Мёртвая

      Алексей поднялся на ноги, когда Алина скрылась в ночной темноте. Всё, что он успел заметить, это как её тёмный силуэт скрылся на крыше следующего дома. Парень остановился перед окном, взявшись за форточки, и почему-то долго смотрел вслед скрывшийся в ночи девушки. Он был Рубином, человеком, который в свои семнадцать лет подкупил добрую половину полиции Сансета, завербовал даже офицера, по крупицам, медленно, но неумолимо совершал свою месть. Был лидером одной из самых больших и смертоносных банд преступной стороны Сансета, человеком, который получил своё прозвище Рубин за количество убитых им людей и пролитой крови. Но он не мог узнать секреты своего Скорпиона, хотя с её помощью знал тайны и скелеты в шкафу каждого высокопоставленного жителя Закатного города. Подколоть Алину, так, что она неминуемо открылась, стало делом принципа, только вот сама девушка каким-то чудом легко узнавала все его замыслы. Чёрт, она даже узнала, что он спал с Олей, которая, в свою очередь, считалась лучшим химиком банды!       Помотав головой, Алексей наконец закрыл окно, задёрнул шторы и сел обратно за стол, взяв в руки листок бумаги с отчётами о доходах бара. Школу ему закончить не удалось, к «Смертникам» он присоединился, когда ему было чуть больше одиннадцати, после того, как старшую сестру убило происшествие на фабрике. Он и Екатерина остались на попечение бабушки после того, как от очередной вспышки «чёрного» гриппа умерли родители. А через шесть лет умерла и бабушка, и девятилетний Алексей остался под тёплым крылом девятнадцатилетней сестры. Чтобы получить хотя бы горстку денег она пошла работать на фабрику «Чудесных средств Яна Соболя», работала с химикатами по десять часов, но приносила достаточно имале, чтобы у них была еда. Цифры на листе расплывались в глазах, и Алексею пришлось снять очки и сжать переносицу, чтобы зрение вернулось в норму. Сколько он нормально не спал? Две недели? Три? В дверь постучали. — Войдите, — устало произнёс парень, сев ровнее и вновь надев позолоченную оправу обратно. Затем одёрнул края чёрных рукавов водолазки и воротник. Если уж и идёшь к цели — иди к ней в приличном виде. В кабинет зашёл парень лет шестнадцати, с гладко прилизанными коричневыми волосами и бесцветными серыми глазами. Его шаги были настолько быстрыми, что, казалось, он сейчас подпрыгнет к потолку, да и выражение лица свидетельствовало о чём-то явно радостном — радостном, в отношении «Смертников». Парень сел около него и протянул сложенный вдвое листок бумаги. — Что это, Фейерверк? — вскинул обе брови Мороз, взяв в руку мятый листок и развернув. Быстрым, но тонким почерком была написана химическая формула. — Оля просто кудесница! — воскликнул Дима, всплеснув руками, но тут же натолкнулся на его ледяной взгляд с той самой ноткой угрозы, которая никогда не обещала чего-то хорошего. Кашлянув, парень более сдержано продолжил. — Мы с Олей разработали новую формулу взрывчатки. Добавили соляную кислоту, теперь мы с можем подложить это в офис Соболя. После взрыва всех присутствующих накроет волной хлорного газа. — Сколько надо дней? — Четыре, при наличии всех нужных элементов. К счастью, соли у нас предостаточно. — Как только будете готовы организуем взрыв, — кивнул Алексей, откладывая принесённую ему записку. — Свободен.       Дима кивнул и встал, направляясь к двери, на его лице сияла счастливая улыбка — ох, любил же он взрывчатку. Как только Фейерверк взялся за ручку, Морозов вдруг остановил его, вставая из-за стола. Расчёты ему уже не давались. — Предупреди всех, что я отлучусь до рассвета. Пусть Владимир останется за главного,— восковой парень взял серое пальто с вешалки, надевая его на плечи. — Надеюсь, вы способны три часа пробыть без моего контроля и не взорвать дом?       Дима послушно кивнул и закрыл за собой дверь, а Алексей стал перед зеркалом и, когда взглянул в свои золотые глаза, то вдруг заметил в их глубине бирюзовый проблеск. Алина снова не выходила из его головы. Она вошла во вкус убийства довольно быстро, хотя Алексей прекрасно видел вину в её глазах, каждый раз, когда к их ногам падала новая жертва. Может, она поэтому прятала свои руки? Ведь как только их месть свершится, она уйдёт от них, забудет эти два года, как страшный сон, и снова станет обычной девушкой, которая будет думать о вечеринках и будущем. И после всего этого просто скинет перчатки, выкинет, как ненужные и очень неприятные воспоминания. Морозов выдохнул и одёрнул лацканы пальто, после чего вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.       Сидящие внизу Смертники подняли головы, когда он спустился. Кто-то ел купленную пиццу и запивал дешёвым пивом из ларька, кто-то играл в карты. Они бросили ему вслед краткое приветствие, на что Алексей ответил кивком головы и вышел на улицу.       