С другой стороны

Первое, что сделал Бэкхён, ворвавшись в квартиру, — резко распахнул кран в ванной. Брызги ледяной воды разлетелись. Холод обжег лицо, заставляя резко выдохнуть. На сердце чёртов груз.       — Чёрт… — смазав отражение ладонью. Красные глаза. Бледное. Крайне. Чувство… Разворочен внутри.

«Спанч… Зачем именно он?!».

Не то, чтобы он винил себя в своих действиях… Понимал, что это было неким импульсом. Зачем же руки сделали это? Что им двигало? Чистый импульс… Да. Этот Спанч был в кармане с чёрт знает с каких времён. Но что это вообще должно было значить? Парень пытался поднять настроение Паку, потому что отказ младшего для него должен быть очевиден? Или же дал зелёный свет к своему сердцу, которое какого-то чёрта не просто так сбивается с привычного ритма при виде него?..       — Ты что, пытался его утешить?.. Или… Он помотал головой, намереваясь выкинуть эти мысли из головы. Как будто это тоже было признанием. Нелепым, но признанием. Тщетно. Плеск воды лишь раздражал. Выключив кран, он обмакнул руки в махровое полотенце, повесил его на крючок и вышел из ванной. Горячий кофе отрезвлял, но недостаточно. Горечь разлилась по языку. Откинувшись на спинку стула, он уткнулся головой в стену, думая о чём-то. Через несколько секунд, когда он подносил чашку к губам во второй раз, он замер. Чашка дрогнула в руке. Запах. Тот самый… Перед глазами тот образ. Чанёль, кофе, завернутые рукава… Этот запах… Бён швырнул кружку в раковину, закрывая лицо ладонями. Разбита. Как и он сейчас. Аромат рисовал перед глазами образ чёткий мужчины напротив: такой собранный и уверенный в себе, но готовый принять отказ, видя замешательство чужих глаз. Спокойный взгляд. Терпеливый. А звуки не утихающего дождя за окном словно продолжали сопровождаться шорохом шин машины, на которой Бэкхён был привезён домой… Парень знал, что Чанёль уехал не сразу, и что перед тем, как нажать на газ, мужчина положил стик на панель в машине. Знал, потому что остановился около подъезда, и в темноте мужчина вряд ли увидел, что он не зашел внутрь. Несколько долгих секунд вглядываясь в вечернюю темноту, где только что проходил студент, мужчина убрал ладонь, тогда и поехал прочь. О чём он думал? О том, что Бэкхён полный идиот, раз выбрал такой дурацкий способ сказать о том, что… Голова сама опустилась на стол с глухим стуком. Боль пронзила лоб. Сделал это, то ли чтобы в чувства себя привести, то ли чтобы последние мозги выбить. Видимо, только по этой причине его поведение столь странное. Надо что-то делать. Что же?.. Бэкхён знал, что если не отвлечётся от мыслей, то сойдёт с ума. И вариант решения проблемы был лишь один — начать подготовку к выступлениям. Фортепиано… Фортепиано дома было старым, поддержанным, но — его. Тренировки нужны были не только в учебном корпусе, но и дома, чтобы добиться желаемого результата следовало много трудиться. Ноты лежали на столе рядом, выбор пал на «No Surprises» от «Radiohead». Первые такты… То, что он должен был играть на отчёте. Бэкхён пождал губы, понимая, что именно эта композиция не отвлечёт от переживаний, но пальцы уже нажали на клавиши, и останавливаться не стал. Мелодия поддерживала в нём чувство смятения и беспокойства, которое он испытывал прямо сейчас: что, если учитель для него впрямь может что-то значить?.. Пальцы замерли, нажав клавишу наполовину. Бён ошарашенно глядел на свои руки, и через секунду поднёс их к лицу, долго рассматривая и словно ища в них ответы на вопросы, которых не может быть. Или которые он не решается озвучить вслух. Впрочем…       — Возможно ли, что он мне небезразличен? — шёпотом, потому что услышать это чуть громче стало бы для него новым шоком. Мысли путались. Спорить о том, что мужчина красив, нельзя. Его красота бросалась в глаза постепенно. Точёная линия подбородка, тень ресниц, падающая вниз, когда он читает ноты… Сомневаться в его успешности тоже не приходится, обеспеченность, конечно, не висит в списке проблем, а бонус в виде умения рассуждать, учить, вдохновлять и даже защищать (Бэкхён не забудет, что Чанёль лично говорил с его сокурсниками, которые считали способности Бёна ничтожными, и попросил их держать язык за зубами, потому что «подрыв настроения моего ученика очень плохо скажется на вашем положении», что означало способность влиять на аттестацию и мнение других учителей. Возможно, это не совсем честно, но действенно) делает его в глазах людей почти идеальным. Отрицать то, что его взгляды приятны — глупо. Да, это настораживает, вызывает