Мёртвая

      Алина подняла голову, когда Алексей резко распахнул дверь и широким шагом зашёл на чердак. А ещё она попыталась сдержать предательски рвущийся наружу смех, когда тот вдруг стукнулся о балку.       За окном только-только встало солнце, его розово-жёлтые лучи разгоняли полумрак и прохладу. Этой ночью она, впервые за долгое время, смогла выспаться. Не знала, как Алексей, но судя по его довольному лицу, пусть и перекошенному болью, он был чем-то крайне доволен. Пусть и сохранял привычное хладнокровие. — Ты живой, Рубин? — Алина до этого преспокойно лежала на своей кровати-матрасе, уставившись бирюзовым взором в пыльное окно и прислушиваясь к тому, что происходило ниже. Теперь же девушка, с показной ленью, приняла вертикальное положение и отодвинула погрызенный молью плед. — Беспокоишься за меня? — фыркнул парень, потирая ударенное место и впредь опуская голову чуть ниже. Несмотря на сухой голос, девушка понимала, он снова хочет её подколоть. — Не достоин такой чести, — ответила в его манере Соболь, достав из-под подушки один из своих керамбитов и вновь положив его в чехол на поясе. Смертники всегда спали одетыми, ибо сон — их самое уязвимое время, — я просто продумываю, как бы мне поскорее стать лидером Смертников. Я бы ещё Олю в заместители взяла. — Заткнись, Скорпион, — прошипел Алексей, наблюдая за тем, как девушка встаёт на ноги. Алина в ответ только закатила глаза, направившись к спуску с чердака.       Она удивлялась тому, как быстро забыла едва ли не фатальную ссору. Хотя… Нет, наверное, всё ещё не забыла, просто вечные подколы друг друга помогали держаться на плаву и делать вид, что ничего не происходит. Так просто было легче. Легче остаться на плаву и не показать остальным недавнего конфликта.       В коридоре царила полутьма. Свет тусклой, почти перегоревшей лампы не мог освещать его полностью, а единственное окно с противоположной стороны стены не могло осветить всё помещение. Утро было как всегда шумным. Зычная брань Владимира долетала с первого этажа аж на третий. Что же такого произошло, выяснять не было нужды. Обыграть Олю в карты невозможно, как бы он не старался. Пуля пытался сделать это почти каждое утро, но попытка всегда оканчивалась неудачей. Алина знала, в этом его слабое место. Баранье упрямство и желание доказать своё превосходство.       А ещё она знала, что это обусловлено его детством. Читать личный дневник, конечно, не этично со стороны морали, но когда это останавливало Скорпиона? Мать Владимира была пьяницей и разгильдяйкой. Отец ушёл до его рождения, а мать так часто приводила в дом новых хахалей, что он со временем перестал понимать смысл слова «отец», ибо те постоянно менялись. От шести разных женихов у его матери было семь детей. Два старших брата, две старших сестры, сам Владимир и еще двойняшки, мальчик и девочка, родившиеся через четыре года после него. Конечно же, ему хотелось показать своё превосходство над ними, что он самый лучший или, хотя бы, не самый худший.       Когда Алексей закрыл дверь своего кабинета Алина заметила, что тот, вместо того, чтобы сесть за бумаги, облокотился на край стола и выдохнул. Девушка посмотрела на его лицо. Всегда холодные глаза цвета шартрез сейчас выдавали его обеспокоенность. Мёртвая хорошо знала — он умел прятать эмоции в глазах. Глаза это зеркало души, но лишь тогда, когда у тебя эта душа есть.       