Мёртвая

«No saints, no savior. We are the liars and takes.» ©Victoria Carbol. Song «No mourners, no funerals».

      Алексей посмотрел на Алину, отвернувшуюся от них и смотрящую в окно. Нужно было дождаться полночи, выйти раньше было рисковано. На горизонте догорали красные реки заката и мерцали огни живых районов Сансета. Мир, где для них нет места. Ветер сорвал листья с растущего во дворе клёна и они пролетели перед окном, упав на подоконник. Девушка опустила голову, взяв один из листочков и покрутив его в руках, обтянутых перчатками. Поддавшись внезапному порыву он вдруг решил подойти к ней, став рядом и уставившись на фиолетовый горизонт летнего вечера. Его рука оказалась слишком близко, кончики пальцев почти соприкоснулись. Алексей не стал убирать руку, хотя должен был это сделать. Если бы, конечно, ещё и знал, что такое тактичность. Да и руку убирать не хотелось.       Они не смотрели друг на друга, наблюдая за тем, как чернота неба захватывает алые цвета — последнее напоминание о солнце. Алина руку тоже не убирала и почему-то Алексей вдруг подумал, что будет, если он подвинет ладонь ближе? Совсем чуть-чуть. Он выбросил эту мысль из головы.       Алина молчала. Руки она не убрала, даже не подала виду, что заметила. Рубин стоял достаточно близко, чтобы слышать, как она дышит, ровно и размеренно, с чёткими гранями перерывов вдоха и выдоха и как рвано бьётся её сердце, ударяясь о клетку девичьих рёбер. Эта тишина была не такой, какой она была в обычные часы, когда Алина сидела на подоконнике его кабинета. Та тишина была спокойной, хрупкой и нежной, почти уютной. Сейчас же безмолвие оказалось неживым, тяжёлым. Тянущим и липким. Требовательным и раздражающим. Алексей знал — Алина ждала чего-то, но разговор не начинал, ждал, когда, наконец, в этой мимолётной войне сдастся она. Хотел, чтобы она наконец уступила, а не держалась на уровне с ним. Скорпион умела создавать тишину, которая действовала на нервы.       Он ждал когда она заговорит. Соболь гордо молчала, наблюдая за порывами ночного ветра. Они смотрели в окно, смотря, как разгораются звёзды. В этой мёртвой части Сансета их было особенно много, а луна казалась неправильно яркой. Огни живых, настоящих, обычных районов, мерцающие за мостовой, были болезненным напоминанием о мире, который их отверг. Мире, в котором они не смогли жить.       Послышался приглушенный треск — где-то под потолком соседнего заброшенного дома с хрустом обвалилась балка — ставший словно финальным аккордом липкого молчания.       Дверь закрылась с глухим щелчком — Владимир закончил копошиться с планами и отправился вниз, играть в карты с остальными, — когда Рубин наконец не выдержал мёртвой тишины. — Что с тобой случилось? — он не повернул головы, не убрал руки, лежащей в непостижимой близости к тонким пальцам Алины. — Алина, ты не затевала споров со своего шеснадцатилетия. — Ты не просто так организовал это ограбление, верно? — она пропустила его вопрос мимо ушей. Она словно нападала. Била чёткими вопросами-ударами. — Обычно ты планируешь их неделями, собираешь мою информацию по кусочкам, как складываешь пазл. В этот раз тебе хватило лишь одной записки и двух дней подготовки. Что с тобой случилось, Алексей? — Скорпион требовательно постучала кончиками пальцев по дереву подоконника.       