Это была звёздная ночь. Ярко светила луна, очерчивая силуэты заброшенных домов и могил старого кладбища. Парень быстрым шагом направился по безлюдной дороге, ориентируясь на огни соседнего района. Он был достаточно оживлённым, там были десятки баров, кафе и домов удовольствий. Это ведь был Сансет. Город, который совмещал в себе и бизнес-центр, и культурную столицу, и преступность с грязью. Разделённое по разным районам, всё это делило город словно на отдельные страны, где у каждого своё предназначение. В своё время Алексей изучил каждый дом, каждое здание столицы, знал все мостовые и магистрали. Заглянул и в лес, окружавший город с северной стороны.       Впереди показалась «Орхидея». Небольшое здание ярко-алого цвета с соцветиями розовых и белых искусственных орхидей, которые вились по его чёрным колоннам. Ещё одна гордость Рубина, каждую частичку которой он добывал своей кровью и потом. Они с Желтогрузовым выкупили старое здание пять лет назад, по инициативе 12-летнего Алексея, и отстроили из него один из самых успешных баров Сансета. Люди приходили, оставляли свои деньги, которые обеспечивали жизнь Смертникам.       Парень недолго постоял перед входом, изучая здание, словно видел его впервые, хотя знал каждый его закуток лучше любого работника. Затем поправил пальто, очки и провёл рукой по волосам. Стоит ему появиться в «Орхидее», как все разговоры тут же утихнут, на него обернутся десятки глаз, кто-то выкрикнет его имя, а затем всё снова станет живим и таким обычным. Смотря на своё отражение в округлом стекле, Алексей подумал о том, что ему просто необходимо поспать. Но приближалось лето, а значит и цель, к которой они стремились два года. Нельзя бросать то, к чему готовился так тщательно и так долго. Когда-нибудь они закончат свою месть. И после победы можно будет поспать.       Ветер взлохматил чёрные локоны на его голове и задел полы серого пальто. Да, был конец мая, но всё же климат Сансета оставлял желать лучшего. Выше 20 градусов температура не поднималась даже в июле, аномальная жара — 23, кажется, в пятьдесят восьмом. Вдохнув полной грудью, Рубин зашёл внутрь. Когда дверь за ним захлопнулась с негромким щелчком и он оказался в просторной зелёно-алой комнате, со стенами, украшенными розовыми рисунками орхидей и чёрной мебелью, всё случилось также, как и обычно. На него обернулось с десяток посетителей, затем какой-то низкорослый полноватый мужчина в строгом костюме, сидящий в углу, произнёс: — Милость Ричекса с вами! — Морозов ответил ему коротким кивком и прошёл к бару.       Когда все вновь оживились, заговорили, и вновь послышался мелодичный звон стукающихся бокалов и чаш, Алексей заметил сидящего на высоком чёрном стуле около барной стойки нефритового цвета, парня. Ему было на вид не меньше двадцати лет, его рыжие волосы были гладко зализаны назад, а голубые, почти васильковые глаза смотрели с какой-то долей юношеской наивности. Обманчивые глаза. Олегу было 22, и, несмотря на то, что к Смертникам он присоединился не так давно, его стоило бояться. — Привет, Олег, — на выдохе, сухо сказал Алексей, садясь на соседний стул и опираясь руками на столешницу. Краем глаза он заметил, как между ними поставили стопку коньяка. Олег только к ней потянулся, но Морозов ловко схватил и залпом влил в себя обжигающий горло спирт, а затем со стуком поставил обратно на барную стойку, сложив руки на нефрите. Олег проследил за каждым его движением, а затем, когда рюмка оказалась на столе, поставил руку на локоть, задумчиво коснувшись подбородка ладонью. — Ты поссорился с Мёртвой? — спросил голубоглазый. Алексей поднял голову, повернулся, вскинув брови и ответил: — С чего это мне ссорится со Скорпионом? — Полчаса назад она приходила. Вся в слезах, выпила три моих стопки коньяка. И ушла,— Олег пожал плечами и добавил. — Не то, что бы мне жалко для дамы, но вот ты выпил тоже мой коньяк.       Алексей уставился на алую стену прямо перед собой, разглядывая чёрные очертания цветка на нём и пытаясь вспомнить из-за чего они могли поцапаться с Алиной. Да ещё и так, чтобы она плакала. Да, они сотни раз подкалывали друг друга, часто переходили грань тактичности. Но никогда она не обижалась настолько, чтобы лить слёзы. Морозов вдруг подумал о том, что никогда не слышал, чтобы она смеялась. По-настоящему. Тем более никогда не видел счастливой улыбки на её лице. Никогда не видел её слёз. Её рук. Ох, нет, она точно не из-за этого плакала. Может, Марии — её матери — стало хуже, может отца встретила… Из раздумий его вывел голос Олега. — Рубин, ты в порядке? — Олег аккуратно коснулся его плеча, а затем отдёрнул руку, увидев уничтожительный взгляд. — Вполне, — помотал головой парень. — Отлично, у нас гости, — рыжеволосый парень показал в сторону входа.       Около дверей стоял мужчина со светлыми волосами и серо-голубыми мёртвыми глазами. Глазами, которые Алексей ненавидел. Глаза, которые отняли у него всё и выбросили на кривую дорожку, словно вшивую собаку, которая больше не нужна. Человек, из-за которого он звался Рубином. Тот, кто и подарил ему девиз жизни: «Шажок за шажком».       Это был Ян Соболь.