Однако сейчас Алексей хотел, чтобы она увидела. Это Алина всегда умела тонко чувствовать, но с вопросом-таки помедлила, думая, вдруг Морозов сам решится сказать. Похоже, ему был нужен именно её вопрос. Проверял, понимает ли она его.       Алина понимала. По движениям различала угрозу в его голосе, умела не затеряться в глубоких глазах и ловить нужные взгляды. Выработанное со временем умение. Она умела лгать всем, но Алексей понимал, когда она говорит правду. — Что произошло? — поняв, что начинать разговор придётся ей, сухо отозвалась Соболь. — В наши ряды предатель затесался. — Открыл мне глаза. — Ты знала? — повернувшись к ней, вскинул брови Алексей, окинув девушку непонимающим взором. — Догадывалась, — уклончиво ответила Алина, повернувшись к нему и взглянув прямо в глаза. Словно подтверждая правдивость своих слов, — другой причины, почему деньги перепрятывали прямо перед нашими ограблениями, я не вижу. — Кто, как думаешь? — Рубин повернулся к ней, опёршись одной рукой о стол. Алине нравилось осознание того, что Алексей боится смотреть ей в глаза. Он знал, что если она захочет, то вновь заставит его против воли засмотреться. — Не знаю, — выдохнула Мёртвая, прислонившись головой к оконной раме и взглянув на медленно поднимающееся солнце. Из-за рассвета горизонт был грязно-фиолетовым.       Со временем ей перестало нравиться утро. Утром снова приходилось одевать маску обычной девушки, вновь танцевать для публики, вновь притворяться. Ночь была её временем. Как бы того не хотела Алина, но она всё равно, медленно и болезненно, превращалась в Мёртвую. Эта маска приросла к её лицу, намертво пустила корни в душу. От неё тяжело избавиться, она растёт прямо из сердца. Под этой маской медленно погибала маленькая десятилетняя брошенная девочка, оставшаяся без отца, дома и детства. Порой она задавала себе вопрос — Алексей был таким же? Когда-то она спросила его об этом, но он лишь засмеялся, хрипло и надрывисто, а затем вернулся к работе. — Я посмотрю за Смертниками. Из двенадцати человек обязательно найдётся чёрт, ты сам так говорил, — Соболь заправила за ухо выпавшую белую прядь, продолжая наблюдать за рассветом. — Одиннадцати, — с ухмылкой поправил её парень и Алина обернулась, посмотрев на него. В глазах не было ни намёка на издёвку. Это была правда - то, что он говорил очень редко и очень не многим. — Но ведь… Вместе с тобой Смертников тринадцать, — осторожно переспросила Алина, вскинув вверх левую бровь. — И я точно знаю, что только двое из них верны мне до конца.       Алина закусила щёку с внутренней стороны, чтобы сдержать промелькнувшую на её лице полуулыбку. Здравый разум говорил сохранять спокойствие и бывалую хладнокровность, но всё-таки тепло, редкое такое, которое она смогла уловить в его голосе, грело душу.       Девушка лишь подняла брови, привычно усмехнувшись и стала на ноги, отвернувшись к окну. Мёртвая подняла со спины край капюшона, накидывая шаль на голову и закрывая лицо. Скорпион облокотилась на край подоконника, уже готовясь выпрыгнуть из окна, как вдруг её остановил голос Алексея. — Ничего не забыла? — Алина обернулась и успела поймать брошенный ей предмет. Ручка, которую она благополучно потеряла несколько дней назад. Девушка вновь улыбнулась, отведя глаза и уже через секунду перепрыгнув на покосившийся забор (тот стоял достаточно близко к дому, чтобы не упасть).