Алексей выдохнул. Когда речь заходила про очередную махинацию Яна Соболя — он был готов обсуждать её со всеми, выплескивать ненависть, планируя, как ему помешать. Но когда надо было рассказать об этом Алине — он всегда боялся. Это давалось ему тяжело, несмотря на то, насколько сама Соболь была холодной. Он сделал её бездушной. От него она переняла свой сарказм, острый нрав, сухость голоса и холод, вечный холод зелёных глаз. Но сказать ей про её отца было невыносимо, хотя сама Алина всегда равнодушно пожимала плечами. Уж слишком равнодушно. — Ян пытался выкупить Орхидею, — краем глаза он заметил, как сжалась её рука, обтянутая в кожу чёрной перчатки. Как каждая складка стала гладкой на тыльной стороне ладони. А потом вновь изогнулась тёмными волнами бликов. — Я ему отказал. — Он может мстить, — холод спокойствия в ее голосе оттенило фальшью. — Для этого мы и пробираемся к нему сегодня,— Рубин саркастично усмехнулся. — Он будет слишком занят отмыванием пятен со своей репутации, про нас и подавно забудет. — Кажется, ты собирался только уничтожить документы, чтобы санитарная станция остановила выход товаров Соболя на купеческий импорт, — Алина вздёрнула брови, не поворачиваясь к Рубину. — Тебя я взял не просто так,— лик Алексея пронзила тень доброй улыбки. Всего тень, обманка, за которой скрылся подлый преступник. — Укради пару листов второй бухгалтерии, — заканчивать предложение ему было не надо — она прекрасно знала, что сделает дальше. Понимать с полуслова. То, что умела только она. Тонкая нить, их хрупкая связь. Почти дружба. — Ты веришь хоть кому-то? — она засмеялась. Надломано и хрипло. Смех отбивался от стен комнаты, бился птицей о закрытое окно. Этот смех, который кажется ненужным, но который всегда к месту. — Только тебе. — А я верю своим кинжалам.       Алина подняла один из ножей, заинтересовано покрутив его в руках, словно изучая и выискивая крохотные царапинки и щели. Золотистая костяная ручка отражала блики звёзд. Кинжал в её руке — маленький, но невероятно острый, — вновь был спрятан в чехол на поясе. Девушка дёрнула головой, поправляя шёлк капюшона, закрывающий шею. Алексей молчал. Он знал — она собирается ответить ему на вопрос, с которого начался диалог. Думает, стоит ли говорить. Их отношения — сугубо рабочие — имели слишком богатую палитру оттенков, слишком много неизведанных граней. Они могли ненавидеть друг друга, колоть самыми нетактичными шутками. Могли держать дистанцию, холод ледяной пропасти и мороз арктического ветра. Могли стоять близко, разговаривая со всё той же подложкой собранности и спокойствия, но при этом с тонким лучиком тепла. Но всегда их спутником был холод, молчание и тишина. Они делали вид, что не знают друг друга, хотя знали, как никто другой. — Маме стало плохо. Она в госпитале, — наконец произнесла Мёртвая, опустив голову и сжав руки. Белокурые пряди упали ей на лицо. Алексей знал — ей больно. Знал, что она вытерпит. Знал, что благодаря ему она терпела боль. И точно знал, когда она была готова сломаться.       Как сейчас.       Морозов аккуратно поднял руку, уложив ладонь поверх руки Алины и слегка сжал. Помощь, которую они отвергали, боясь привязаться, и помощь, которая могла вытянуть из темноты. Соболь наконец повернула голову и они встретились глазами. Рубин почувствовал, как мышцы ладоней девушки расслабились. В уголках её глаз едва заметный призрак слёз, отражение прошлой жизни. Испарился тогда, когда она убрала руку. Слабость — твой главный враг. Слабость, которую они делили на двоих. «Спасибо» отразилось в едва заметном кивании головой. Тихом, как ночь. Корка льда вновь появилась в глубине их глаз. Алина грустно усмехнулась, отойдя в сторону и став около стола, начав складывать бумаги ровными стопками.       В дверном проёме показалась голова Олега. — Народ, мы готовы.