вопросы, но… их хочется поймать на себе снова, потому что именно эти моменты вызывают где-то внутри трепет, который люди чувствуют только когда… Бэкхён смотрел перед собой, но ничего не видел. Он полнейший глупец, что не заметил таких очевидных вещей?.. Но как теперь быть с этими ощущениями? Пальцы замерли над клавишами. Бэкхён не замечал за собой прежде подобных влечений и не рассматривал возможность быть с мужчиной. У него ведь прежде были отношения с девушкой, пусть и скоротечные, потому что ни у него, ни у неё не осталось времени на частые встречи из-за занятости и учёбы — а без регулярных контактов, само собой, любое влечение исчезнет. Сейчас же… неужели ему в самом деле нравится Чанёль?       — Я никогда не думал о мужчинах… Так. А теперь задумался. Это было страшно. И вероятно, ответ чёртовым стикером — не результат растерянности, а чистая правда, и Бэкхён может позволить себе попытаться найти спокойствие рядом с этим мужчиной?.. …Чанёль стоял на заправке, уже рассчитавшись за бензин и занимая свободное место. Дождь уже стихал, дороги в это время были полупустые. Прислонившись к машине, он думал о том, что выбрал правильный момент.       — И что теперь?.. Он должен был это сделать. Дать Бэкхёну выбор. То, что он не ошибся в своих предположениях, было результатом не чуда, а наблюдательности. Бэкхён с самого начала отличался от других его учеников, и вообще подавляющего числа студентов, которых мужчине приходилось видеть. По телосложению и фигуре не судят, однако, изначальная хрупкость, тонкие запястья; стремление заниматься искусством, а не проводить время за футболом (к слову, это было одним из любимых хобби мужчины) и в компании друзей-товарищей, не зависать на тусовках в сопровождении алкоголя и девушек… это отличало его от основной массы. Впрочем, нельзя было не упомянуть о его красоте. Почти кукольный — такие, как он, часто становятся моделями, красоты его лица и фигуры было достаточно, чтобы привлекать всех. Так о чём он?       «Было ли это спонтанным необдуманным решением, или твой ответ следует воспринять серьёзно?», — об этом подумал Чанёль, втягивая дым сигареты. И выбрасывая её после первой затяжки — не хочется больше. Он уехал домой, ощущая беспокойство и некоторое чувство вины: он несёт ответ за то, что сделал сегодня. Такие события не забываются и оставляют заметный отпечаток на человеке, особенно на молодом парне, который имеет мало жизненного опыта, и если руками Пака будет сформирован негативный вариант связи, это будет непростительной ошибкой, которую вряд ли возможно будет исправить… Ответственность, которую он готов принять. Пак должен сделать это, потому что именно его инициатива дала ему право надеяться на что-то совместное с этим парнем. Имя Бэкхёна на экране смартфона с уведомлением о входящем вызове высветилось через четыре часа. Это было неожиданностью — Пак не ждал сегодня никаких знаков от подопечного, потому что… на сегодня хватит потрясений.       — А как давно Вы?.. — первые слова, первый вопрос. Голос дрогнул на последнем слове. Мужчина понимал, что парень волнуется. Но возможно, ему будет легче говорить, не видя мужчину. Не нужно было много логики, чтобы понять, о чём речь:       — По отношению к тебе?       — Нет, — быстрый ответ. — Вообще. Мужчина задумался и медленно опустился на край дивана. Пальцы непроизвольно сжали подлокотник. Спустя секунды прикрыл глаза, прекрасно помня, как на тот момент переживал о происходящем, всё же будучи готовым принять жестокую реальность. Двадцать лет прошло. Школьный двор, насмешки…       — Мне было шестнадцать, — голос звучал странно отстранённо. Бэкхён охнул, не понимая, как… в таком возрасте можно принять это всё. И уже жалея, что задал этот вопрос. Он не должен был лезть… Но Чанёль продолжил говорить, словно эта тема не так уж запретна:       — Я не надеялся на взаимность тогда. Восемь лет разницы в возрасте и способность трезво оценивать реальность подсказывали мне, что признаваться в этом достаточно взрослому парню чревато последствиями. После этого логика и стремление разобраться в себе помогли принять себя таким, какой есть. «Это заняло пять долгих лет, — мысленно договорил мужчина, горько усмехаясь. — Как это было принято, тебе лучше не знать, Бэкхён. Чёртовых пять лет понадобилось, чтобы перестать ненавидеть себя за это». Сейчас говорить об этом проще — тяжёлые времена позади и не так терзают, но прикасаться к тем непростым годам у Чанёля нет никакого желания. Молодость Пака выпала на другое время, тогда молодые