***

      Алина остановилась на конусной крыше своего дома. Прислонившись к пологому скату девушка подняла глаза к небу, которое уже пестрило ярко-голубым, вместо грязно-серо-фиолетовых тонов. На горизонте скапливались чёрные тучи, ночью будет дождь.       Сегодня мама должна была вернуться из госпиталя. Врачи говорили, что ей не стало и уже врядли станет лучше, но приступы повторяться в ближайшие месяцы не должны.       Алина выдохнула и, хватаясь за край крыши, прыгнула вниз, на ветхий подоконник своей комнаты. Дома было пусто и одиноко, а в комнатах царил молчаливый полумрак. Почти неделю Алина не возвращалась домой, планируя ограбления и покушения, а ещё пытаясь понять, как противостоять нещадно приближающемуся торжеству в доме Соболя.       Скорпион быстро переоделась в уже потёртые штаны и кофту, а тунику с лосинами спрятала под деревянные доски за кроватью. Она, несомненно, была рада возвращению матери, но вновь притворяться той, кем она давно не является, не особо хотелось.       Так или иначе, у неё оставалась пара часов. Алина фыркнула и легла на спину, уставившись почти стеклянным взглядом в потолок. Затем перевела глаза на стоящий в коридоре на столике проводной телефон. Ей было некому звонить, а вот её мать любила поговорить с бывшими коллегами по работе. Соболь опустила руку и почти машинально нащупала свои ножи, наугад достав один из них. Самый старый, с белой костяной ручкой и лезвием из дешёвой стали. У неё были ножи и получше, но она любила этот не меньше. Он сотни раз спасал её в безвыходных ситуациях. Наверное странно — любить свои ножи. Но ведь у каждого человека есть любимая вещь, которую никогда не отпустишь от себя, как бы она не была стара? У неё это были кинжалы. Её спасатели и ангелы-хранители.       В голове всё так же отлынивали слова Алексея. «И я точно знаю, что только двое из них верны мне до конца.» Он верил ей. Он знал, что она никогда бы не предала Смертников. Он знал, что она не выдала бы их. Он знал, что она будет Мёртвой до конца.       Проснулась Алина оттого, что в дверь постучали. Девушка сонно заморгала. Теперь голубое утреннее небо было затянуто неравномерно серыми тучами, за которыми виднелся далёкий и мутный диск солнца.       За дверью стоял лекарь и её мать в инвалидном кресле. Мария уже давно, примерно месяцев пять, не могла ходить, а потому была прикована то к кровати, то к инвалидной коляске. Болезнь медленно её убивала. — Милость Ричекса с вами, — быстро поприветствовал девушку врач и помог завести через порог женщину. — Да аукнется вам это пожелание, — кивнула ему Алина и тут же обняла маму. — Доченька, — Мария посмотрела в аквамариновые глаза дочери и улыбнулась ей. Вымучено и устало. — Мама. Я так за тобой скучала, — прошептала Соболь, прижимаясь к её шее и с наслаждением наблюдая за бьющейся на шее жилкой. Как приятно осознавать, что самое дорогое в её жизни живёт. — Езжай в комнату, я сейчас приду.       Алина улыбнулась и выпрямилась, посмотрев в глаза лекаря. Мария кивнула и направилась в свою спальню. Денег им хватало, чтобы снимать двухкомнатную квартиру, или, как их звали в Сансете, «банкёрку». А всё потому что в таких квартирах обычно жили студенты и набивалось их туда очень и очень много, по шесть-семь человек. Лекарь заговорил, опережая все её вопросы. — Я знаю, о чём вы хотите спросить. Нет, лучше ей уже не станет. Организм перестал реагировать на обезбаливающие и боль в груди её не оставит, так же, как и слабость, — врач опустил голову и его круглые очки отразили свет настольной лампы. — Мы не сможем остановить болезнь, только лишь отсрочить неизбежное.       Всё, чем могла ответить Алина — лишь скромный и болезненный кивок головой. Она не ожидала чего-то другого, но надеялась на лучшее. Самое главное — не завышать ожиданий. Тогда будет не так больно терять. Мёртвой было нечего терять. Алине Соболь — да. Она любила мать больше всего на свете. И не представляла, как можно её потерять.       Когда лекарь ушёл, оставив её один на один с болью, всё, что хотелось сделать Алине, это упасть на пол и заплакать. Слёзы были её слабостью, их приходилось прятать в себе и оставаться сильной. Делать вид, что всё хорошо. Стиснув зубы она выпрямилась и улыбнулась. — Ну? Что тебе сказали? — Мария взяла её за руку, когда Алина села на кровать.       Мария была очень худа, так, что платье на ней висело мешком, как будто бы было слишком велико, а мертвенно-бледная кожа контрастировала с блеклыми каштановыми волосами. Алина понимала, что мама догадывается — ей уже не жить. Алина не хотела рушить её надежду на выздоровление. — Всё будет хорошо, мамочка. Тебе нужно отдохнуть. — Постой, — девушка сначала сжала ладонь матери, аккуратно, боязливо, а затем стала на ноги, чтобы расстелить постель и помочь ей лечь, как вдруг женщина её остановила. — сначала я хочу тебе кое-что сказать. — Что? — Алина опустилась на корточки перед мамой и взглянула в её голубые глаза. Та ласково растрепала ее серебристые волосы, заплетённые в не тугую косу. — Тебе стоит отдохнуть. Ты очень много работаешь ради меня. — Нет, мама! Что ты, я совсем не устала! А вот тебе стоит отдыхать, со здоровьем шутить не надо, — Алина захотела подняться, чтобы вновь уложить Марию на кровать, но женщина крепче сжала её руку. — Это не обсуждается. Через три дня ты поедешь в летний лагерь недалеко за городом. Отдохнёшь, почувствуешь себя своей среди детей. Ты вообще не должна сейчас работать, рано тебе, — в голосе Марии была та самая непоколебимая стойкость, которая могла запросто убедить человека перейти на твою сторону. Или, хотя бы, послушаться.       Алина знала, что не сможет больше говорить «нет», как бы не старалась. Мать просто не даст ей этого сделать. Конечно, здравый смысл (или, скорее, её маска Мёртвой), говорили поспорить и убедить маму в обратном, Алина знала, что это не поможет. А потому просто кивнула, покорно соглашаясь с ней. — Хорошо, мама. А теперь давай я тебе помогу. Ты очень устала с дороги.