***

      Ветер зашумел ветками кустов живой ограды. Алексей посмотрел на строгое, с правильными гранями белое здание в три этажа. К главной двери вела мощёная булыжником дорога. Полированные мраморные стены, тёмно-зелёная крыша со срезанным верхом. Окна были тёмными, как чёрные глаза смотрели из темноты на Смертников, и в стёклах, заточенных в деревянные рамы, отражались звёзды. Луна освещала зелёный, ровно подстриженный газон. Несколько растущих во дворе низких туй отбрасывали тёмно-синие тени на траву.       Дима и Владимир скрылись за углом поместья. Алексей поднял глаза вверх, посмотрев на чёрную тень, которая, как паук, взбиралась по стене дома, держась за канат. Гибкое тело девушки с поразительной скоростью, нарушая все законы гравитации, поднималось вверх, пока наконец не оказалось на самой крыше. Мёртвая присела и обернулась — отсюда она напоминала кошку, случайно забравшуюся на крышу. Смертоносная хищница.       Рубин выдохнул, взявшись жёлтыми ладонями за верёвку и оттолкнувшись от земли. Так же быстро у него не получалось. Алина смотрела на него, наблюдая за каждым шагом. Волновалась за него? Скорее за свой канат, как бы не порвался. Этой мысли захотелось усмехнутся. Но вместо этого в голове вспыхнула странная, непонятная мысль: «Сам виноват». В чём он виноват? Алексей стиснул зубы, прогоняя назойливые слова и вновь сосредотачиваясь на заданной себе цели. Парень ухватился за край крыши и оттолкнулся ногами от мраморной стены, подтягиваясь на руках. Мир оказался далеко внизу, теперь были только звёзды и яркая-яркая луна, — чёрт, эта луна мешала всему, чем жила ночная сторона Сансета, — которая отсвечивала от зелёной крыши.       Алина посмотрела на него, словно спрашивая, нельзя ли побыстрее. Ну, конечно, спор. Девушка, держась одной рукой за край черепичного покрытия, наклонилась через край и потянула на себя верёвку, собирая канат. Вскоре тот лежал, скрученный кольцами змеи, около одного из фигурных выступов крыши. Алина поднялась, став рядом с ним. Морозов ухмыльнулся, посмотрев на позолоченные карманные часы. — Ваше время пошло, — ехидно оскалился Алексей, вновь положив часы в нагрудный карман.       Алина фыркнула — он не мог сказать точно, смеясь или злясь, эмоции Мёртвой было не возможно угадать по глазам, — и едва заметным движением коснулась чёрных ручек своих керамбитов, лежащих в чехлах на её спине. Он мог поклясться всеми святыми — ей сложно находиться здесь. В месте, где она выросла и откуда её выкинули паршивым котёнком. Парень вдохнул: — Без крови, — Алина прожигала его взглядом. Шаль закрывала серебристые волосы и лицо, оставляя на виду только два глаза, два зелёных аквамарина, холодных, как лёд. — Без креста, — только сейчас он услышал, как менялся её голос. Как он зловеще скрипел, когда её губы закрывало тёмно-синим шёлком, а в темноте сияли глаза. Интересно, люди, которые слышат её перед смертью, тоже ощущают себя так?       Алина съехала по черепице вниз и ухватилась рукой за водосточную трубу, идущую под карнизом, а ногами оперевшись о небольшой деревянный подоконник и присела. В её руке была отмычка. Алексей подумал о том, что так тихо никогда бы не смог спустится и в который раз задумался, была ли Алина кошкой на самом деле. Девушка сжала в руке отмычку и, упираясь ногами в узкий подоконник, поднесла острый край к оконному замку. Спустя несколько мучительно долгих мгновений тот поддался, необычайно тихо щёлкнув и Скорпион отодвинула пыльное стекло, проскользнув внутрь. Алексей прыгнул за ней.       Во мраке чердака, с его низкой крышей и балками, из-за которых приходилось нагибаться к полу, Рубин мог заметить только проблеск аквамариновых очей около люка, ведущего вниз. Алина, по-кошачьи требовательно, в упор смотрела на него, подгоняя своим незримым присутствием. Оказавшись рядом, парень помог ей поднять тяжёлый дубовый люк и быстро спустился по приставной светло-коричневой лестнице. Соболь оказалась около него за считанные секунды. Кабинет и хранилище Яна располагались на втором этаже. План они не брали, хотя и проникали всего второй раз — в прошлый раз их благополучно заметили, из-за чего две недели пришлось скрываться, — Алексей полагался на Алину и её знание дома. Она провела здесь всё детство, считала это лучшим местом на свете. До определённого момента.       Рубин заметил как девушка едва заметно передёрнула плечами, осматриваясь в коридоре. Возможно, даже такие, как она, могут подчиняться воспоминаниям. Морозов преодолел в себе желание коснуться её плеча. Да что с ним, чёрт его побери, такое?! Это была всего лишь Мёртвая. Просто солдат. Просто его заместитель. Просто лучший шпион. Просто Алина.       