скользнул по повязкам и синяками, пока не остановился на бледном предплечье.       — Разве это имеет значение? Есть метка или нет. Ты знаешь, что я сделал.       — Конечно имеет!       Он пожал плечами — лучшее, что мог сделать в нынешнем состоянии.       — В любом случае, я ходячий мертвец. Почему тебя это вообще волнует?       Гермиона должна была проклясть его и закончить дело, начатое Гарри. Она должна была закричать, разозлиться и забиться в истерике.       — Драко, — его имя казалось чем-то абстрактным на её языке. Его приятный вкус ощущался предательством по отношению к самой себе. Гермиона старалась говорить ровным голосом: — У тебя есть метка?       Он не ответил, и она была почти благодарна за это.

***

      Гермиона почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Она вскинула голову, оторвавшись от рассматривания несчастного выпуска «Пророка». Обводя взглядом Большой зал в попытке найти виновного, Гермиона уже знала, кто это будет. Он резко кивнул ей, затем быстро встал и вышел из зала. Подождав несколько ударов сердца, она повернулась к своим тихо беседующим друзьям. В животе бурлило слишком знакомое чувство вины, пока она оправдывалась, прежде чем встала и последовала за Драко.       Гермиона нашла его в пустом кабинете. Малфой стоял неподвижно, никак не ответив на её появление, и едва ли отреагировал на хлопок двери.       — Драко? — тихо спросила Гермиона, подойдя к его болезненной фигуре. Она не думала, что это возможно, но со времени их последней встречи его состояние ухудшилось ещё сильнее. Она почти скучала по язвительным замечаниям; всё было лучше, чем это безжизненное серое облако, окружившее его.       Драко повернулся к Гермионе, схватил её за запястье, и она, спотыкаясь, сделала несколько последних шагов навстречу.       — Прости меня, — прохрипел он. Эти тяжёлые слова, словно наручники, защёлкнулись на его бледном предплечье, и Гермиона внезапно поняла, зачем Малфой позвал её сюда. Она уставилась в его налитые кровью глаза. — Как… — он издал прерывистый вздох. — Как ты думаешь, меня можно простить? — его голос надломился на последнем слове.       Гермиона высвободилась из хватки Малфоя и, схватив манжету его левого рукава, осторожно расстегнула пуговицу помятой рубашки. Драко резко вдохнул, но ничего не сказал.       Гермиона затаила дыхание, закатывая рукав и восхищаясь открывающимся кремово-фарфоровым цветом. С каждым дюймом обнажаемой кожи узел в животе затягивался всё туже. Она позволила своим пальцам мягко проследить дорожку вверх по предплечью. Сначала Гермиона разглядела только хвост чёрной чернильной змеи. Кровь застыла в жилах от увиденного. По какой-то причине даже после всего, что она узнала, Гермиона не хотела сталкиваться с жестокой реальностью. Она не хотела, чтобы мальчик с необычными оттенками угас, поддавшись первому мазку тьмы.       — Ты ничего не хочешь сказать? — Малфой ждал её ответа. Ещё несколько недель назад Гермиона думала, что может спасти его.       Глядя на преследовавшие его грозовые тучи, Гермиона понимала, что это была лишь глупая фантазия наивной школьницы. Вместо того чтобы ответить ему, она просто задрала рукав выше, полностью обнажив извивающуюся метку.       Гермиона молча наблюдала за пятном на светлой коже, прежде чем встретилась с Драко взглядом. Его лицо исказилось — он ждал, когда Гермиона испытает отвращение, но этого так и не случилось. Хотелось кричать и обвиняюще тыкать пальцем в наглого мальчишку, который, вероятно, гордился этой меткой, но перед ней стоял не он. Тот мальчик превратился в тень, не более чем измученную копию.       — Что ты видишь, когда смотришь на меня? — спросил он с мрачным оттенком отчаяния в голосе. Гермиона моргнула, рассматривая его. Она наклонила голову, изучая его от светлых волос до носков начищенной обуви.       Гермиона училась с ним вместе уже шесть лет. Она видела его ухмыляющимся, смеющимся и радостным. Она стала свидетелем его слабости и предательских слёз в глазах. Гермиона застала ярко-жёлтые оттенки его восторга и синие цвета его решимости. Вспомнив строки сценария его запутанной жизни, она всё поняла. Гермиона провела кончиками пальцев по чернильной змее, и он вздрогнул от её прикосновения. Драко Малфой был кем угодно, но точно не одним из них.       — Гермиона? — её имя, сорвавшееся с его языка, прозвучало непривычно. Произношение было более чётким, и она не знала, что её имя может звучать так. Эта мелодия на его губах прошибла током, и Гермиона уже знала ответ на вопрос.       — Тебя, — выдохнула она. — Я вижу тебя.       Его взгляд устремился на её губы, и она не могла оторваться от него. Драко медленно сглотнул.       — Это плохая идея.       Тем не менее он наклонился чуть ближе.       — Абсолютно худшая идея, — прошептала она, повторяя его действия.       Он поднял руки, чтобы обхватить её лицо ладонями. Его прикосновение было лёгким, как пёрышко; кончики пальцев едва касались линии скул.       — Ты пожалеешь об этом, Гермиона, — выдохнул он в оставшиеся миллиметры между ними.       — Я готова рискнуть, Драко, — она приподнялась на цыпочки, прижимаясь губами к его губам.       Гермиона, как и многие её сверстники, провела немало времени, мечтая о своём первом поцелуе. В отличие от фантазий, в реальности не было ни малейшего проблеска золотистого оттенка, ни пастельных тонов, которые — Гермиона знала — Драко умел создавать. Не было ни тёплых улыбок, ни игривого смеха. Только украденный момент с губами, которые были слишком холодными, и парнем, который был слишком сломлен. Бесконечно жестокий серый простор, впитывающийся в её кожу, пока они обменивались дыханием.       Гермиона задрожала, прижавшись к нему. Драко отстранился, но его глаза остались покорно закрытыми. Она в очередной раз поразилась тому, насколько он красив — даже сейчас, изнеможённый обстоятельствами. Опозоренный ангел с пепельными крыльями посреди удушающего серого урагана.       — Завтра, — пустой хриплый голос казался чужим. — Это случится завтра.