***

      Алина крепче укуталась в обшарпанный временем кожаный плащ и надела капюшон на голову. Её туника и лосины были слишком тонкими, чтобы спасти от пронизывающего ветра. Ночь в Сансете была холодна всегда, а сегодня еще и лил дождь. Девушка сгорбилась, ощущая, как рукоятки ножей на поясе вжались ей в живот.       Мама собиралась отправить её в лагерь. Глупо. Неразумно. Если с ней что-то случится, Алины не будет рядом. Если она будет нужна Смертникам - её не будет рядом. Когда они будут мстить Яну Соболю — её не будет рядом. Она Мёртвая. Она — главная ценность Смертников. Они не смогут без неё.       Алина подумала о том, что у неё есть три дня, чтобы получить точную схему лагеря, чтобы продумать план, как незаметно исчезать из него каждую ночь, чтобы найти хотя бы несколько укромных закоулков, где можно было укрыться. Сансет и пригородные леса она знала наизусть, каждую улочку, каждую дорогу. Но это было новое место, в котором ей надо освоиться за слишком короткий срок.       Ей не хватит времени. Слишком много препятствий.       Но при этом Алина понимала, что у них всего один шанс отомстить Яну, всего одна попытка. Финишный забег. Они сделали слишком много, вытерпели слишком много, чтобы достичь этого. Два года. Безупречная работа без изъянов. У них нет права на ошибку.       Алина свернула в Коридор — так называлась улица между портом и чёрным рынком. Чёрный рынок был тем местом, где все банды Сансета покупали оружие и старгивали награбленное ради собственной выгоды. Извилистая улица, мощённая скользким от дождя щербатым булыжником. Вверх тянулись высокие каменные заборы портовых департаментов. Проход находился прямо меж их задними дворами, выворачивая на скрытую от других площадь. Тот самый чёрный рынок.       Девушка сгорбилась, ниже опустив голову и заставив себя скрывать мягкую, почти неслышную поступь. Никто не поймёт, что она Мёртвая. Никому не стоит этого знать. Она — личная тайна Алексея. Его козырь, его лучший паук, его самая верная соратница.       Впереди, в сумраке, зашевелилась тень. Алина сжала края дешёвой кожи плаща, и, продолжая всё так же неуклюже идти, даже не повернула головы в сторону идущего мимо. Чёрный рынок — мирная территория. Коридор — нет.       Внезапно вспышка молнии позволила ей увидеть белые кудри, показавшиеся из-под капюшона плаща и холодные бирюзовые глаза. Мертвенно-белая кожа едва ли не светилась. Чёрный плащ, достаточно дорогой, чтобы быть роскошным, не скрывал, как кажется, утончённую и хрупкую мужскую фигуру. Та самая худощавость, которую компенсировала жестокость.       Ян Соболь.       Алина подумала про ножи, которые плотно прилегали ее телу. Она могла бы убить отца прямо здесь и сейчас, разорвать его тело на кусочки, скормить останки дворовым собакам. Затем подумала про маму, которая сейчас страдала по его вине. Про Алексея, которого именно Ян сделал таким. Про предательство ее детской любви. Про сломанную жизнь.       Но Скорпион лишь обессилено стиснула зубы и расслабила плечи, чтобы не выдать своего напряжения и, разрываясь между желанием убежать и убить, пошла дальше, на секунду подумав о том, что отец делал на чёрном рынке.