Он проследил за её взглядом. Глаза Соболь были устремлены на деревянную рамку, висящую на стене, а в ней, за стеклом настоящего и прошлого, рисунок. Детский совсем, неумелый. Посередине — сребристо-волосый голубоглазый мальчик, держащий за руку отца. Конечно же, он бросил её не просто так. Ему было, ради кого бросать. Алина стиснула зубы — он почти услышал, как они заскрипели друг о друга — и отвернулась, не подавая виду, что вообще что-то видела. Задело. За живое. Раскалённым железом по венам и артериям, прямо в горло. Разрывая кожу, вырывая глаза и сердце. Убивая, втаптывая, уничтожая. Причиняя настоящую боль.       Соболь подошла к лестнице и, вместо того, чтобы идти, быстро съехала по перилам, спрыгнув вниз. Да, только она могла знать, что четыре ступени посередине скрипят под синим ковролином. Алексей спустился за ней, и знал, в тот момент они должны разделяться. Отпускать её от себя не хотелось. Парень тряхнул головой — чертовщина, что за странные мысли в его голове?       Ян никогда себе не отказывал, ни в чём: и целый этаж дома сделал своим личным офисом. Когда Алина была маленькой, гулять по нему было строго настрого запрещено, через второй этаж она ходила только дважды в день — в спальню, и утром вниз, в игровую. Длинный коридор второго этажа был со стенами цвета морской волны и синим ковролином. А еще там было четыре кабинета с тяжёлыми дверями из тёмного дуба. Кабинет отца, секретаря, бухгалтера и адвоката. Трое мужчин, которые каждый день приходили к ним в гости, и которых она знала только по профессиям, но никак не по именам. Да ей и не хотелось говорить с этими странными личностями, которые подолгу говорили с отцом и закрывались в одиноких, отчуждённых от дома кабинетах второго этажа. В кабинете Яна, за огромной картиной с изображением руки Ричекса, берегущей торговцев от несчастий, находилось хранилище. Первый раз пароль Алина узнала два года назад и, после первого же ограбления, Ян стал менять его каждую неделю — наивный, это тебя не спасёт, — но она запоминала всё. Насмехаясь над отцом, так отчаянно не хотевшим иметь что-то в прошлом, но при этом спасая свою бывшую жену от скоропостижной смерти.       Совсем скоро месть будет завершена.       Алина взглянула на Алексея, кивнув головой, и скрылась в тени ближайшего кабинета. Морозов мог заметить только мимолётное движение, но не услышал ни звука.       Дима и Владимир нагнали его через три минуты. Кабинет адвоката был залит лунным светом, который дарила круглобокая луна, смотрящая прямо в окно. На бирюзовых стенах играли их чёрные тени. Алексей быстро прошмыгнул к ближайшему стеллажу с папками, тут же взяв первый попавшийся скоросшиватель, — тот оказался приторно жёлтым, твёрдым и шершавым наощупь, — и быстро пролистал несколько страниц-файлов, не найдя нужного документа поставил обратно, чуть-чуть наклоняя, чтобы она стояла так же, как и до этого. О, это будет прекрасный заголовок: мистическое исчезновение, всё лежит на своих местах, но документы исчезли! Наверное, ему бы стало жалко Соболя, но… Алина. Чёрт, чёрт, чёрт! ЧЁРТ!       Перебирая папки, Морозов яростно пытался выбросить из головы девушку, подальше загнать, прочь из сознания, выкинуть ненужным мусором. Он не понимал, почему имя сестры заменилось Скорпионом. Наверное, будь бы тут зеркало, он бы несомненно увидел знакомый сине-зелёный проблеск в глубине своих золотых глаз. Выйди из головы. Уходи, уходи, уходи.       Она ведь нужна тебе.       Голос в голове назойлив и смешлив, прошлое Алексея — он ведь всё ещё парень, обычный подросток, просто со сломанной судьбой. По вине одного подонка.       Это всё дурость.       Из размышлений его буквально вырвал голос Димы. Победный шёпот Фейерверка пролетел комнатой, затихая где-то в подкорках сознания и оседая в понимании. — Нашёл! — в его руках серый, картонный скоросшиватель, с обтрёпанными уголками, достаточно толстый, чтобы некоторые листы выпирали за края. — Документы о пожарной безопасности цехов и помещений фирмы «Соболя», а также отчёт последней проверки СПС. — Дима подошёл к ним, закрыв за собой стеклянную дверь шкафа. — Всё оставил, как было, ничего не сдвинул? — Владимир вскинул бровь, складывая ровной стопкой белые листы, покрытые печатным текстом. — Пуля, а с каких пор моя мать воскресла в твоём лице? — ядовито усмехнулся Резников, запихивая документы в джинсовую сумку, его лицо исказило непонятной гримасой. — Хватит трепать языками, как две бабы на базаре, во имя Святого, — зашипел на них Рубин, открывая дубовую дверь и выходя в длинный тёмный коридор. — Ещё два кабинета.