люди не были так свободны в любом самовыражении, как это происходит сейчас. Да, остаются какие-то рамки, однако сейчас общество гораздо лояльнее относится к геям — кроме того, в голове оставалась определённая установка «правильной жизни», кого нужно любить и в чём эта любовь должна выражаться. Когда Чанёль был моложе, его связь с мужчиной была тяжела для принятия им самим, и, конечно, обществом. Хотя об этом знали единицы, всё равно наблюдать, как их отношение в чём-то меняется, было неприятно. Кто-то выпадал из окружения моментально — но Чанёль не винил их, потому что прекрасно знал: это здоровая реакция. Сейчас он свободен от обиды, которая не давала свободно дышать несколько лет. И он благодарен тем людям за этот урок. Восемь лет… Цифра поразила Бэкхёна, и он смущённо поджал губы, чувствуя себя так, слово узнал то, что не должно было быть известным. Чанёль сказал об этом так спокойно… Будто давно принял это. Впрочем, неудивительно — он взрослый человек, и спустя столько лет мучиться из-за этого момента было бы глупо. И пусть Чанёль не видел лица парня, на лице Бена можно было прочесть удивление.       — Я не могу ничего обещать, — честность была лучшим вариантом. Так думал Бэкхён. Он не знал, чего можно ждать от себя. Стоило ли принимать такое решение прямо сейчас? Укоренять в человеке надежду только оттого, что «мне подумалось, что я мог бы…» нельзя назвать правильным поступком. — Я не смотрел на парней прежде… На мужчин… — он замолчал на пару пару секунд. Внутри мужчины сжалось что-то острое. Есть ли надежда? Он понимал, что разница в возрасте была предметом большого беспокойства в чужих глазах. Это нормальная реакция. В действительности, странно только то, что он не стал считать мужчину извращенцем. Он бы усмехнулся, если бы сам не прошёл через это.       — И я не хочу, чтобы Вы как-то… В общем, если ничего не получится, то… Мужчина мог дать ему возможность договорить, но волнение не позволило бы Бёну выразить мысли яснее, и за эти секунды он только успел бы себя попусту накрутить. Чанёль прекрасно понимал, о чём речь и чего опасается Бэкхён. Но сейчас волноваться должен только мужчина. Бён вовсе не обязан делать что-либо только потому, что этого может желать Чанёль. Потому что жил этими мечтами достаточно долго. Заметив парня гораздо раньше, ещё до начала занятий на клавишных…       — Бэкхён, — прервал мягко, но твёрдо, - я ничего не требую от тебя. Никогда не буду. Пак понимал, что это не успокоит юношу, но должен был сказать. Бэкхён сглотнул. На лице Чанёля была усталость. Тем временем мужчина сказал:       — Есть… только одна просьба.       — А? Что я…       — Когда будешь готов, может… Перейдём на «ты»? Тишина заставляла беспокойно хмуриться, но старший не должен давить и торопить с ответами. Никогда. Каждое слово и действие должно быть взвешено, он не имеет права на ошибку теперь. Мгновение. Два. Ответ всё же прозвучал:       — Позже, ладно?.. Чанёль не будет спешить. Это только отпугнёт потерянного парня. Напор и какие-либо просьбы в нынешнем шатком положении стали бы только губительной глупостью с его стороны.       — Конечно, Бэкхён. Сколько угодно времени. Телефон в руке вдруг стал невыносимо тяжёлым…       — Спасибо. Доброй ночи. Он не отключился первым. Учитель слышал чужое тихое дыхание в трубку.       — Доброй ночи, Бэкхён-а. Две секунды. Сброс. Пак посмотрел в темное окно. Он прекрасно узнавал себя самого в Бэкхёне. Он был таким же много лет назад… Тоже смотрел в ночь, разрываясь между страхом и желанием. Он понимал, что с Бэкхёном всё будет так. Он будет медленно идти с ним по этому пути. Как по тонкому льду. Осторожно. Чтобы не спугнуть. Раскрывать чувства бережно, как ноты старинной партитуры. Они рассыплются от одного неверного движения… Чувства нужно научить принимать и аккуратно показывать, чтобы не ошарашить и не спугнуть человека, что вызывает чувство восхищения. Не спалось. Теперь — нет. Кофе в турке закипал. Густой. Горький. Как его мысли. Мужчина пил его, стоя у окна. Ночь за ним таяла, уступая место рассвету. Завтра. Нет, уже… Сегодня. Кто знает, может быть… Бэкхён позволит ему осторожно взять свои руки, чтобы поставить их на клавишных правильно?.. Или… Пустит дальше, позволяя коснуться самого сердца, поселив в нём не просто чувство глубокой радости, но и уверенность в новом, глубоком, трепетном чувстве, чтобы на губах юноши всегда играла улыбка?.. Мужчина допил горький кофе. И эта горечь смешалась со сладостью надежды. Теперь он ждал. Зная, что не зря.