***

      На рынке как всегда царил мрачный, но очень громкий беспорядок. По узким тропинкам, между торговцами и торгующимися, сновали туда-сюда сгорбившиеся фигуры в плащах и куртках, их лица были сокрыты капюшонами. Алине удавалось легко потеряться в толпе и не выдать своего присутствия. Она знала, где находился нужный ей торговец.       Она шла уже быстрее, но не снимая капюшона. Под тонкими резиновыми тапочками чувствовался холодный камень. Здесь нельзя было узнать, кто человек, с которым ты разговариваешь. Но Алина легко могла понять и выделить из толпы Кобр. Их татуировка находилась на ладонях, из-за чего руки те прятали в широких рукавах курток, либо под перчатками. Хотя, многие на рынке прятали руки. Вообще сложно было что-то понять. Мирная территория, на которой всё так же правит вражда. Странное чувство. Но ставшее привычным.       Несколько человек расступились, когда Алина свернула к дальнему углу площади. Ей не нужно было показывать лица, чтобы люди по походке поняли: перед ними Скорпион. Они её боялись. По-настоящему сильно. Она была неощутимой опасностью.       В самом углу стояла едва ли не самая большая палатка из брезента. Она была высокой и широкой. По гладкой крыше текла дождевая вода. — Здравствуй, Скорпион, — мужчина за прилавком улыбнулся, блеснув золотыми зубами. Позывной его был Косой. Из-за кривой улыбки. Когда-то в уличной драке его ранили ножом. — Что ты сегодня мне принесла? Надеюсь, что как обычно, что-нибудь стоящее.       Вместо ответа Мёртвая протянула из-под плаща руку, одетую в чёрную кожаную перчатку. Вокруг длинных пальцев обвилалась золотая цепочка, а вниз свисал тяжёлый феникс-кулон из золота, украшенный большим рубином. Они украли его, кажется, неделю назад. В доме одного из портовых таможеников, который был подконтролен Яну. Часть от денег с его продажи достанутся Алине, так, как они и договорились.       Косой покрутил в руках украшение. Взвесил на ладони и долго рассматривал рубин в свете своей керосиновой лампы. Мёртвая наблюдала за этим с холодным спокойствием. Наконец, Косой положил украшение на стол и, сложив ладони, произнёс. — Я согласен дать за неё три тысячи имале. — Ты меня, видно, не понял, — её голос стал тихим и сладким, как нектар. Дурманил, но предупреждал об опасности. Девушка воткнула край острого кинжала в дерево стола, не давая мужчине забрать украшение, что тот уже взял в руки. — Оно гораздо дороже твоей головы.       Косой долго смотрел на неё, словно выжидал и оценивал противника. Но Алина знала, он боялся. Её угроза была не пустыми словами и проверять ему этого не хотелось. — Пять. С половиной, — наконец прошипел Косой, отведя взгляд. Его раненая щека дёрнулась. Ему явно этого не хотелось.       Скорпион усмехнулась, победно и насмешливо. Да, он этого не видел из-за капюшона, но ей этого и не надо было. Она уже выиграла. Девушка протянула второю руку и когда на её обтянутой кожей ладони оказалась стопка золотистых купюр, убрала кинжал, позволяя забрать проданное. Она быстро спрятала деньги под своим плащом и мигом скрылась в толпе.