***

      «Жёлтый серп луны придавал Призрачному району той самой мистики, с которой о нём шептали жители Сансета вечерами в барах. Но Алина знала его опасность — эту территорию делили между собой самые опасные и преступные банды. О, о них ходили сотни слухов и мифов. Узнай бы мама, где её любимая пятнадцатилетняя дочь была этой ночью, наверняка отругала бы, перестав разговаривать на целую вечную неделю. Мама не знала, что всё это ради неё. Отец не станет помогать. Они не нужны ему.       Алина сжала консервный нож, спрятанный под старой курткой, когда услышала шорох в стороне от себя. Это место ей нравилось. Жестокие, чёрные тени могил, очерченные жёлтым лунным светом, заброшенные дома с бездонным мраком выбитых окон. Это место было словно её частью. Её душой. Кусочком настоящей Алины.       Она совсем не испугалась могил. Не испугалась внезапного треска старых крыш и скрипа ржавых дверных петель. Испуганная кошка заставила ее насторожиться. Кошка ведь не могла её увидеть, будучи высоко на заборе. Нет, она увидела кого-то другого. — Девочка, ты потерялась? — голос за её спиной сух и шероховат. Он холодный и зимний, пробирающий глубоко под кожу, заставляя бояться, так, чтоб на коже бегали мурашки. Алина проглотила свой страх, разворачиваясь на пятках.       Вопреки ожиданиям, перед ней стоял парень не намного старше неё. В темноте она могла заметить его гладко уложенные, смоляно-чёрные волосы и золотые, как у кошки, глаза. Страх пропал так же быстро, когда она нащупала рукой нож под курткой. Это волшебным образом смогло придать уверенности. — Так ты не намного старше меня. А говорят еще, банды Призрачного опасные. — на её лицо сама собой наползла самодовольная ухмылка. В глазах незнакомого парня промелькнула едва заметная вспышка злобы. Впрочем, он обладал потрясающим самообладанием. — У тебя могущество Ричекса в руках? Ты на моей территории. — он усмехнулся, ядовито скалясь. Почему-то она не испугалась. — Ты сейчас мышка в кошачьем логове, я могу сделать с тобой всё, что пожелаю. — когда он сделал к ней шаг и протянул руку, девушка среагировала молниеносно, рывком достав консервный нож и тот оказался в жалком миллиметре от его живота. — Не подходи. — прошипела Алина, с удовлетворением замечая, как незнакомец остановился, замерев в одном положении. Победа в бою — не победа в войне, это она помнила. — Я с миром. Мне нужна работа. — её рука не дрожала, находясь так близко к свершению преступления.       Черноволосый отступил назад, кажется, думая об её словах. Алина боязливо и неуверенно опустила нож, продолжая сжимать его в руке, чувствуя гладкую деревянную ручку тонкой кожей ладони. Нельзя быть уверенной в том, кого знаешь несколько минут от силы, и то, только некоторые черты внешности, видимые в полумраке. — Идём за мной. — в его голосе она не услышала сомнений. Почему-то захотела поверить. Но когда он довольно крепко вцепился в её плечо, девушка с силой отдёрнула руку, вздёрнув голову. — Не трогай меня. Сама в состоянии идти. — он оставил её в покое, разворачиваясь на пятках — пальто при этом взметнулось вверх, — и прошествовал вдоль длинного сумрачного проулка.»       Алина выдохнула, буквально вжимаясь спиной в стену. Иссиня-чёрная ручка её любимого кинжала врезалась в её руку тремя сапфирами, какими она была украшена. Даже так, за стеной, она могла отчётливо слышать дыхание охранника и его тяжёлые шаги. Конечно, какой идиот оставит хранилище без присмотра, если в нём такие деньги. Какой же сюрприз ждёт любимого отца на утро, когда горничная найдёт бездыханное тело с ровным, кровавым ранением на шее.       Нельзя было спешить. Неверный шаг — она откроется и тогда… Ей не хотелось об этом думать. Приятно чувствовать себя безнаказанной, знать свою правоту. Это чувство, которое вызывало приятную злорадную радость.       Мужчина, бывший в кабинете её отца, ничего не подозревал. Наверное, просто ждал долгожданного рассвета, чтобы отоспаться после смены, потом забрать зарплату и купить на эти деньги какой-нибудь подарок своему сыну или дочке. Как жаль, что этого больше никогда не произойдёт. Когда охранник вышел из комнаты Скорпион вдохнула, делая шаг вдоль стены, прижимаясь к ней спиной, проскальзывая внутрь освещённой луной комнаты. Серебристые лучи пробивались через светлые шторы. Она могла разглядеть только силуэты мебели — стол, два стула со спинкой, чёрный кожаный диван. И огромная картина на стене с изображением руки Ричекса, укрывающей золотыми облаками идущие в порт корабли. Если отодвинуть деревянную раму и полотно, открывалась круглая железная дверь с паролем на ней. Ввести правильную комбинацию — и вуаля, деньги её.       Послышались шаги. Алина увидела, как из-за угла вышел одетый в костюм мужчина, вернувшийся из туалета. Первое правило жизни — никогда не отвлекайся от работы. Особенно, если ты на крючке у Смертников. Он ничего не подозревал, спокойно прикрывая за собой дверь — до чего же глупо, — и повернувшись лицом к той самой картине. Интересно, он знал, что за ней спрятано? Или Ян хранил это тайной даже для охранников? Он ведь никому не доверяет (в этом Алина была катастрофически похожа на своего отца).       Мёртвая отошла от стены, сжимая кинжал в руке, и подошла почти вплотную к спине мужчины. Луч луны попал на неё, очерчивая стройный девичий силуэт, и её бирюзовые глаза вспыхнули голубым пламенем. По-кошачьи злобно, полные холодной собранности и нечеловеческого равнодушия. Такие, чтоб в кошмарах потом снились отголосками, как у ночных монстров, какими пугают непослушных детей их родители.       Судорожно-испуганный выдох вырвался из груди охранника, когда тонкая женская рука, обтянутая чёрной холодной кожей зажала ему рот, а у шеи тонкое лезвие кинжала вжималось, оставляя красный след и пуская кровь, которая багровыми каплями оставляла тёмные пятна на ковролине. Скорпион усмехнулась, чувствуя, как страх её жертвы разливается в воздухе, словно туманом. Он не пытался кричать, задыхаясь от боли и страха. Алина наклонила голову к уху охранника, её голос звучал шуршанием сухой осенней листвы, которая валяется под ногами, создавая невероятный шум. Шёлк капюшона задел голую кожу мужчины. — Не кричи, — она резко убрала нож от его шеи, позволяя на короткий миг поддаться ложной надежде жизни, а затем вновь подняла руку, полосуя горло. Кровь потекла на чёрный пиджак. Охранник судорожно дернулся в её руках, а затем обмяк, став заметно тяжелее.       На секунду ей стало жаль лежащего у ног человека. Ещё одна отнятая жизнь. Наверное, стоит привыкнуть за два года. Но совесть всё равно пробиралась сквозь пелену холода, борясь с пугающим осознанием — нравилось убивать. А затем ненависть. Ведь если бы не он, ей не пришлось бы убивать так много. Вообще бы не пришлось. Девушка замотала головой и повернулась к картине. Скорпион взялась руками за край дубовой рамы — та была тяжёлой, — и потянула на себя. Спустя несколько секунд девушка почувствовала, как картина поддалась, с глухим щелчком отходя от стены. Устарелый тайник, но почему-то до сих пор богачи любят им пользоваться.       Алина победно усмехнулась, почему-то прекрасно зная, что времени у неё ещё предостаточно. Соболь подошла к кодовому замку, подняв руку и коснувшись белых кнопок обтянутыми кожей перчаток пальцами. Внезапно её словно пронзило молнией осознания. Паролем был день её рождения. Смешная шутка, отец. Засчитано. Алина не сомневалась — Ян не мог знать о том, кто на него охотится. Если догадывался об этом вообще. Откуда такая уверенность? Тут всё было просто. Никто из Смертников, кроме Рубина, не знал о родстве Алины. Даже если среди них был шпион — эта информация ему недоступна. Алексей бы не предал её.       Ну, она на это надеялась.