***

      Скорпион быстро шагала по мертвенно-тихой улице Призрачного Района, прячась в плаще от дождя. Гроза совсем разбушевалась, ветер гнул и ломал деревья, а молнии сверкали едва ли не каждую минуту. Стало ещё холоднее, мутная луна полностью исчезла и было слишком темно, чтобы что-то заметить. Однако ей даже сквозь пелену дождя было видно, как вдалеке светились окна единственного жилого дома. Алина не хотела залезать на крышу, как бы не любила это делать. Придётся снять плащ, а делать этого не хотелось. Капюшон мог спасти от ветра, шаль — нет.       Когда она дошла до двери, то подумала об эффекте неожиданности, их маленьком соревновании. Он ждёт «опасности» с окна, но если она войдёт через дверь, то будет куда больше неожиданного. Мёртвая привыкла работать тихо и тайно, как призрак. Это от неё ждал Алексей. Этого от неё ожидали остальные.       Как и предполагала Алина, на неё обернулось с десяток удивлённых взглядов. Многие даже не подозревали, когда Алина входила в дом. Сейчас она смогла их напугать. Девушка лишь усмехнулась, откидывая назад капюшон и выпрямляясь. Ограничившись коротким кивком-приветствием, Алина пошла к лестнице, на секнду задержавшись взглядом на Диме и Оле. Фейерверк и Кислота мастерили взрывчатку. Алине нравилось, как Оля работает. Оля вообще была хорошей, верной соратницей и умелым химиком. Дима бережно ссыпал порох в ладони. Они насвистывали какую-то мелодию, которая фальшивила, но явно была чем-то общим для них.       Нет, они бы не смогли стать предателями. Они работают с Алексеем гораздо дольше самой Алины, они верны им. Смертники - их семья. Им можно было доверять       Скорпион быстро пошла вверх по лестнице, перскакивая по нескольку ступеней за раз. На третьем этаже стала вести себя чуть тише, невесомо ступая по паркету. Дверь была тёмной, тяжёлой и деревянной. Алина коснулась ручки и повернула её в сторону. Глухой щелчок и дверь отворилась.       Алексей сидел за столом, что-то записывая на белой бумаге. Кажется, он не заметил, как она вошла. А может, притворился. Она закрыла дверь, всё так же почти не слышно, но, в этот раз, он услышал. И уже начал говорить, как Алина успела молнией метнуться к столу и приставить тупую сторону керамбита к его шее. — Я, кажется, просил стучать, — его реплика резко оборвалась, как и недовольство в голосе, когда он поднял взгляд и почувствовал холодную сталь на шее. Глаза Алексея смотрели на торжествующую Алину. Он точно был удивлён. — Скорпион? — Конечно, — девушка убрала нож обратно в чехол и расстегнула серебряную застёжку на плаще, снимая мокрую из-за грозы верхнюю одежду. Она кинула его на подоконник, а затем улыбнулась - глаза её, вместо привычного холода, светились, словно звёзды. — я в этот раз смогла. — Не ожидал. Меняешь технику? — Какая суть от эффекта неожиданности, если он становится ожидаем?       Алексей улыбнулся, кивнув ей, словно соглашаясь. Рубин посмотрел на стопку имале, которую Алина положила перед ним и взялся пересчитывать деньги. Косой не обманул, дал достаточно, даже больше, чем они посчитали. — Твоя половина, — парень отсчитал часть денег и подвинул их к Скорпиону. Та быстро подняла их и положила к себе в кожаный мешочек на поясе, а затем вспрыгнула на подоконник, подобрав ноги и прислонившись к окну. — У меня не самые хорошие новости. — Это какие же? — Рубин заинтересовано взглянул на неё, отложив в сторону лист с записями. — Мама отправляет меня в лагерь. Через три дня, — Алина повернула голову и посмотрела в его глаза. В глубине золотых радужек не было и намёка на эмоцию. — Я наведаюсь туда следующей ночью, попробую скопировать схему лагеря. Надо придумать, как я буду уходить.       Алина остановилась, увидев, как Алексей довольно хмыкнул, а затем встал и дал ей в руку сложенный несколько раз листик. Девушка посмотрела на Морозова, а затем аккуратно развернула записку. Там был записан адрес. Район Индустриальный, улица Рассветная, 53. Дом в самом богатом районе Сансета. В той части, где жили такие, как Ян, богатые и важные люди. Скорпион удивлённо вздёрнула брови. — Следующей ночью пойти туда у тебя точно не выйдет. У нас заказное убийство.