***

      — Час и три минуты. Рекорды ставишь, — Алексей облокотился на стол, наблюдая за Алиной. Девушка с улыбкой обернулась, вспрыгнув на излюбленный ею подоконник. — А как же я по-другому должна была выпросить ручку, которой ты не пользуешься с момента её покупки? Красивые вещи — лучшая мотивация, — Мёртвая подняла руку, скинув с головы тёмно-синий капюшон. В свете луны серебро её волос переливалось и искрилось, точно усыпанное звёздами.       Кажется, она впервые выглядела не такой бездушной, как обычно. Удачное ограбление, точнее, вечер после него, всегда могло показать ту самую девичью сторону Алины. Она была бы такой всегда, если бы не её отец. Сколько же сломанных жизней на его руках? Скольких людей он уже предавал, как много сломил и убил внутренне? Рубин был уверен — он и Алина не первые, кто мечтает его уничтожить. Что же, они мстят за их всех. — Тебе удалось найти вторую бухгалтерию? — парень сел в кресло и посмотрел на Скорпиона. Алина замерла, а затем посмотрела в его глаза. Золотистые, как хна. Два огромных, холодных солнца. — Яну кто-то донёс на нас, бухгалтерия почти вся уничтожена, — она не отводила глаз, но в её голосе через собранность пробивалась вина. Она старалась ради своей мести и не смогла, это была неудача. — Со справками для Санитарной Проверки тоже. Почти всё важное было убрано, но хоть немного мы смогли достать, — Алексей кивнул и опустил глаза на бумагу перед ним. — Придётся использовать запасной план. — У нас есть запасной план? — Алина удивленно вскинула брови. — Да, — Рубин глаз не поднял, но даже так можно было понять, что он лжёт. — Алексей, я знаю тебя давно, и сейчас прекрасно понимаю, что ты растерян. У тебя нет плана, — она подошла к столу, поставив на него руки и пытаясь отыскать взгляд Морозова. — Значит, придумаю, — фыркнул Алексей, стараясь забыть о её присутствии рядом и скрыться от этого пытливого взгляда.       У них впервые не было второго плана. Спешка, эмоции — они заставили забыть о планах и заглушили разум. И это его злило. Алина могла бы помочь, да только принимать помощь он не мог. Голос Алины был крепким и громким, резкие фразы били сильнее хлыста и кинжала. — У нас две недели до праздника, времени нет! — громко крикнула девушка. — У меня есть семь часов до прихода в его дом Санитаров. Не трать моё время. — Проблема остается, если ты её не видишь — её вижу я! — она была зла на него, злее, чем сам Алексей. — Алина! — Я могу помочь! — зашипела девушка, голубое пламя всполохнуло в глубине аквамариновых глаз. — Хоть раз услышь эту фразу! — Алина! — Ты можешь быть хоть немного человеком?! — она резко ударила по столу ладонью, да так, что зазвенело в ушах многоголосым эхом. — Может, тебе стоит заткнуться?!       Она остановилась, взглянув в глаза Алексея. Бирюзовый взгляд вдруг стал неправильно холодным. — Может, тебе стоит забыть о своём Скорпионе? — внезапно тихо прошептала она, отворачиваясь к окну. Через секунду она исчезла в ночной темноте. — Алина! — его зов остался не услышаным.